Сергей Бережной: Миссия в Дамаске
Перед своим отъездом в Сирию Сергей Бережной пообещал, что по возвращении именно на страницах «Белгородки» расскажет об увиденном. Потому что даже в смутные времена, сказал он, газета сохранила лицо и приходит к читателю не по команде сверху – это выбор самого читателя.
Мы встретились тогда после работы вдали от посторонних глаз и ушей. Говорили о студенческих годах и нашей альма-матер, Воронежском университете, о литературе и поэзии, о Беслане, Приднестровье и Абхазии, вообще о Кавказе, о вере и совести, о журналистике да и много о чем, пока не коснулись Сирии.
Я не спрашивал: «А зачем ты поехал туда?» – для меня изначально такой вопрос даже не возникал. Знаю его военную прозу. Знаю, что не раз он бывал на Кавказе – это вообще его тема давняя, и в свое время он стал лауреатом «Литературной России» именно за публицистику по Кавказу. Просто сказал ему на прощание: «Там же война. Будь осторожен». Он улыбнулся: «Знаю, старик, все знаю. Устал неимоверно, не оправился еще от болезни, но так надо». А через несколько дней пришло сообщение о его ранении, о чем наша газета сообщила в материале «В Сирии ранен автор «Белгородки».
И вот – новая встреча. Сергей сразу предупредил: о многих деталях поездки ни рассказывать, ни тем более писать пока нельзя – там остались друзья и соратники, и любое неверное слово может дорого им стоить; поэтому предложил ограничиться интервью.
Многие вопросы и ответы остались, что называется, за кадром – время еще не пришло для их обнародования. И все же беседу «для печати» я начал с сакраментального вопроса: «Почему Сирия?». Если уж о «горячих точках» писать, то их и в России достаточно.
– Поездка в Сирию готовилась Союзом писателей еще с осени прошлого года, – ответил Бережной. – Это давно сложившаяся практика – наши писатели были на всех войнах, охвативших окраины бывшего Союза Советских. Затем Дагестан, Чечня, Южная Осетия – делили с солдатами и кусок хлеба, и опасность. И несли слово правды о войне – через боль сердца, через опаленные души, через потери и страдания. Были в Ливии, Тунисе, Египте, теперь вот в Сирии.
Желания ехать на войну не было – с судьбой в рулетку играть не стоит, тем более изначально было определено – в плен попадать права не имеете. Так что была абсолютная готовность к самому неприятному, но есть такое слово: надо.
Мои коллеги по перу – это не либеральная накипь, исповедующая западные культурные и этические ценности и поносящая наше прошлое, нашу веру, наш язык, нашу культуру. Сегодня Союз писателей России вместе с православной церковью борется за возрождение национального самосознания. Россия для нас – ценностная категория, а не только географическая. О логической связи между войной в Сирии и Россией сказано уже достаточно много и повторяться нет смысла. Хочу напомнить: в Сирии воюет немало ваххабитов с Кавказа и Поволжья. Эти волки, познавшие вкус крови и тактику ведения боя в условиях города, вернутся в Россию не тюльпаны выращивать. Сейчас они режут баранов на детских площадках наших городов, завтра будут отрезать головы всем неверным. А еще насиловать – фетва саудовского имама Кардави позволила им творить бесчинства во всех занятых районах. Более того, они с вожделением говорят о захвате курортов Турции и Египта, так любимых нашими соотечественниками, для изнасилования женщин. Кстати, в Белгороде свободно продаются труды Гейдара Джемаля – умеренного шиита, отнюдь не ваххабита, идеолога политического ислама в России, который не оставляет права на жизнь ни иноверцам, ни атеистам – только смерть. Доиграемся в толерантность и демократию и придется расхлебывать уже кровавую кашу.
– Твое ранение отразилось как-то на работе?
– Только на здоровье, да еще будто лакмусом высветило тех, кто всегда хранит камень за пазухой. Что касается работы, то в нашей системе достаточно разумных и порядочных людей. А то, что сам факт ранения сыграл на авторитет судебной системы, видно по взорвавшемуся Интернету. К сожалению, в наше бессовестное время для кого-то стало нормой быть мздоимцем, хамом или барином с холуйским сознанием. И не понять им, что есть ценности, ради которых погиб наш земляк Герой Абхазии майор Дима Чепенец, о котором писала «Белгородская правда», идут под пули наши омоновцы или собровцы, рискуют жизнью мои друзья из группы «АННА-Ньюс». Я с ними – и этим все сказано.
– Хочешь сказать, что были неоднозначные оценки твоей поездки?
– Прежде всего недоумение западных СМИ: напрочь отметая писательскую профессию, а заодно и судейскую, они сразу же причислили мое нахождение в Сирии к иной сфере деятельности. Обыватель же искал корыстный интерес, и это нормально: одни ложатся на амбразуру, другие шарят по карманам – такова проза жизни. Те, кто поторопился разглагольствовать о нарушении судейской этики, сами даже к категории порядочных людей не относятся. Им тепло в окружающем их дерьме, так пусть они там и остаются. Это они только сами себе кажутся личностями, хотя на самом деле – стая: по команде облают, по команде тут же оближут. Слава богу, их все-таки мало, хотя это агрессивное меньшинство при своей пустоте душевной много беды несет.
К судьям принято обращаться: «Ваша честь». Это ко многому обязывает и как минимум к тому, чтобы не быть равнодушным.
Ранение высветило людей настоящих, и их очень много. И потом, мы (я не один был в поездке) высветили проблему наемников из России и стран СНГ, воюющих вместе с салафитами не только против суверенной Сирии, но и против нашей Родины (и это не вызывало негодования и осуждения со стороны либеральных СМИ и иже с ними – этой пятой колонны). А вот то, что федеральный чиновник не по принуждению оказывается на войне, означает: русские люди все еще не на коленях. И это вызвало зубовный скрежет у определенных лиц, как, например, у «Эха Москвы».
– Это была командировка?
– Союз писателей ограничен в средствах, поэтому все – за свой счет. Мои друзья добровольцами воевали в Приднестровье, Абхазии, Югославии за целостность России. Сирийцы сегодня сражаются и за Россию тоже, и то, что они позволили нам быть среди них, – это для нас большая честь. Что может быть более свято, чем защита Отечества?
– В таком случае, какова была цель поездки?
– Прорыв информационной блокады вокруг Сирии и показ сути так называемой оппозиции. Европейско-исламская агрессия против Сирии – это видимая часть глобальной войны по переделу мира и удалению России из Средиземноморья и европейского рынка углеводородов, да и вообще с карты мира. Запад и исламские страны потоком вливают в войну деньги, оружие, наемников, инструкторов. Россия отделывается заявлениями да «гуманитаркой», причем направляя ее почему-то не в Дамаск, а в Ливан и Иорданию. Но лагеря беженцев кишат боевиками и возникает вопрос: а кому, собственно, мы помогаем?
Сирийцам нужны специалисты по контрпартизанской войне, спецоперациям, айтишники, контртехнологи и т. д., которые обезличенно, под легендой, выполняют задачи по уничтожению подполья, бойцов «Аль-Каиды», интервентов.
Мы представили материальные доказательства интервенции почти трех десятков стран – турецкий, катарский и саудовский спецназ, «Аль-Каида», спецназ Англии, Франции, Германии, наемники из полутора десятков европейских стран.
Сирия в одиночку сражается в окружении, неся страшные потери: почти миллион беженцев за рубежом, более полутора миллионов лишились жилья, десятки тысяч убитых, сотни тысяч раненых, тысячи похищенных, разрушены инфраструктура и экономика. Мы документировали участие ваххабитов Кавказа и Поволжья в убийстве сирийцев. Это они кричали в камеру: «Смерть русским! Сегодня Сирия – завтра Россия, Иран, Китай!».
В Сирии больше ста тысяч наших сограждан – дети от смешанных браков, их родители, чья жизнь сегодня в опасности. Запад с суетливостью схваченного за руку карманника назначает лидером оппозиции то одного «пришельца», то другого. Сейчас это гражданин США с женой-американкой, «по совместительству» – кадровым сотрудником ЦРУ.
– Ты утверждаешь, что нет оппозиции, но телевидение показывает гражданских с оружием в руках, называющих себя борцами с режимом Асада.
– Наша уличная шпана тоже оппозиция установленному порядку. А мздоимцы и мошенники всех рангов разве не оппозиция нормальной жизни? Сытая либеральная пена с «Болотной» – эта пятая колонна – ненавидит Россию; вслушайтесь и вдумайтесь в их речи – это тоже оппозиция совестливой части общества. У них, кстати, и СМИ, и банки, и часть власти.
Коррумпированное чиновничество и радикальные исламисты торпедировали социальные реформы Асада. Война явилась санацией сирийского общества, очистила госаппарат от мерзавцев, сплотила народ – на улицах городов посты ополченцев, в штурмовых группах только добровольцы. Им противостоит местный криминал и, повторяю, профессиональные убийцы из других стран. Кадры зверств этих «оппозиционеров» показывать запрещено, зато можно лгать о зверствах армии – таковы «законы» медийного жанра.
Реальная оппозиция, болеющая душой за свою родину, сейчас вместе с Асадом сражается за единство страны, которую Запад пытается расчленить.
Кстати, при отражении нападения боевиков на тюрьму в Идлибе – они пытались отбить захваченных наемников – плечом к плечу с охраной сражались остальные заключенные. После боя они вернулись в камеры, сдав оружие.
– Приходилось работать вместе с другими журналистами?
– Встречались с группой нашего земляка Евгения Поддубного с телеканала «Россия 24» – молодые ребята, на фронт не лезут, но осторожно и дозированно приоткрывают завесу лжи в отношении Сирии. Причина не столько в том, что они ограничены в свободе перемещения или в постоянной опасности – угроза гибели или пленения достаточно велика, а в том, что наши массмедиа в подавляющем большинстве служат не России. Вспомним, как наши либеральные СМИ ополчились именно на российскую власть, когда Грузия ракетами и танками утюжила южноосетинские города и села.
А Чечня времен Дудаева? Геноцид в отношении русских СМИ подавали как становление демократии и борьбу чеченского народа за свободу. Гибли наши мальчишки, а с телеэкранов и страниц газет продажная свора радовалась каждой капле пролитой русской крови.
И сейчас подавляющее большинство телеканалов и радиостанций либо воды в рот набрали, либо верещат о борьбе демократов с режимом Асада, словно отрабатывают моссадовские серебреники. Встречались с европейцами – открыто говорят, что их заставляют лгать работодатели. А вот с сирийскими тележурналистами работали тесно.
– И каков уровень сирийской журналистики?
– Как читатель я давно не в восторге от агрессивной отечественной журналистики, пребывающей в диапазоне от бессовестности до безграмотности: ангажированность, мелкотемье, отсутствие элементарной этики, невысокий уровень общей культуры и образования, дайджестовость. До уровня советской школы ой как далеко, но каков поп, таков и приход.
Конечно, есть высококлассные профессионалы, но они не всегда могут реализоваться: барин не позволяет. Я достаточно давно в публицистике, в экстремальной журналистике, но у меня никогда не были связаны руки – я пишу не за гонорар. Напечатают, не напечатают – это уже другой разговор. Профессиональному журналисту сложнее – есть те, кто всегда определит ему правила игры и диапазон дозированной правды или дозированной лжи. У Дудаева был тариф на ложь, и каждому иуде от массмедиа была своя цена. У тех же «Новой» или «Комсомолки» хочется спросить: откуда такая пошлость, такая ненависть к русскому и русским? А ведь за все придется платить, и иуд ждет осиновый кол. Но есть, слава богу, другая журналистика, болеющая Россией. И пример тому – «Завтра», «Русский вестник», «Аргументы недели», наша «Белгородка», на ТВ – программа «Совершенно секретно» и много других.
– А каково быть журналистом в Сирии?
– Быть журналистом в Сирии непросто: мужество надо иметь, чтобы показать звериный оскал врага, чтобы вести репортаж под пулями, чтобы доставить отснятый материал через захваченную бандами территорию. Удивляло их умение сжато и в то же время максимально емко выдать результат.
Общались накоротке: обмен информацией, мнениями, опытом, отснятыми кадрами. Телевизионщики шутили, что из-за нас начальство выгнало их в «поле»: мол, русские под огнем дело делают, а вы отсиживаетесь в студии. Хотя на самом деле отчаянные они, особенно поразила одна журналистка: ценнейший материал добывала по законам авантюрного жанра (Яра Аббас, погибшая в пригороде Аль-Ксейра 27 апреля нынешнего года. – С. Е.). Журналистика должна быть запредельно ответственной: глазами журналиста читатель познает окружающий мир, и этот взгляд не должен быть лживым. Кстати, на телевидении мне сказали, что с нами хотят встретиться сирийцы, окончившие наш журфак, но встреча, увы, не состоялась: в назначенный день мы попали в переплет на окраине столицы и едва выбрались.
– А как вы вообще оказывались в зоне боев?
– Иностранные корреспонденты на передовую не допускаются, в том числе и российские. Даже «Россия 24» работала вне зоны боев, но это не в укор им – в любом случае хлебушек там с привкусом горечи. Исключение сделали лишь для нашей группы по ряду причин, в том числе в силу достаточно высокой стрессоустойчивости и внутренней готовности избежать плена. Мы работали с армейским спецназом в штурмовых группах как журналисты, хотя короткие репортажи – это видимая крохотная толика повседневности, но Господь хранил.
Ранение мое вовсе не было случайным: за атакой следовала контратака, зачастую «слоенка» – третий этаж наш, а второй и четвертый – их, о плотности огня можно судить по отметинам на стенах – на квадратный метр по две–три сотни пуль, затем вынужденный отход, седьмой бросок через простреливаемую снайперами улицу в три–четыре десятка метров с загнанным внутрь страхом.
Я уходил предпоследним вместе с бойцом по уже пристрелянной улице, и отделаться лишь двумя ранениями – везение сказочное. Ранение «засветило» группу и сразу же осложнило наше положение – узнаваемость была излишней. С другой стороны, к нам подходили люди на улице и говорили: «Спасибо, Россия!». Говорили, что мы вернули веру в Россию и спрашивали, не предаст ли она их.
– На сирийском телевидении что вы делали?
– Я лично? Давал двухчасовое интервью, которое потом три дня подряд «крутили» по центральному каналу. А еще вручили высшую журналистскую награду «За мужество и честность». Это оценка работы всей нашей группы, но лавры несправедливо достались мне.
– Какие были еще «лавры»?
– Краповый берет элитного сирийского спецназа, штурмовой нож и те роковые пули. Остальное раздарил друзьям. Главное – мы олицетворяли Россию, сражавшуюся вместе с ними, и видели, что мы не уступаем им в мужестве и самоотверженности. Ну а главное для меня – увидел истинность отношений: в кого верил – оказались другими, кто был поодаль – оказались ближе всех. Кто-то вошел в мою жизнь навсегда, кто-то ушел из нее и тоже навсегда.
– Будешь писать о Сирии?
– Общество пребывает в состоянии шизофрении – полное раздвоение сознания: одни лгут напропалую и продают страну оптом и в розницу, а другие делают вид, что так и надо, хотя душа и разум бунтуют. «Откаты», казнокрадство, мздоимство – образ жизни развращенного властью и деньгами меньшинства. Добавим сюда рефлексию мыслящей части общества по поводу уничтожения экономики, социальной сферы, образования, здравоохранения, культуры, языка, веры, традиций, нравственной составляющей. Констатация физической деградации русских, эмиграции «мозгов», оболванивания остающихся, криминализация сознания. Метастазы разложения поразили все сферы общества и институты власти. Большинство СМИ изощряются в выхолащивании самосознания нации, ее достоинства. И в то же время есть здоровые силы, осознающие гибельность происходящего для государства и титульного этноса.
Судьба свела с людьми чести, долга и беспримерного мужества. Я горжусь, что работал вместе с ними. И написано, и отснято более чем… Ну а что дальше? Для книги или фильма нужны средства, нужно продвижение, а этого нет. Нет общественного понимания, что идет реализация проекта по переделу мира, и Сирия – последний рубеж России, пока еще дальний. Впрочем, наш обыватель вообще не знает и знать не желает, где находится Сирия, да, собственно, и Россию на карте найдет с трудом. Что-то из сирийских заметок увидело свет в столичных изданиях и в Интернете, есть телевизионные проекты, но это все Москва. Я же всегда считал и считаю, что Россия живет провинцией и здесь концентрация совести. Поэтому интерес столицы, с одной стороны, удивил, а с другой порадовал – не все потеряно. В крупных мегаполисах даже при их маргинальности и внешне минимальной зависимости от окрика свыше налицо многополярность СМИ и большая развитость общественных институтов.
– Что же в провинции-то не нравится?
– Провинциальность, ее затхлость засасывают, как чеховского Ионыча. И возникает комплекс провинциальности: внутренняя ущербность, закрепощенность сознания, потуги на светскость смешны и жалки, взгляд снизу вверх на хозяина. С другой стороны провинция – это нравственная чистота, внутренняя культура, традиционность, совестливость, неоторванность от корней своих. Именно провинция составила культурный цвет нации, создала литературную и художественную школы, а столица – лишь направления в искусстве и литературе, но сейчас она ограничена в медийности.
Нам завещана Россия. Именно нам, а не тем, кто продает ее оптом и в розницу, разглагольствуя об инновационно-технологическом прорыве в экономике и необходимости ее интегрирования в западный бизнес, – бред, интересный для психиатра. Не тем, кто рушит основы семьи через содомию и ювенальную юстицию, прикрываясь фразами заботы о детях. Не тем, кто разрушает национальную культуру и язык, заменяя суррогатом криминальной субкультуры. Не тем, кто объявил крестовый поход православию и традиционному исламу через осквернение храмов и ваххабизм. Не тем, кто рушит вековую межконфессиональную и полиэтническую толерантность России. Но если в мегаполисе имеет место концентрация самосознания, то в провинции разобщенность интеллектуального слоя, какая-то салонность, и в этом наша беда.
– Обратно не собираешься?
– Сирия не столь далека, как кажется на первый взгляд. С Сирией мы, я считаю, связаны пуповиной. Так что, улетая, я сказал: до свидания, Сирия, я вернусь.
Сергей Бережной – личность очень творческая. Публиковаться начал в восьмидесятые годы. Его материалы появлялись на страницах газет Красногвардейского, Ракитянского, Борисовского, Алексеевского районов. Хорошо Сергей Александрович известен и читателям «Белгородской правды».
Печатался также в журналах «Пограничник», «Наш современник», «Звонница», «Роман-журнал XXI век»… Лауреат еженедельника «Литературная Россия» в номинации «Публицистика: «За неангажированный взгляд на геополитические проблемы», лауреат «Прохоровского поля» и других престижных литературных премий и наград. Автор книг «Тихая провинция», «Профессия – следователь», «Ты прости меня, милая»… Член Союза писателей России.
Окончил юридический факультет Воронежского госуниверситета и Академию МВД СССР. Служил в Советской Армии и органах МВД. Работал судьей в Ракитянском районе, председателем Борисовского районного суда. В настоящее время – заместитель председателя Арбитражного суда Белгородской области.
Информация