Гибкость – не значит недомыслие
Мобильный ракетный комплекс «Темп-С» увидеть теперь можно только в музее
Неожиданно обострилась, набирает обороты дискуссия по Договору о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД) и необходимости для РФ присутствия в нем. К сожалению, пока все это носит конъюнктурный характер, преподносится в качестве некоего «нашего ответа», предмета торга для разменов, встречных предложений на призывы Барака Обамы к дальнейшему сокращению ракетных вооружений – как стратегических, так и нестратегических. И даже самые искушенные специалисты, увы, все время сваливаются в ходе своего анализа в привычную колею рассмотрения данной проблемы в контексте былой биполярной советско-американской конфронтации времен холодной войны.
ДРСМД – отнюдь не худший продукт той эпохи, он объективно работал на укрепление безопасности и доверия. Но актуален ли он сегодня? Тем более практически регулируя целый класс ракетно-ядерных средств, получивших большое распространение в современном мире, только для РФ и США, предоставив всем остальным полную свободу. Согласимся с теми, кто полагает: отношения РФ и США/Запада претерпели серьезные изменения по сравнению с временами холодной войны. Хотя задачи взаимного сдерживания в качестве своего рода страховки не только, заметим, для РФ по-прежнему существенны. При этом домыслы о «полной девальвации», «бесполезности» российского ракетно-ядерного потенциала в связи с ожидаемым созданием Западом многоэшелонированной, комплексной ПРО, на наш взгляд, провокационны. Но в любом случае наши отношения не следует отягощать, например, дополнительным кластером ракетных вооружений средней и меньшей дальности (РВСМД). Но при чем здесь ДРСМД? Если в наших отношениях вдруг наступит новый кризис, то отнюдь не благодаря договору или в силу его отсутствия. Но даже если считать «западный рубеж» России надежным и стабильным (мы специально не добавляем – дружественным), этого отнюдь не скажешь с той же уверенностью о других участках обширного периметра безопасности РФ. И здесь, на наш взгляд, возможности эффективного использования РВСМД в качестве инструмента сдерживания могут оказаться существенно иными.
Вообще-то говоря, смысл обладания РВСМД для США и СССР/России был всегда различен. США в принципе вполне могли обходиться без РВСМД в силу своего географического положения. Но это если не считать задач по обеспечению зонтичной безопасности партнеров и союзников, проецированию силы, в том числе по отношению к СССР. У СССР/России совсем другая ситуация, кардинально иная, чем у США, «континентальная» география и геостратегия. Но если во времена СССР южные и отчасти восточные рубежи были все же надежно заблокированы и не требовали усиления в виде РВСМД, то сегодня такое усиление политически и практически неизбежно. И вообще стоит удивляться, что РФ до сих пор не ставила вопрос о выходе из ДРМСД, видимо, в силу инерции, веры в «старый-добрый порядок», в Магию Больших Договоров. И то, что сегодня настала пора пересмотра прошлого (и из прошлого) положения вещей, более чем закономерно, обоснованно, своевременно. И отнюдь не для того, чтобы «уколоть» Америку. Для РФ этот «исход» был бы шагом, полностью отвечающим национальным интересам страны на современном этапе и на обозримую перспективу, задачам по обеспечению ее национальной безопасности.
В настоящее время, пожалуй, РВСМД могли бы стать не менее, если не более важными, чем ряд других масштабных, престижных, затратных сфер военного строительства России, для надежного обеспечения безопасности РФ с определенных направлений. И это не будет просто пустой тратой сил и средств. Угрозы и вызовы не только чисто военно-силовые, на «дуге» юг–юго-восток–восток, разнообразны и многочисленны. Здесь нет и не может быть единого, унифицированного рецепта сдерживания. И РВСМД объективно являются одним из важнейших его инструментов. Причем спектр возможного применения РВСМД на данных рубежах весьма широк. От фактического осуществления стратегического сдерживания до решения задач иного характера, в различном снаряжении, в ходе комплексного обеспечения безопасности РФ, с имплементацией РВСМД в конфликтные сценарии различного типа и уровня, в том числе при реализации превентивных мер. Причем в некоторых случаях роль РВСМД может оказаться весьма существенной, даже решающей. И отнюдь не замещаемой другими силами и средствами, в том числе в их «укороченном», «облегченном», модифицированном варианте.
На означенных азимутах в подбрюшье РФ, в ее окружении и непосредственной близости от ее обширных и не слишком защищенных, разреженных пространств есть знаковые страны, претендующие на мировое и по крайней мере региональное влияние. При этом ряд из них активно разрабатывает собственные ракетные вооружения, включая РВСМД. Например, тот самый «Карфаген». Хотя отнюдь не все сводится к количественным балансам и подбалансам, составлением которых занимаются в первую очередь. Российские РВСМД, если они появятся, будут призваны сдерживать в числе прочих задач и ракетные вооружения других участников геополитического уравнения. Но не только, совсем не только. «Особая роль» фактора РВСМД в осуществлении сдерживания, прямого и косвенного, военной и невоенной экспансии на южном, юго-восточном и восточном направлениях связана с тем, что это сдерживание неизбежно будет носить ярко выраженный асимметричный характер. В том числе потому, что российские силы общего назначения (СОН), несмотря на принятые государством значительные финансовые обязательства, скорее всего так и не достигнут оптимального уровня готовности. Ну а с учетом протяженности российского периметра безопасности строительство обороны страны не должно превращаться в ремейк «Сказки о Золотом петушке» великого геополитика Александра Пушкина.
Безусловно, это совершенно не значит, что создание теперь уже «нового» для РФ класса РВСМД – дело легкое и что мы их сможем выпускать, по Хрущеву, «как сосиски». Но вот один из выводов недавних учений на востоке страны, о котором не хотят вслух говорить, чтобы «не прогневить небеса». Наиболее реальная (по сравнению с другими) возможность обеспечения сдерживания в случае крупномасштабного конфликта на данном направлении – не перемещение войсковых масс по одноколейке и не наращивание находящейся в надежном перекрестье прицелов сети пунктов подскока, приема, сбора. А именно ракетные вооружения, в том числе, если не в первую очередь, РВСМД. В конце концов, на геостратегическом, как и на футбольном, поле «мяч летает» всегда быстрее суеты игроков. При оценке эффективности возможного использования сдерживающего потенциала российских (возможных) РВСМД в обозримой перспективе безусловно необходимо учитывать фактор ПРО. Однако он скорее всего станет играть на данных рубежах чувствительную роль в оценке стратегических балансов сдерживания, сопоставимую с американо-натовской на западном направлении, не завтра и не послезавтра.
Будет ли выход РФ из ДРСМД дополнительным стимулом для гонки ракетно-ядерных вооружений в мире, не воздействует ли драматически на безопасность самой России? Наверняка не будет даже предлогом, все, кто работает в данном направлении, давно заняты «своим делом». Что действительно стимулирует гонку ракетно-ядерных и стратегических вооружений (РЯСВ), то это резкое усложнение международной обстановки, рост нестабильности и неопределенности, отнюдь не по вине России. Если уж на то пошло, гораздо больше подвижек в этом отношении вносит фактор ПРО скорее разрушительных, чем стабилизирующих. Что касается безопасности самой РФ, то только наивные идеалисты или упертые демагоги полагают, что мы живем в контрастном мире «добра и зла». К сожалению, в системе «многих зол» подчас приходится выбирать меньшее из них. И для безопасности РФ в определенном временном интервале обладание потенциалом РВСМД может стать именно этим «меньшим злом» по сравнению с его отсутствием.
Подчеркиваем, возможный выход РФ из ДРСМД следует рассматривать никак не в развитие конфронтации РФ и США. А как раз подобную точку зрения сегодня активно и открыто навязывают, педалируют некоторые отечественные и американские политологи, политики, военные, кстати, не только «ястребы», но и «голуби», каждый по своим сокровенным причинам. Так вот, повторяем, это не тот случай, когда «назло американской бабушке нужно отморозить российские уши». Именно руководство национальными интересами страны по обеспечению ее надежной, экономичной, непровоцирующей обороны диктует для РФ практическую возможность такого шага.
И последнее. Совершенствование системы безопасности страны – постоянный и непрерывный процесс во времени и пространстве. Нет и не может быть ничего «неприкасаемого», истина рождается – как ересь и умирает – как предрассудок, учили мудрецы, а как говорил Шарль де Голль, каждому построению – свое равновесие. В отличие от времен холодной войны сегодня нет застывших на десятилетия истин и доктринальных констант. И дело не в легковесности, поверхностности суждений или непоследовательности, фрагментарности политики (хотя и этого сегодня в достатке) – прежде всего такова наша быстрая, слишком быстрая эпоха. США это просто поняли раньше России, в ряде ситуаций цепляющейся за удобные трафареты. И российской стороне не следует драматизировать возможные – и неизбежные – трансформации мира, в том числе оценивая перспективы российско-американских отношений.
Давайте признаемся: РФ имеет все же достаточно ограниченный набор сил и средств для осуществления деятельности в области безопасности. И в этих условиях, по сути, накладывать на себя некое «религиозное самоограничение» в виде отказа от потенциала РВСМД – это заведомо лишать себя возможностей проведения более диверсифицированной и более эффективной политики.
Информация