Штабное учение в промышленности (документальный очерк)
Как правило, первое слово ребенка, которое он произносит в этом мире – мама. С этим словом связано все в жизни человека, оно с нами в минуты радости, горя и опасности. Но мало кто задумывался, что матери в России в период Великой Отечественной войны с фашисткой Германией спасли целое поколение детей в возрасте до 12 лет, а с 13 лет мальчики и девочки уже работали на предприятиях и учились. Впоследствии это дало возможность нашей стране через 15-20 лет сохранить статус не только мировой державы, но достичь выдающихся успехов во всех областях науки и развитии государства. Матери спасали своих детей на оккупированной врагом территории, пряча их в труднодоступных местах, или отправляли в партизанские отряды. На территориях, не захваченных врагом, детей советская власть и матери отправляли в детские учреждения, а сами сутками на предприятиях изготавливали вооружение. В отличие от других стран Европы наша страна не встала на колени перед фашистами, а смогла мобилизовать всё для своей защиты и уничтожения захватчиков. А что же было с детьми нашего государства в этот период?
В 1986 году мне как руководителю Главного управления одного из оборонных Министерств страны по указанию правительства необходимо было организовать и провести штабные учения по организации выпуска военной продукции, производимой предприятиями Главка как бы в «особый период». В правительстве хотели убедиться в дееспособности действующей системы управления, эффективной организации производства на оборонных предприятиях, гибкости производства и технологий. Управлять процессом по «вводной» к учению необходимо было с Производственного объединения, расположенного в Челябинске. Для связи с предприятиями страны в распоряжении штаба были все виды связи: засекреченная телефонная, вч, «искра», телетайп. Читателям будет интересен тот факт, что на предприятиях Главка трудилось тогда более 120 тысяч специалистов. Закончив учения, мы доложили результаты Министру, но с ними хотел познакомиться и второй секретарь Челябинского обкома партии Швырев Николай Дмитриевич. Я попросил, чтобы со мной при разговоре в Обкоме партии был Генеральный директор Илейко Виталий Михайлович и инструктор оборонного отдела ЦК КПСС, недавно прибывший на эту работу из Ленинграда, Козин Борис Сергеевич, и специально прилетевший для этого ко мне в Челябинск. Разговор получился содержательным и определял многие направления по развитию предприятий региона для возможности применения оборонных технологий при выпуске уже гражданской продукции. Во время нашего разговора Швырев снял трубку телефона для связи с Первым секретарем и кратко доложил результаты услышанного. Тут же последовало распоряжение зайти к нему только со мной. Илейко и Козин остались в кабинете Второго секретаря, референт принесла им чай, чтобы они могли пить его, пока мы будем отсутствовать. Ведерников Геннадий Георгиевич уже ждал нас, он прохаживался по кабинету и когда мы вошли, улыбаясь, поздоровался. Я о нем знал только со слов Виталия Михайловича как о человеке, который неоднократно бывал в Производственном объединении и помогал осваивать новую продукцию гражданского назначения. Он почему-то лично этим делом занимался, видимо понимая, большое будущее для страны в этой отечественной продукции. Когда Геннадий Георгиевич выслушал результаты, о которых я доложил, он пристально посмотрел мне в глаза и спросил:
- Юрий Григорьевич, а где Вы были в начале войны?
Я не понял вопроса Ведерникова и переспросил:
- Какой?
- А что, пришлось быть на разных? - снова последовал вопрос.
- Да, пришлось, - ответил я.
В начале Великой Отечественной был с матерью в Белоруссии. С отступающими войсками Красной Армии вернулись в начале июля 1941 года домой в Ленинград, на станции Дно впервые попал под бомбежку. В конце августа с заводом мать эвакуировалась в Сибирь. Отец уже воевал на Ленинградском фронте и погиб в декабре 1941 года. Мать проработала до 1944 года здесь в Сибири и после снятия блокады в том же 1944 году мы вернулись в Ленинград.
- Да, пришлось тебе хлебнуть горя, - как-то тихо произнес Ведерников. - Вот видишь, Юрий Григорьевич, в «особый период», который ты анализируешь, есть роль специалистам и особая роль, как следует заметить. Так?
- Вы совершенно правы, Геннадий Георгиевич, но по заданию и «вводной» нам это не поручалось. Хотя мы этот раздел могли бы подготовить и особенно отразить роль наших матерей, которые, выпуская продукцию для фронтов, еще сумели сохранить и воспитать целое поколение детей для страны.
- Так сделай это, - произнес Ведерников. - Мы будем первыми твоими советниками и консультантами.
- Но, Геннадий Георгиевич, я должен об этом доложить Министру. Это я сделаю сам, - улыбаясь, сказал Ведерников. - Тем более, я давно с ним хотел поговорить.
Он подошел к столу, взял справочник и по аппарату вч набрал номер Петра Степановича. Министр был в кабинете. Его помощник Стрелков Алексей Иванович ответил, а затем передал трубку Министру.
- Петр Степанович у меня находится Шатраков вместе с Швыревым, мы обсудили вкратце результаты порученного Вам правительством «учения», и я думаю, что Юрию Григорьевичу стоит задержаться у нас дней на пять и представить еще раздел в отчет по специалистам в «особый период». Ты не будешь возражать?
Дальше что-то говорил Министр, затем Геннадий Георгиевич попрощался с ним, положил трубку на аппарат и произнес:
- Мы договорились. Николай Дмитриевич, поручи зав. отделом подготовить с Юрием Григорьевичем план отчета по этому разделу. Потом мне его покажешь. Да, Юрий Григорьевич, Министр просил тебя с ним связаться, когда вернешься в объединение к Илейко.
Мы вышли, у каждого из нас было свое настроение. Швырев, видимо, думал, что в регионе можно будет развить сеть учреждений для работы со специалистами, а я оценивал, как можно было бы в этой ситуации использовать уже полученный опыт освоения в производстве новой системы государственного опознавания, командных радиолиний, стандартов частоты и времени для космических аппаратов и флота, радионавигационных и посадочных систем, радиоавионики для летательных аппаратов, вычислительной техники для командных пунктов управления, систем управления полетами летательных аппаратов, тренажеров. Тогда мне приходилось с разных предприятий командировать специалистов в Гродно, Кузнецк, Киев, Горький, Ленинград, Саранск, Махачкалу, Избербаш, Альметьевск, Лениногорск, Хмельницкий и самому быть на всех этих предприятиях, чтобы помогать руководителям в выполнении заданий.
Трудное было время, но интересное. Страна развивалась. Постоянно находился в командировках, но молодость списывала все. Хорошо хоть жена дома справлялась со всеми делами и детьми, ей помогала моя мать, приезжая из Ленинграда.
Мы вернулись в кабинет Николая Дмитриевича. Швырев рассказал о новой «вводной», тут же согласовали вопрос, что я вечером с зав. отделом вылечу в Тюмень на один день, и затем мы представим предложения Ведерникову.
- Зачем в Тюмень? - поинтересовался Илейко.
- Видишь ли, Виталий Михайлович, там сейчас очень интересно разворачивается система у нефтяников по мобилизации специалистов для добычи жидкого топлива. Недели две назад с Первым секретарем Тюменского обкома партии Григорием Михайловичем Голощаповым мы согласовали вопрос побывать у них, а тут как раз представился случай. Пусть Юрий Григорьевич профессионально подготовит соображения, а нам придется принять их или дополнить.
Я с Илейко вернулся в объединение, Борис Сергеевич вечерним рейсом возвращался в Москву. Мой разговор с Министром носил форму наставлений для меня и команд все докладывать. Перед вылетом в Тюмень была собрана вся группа специалистов для подготовки предложений по кадровой стратегии. Поступили предложения выполнить указания, также как готовилось производство новых изделий. Должны быть установлены перечни требуемых специальностей, оценены количество рабочих мест, наличие готовых специалистов на местах, перечень предприятий, откуда будут командироваться специалисты, возможные места подготовки кадров и сроки подготовки. Все эти предложения должны быть скорректированы с технологическими картами на производство изделий. Отдельным вопросом обозначался объем военных представительств для приемки изделий. Теперь появились предложения и оценки количеств необходимых социальных учреждений: детских яслей, садов, школ и т. д. Сам собой возник вопрос, а как руководители государства и регионов готовили все это в тот реальный «особый» период в Сибири 45 лет тому назад. Тогда, перебазировав предприятия, специалистов правительство страны вывело из Москвы и Наркоматы для возможности на месте, в непосредственной близости к производству организовать выпуск вооружения. Уже в 1941 году в Челябинске появились Наркоматы: танковой промышленности, боеприпасов и среднего машиностроения. Город сразу переступил черту пятисоттысячника, а работники Наркоматов могли вместе со специалистами предприятий днем и ночью жить только заботой – как фронту дать все необходимое. Недаром в тот период Челябинск называли «Танкоградом». В настоящее время, видимо вспоминая хорошие традиции прошлого, из столицы уже ближе к центрам судостроительной промышленности и морю переведен в Санкт-Петербург аппарат Главкома ВМФ РФ, а также Конституционный суд РФ. Правительство Москвы намечает перевод за МКАД ряд департаментов, намечается также перевод в города области ряд региональных правительств.
Перед отъездом в Тюмень я успел направить в Гродно – Балуеву Вениамину Сергеевичу, Ленинград – Николаеву Геннадию Павловичу, Москву – Кирсанову Владимиру Андреевичу, Казань – Емалетдинову Юнеру Фасхетдиновичу, Горький – Копылову Виктору Селиверстовичу, Кузнец – Данилину Евгению Михайловичу, что по указанию Министра нам срочно необходимы сведения по эвакуации и развертыванию предприятий, численности отбывших и прибывших специалистов, детей, созданию учреждений в регионах, где могли размещаться дети в 1941-1944 годах.
В крупных объединениях в тот период были самолеты, обычно Як-40, для возможности оперативного перемещения по стране руководителей с целью решения вопросов организации производства. На таком самолете мы и вылетели в Тюмень. Ужинали с зав. отделом Челябинского обкома партии в самолете, благодаря распоряжению Виталия Михайловича. До позднего вечера в Тюменском обкоме партии нас знакомили с системой подбора и подготовки специалистов для нефтяных месторождений. Многое оказалось интересным. Это и вахтовый метод работы, освоение смежных специальностей, персональная ответственность за отдельные операции и участки. Полученные сведения, несомненно, могли быть полезными и для нас. Анализируя документы и материалы, я понял, что в подборе специалистов мы скоро подойдем к принципу найма по контракту ключевых профессионалов, в том числе и зарубежных, примерно так, как покупают ведущих спортсменов богатые клубы.
Легли спать в обкомовской гостинице далеко за полночь. Но я попросил зав. отдела получить разрешение на обкомовской машине рано утром съездить мне на станцию Багандинскую, находящуюся в 50-ти километрах от Тюмени. Он получил согласие Обкома партии, даже не спросив меня для чего это надо. Проспав часа три, я уже в девять утра был на месте. Сразу в памяти всплыли картины детства, но узловая станция очень изменилась. Раньше здесь был только вокзал и госпиталь, стояли вагоны, в том числе санитарные. Мы мальчишки катались на подножках вагонов при формировании составов, даже не опасаясь, что можно было попасть под поезд. Но, слава Богу, трагедий не случилось. Теперь же на станции появились предприятия. Дом, где мы жили три года, находясь в эвакуации, был деревянный. А сейчас на его месте стоял кирпичный дом. Я подошел к нему, даже не надеясь что-либо узнать. Так я постоял около дома минуты три. Водителю, молодому парню, пока мы ехали из Тюмени, я объяснил, почему мне хочется побывать на станции Багандинской. Вдруг дверь дома открылась, и на улицу вышел мужчина лет пятидесяти. Он, взглянул на меня, спросил: - Вас что-нибудь заинтересовало? Я ему все объяснил, мы разговорились. Автомобиль стоял рядом, водитель, видя нашу беседу, выключил двигатель. Родственники Ваши, Юрий Григорьевич, выросли и разъехались по многим регионам Сибири, но фамилию Вашу здесь помнят. О людях, которые здесь жили, остались очень хорошие впечатления. Один раз в год кто-то из них приезжает сюда, мы их видим на кладбище. Мужчина, которого звали Валентин Степанович, пожелал мне доброго пути и успехов. Я поблагодарил его и попросил, если представится случай повидать наших дальних родственников, поклониться им от меня и моей матери. Затем, чуть помедлив, спросил, а храм действует в соседней деревне? А как же: - ответил Валентин Степанович. Только теперь он кирпичный и прихожан у нас очень много. Через часа два мы были в Тюмени, а к вечеру уже в Челябинске.
Утром собралась вся группа штаба, обеспечившая проведение учения. Уже поступили ответы на мои запросы из регионов, а Илейко Виталий Михайлович так же подготовил через своих подчиненных интересную справку по детским учреждениям в Челябинске в период 1941-1942 годов. Все необходимые материалы для доклада в Челябинском обкоме партии и Министру я опущу, а некоторые сведения, представляющие интерес для многих, приведу.
Перед началом Великой Отечественной войны в СССР в 1940 году проживало немного более 194 миллионов человек. Городское население составляло около 63 миллионов, а сельское чуть больше 131 миллиона человек. За годы оккупации нашей территории фашисты превратили в руины более 1700 городов и поселков и более 70 тысяч деревень. 25 миллионов жителей страны остались без крова над головой. Через службу в Красной Армии за годы войны прошло 34 миллиона мужчин и женщин нашей страны. Эвакуации предприятий и населения начались сразу же после 22 июня 1941 года. Этот процесс беспрецедентно организовал и по возможности выполнил специальный Комитет, во главе которого был Л.М. Каганович, его уже 3 июля заменил Н.М. Шверник. Этот Комитет сумел в труднейшее для страны время использовать для эвакуации населения и предприятий до полутора миллиона железнодорожных вагонов, которые в составе эшелонов должны были ежесуточно проходить до пятисот километров. Если эта норма не выполнялась, начальники станций несли уголовную ответственность и причины рассматривались на заседаниях трибуналов. Поэтому практически за полгода удалось эвакуировать на Урал, Западную Сибирь, Среднее Азию, Казахстан порядка 25 миллионов человек, включая 15 миллионов детей, а также две с половиной тысячи предприятий, которые смогли за короткое время наладить на новых местах выпуск вооружения для фронта. В полученных материалах значились также следующие цифры: в Москве было эвакуировано порядка двух миллионов человек, в том числе около миллиона детей. При этом в Москве каждую ночь отправлялось на Восток до ста составов, которые включали до шести тысяч вагонов. Из Ленинграда было эвакуировано за период с 29 июня по 30 августа 1941 года 773 590 человек, в том числе из них детей – более сорока процентов. А за период с 29 января по 11 апреля 1942 года было эвакуировано по «Дороге Жизни» 539 400 человек.
Совет Народных Комиссаров СССР уже в начале января 1942 года принял Постановление «Об устройстве всех детей, оставшихся без родителей». На всех железнодорожных станциях действовали эвакуационные пункты. Все эвакуируемые, особенно дети, должны были обеспечиваться питанием, кипятком и санитарными услугами. По представленным материалам в Челябинске было создано более тысячи детских учреждений, включая ясли, детские садики («очаги») и пункты приема. В 1945 году после окончания войны в нашей стране насчитывалось около трех миллионов детей без родителей, которые проживали в шести тысячах детских домах. Удивительно, после Гражданской войны в стране было 2 миллиона детей без родителей. Это какой-то рок преследовал нашу страну в двадцатом веке. В настоящее время в детских домах проживает более ста тысяч детей без родителей, и мы никак не можем с этой проблемой справиться.
Матери, начиная с 1941 по 1945 год, работая на предприятиях в тылу, готовили победу Красной Армии, а правительство старалось обеспечить подрастающее поколение всем необходимым. В зонах же оккупации до 1944 года осталось проживать порядка тридцати двух процентов населения страны, из них треть были дети и старики. И если правительство по мере сил на незанятой фашистами территории вместе с матерями старалось сохранить и воспитывать подрастающее поколение, то в зонах оккупации практически ничего нельзя было сделать. Фашисты сжигали наши села, деревни с мирными жителями, включая детей. Красный крест был бессилен помочь этой беде.
В настоящее время жители ряда городов, отдавая должное матерям, которые спасли целое поколение детей в период Великой Отечественной войны, стараются поставить им памятники. Всей стране известны памятники: «Родина мать» на Мамаевом кургане, «Скорбящая мать» на Пискаревском кладбище. К юбилейным датам делегации и люди несут цветы к этим памятникам. Там проходят минуты молчания и митинги, но это траурные мероприятия. Памятник «Матери-спасительнице» - должен быть семейным памятником, к которому члены семей, например, в день рождения своих матерей и бабушек могли бы прийти и поклониться своим предкам. Это матери СССР спасли жизнь целого поколения детей, которые потом выросли, воспитали уже своих детей и приумножили могущество нашего государства. Такие памятники должны бы быть, по мнению многих людей, в городах нашей страны и олицетворять целостность, традиции и нерушимость семьи.
В 1986 году мне как руководителю Главного управления одного из оборонных Министерств страны по указанию правительства необходимо было организовать и провести штабные учения по организации выпуска военной продукции, производимой предприятиями Главка как бы в «особый период». В правительстве хотели убедиться в дееспособности действующей системы управления, эффективной организации производства на оборонных предприятиях, гибкости производства и технологий. Управлять процессом по «вводной» к учению необходимо было с Производственного объединения, расположенного в Челябинске. Для связи с предприятиями страны в распоряжении штаба были все виды связи: засекреченная телефонная, вч, «искра», телетайп. Читателям будет интересен тот факт, что на предприятиях Главка трудилось тогда более 120 тысяч специалистов. Закончив учения, мы доложили результаты Министру, но с ними хотел познакомиться и второй секретарь Челябинского обкома партии Швырев Николай Дмитриевич. Я попросил, чтобы со мной при разговоре в Обкоме партии был Генеральный директор Илейко Виталий Михайлович и инструктор оборонного отдела ЦК КПСС, недавно прибывший на эту работу из Ленинграда, Козин Борис Сергеевич, и специально прилетевший для этого ко мне в Челябинск. Разговор получился содержательным и определял многие направления по развитию предприятий региона для возможности применения оборонных технологий при выпуске уже гражданской продукции. Во время нашего разговора Швырев снял трубку телефона для связи с Первым секретарем и кратко доложил результаты услышанного. Тут же последовало распоряжение зайти к нему только со мной. Илейко и Козин остались в кабинете Второго секретаря, референт принесла им чай, чтобы они могли пить его, пока мы будем отсутствовать. Ведерников Геннадий Георгиевич уже ждал нас, он прохаживался по кабинету и когда мы вошли, улыбаясь, поздоровался. Я о нем знал только со слов Виталия Михайловича как о человеке, который неоднократно бывал в Производственном объединении и помогал осваивать новую продукцию гражданского назначения. Он почему-то лично этим делом занимался, видимо понимая, большое будущее для страны в этой отечественной продукции. Когда Геннадий Георгиевич выслушал результаты, о которых я доложил, он пристально посмотрел мне в глаза и спросил:
- Юрий Григорьевич, а где Вы были в начале войны?
Я не понял вопроса Ведерникова и переспросил:
- Какой?
- А что, пришлось быть на разных? - снова последовал вопрос.
- Да, пришлось, - ответил я.
В начале Великой Отечественной был с матерью в Белоруссии. С отступающими войсками Красной Армии вернулись в начале июля 1941 года домой в Ленинград, на станции Дно впервые попал под бомбежку. В конце августа с заводом мать эвакуировалась в Сибирь. Отец уже воевал на Ленинградском фронте и погиб в декабре 1941 года. Мать проработала до 1944 года здесь в Сибири и после снятия блокады в том же 1944 году мы вернулись в Ленинград.
- Да, пришлось тебе хлебнуть горя, - как-то тихо произнес Ведерников. - Вот видишь, Юрий Григорьевич, в «особый период», который ты анализируешь, есть роль специалистам и особая роль, как следует заметить. Так?
- Вы совершенно правы, Геннадий Георгиевич, но по заданию и «вводной» нам это не поручалось. Хотя мы этот раздел могли бы подготовить и особенно отразить роль наших матерей, которые, выпуская продукцию для фронтов, еще сумели сохранить и воспитать целое поколение детей для страны.
- Так сделай это, - произнес Ведерников. - Мы будем первыми твоими советниками и консультантами.
- Но, Геннадий Георгиевич, я должен об этом доложить Министру. Это я сделаю сам, - улыбаясь, сказал Ведерников. - Тем более, я давно с ним хотел поговорить.
Он подошел к столу, взял справочник и по аппарату вч набрал номер Петра Степановича. Министр был в кабинете. Его помощник Стрелков Алексей Иванович ответил, а затем передал трубку Министру.
- Петр Степанович у меня находится Шатраков вместе с Швыревым, мы обсудили вкратце результаты порученного Вам правительством «учения», и я думаю, что Юрию Григорьевичу стоит задержаться у нас дней на пять и представить еще раздел в отчет по специалистам в «особый период». Ты не будешь возражать?
Дальше что-то говорил Министр, затем Геннадий Георгиевич попрощался с ним, положил трубку на аппарат и произнес:
- Мы договорились. Николай Дмитриевич, поручи зав. отделом подготовить с Юрием Григорьевичем план отчета по этому разделу. Потом мне его покажешь. Да, Юрий Григорьевич, Министр просил тебя с ним связаться, когда вернешься в объединение к Илейко.
Мы вышли, у каждого из нас было свое настроение. Швырев, видимо, думал, что в регионе можно будет развить сеть учреждений для работы со специалистами, а я оценивал, как можно было бы в этой ситуации использовать уже полученный опыт освоения в производстве новой системы государственного опознавания, командных радиолиний, стандартов частоты и времени для космических аппаратов и флота, радионавигационных и посадочных систем, радиоавионики для летательных аппаратов, вычислительной техники для командных пунктов управления, систем управления полетами летательных аппаратов, тренажеров. Тогда мне приходилось с разных предприятий командировать специалистов в Гродно, Кузнецк, Киев, Горький, Ленинград, Саранск, Махачкалу, Избербаш, Альметьевск, Лениногорск, Хмельницкий и самому быть на всех этих предприятиях, чтобы помогать руководителям в выполнении заданий.
Трудное было время, но интересное. Страна развивалась. Постоянно находился в командировках, но молодость списывала все. Хорошо хоть жена дома справлялась со всеми делами и детьми, ей помогала моя мать, приезжая из Ленинграда.
Мы вернулись в кабинет Николая Дмитриевича. Швырев рассказал о новой «вводной», тут же согласовали вопрос, что я вечером с зав. отделом вылечу в Тюмень на один день, и затем мы представим предложения Ведерникову.
- Зачем в Тюмень? - поинтересовался Илейко.
- Видишь ли, Виталий Михайлович, там сейчас очень интересно разворачивается система у нефтяников по мобилизации специалистов для добычи жидкого топлива. Недели две назад с Первым секретарем Тюменского обкома партии Григорием Михайловичем Голощаповым мы согласовали вопрос побывать у них, а тут как раз представился случай. Пусть Юрий Григорьевич профессионально подготовит соображения, а нам придется принять их или дополнить.
Я с Илейко вернулся в объединение, Борис Сергеевич вечерним рейсом возвращался в Москву. Мой разговор с Министром носил форму наставлений для меня и команд все докладывать. Перед вылетом в Тюмень была собрана вся группа специалистов для подготовки предложений по кадровой стратегии. Поступили предложения выполнить указания, также как готовилось производство новых изделий. Должны быть установлены перечни требуемых специальностей, оценены количество рабочих мест, наличие готовых специалистов на местах, перечень предприятий, откуда будут командироваться специалисты, возможные места подготовки кадров и сроки подготовки. Все эти предложения должны быть скорректированы с технологическими картами на производство изделий. Отдельным вопросом обозначался объем военных представительств для приемки изделий. Теперь появились предложения и оценки количеств необходимых социальных учреждений: детских яслей, садов, школ и т. д. Сам собой возник вопрос, а как руководители государства и регионов готовили все это в тот реальный «особый» период в Сибири 45 лет тому назад. Тогда, перебазировав предприятия, специалистов правительство страны вывело из Москвы и Наркоматы для возможности на месте, в непосредственной близости к производству организовать выпуск вооружения. Уже в 1941 году в Челябинске появились Наркоматы: танковой промышленности, боеприпасов и среднего машиностроения. Город сразу переступил черту пятисоттысячника, а работники Наркоматов могли вместе со специалистами предприятий днем и ночью жить только заботой – как фронту дать все необходимое. Недаром в тот период Челябинск называли «Танкоградом». В настоящее время, видимо вспоминая хорошие традиции прошлого, из столицы уже ближе к центрам судостроительной промышленности и морю переведен в Санкт-Петербург аппарат Главкома ВМФ РФ, а также Конституционный суд РФ. Правительство Москвы намечает перевод за МКАД ряд департаментов, намечается также перевод в города области ряд региональных правительств.
Перед отъездом в Тюмень я успел направить в Гродно – Балуеву Вениамину Сергеевичу, Ленинград – Николаеву Геннадию Павловичу, Москву – Кирсанову Владимиру Андреевичу, Казань – Емалетдинову Юнеру Фасхетдиновичу, Горький – Копылову Виктору Селиверстовичу, Кузнец – Данилину Евгению Михайловичу, что по указанию Министра нам срочно необходимы сведения по эвакуации и развертыванию предприятий, численности отбывших и прибывших специалистов, детей, созданию учреждений в регионах, где могли размещаться дети в 1941-1944 годах.
В крупных объединениях в тот период были самолеты, обычно Як-40, для возможности оперативного перемещения по стране руководителей с целью решения вопросов организации производства. На таком самолете мы и вылетели в Тюмень. Ужинали с зав. отделом Челябинского обкома партии в самолете, благодаря распоряжению Виталия Михайловича. До позднего вечера в Тюменском обкоме партии нас знакомили с системой подбора и подготовки специалистов для нефтяных месторождений. Многое оказалось интересным. Это и вахтовый метод работы, освоение смежных специальностей, персональная ответственность за отдельные операции и участки. Полученные сведения, несомненно, могли быть полезными и для нас. Анализируя документы и материалы, я понял, что в подборе специалистов мы скоро подойдем к принципу найма по контракту ключевых профессионалов, в том числе и зарубежных, примерно так, как покупают ведущих спортсменов богатые клубы.
Легли спать в обкомовской гостинице далеко за полночь. Но я попросил зав. отдела получить разрешение на обкомовской машине рано утром съездить мне на станцию Багандинскую, находящуюся в 50-ти километрах от Тюмени. Он получил согласие Обкома партии, даже не спросив меня для чего это надо. Проспав часа три, я уже в девять утра был на месте. Сразу в памяти всплыли картины детства, но узловая станция очень изменилась. Раньше здесь был только вокзал и госпиталь, стояли вагоны, в том числе санитарные. Мы мальчишки катались на подножках вагонов при формировании составов, даже не опасаясь, что можно было попасть под поезд. Но, слава Богу, трагедий не случилось. Теперь же на станции появились предприятия. Дом, где мы жили три года, находясь в эвакуации, был деревянный. А сейчас на его месте стоял кирпичный дом. Я подошел к нему, даже не надеясь что-либо узнать. Так я постоял около дома минуты три. Водителю, молодому парню, пока мы ехали из Тюмени, я объяснил, почему мне хочется побывать на станции Багандинской. Вдруг дверь дома открылась, и на улицу вышел мужчина лет пятидесяти. Он, взглянул на меня, спросил: - Вас что-нибудь заинтересовало? Я ему все объяснил, мы разговорились. Автомобиль стоял рядом, водитель, видя нашу беседу, выключил двигатель. Родственники Ваши, Юрий Григорьевич, выросли и разъехались по многим регионам Сибири, но фамилию Вашу здесь помнят. О людях, которые здесь жили, остались очень хорошие впечатления. Один раз в год кто-то из них приезжает сюда, мы их видим на кладбище. Мужчина, которого звали Валентин Степанович, пожелал мне доброго пути и успехов. Я поблагодарил его и попросил, если представится случай повидать наших дальних родственников, поклониться им от меня и моей матери. Затем, чуть помедлив, спросил, а храм действует в соседней деревне? А как же: - ответил Валентин Степанович. Только теперь он кирпичный и прихожан у нас очень много. Через часа два мы были в Тюмени, а к вечеру уже в Челябинске.
Утром собралась вся группа штаба, обеспечившая проведение учения. Уже поступили ответы на мои запросы из регионов, а Илейко Виталий Михайлович так же подготовил через своих подчиненных интересную справку по детским учреждениям в Челябинске в период 1941-1942 годов. Все необходимые материалы для доклада в Челябинском обкоме партии и Министру я опущу, а некоторые сведения, представляющие интерес для многих, приведу.
Перед началом Великой Отечественной войны в СССР в 1940 году проживало немного более 194 миллионов человек. Городское население составляло около 63 миллионов, а сельское чуть больше 131 миллиона человек. За годы оккупации нашей территории фашисты превратили в руины более 1700 городов и поселков и более 70 тысяч деревень. 25 миллионов жителей страны остались без крова над головой. Через службу в Красной Армии за годы войны прошло 34 миллиона мужчин и женщин нашей страны. Эвакуации предприятий и населения начались сразу же после 22 июня 1941 года. Этот процесс беспрецедентно организовал и по возможности выполнил специальный Комитет, во главе которого был Л.М. Каганович, его уже 3 июля заменил Н.М. Шверник. Этот Комитет сумел в труднейшее для страны время использовать для эвакуации населения и предприятий до полутора миллиона железнодорожных вагонов, которые в составе эшелонов должны были ежесуточно проходить до пятисот километров. Если эта норма не выполнялась, начальники станций несли уголовную ответственность и причины рассматривались на заседаниях трибуналов. Поэтому практически за полгода удалось эвакуировать на Урал, Западную Сибирь, Среднее Азию, Казахстан порядка 25 миллионов человек, включая 15 миллионов детей, а также две с половиной тысячи предприятий, которые смогли за короткое время наладить на новых местах выпуск вооружения для фронта. В полученных материалах значились также следующие цифры: в Москве было эвакуировано порядка двух миллионов человек, в том числе около миллиона детей. При этом в Москве каждую ночь отправлялось на Восток до ста составов, которые включали до шести тысяч вагонов. Из Ленинграда было эвакуировано за период с 29 июня по 30 августа 1941 года 773 590 человек, в том числе из них детей – более сорока процентов. А за период с 29 января по 11 апреля 1942 года было эвакуировано по «Дороге Жизни» 539 400 человек.
Совет Народных Комиссаров СССР уже в начале января 1942 года принял Постановление «Об устройстве всех детей, оставшихся без родителей». На всех железнодорожных станциях действовали эвакуационные пункты. Все эвакуируемые, особенно дети, должны были обеспечиваться питанием, кипятком и санитарными услугами. По представленным материалам в Челябинске было создано более тысячи детских учреждений, включая ясли, детские садики («очаги») и пункты приема. В 1945 году после окончания войны в нашей стране насчитывалось около трех миллионов детей без родителей, которые проживали в шести тысячах детских домах. Удивительно, после Гражданской войны в стране было 2 миллиона детей без родителей. Это какой-то рок преследовал нашу страну в двадцатом веке. В настоящее время в детских домах проживает более ста тысяч детей без родителей, и мы никак не можем с этой проблемой справиться.
Матери, начиная с 1941 по 1945 год, работая на предприятиях в тылу, готовили победу Красной Армии, а правительство старалось обеспечить подрастающее поколение всем необходимым. В зонах же оккупации до 1944 года осталось проживать порядка тридцати двух процентов населения страны, из них треть были дети и старики. И если правительство по мере сил на незанятой фашистами территории вместе с матерями старалось сохранить и воспитывать подрастающее поколение, то в зонах оккупации практически ничего нельзя было сделать. Фашисты сжигали наши села, деревни с мирными жителями, включая детей. Красный крест был бессилен помочь этой беде.
В настоящее время жители ряда городов, отдавая должное матерям, которые спасли целое поколение детей в период Великой Отечественной войны, стараются поставить им памятники. Всей стране известны памятники: «Родина мать» на Мамаевом кургане, «Скорбящая мать» на Пискаревском кладбище. К юбилейным датам делегации и люди несут цветы к этим памятникам. Там проходят минуты молчания и митинги, но это траурные мероприятия. Памятник «Матери-спасительнице» - должен быть семейным памятником, к которому члены семей, например, в день рождения своих матерей и бабушек могли бы прийти и поклониться своим предкам. Это матери СССР спасли жизнь целого поколения детей, которые потом выросли, воспитали уже своих детей и приумножили могущество нашего государства. Такие памятники должны бы быть, по мнению многих людей, в городах нашей страны и олицетворять целостность, традиции и нерушимость семьи.
Информация