«Сармат» заменит «Воеводу»
Наличие в боевом составе РВСН мощной жидкостной МБР позволит создать высокоточную ракетную систему с неядерным оснащением и практически глобальной дальностью
О возможностях и перспективной архитектуре создаваемой противоракетной обороны США пока известно немногое. Предлагая дальнейшие сокращения ядерных арсеналов, сами американцы не отказываются от возведения новых бастионов собственной ПРО. Насколько она опасна для нашей страны? Какими могут быть сценарии развития данной проблемы? Эти темы мы затронули в беседе с военным экспертом, начальником Главного штаба РВСН в 1994–1996 годах генерал-полковником в отставке Виктором Есиным.
«ВПК»: Виктор Иванович, от чего, с вашей точки зрения, зависит будущий облик РВСН? Будет ли он меняться?
– Исторически облик РВСН формировался под воздействием главного требования к ударной группировке – ее способности обеспечить нанесение неприемлемого для агрессора ракетно-ядерного удара. Это требование предопределило двухкомпонентное построение ударной группировки, которая включает два типа ракетных комплексов – шахтные и мобильные. Первые вносят основной вклад в потенциал ответно-встречного удара, вторые совместно с РПКСН (ракетный подводный крейсер стратегического назначения) составляют потенциал ответного удара СЯС России.
Сегодня доля РВСН в СЯС России составляет по носителям более 60 процентов, по ядерным боезарядам – две трети. Но вклад этого рода войск в осуществление задачи ядерного сдерживания определяется не только этим. Ударная группировка РВСН обладает высочайшей боевой готовностью, исчисляемой единицами минут, всепогодностью решения поставленных задач, устойчивостью боевого управления. По этим показателям она превосходит другие компоненты СЯС.
Неоднократно проведенное моделирование различных возможных сценариев начала ядерной войны показало, что двухкомпонентное построение ударной группировки является наиболее оптимальным. Оно, образно выражаясь, обеспечивает «равнопрочность» группировки и ее способность адекватно ответить в любой обстановке на ядерную агрессию против России. Поэтому как на обозримую, так и на отдаленную перспективу облик РВСН не нуждается в изменении. Это подтверждается теми планами строительства и развития данного рода войск, которые были обсуждены в мае этого года в Сочи и одобрены президентом России Владимиром Путиным.
«ВПК»: Как вы оцениваете динамику перевооружения РВСН на новые ракетные комплексы?
– В настоящее время соотношение ракетных комплексов новых и старых типов в Ракетных войсках стратегического назначения составляет 28 и 72 процента соответственно. Командующий РВСН генерал-полковник Сергей Каракаев заявил, что к концу 2016 года доля новых ракетных комплексов возрастет в два раза, а в 2021-м практически полностью завершится обновление ударной группировки (не менее 98 процентов).
Выполнить эти планы, как мне представляется, возможно только при увеличении темпов ввода в боевой состав РВСН новых ракетных комплексов. Это предусмотрено действующей Государственной программой вооружения, но в ее реализации имеются определенные сложности. Они обусловлены как допущенными отставаниями в реконструкции производственной базы предприятий, производящих ракетные комплексы, так и нехваткой мощностей у строительных организаций, занимающихся переоборудованием боевых и технических позиций в ракетных соединениях.
В одиночку решить эти проблемы ни РВСН, ни в целом Министерство обороны России не в состоянии. Для этого необходима слаженная работа всех правительственных структур, участвующих в реализации ГОЗ.
«ВПК»: За последнее десятилетие стратегические ракетчики испытывают уже третий по счету твердотопливный ракетный комплекс. С чем это связано?
– Прежде всего следует заметить, что ракетные комплексы «Тополь-М», «Ярс» и так называемый модернизированный «Ярс» относятся к одному семейству твердотопливных ракетных комплексов. Они по существу являются продуктом глубокой поэтапной модернизации отлично себя зарекомендовавшего ракетного комплекса «Тополь».
В этом отношении Россия следует мировой практике ракетостроения. Так, к примеру, американцы свою аналогичную ракетную систему «Минитмен» подвергли многократной модернизации, перейдя в начале от МБР «Минитмен-2» к МБР «Минитмен-3», а затем создав несколько разновидностей той же МБР «Минитмен-3», которые различаются главным образом боевым оснащением. Не секрет, что и российские МБР «Тополь-М» и «Ярс» также в принципе отличаются только боевым оснащением.
Необходимость совершенствования созданного ракетного комплекса – это не прихоть главного конструктора, а объективная данность, обусловленная рядом факторов. К их числу относятся такие, как возникающая потребность в повышении боевых возможностей комплекса, в том числе по поражению специфических целей, придание ему новых способностей по маневренности и скрытности действий или по надежности преодоления создаваемых систем ПРО. В частности, последний фактор во многом предопределил необходимость модернизации ракетного комплекса «Ярс».
«ВПК»: Чем модернизированный ракетный комплекс «Ярс» отличается от своего предшественника?
– Не разглашая секретов, можно утверждать, что модернизированный ракетный комплекс «Ярс» будет обладать более совершенным боевым оснащением и повышенными возможностями по преодолению противоракетной обороны. В варианте мобильного развертывания этот ракетный комплекс приобретет большую маневренность и скрытность действия.
«ВПК»: Долго ли еще прослужит ракетный комплекс с «тяжелой» МБР «Воевода»? Успеет Россия подготовить ему достойную замену?
– Достигнутый срок эксплуатации ракетного комплекса с МБР «Воевода» составляет 25 лет при гарантийном сроке эксплуатации 15 лет. Существует реально достижимая возможность увеличения достигнутого срока эксплуатации до 30 лет. В случае ее реализации ракетный комплекс сохранится в боевом составе РВСН до 2022 года.
Ныне принято и реализуется решение о создании нового ракетного комплекса (опытно-конструкторская работа «Сармат») на замену ракетному комплексу с МБР «Воевода». Планируется принять его на вооружение в 2018 году. После этого начнется его развертывание в тех ракетных соединениях, которые в настоящее время вооружены ракетным комплексом с МБР «Воевода». Если эти планы удастся реализовать, «Воеводе» будет подготовлена достойная замена.
«ВПК»: Понятно, что ракеты на жидком топливе могут обладать большей полезной нагрузкой, нежели твердотопливные. Однако единственная ли это причина, по которой нам так нужны «тяжелые» ракеты?
– Высокие энергетические возможности новой жидкостной МБР по сравнению с твердотопливными позволяют реализовать более разнообразные и эффективные способы преодоления создаваемой американцами глобальной системы ПРО. Это особенно важно, если в Вашингтоне будет принято решение о развертывании в составе ПРО космического эшелона ударных средств.
Вместе с тем, как заявил командующий РВСН генерал-полковник Сергей Каракаев, наличие в боевом составе мощной жидкостной МБР позволит реализовать и такие возможности, как создание высокоточной ракетной системы с неядерным оснащением и практически глобальной дальностью. Это станет адекватным ответом США, если они не откажутся от своей программы создания таких ракетных систем.
«ВПК»: Складывается впечатление, что мы сначала сокращали свой стратегический ядерный потенциал, идя на поводу у американцев, а теперь его снова возрождаем, вкладывая немалые средства. Так ли это?
– Это не соответствует сути проблемы. Дело в том, что в конце прошлого и начале этого столетия Россия была обречена на сокращение своих стратегических ядерных сил, даже если бы она отказалась от выполнения Договора СНВ-1, подписанного Советским Союзом и США в 1991 году. В указанный период большинство стратегических носителей ядерного оружия, доставшихся России от распавшегося Советского Союза, выработали свой эксплуатационный ресурс и подлежали выводу из боевого состава из-за устаревания. Многие из них представляли экологическую угрозу. Обвальное сокращение СЯС России не компенсировалось вводом в боевой состав новых носителей ядерного оружия. Вследствие наступившего коллапса в экономике Россия в 90-е годы смогла принять на вооружение один-единственный новый ракетный комплекс – «Тополь-М» шахтного базирования. Все остальные программы перевооружения СЯС были заморожены. И американцы к этому непричастны.
Если бы мы не пошли на заключение этого Договора СНВ, как предлагали некоторые ультрапатриоты, превосходство США по стратегическому ядерному потенциалу по меньшей мере сохранилось бы, а то и увеличилось. Так что подписание в апреле 2010 года в Праге нового Договора СНВ оказалось для нас более выгодным, чем для американцев. Сейчас сложилась в некотором роде парадоксальная ситуация. Чтобы уложиться к февралю 2018 года в лимиты нового Договора СНВ, американцы вынуждены будут сокращать свои стратегические наступательные силы, нам же, чтобы соответствовать этим лимитам, нужно наращивать количество развернутых носителей.
«ВПК»: Надо ли России, как в советские времена, стремиться к достижению паритета с США по количеству стратегических носителей ядерного оружия?
– Представляется, что этого делать не следует. Главное для СЯС России – обладать таким потенциалом, который способен обеспечить полноценное ядерное сдерживание, а эта задача решаема и при дисбалансе с США по числу стратегических носителей. В конце концов поражение целям наносят заряды, а не носители.
Да, при этом американцы будут обладать большим возвратным потенциалом стратегических наступательных сил. Но это не окажет существенного влияния на российский потенциал ядерного сдерживания, поскольку возвратным потенциалом ни одна из сторон нового Договора СНВ не сможет воспользоваться, находясь в его рамках.
«ВПК»: Виктор Иванович, каковы перспективы в диалоге по ПРО? Неужели развитие наступательных вооружений – единственный асимметричный ответ России?
– Я не вижу перспективы достижения взаимоприемлемого компромисса по проблеме ПРО. Россия настаивает на том, чтобы США предоставили ей юридически обязательные гарантии о ненаправленности создаваемой ими системы ПРО против СЯС РФ, которые должны содержать четкие и проверяемые критерии, подтверждающие эту ненаправленность. США же, выйдя в 2002 году из бессрочного Договора по ПРО, подписанного с нами в 1972 году, не желают, чтобы на создаваемую ими ПРО накладывались какие-либо ограничения.
В этой ситуации России не остается ничего другого, как качественно совершенствовать потенциал своих СЯС, придав им способность надежного преодоления создаваемой американцами глобальной системы ПРО. Это наименее затратный, а главное – наиболее эффективный асимметричный ответ на развертывание американцами ПРО.
Это вовсе не означает, что России не следует совершенствовать свою воздушно-космическую оборону. Но поскольку обеспечить противовоздушную и противоракетную защиту всей российской территории невозможно, следует определить приоритеты. Наша страна обладает вполне кредитоспособным ядерным сдерживанием, которое служит своеобразным страховым полисом от прямых военных угроз большого масштаба. Отсюда задача первой очереди – обеспечить надежное противовоздушное и противоракетное прикрытие боевых порядков СЯС России, тем самым повысив их боевую устойчивость.
Задача второй очереди – совершенствование и наращивание противовоздушной и противоракетной защиты группировок Вооруженных Сил, которые предназначены для действий на возможных ТВД.
И в третью очередь – при наличии оставшихся ресурсов усилия должны быть направлены на противовоздушную и противоракетную защиту других важнейших объектов государства: административно-политических и крупных промышленных центров, жизненно важной инфраструктуры.
Предлагаемое ранжирование в решении задач ВКО позволит при приемлемых затратах ресурсов создать в России в обозримой перспективе систему противовоздушной и противоракетной обороны, которая в совокупности с потенциалом ядерного сдерживания будет способна предотвратить крупномасштабную агрессию.
«ВПК»: Насколько для нас опасна создаваемая американцами ПРО?
– Пугаться, что до 2020 года американцы создадут систему, способную перехватывать российские МБР, не стоит. Но это вовсе не значит, что России следует игнорировать проблему ПРО. Если бы американцы сказали, что они ограничатся тем-то и тем-то, можно было бы не беспокоиться. Но они никаких обещаний не дают.
Как эксперт, посвятивший этой проблеме не один год, я считаю, что в том облике, в каком они создают свою систему ПРО, она на период 2020–2025 годов не будет обладать способностью существенно повлиять на потенциал ядерного сдерживания России.
«ВПК»: Не окажемся ли мы в «тисках» ПРО?
– Большой противоракетный потенциал придается американским надводным кораблям первого класса – крейсерам и эсминцам, оснащенным универсальной боевой системой «Иджис» с противоракетами типа «Стандарт-3М» различных модификаций. Обладая таким мобильным противоракетным потенциалом, США в определенных условиях способны разместить эти корабли в прилегающих к России морях. Наша страна может оказаться в «тисках» ПРО, что необходимо учитывать в военном планировании и предусматривать меры, реализация которых позволила бы избежать этого или разорвать эти «тиски» в случае реальной военной угрозы.
«ВПК»: Какие вам видятся сценарии развития проблемы ПРО?
– Хотелось бы ошибиться, но я полагаю, что в обозримой перспективе проблема ПРО обострится. Надеюсь, это не приведет к новой холодной войне, но, по всей видимости, выльется в очередной виток гонки вооружений. Ну а если США развернут в космосе ударные противоракетные системы, то масштаб гонки вооружений возрастет неизмеримо. Причем этот процесс затронет не только Россию и США, но и все ведущие государства, включая Китай, Индию и Бразилию.
«ВПК»: Можно ли уже сейчас поставить какой-то диагноз системе ПРО США в связи с неудачными испытаниями ракеты-перехватчика в начале июля?
– То, что создаваемая американцами система противоракетной обороны несовершенна, признают не только конгрессмены США, но и в самом Агентстве по ПРО. Для перехвата одного боевого блока, прикрытого комплексом средств преодоления ПРО, нужно семь-восемь противоракет ГБИ, которые развернуты на Аляске и в Калифорнии. Кроме того, американцы до сих пор не провели ни одного испытания по реальному перехвату боевого блока межконтинентальной ракеты. Они ограничиваются перехватом мишеней.
Если же говорить о последнем испытании противоракеты ГБИ, запущенной с базы ВВС США «Ванденберг» в Калифорнии в начале июля, то оно было нацелено на проверку эффективности усовершенствованной ступени перехвата. Первичная версия этой ступени на ГБИ оказалась не такой, какой бы ее хотели видеть американцы. Противоракету доработали и испытали, но неудачно. Насколько я знаю, произошел промах. Видимо, были усложнены условия мишенной обстановки. Но много и других проблем, в частности, связанных с тем, что ступень перехвата не может отличить ложные цели от настоящего боевого блока. В целом же согласно докладу Главного управления отчетности (Счетная палата США), опубликованному в апреле 2012 года, из 39 наиболее важных технических проблем разработчикам американской ПРО удалось решить лишь семь. Определены пути преодоления еще 15 проблем, но по оставшимся 17 техническое решение пока не найдено.
Беря в расчет мнение самих разработчиков американской ПРО, я полагаю, что вряд ли задача противоракетной защиты территории США от массированного ракетного удара осуществима. Однако если американцы развернут ударный космический эшелон ПРО, то решение существенно упростится. Но это вызовет гонку вооружений. Уже в космосе.
«ВПК»: Что же будет дальше?
– Предсказать несложно. Первоначально американцы получат определенное преимущество, развернув свои ударные системы во внеземном пространстве. Превосходство будет недолгим. Затем Россия, Китай и другие страны последуют их примеру. В результате вместо повышения безопасности США, затратив огромные ресурсы, получат обратный эффект – риски угроз возрастут. Идея повысить защищенность территории Соединенных Штатов от ракетно-ядерных угроз обернется глобальной стратегической дестабилизацией.
Думаю, что США на этот шаг не пойдут. Да, сейчас тот проект договора, который внесли Россия и Китай о запрете вывода в космос любого ударного оружия, на Конференции по разоружению в Женеве пока не обсуждается, поскольку из-за обструкционистской позиции Пакистана в отношении договора о запрете производства расщепляющихся материалов для ядерного оружия невозможно согласовать повестку дня этой конференции. Тем не менее многие страны такой договор по космосу поддерживают. Американцы пока не говорят ни да, ни нет. Они склонны поддержать предлагаемый странами, входящими в Евросоюз, кодекс поведения в космосе, который не обладает юридической силой. Это, конечно, не устраивает большинство других стран. Ведь есть Конвенция о запрещении размещения в космосе оружия массового уничтожения. Она должна быть дополнена тем, что и любое ударное оружие не должно размещаться в космосе
Истины ради замечу, что сейчас США резко снизили активность проводимых научно-исследовательских работ в области создания космических ударных систем. Однако для них это вынужденная мера, продиктованная финансовыми ограничениями, которые испытывает Министерство обороны США.
«ВПК»: Не начнется ли новый виток гонки вооружений с модернизации тактического ядерного оружия, к которой приступает Пентагон?
– Ни о каком новом витке гонки американских тактических ядерных вооружений говорить не приходится. Наоборот, Пентагон взял курс на сокращение тактического ядерного арсенала, но не по причине миролюбия, а вследствие утраты американским тактическим ядерным оружием своей военной значимости. В американском арсенале вооружений его вытесняет высокоточное обычное оружие, по которому США на порядок превосходят все другие страны мира.
«ВПК»: Можно ли спрогнозировать какие-либо перемены в расстановке сил «ядерного клуба»?
– Перемены уже происходят. Россия и США в рамках двусторонних договоренностей ограничивают и сокращают свои ядерные арсеналы, их примеру следуют Великобритания и Франция, правда, вне рамок каких-либо международных соглашений, а другие ядерные государства – Китай, Индия, Пакистан, Израиль и КНДР наращивают свои ядерные арсеналы. Складывающаяся ситуация вызывает озабоченность у военно-политического руководства России. Поэтому Москва настаивает на том, чтобы следующий раунд переговоров по ограничению и сокращению ядерных вооружений стал многосторонним, с максимально возможным участием стран – обладательниц ядерного оружия.
О возможностях и перспективной архитектуре создаваемой противоракетной обороны США пока известно немногое. Предлагая дальнейшие сокращения ядерных арсеналов, сами американцы не отказываются от возведения новых бастионов собственной ПРО. Насколько она опасна для нашей страны? Какими могут быть сценарии развития данной проблемы? Эти темы мы затронули в беседе с военным экспертом, начальником Главного штаба РВСН в 1994–1996 годах генерал-полковником в отставке Виктором Есиным.
«ВПК»: Виктор Иванович, от чего, с вашей точки зрения, зависит будущий облик РВСН? Будет ли он меняться?
– Исторически облик РВСН формировался под воздействием главного требования к ударной группировке – ее способности обеспечить нанесение неприемлемого для агрессора ракетно-ядерного удара. Это требование предопределило двухкомпонентное построение ударной группировки, которая включает два типа ракетных комплексов – шахтные и мобильные. Первые вносят основной вклад в потенциал ответно-встречного удара, вторые совместно с РПКСН (ракетный подводный крейсер стратегического назначения) составляют потенциал ответного удара СЯС России.Сегодня доля РВСН в СЯС России составляет по носителям более 60 процентов, по ядерным боезарядам – две трети. Но вклад этого рода войск в осуществление задачи ядерного сдерживания определяется не только этим. Ударная группировка РВСН обладает высочайшей боевой готовностью, исчисляемой единицами минут, всепогодностью решения поставленных задач, устойчивостью боевого управления. По этим показателям она превосходит другие компоненты СЯС.
Неоднократно проведенное моделирование различных возможных сценариев начала ядерной войны показало, что двухкомпонентное построение ударной группировки является наиболее оптимальным. Оно, образно выражаясь, обеспечивает «равнопрочность» группировки и ее способность адекватно ответить в любой обстановке на ядерную агрессию против России. Поэтому как на обозримую, так и на отдаленную перспективу облик РВСН не нуждается в изменении. Это подтверждается теми планами строительства и развития данного рода войск, которые были обсуждены в мае этого года в Сочи и одобрены президентом России Владимиром Путиным.
«ВПК»: Как вы оцениваете динамику перевооружения РВСН на новые ракетные комплексы?
– В настоящее время соотношение ракетных комплексов новых и старых типов в Ракетных войсках стратегического назначения составляет 28 и 72 процента соответственно. Командующий РВСН генерал-полковник Сергей Каракаев заявил, что к концу 2016 года доля новых ракетных комплексов возрастет в два раза, а в 2021-м практически полностью завершится обновление ударной группировки (не менее 98 процентов).
Выполнить эти планы, как мне представляется, возможно только при увеличении темпов ввода в боевой состав РВСН новых ракетных комплексов. Это предусмотрено действующей Государственной программой вооружения, но в ее реализации имеются определенные сложности. Они обусловлены как допущенными отставаниями в реконструкции производственной базы предприятий, производящих ракетные комплексы, так и нехваткой мощностей у строительных организаций, занимающихся переоборудованием боевых и технических позиций в ракетных соединениях.
В одиночку решить эти проблемы ни РВСН, ни в целом Министерство обороны России не в состоянии. Для этого необходима слаженная работа всех правительственных структур, участвующих в реализации ГОЗ.
«ВПК»: За последнее десятилетие стратегические ракетчики испытывают уже третий по счету твердотопливный ракетный комплекс. С чем это связано?
– Прежде всего следует заметить, что ракетные комплексы «Тополь-М», «Ярс» и так называемый модернизированный «Ярс» относятся к одному семейству твердотопливных ракетных комплексов. Они по существу являются продуктом глубокой поэтапной модернизации отлично себя зарекомендовавшего ракетного комплекса «Тополь».В этом отношении Россия следует мировой практике ракетостроения. Так, к примеру, американцы свою аналогичную ракетную систему «Минитмен» подвергли многократной модернизации, перейдя в начале от МБР «Минитмен-2» к МБР «Минитмен-3», а затем создав несколько разновидностей той же МБР «Минитмен-3», которые различаются главным образом боевым оснащением. Не секрет, что и российские МБР «Тополь-М» и «Ярс» также в принципе отличаются только боевым оснащением.
Необходимость совершенствования созданного ракетного комплекса – это не прихоть главного конструктора, а объективная данность, обусловленная рядом факторов. К их числу относятся такие, как возникающая потребность в повышении боевых возможностей комплекса, в том числе по поражению специфических целей, придание ему новых способностей по маневренности и скрытности действий или по надежности преодоления создаваемых систем ПРО. В частности, последний фактор во многом предопределил необходимость модернизации ракетного комплекса «Ярс».
«ВПК»: Чем модернизированный ракетный комплекс «Ярс» отличается от своего предшественника?
– Не разглашая секретов, можно утверждать, что модернизированный ракетный комплекс «Ярс» будет обладать более совершенным боевым оснащением и повышенными возможностями по преодолению противоракетной обороны. В варианте мобильного развертывания этот ракетный комплекс приобретет большую маневренность и скрытность действия.
«ВПК»: Долго ли еще прослужит ракетный комплекс с «тяжелой» МБР «Воевода»? Успеет Россия подготовить ему достойную замену?
– Достигнутый срок эксплуатации ракетного комплекса с МБР «Воевода» составляет 25 лет при гарантийном сроке эксплуатации 15 лет. Существует реально достижимая возможность увеличения достигнутого срока эксплуатации до 30 лет. В случае ее реализации ракетный комплекс сохранится в боевом составе РВСН до 2022 года.
Ныне принято и реализуется решение о создании нового ракетного комплекса (опытно-конструкторская работа «Сармат») на замену ракетному комплексу с МБР «Воевода». Планируется принять его на вооружение в 2018 году. После этого начнется его развертывание в тех ракетных соединениях, которые в настоящее время вооружены ракетным комплексом с МБР «Воевода». Если эти планы удастся реализовать, «Воеводе» будет подготовлена достойная замена.
«ВПК»: Понятно, что ракеты на жидком топливе могут обладать большей полезной нагрузкой, нежели твердотопливные. Однако единственная ли это причина, по которой нам так нужны «тяжелые» ракеты?
– Высокие энергетические возможности новой жидкостной МБР по сравнению с твердотопливными позволяют реализовать более разнообразные и эффективные способы преодоления создаваемой американцами глобальной системы ПРО. Это особенно важно, если в Вашингтоне будет принято решение о развертывании в составе ПРО космического эшелона ударных средств.
Вместе с тем, как заявил командующий РВСН генерал-полковник Сергей Каракаев, наличие в боевом составе мощной жидкостной МБР позволит реализовать и такие возможности, как создание высокоточной ракетной системы с неядерным оснащением и практически глобальной дальностью. Это станет адекватным ответом США, если они не откажутся от своей программы создания таких ракетных систем.
«ВПК»: Складывается впечатление, что мы сначала сокращали свой стратегический ядерный потенциал, идя на поводу у американцев, а теперь его снова возрождаем, вкладывая немалые средства. Так ли это?
– Это не соответствует сути проблемы. Дело в том, что в конце прошлого и начале этого столетия Россия была обречена на сокращение своих стратегических ядерных сил, даже если бы она отказалась от выполнения Договора СНВ-1, подписанного Советским Союзом и США в 1991 году. В указанный период большинство стратегических носителей ядерного оружия, доставшихся России от распавшегося Советского Союза, выработали свой эксплуатационный ресурс и подлежали выводу из боевого состава из-за устаревания. Многие из них представляли экологическую угрозу. Обвальное сокращение СЯС России не компенсировалось вводом в боевой состав новых носителей ядерного оружия. Вследствие наступившего коллапса в экономике Россия в 90-е годы смогла принять на вооружение один-единственный новый ракетный комплекс – «Тополь-М» шахтного базирования. Все остальные программы перевооружения СЯС были заморожены. И американцы к этому непричастны.Если бы мы не пошли на заключение этого Договора СНВ, как предлагали некоторые ультрапатриоты, превосходство США по стратегическому ядерному потенциалу по меньшей мере сохранилось бы, а то и увеличилось. Так что подписание в апреле 2010 года в Праге нового Договора СНВ оказалось для нас более выгодным, чем для американцев. Сейчас сложилась в некотором роде парадоксальная ситуация. Чтобы уложиться к февралю 2018 года в лимиты нового Договора СНВ, американцы вынуждены будут сокращать свои стратегические наступательные силы, нам же, чтобы соответствовать этим лимитам, нужно наращивать количество развернутых носителей.
«ВПК»: Надо ли России, как в советские времена, стремиться к достижению паритета с США по количеству стратегических носителей ядерного оружия?
– Представляется, что этого делать не следует. Главное для СЯС России – обладать таким потенциалом, который способен обеспечить полноценное ядерное сдерживание, а эта задача решаема и при дисбалансе с США по числу стратегических носителей. В конце концов поражение целям наносят заряды, а не носители.
Да, при этом американцы будут обладать большим возвратным потенциалом стратегических наступательных сил. Но это не окажет существенного влияния на российский потенциал ядерного сдерживания, поскольку возвратным потенциалом ни одна из сторон нового Договора СНВ не сможет воспользоваться, находясь в его рамках.
«ВПК»: Виктор Иванович, каковы перспективы в диалоге по ПРО? Неужели развитие наступательных вооружений – единственный асимметричный ответ России?
– Я не вижу перспективы достижения взаимоприемлемого компромисса по проблеме ПРО. Россия настаивает на том, чтобы США предоставили ей юридически обязательные гарантии о ненаправленности создаваемой ими системы ПРО против СЯС РФ, которые должны содержать четкие и проверяемые критерии, подтверждающие эту ненаправленность. США же, выйдя в 2002 году из бессрочного Договора по ПРО, подписанного с нами в 1972 году, не желают, чтобы на создаваемую ими ПРО накладывались какие-либо ограничения.
В этой ситуации России не остается ничего другого, как качественно совершенствовать потенциал своих СЯС, придав им способность надежного преодоления создаваемой американцами глобальной системы ПРО. Это наименее затратный, а главное – наиболее эффективный асимметричный ответ на развертывание американцами ПРО.
Это вовсе не означает, что России не следует совершенствовать свою воздушно-космическую оборону. Но поскольку обеспечить противовоздушную и противоракетную защиту всей российской территории невозможно, следует определить приоритеты. Наша страна обладает вполне кредитоспособным ядерным сдерживанием, которое служит своеобразным страховым полисом от прямых военных угроз большого масштаба. Отсюда задача первой очереди – обеспечить надежное противовоздушное и противоракетное прикрытие боевых порядков СЯС России, тем самым повысив их боевую устойчивость.
Задача второй очереди – совершенствование и наращивание противовоздушной и противоракетной защиты группировок Вооруженных Сил, которые предназначены для действий на возможных ТВД.
И в третью очередь – при наличии оставшихся ресурсов усилия должны быть направлены на противовоздушную и противоракетную защиту других важнейших объектов государства: административно-политических и крупных промышленных центров, жизненно важной инфраструктуры.
Предлагаемое ранжирование в решении задач ВКО позволит при приемлемых затратах ресурсов создать в России в обозримой перспективе систему противовоздушной и противоракетной обороны, которая в совокупности с потенциалом ядерного сдерживания будет способна предотвратить крупномасштабную агрессию.
«ВПК»: Насколько для нас опасна создаваемая американцами ПРО?
– Пугаться, что до 2020 года американцы создадут систему, способную перехватывать российские МБР, не стоит. Но это вовсе не значит, что России следует игнорировать проблему ПРО. Если бы американцы сказали, что они ограничатся тем-то и тем-то, можно было бы не беспокоиться. Но они никаких обещаний не дают.
Как эксперт, посвятивший этой проблеме не один год, я считаю, что в том облике, в каком они создают свою систему ПРО, она на период 2020–2025 годов не будет обладать способностью существенно повлиять на потенциал ядерного сдерживания России.
«ВПК»: Не окажемся ли мы в «тисках» ПРО?
– Большой противоракетный потенциал придается американским надводным кораблям первого класса – крейсерам и эсминцам, оснащенным универсальной боевой системой «Иджис» с противоракетами типа «Стандарт-3М» различных модификаций. Обладая таким мобильным противоракетным потенциалом, США в определенных условиях способны разместить эти корабли в прилегающих к России морях. Наша страна может оказаться в «тисках» ПРО, что необходимо учитывать в военном планировании и предусматривать меры, реализация которых позволила бы избежать этого или разорвать эти «тиски» в случае реальной военной угрозы.
«ВПК»: Какие вам видятся сценарии развития проблемы ПРО?
– Хотелось бы ошибиться, но я полагаю, что в обозримой перспективе проблема ПРО обострится. Надеюсь, это не приведет к новой холодной войне, но, по всей видимости, выльется в очередной виток гонки вооружений. Ну а если США развернут в космосе ударные противоракетные системы, то масштаб гонки вооружений возрастет неизмеримо. Причем этот процесс затронет не только Россию и США, но и все ведущие государства, включая Китай, Индию и Бразилию.
«ВПК»: Можно ли уже сейчас поставить какой-то диагноз системе ПРО США в связи с неудачными испытаниями ракеты-перехватчика в начале июля?
– То, что создаваемая американцами система противоракетной обороны несовершенна, признают не только конгрессмены США, но и в самом Агентстве по ПРО. Для перехвата одного боевого блока, прикрытого комплексом средств преодоления ПРО, нужно семь-восемь противоракет ГБИ, которые развернуты на Аляске и в Калифорнии. Кроме того, американцы до сих пор не провели ни одного испытания по реальному перехвату боевого блока межконтинентальной ракеты. Они ограничиваются перехватом мишеней.
Если же говорить о последнем испытании противоракеты ГБИ, запущенной с базы ВВС США «Ванденберг» в Калифорнии в начале июля, то оно было нацелено на проверку эффективности усовершенствованной ступени перехвата. Первичная версия этой ступени на ГБИ оказалась не такой, какой бы ее хотели видеть американцы. Противоракету доработали и испытали, но неудачно. Насколько я знаю, произошел промах. Видимо, были усложнены условия мишенной обстановки. Но много и других проблем, в частности, связанных с тем, что ступень перехвата не может отличить ложные цели от настоящего боевого блока. В целом же согласно докладу Главного управления отчетности (Счетная палата США), опубликованному в апреле 2012 года, из 39 наиболее важных технических проблем разработчикам американской ПРО удалось решить лишь семь. Определены пути преодоления еще 15 проблем, но по оставшимся 17 техническое решение пока не найдено.
Беря в расчет мнение самих разработчиков американской ПРО, я полагаю, что вряд ли задача противоракетной защиты территории США от массированного ракетного удара осуществима. Однако если американцы развернут ударный космический эшелон ПРО, то решение существенно упростится. Но это вызовет гонку вооружений. Уже в космосе.
«ВПК»: Что же будет дальше?
– Предсказать несложно. Первоначально американцы получат определенное преимущество, развернув свои ударные системы во внеземном пространстве. Превосходство будет недолгим. Затем Россия, Китай и другие страны последуют их примеру. В результате вместо повышения безопасности США, затратив огромные ресурсы, получат обратный эффект – риски угроз возрастут. Идея повысить защищенность территории Соединенных Штатов от ракетно-ядерных угроз обернется глобальной стратегической дестабилизацией.
Думаю, что США на этот шаг не пойдут. Да, сейчас тот проект договора, который внесли Россия и Китай о запрете вывода в космос любого ударного оружия, на Конференции по разоружению в Женеве пока не обсуждается, поскольку из-за обструкционистской позиции Пакистана в отношении договора о запрете производства расщепляющихся материалов для ядерного оружия невозможно согласовать повестку дня этой конференции. Тем не менее многие страны такой договор по космосу поддерживают. Американцы пока не говорят ни да, ни нет. Они склонны поддержать предлагаемый странами, входящими в Евросоюз, кодекс поведения в космосе, который не обладает юридической силой. Это, конечно, не устраивает большинство других стран. Ведь есть Конвенция о запрещении размещения в космосе оружия массового уничтожения. Она должна быть дополнена тем, что и любое ударное оружие не должно размещаться в космосе
Истины ради замечу, что сейчас США резко снизили активность проводимых научно-исследовательских работ в области создания космических ударных систем. Однако для них это вынужденная мера, продиктованная финансовыми ограничениями, которые испытывает Министерство обороны США.
«ВПК»: Не начнется ли новый виток гонки вооружений с модернизации тактического ядерного оружия, к которой приступает Пентагон?
– Ни о каком новом витке гонки американских тактических ядерных вооружений говорить не приходится. Наоборот, Пентагон взял курс на сокращение тактического ядерного арсенала, но не по причине миролюбия, а вследствие утраты американским тактическим ядерным оружием своей военной значимости. В американском арсенале вооружений его вытесняет высокоточное обычное оружие, по которому США на порядок превосходят все другие страны мира.
«ВПК»: Можно ли спрогнозировать какие-либо перемены в расстановке сил «ядерного клуба»?
– Перемены уже происходят. Россия и США в рамках двусторонних договоренностей ограничивают и сокращают свои ядерные арсеналы, их примеру следуют Великобритания и Франция, правда, вне рамок каких-либо международных соглашений, а другие ядерные государства – Китай, Индия, Пакистан, Израиль и КНДР наращивают свои ядерные арсеналы. Складывающаяся ситуация вызывает озабоченность у военно-политического руководства России. Поэтому Москва настаивает на том, чтобы следующий раунд переговоров по ограничению и сокращению ядерных вооружений стал многосторонним, с максимально возможным участием стран – обладательниц ядерного оружия.
Информация