Российская армия возрождается ("The National Interest", США)
Одна из отличительных характеристик президентства Владимира Путина — это его стремление к возрождению и укреплению российских вооруженных сил. Путин, неоднократно отмечавший, что кажущаяся слабость России делает ее уязвимой для давления извне и для внутреннего раскола, настаивает на увеличении финансирования армии, чтобы превратить ее из обессиленных останков старой военной машины советской сверхдержавы в меньшую по численности, но более современную, мобильную, передовую в техническом отношении и боеспособную силу 21 века. Выступая в этом году с речью в День защитника Отечества, российский президент заявил: «Обеспечение надежной обороноспособности России — приоритет нашей государственной политики. Современный мир пока далек, к сожалению, от спокойного, безопасного развития. К давним, застарелым конфликтам добавляются новые, не менее сложные, растет нестабильность в огромных регионах мира».
И это не пустые слова. Такая риторика подкрепляется соответствующими денежными средствами. Россия сегодня проводит крупнейшее наращивание военной мощи со времен распада Советского Союза, которое произошло чуть больше 20 лет тому назад. Ежегодно вплоть до 2020 года она будет существенно увеличивать военные ассигнования. Путин протолкнул эту программу даже вопреки возражениям некоторых руководителей из Кремля, обеспокоенных объемами затрат и их возможными последствиями для российского благосостояния. Оппозиция увеличению военных расходов стала одной из причин ухода из кабинета министров ветерана российского правительства министра финансов Алексея Кудрина.
Мир не оставляет эти действия без внимания.
Если раньше он на протяжении нескольких лет смотрел на Россию как на «Верхнюю Вольту с ракетами», или как на страну, обладающую значительным арсеналом ядерного оружия и обычными силами, не увенчавшими себя особыми лаврами славы в постсоветский период, то сейчас российские планы военной реформы и перевооружения вызывают у него определенную обеспокоенность. Особенно озабочены американские ведомства национальной безопасности, которые ранее считали, что Россия не в состоянии проецировать силу за пределы своих границ. Но она возобновила полеты бомбардировочной авиации в небе над Атлантикой и Тихим океаном, начала отправлять в походы отряды боевых кораблей (в частности, в зону Карибского моря), провела в 2008 году военную кампанию против Грузии, а также увеличила масштабы и сложность отрабатываемых задач ежегодных военных учений, проводимых совместно с китайской армией и флотом. Все это приводит к тому, что на Россию снова начинают смотреть как на военную угрозу. Сейчас в обоснованиях военных расходов США, которые прежде были сосредоточены главным образом на увеличении китайских оборонных ассигнований, принимается во внимание и факт наращивания военной мощи России.
Если посмотреть отчеты по бюджетам и докладные записки о положении дел, то российские планы, инициаторами которых являются министр обороны Сергей Шойгу и отвечающий за оборонный сектор заместитель премьер-министра Дмитрий Рогозин, кажутся весьма внушительными — и зловещими. Если всего несколько лет тому назад ассигнования на кораблестроение для российского военно-морского флота составляли менее 10% от показателей ВМС США, то теперь русские сокращают отставание. Что касается капиталовложений из бюджета, то Россия сегодня тратит на строительство новых кораблей около половины того, что будет выделено на эти цели американским ВМС. К 2020 году сухопутные войска России будут иметь такую структуру, в центре которой окажутся боеспособные и готовые к быстрому развертыванию бригады. Цель заключается в том, чтобы в сухопутных войсках было как минимум 70% частей, оснащенных боевой техникой и вооружением нового поколения. Если все пойдет по плану, то в российских вооруженных силах к 2020 году на действительной военной службе снова будет один миллион военнослужащих, 2300 новых танков, примерно 1200 новых самолетов и вертолетов, а ВМФ будет иметь в своем составе 50 новых надводных кораблей и 28 подводных лодок. А 100 новых спутников будут обеспечивать российскую систему связи и управления войсками. Для выполнения этих задач Путин пообещал выделить в следующем 10-летии примерно 755 миллиардов долларов.
Кроме того, наращивание военной мощи поддерживает все большее число россиян. Согласно данным опроса Левада-Центра, 46% российских граждан выступают за увеличение военных расходов, даже если это приведет к снижению темпов роста в экономике (а 41% против, если рост ассигнований на оборону вызовет экономические трудности). Отчасти это вызвано страхом перед тем, что огромные запасы полезных ископаемых России, особенно в Арктике, окажутся в опасности, если у страны не будет средств для их защиты. Рогозин сам неоднократно предупреждал, что без современных вооруженных сил страна в будущем непременно будет «разграблена».
Но зачастую возникает заметная разница между заявленными российскими намерениями и достижимыми результатами. Насколько осуществимы эти амбициозные цели России?
Некоторые обозреватели готовы пренебрежительно махнуть на эти планы рукой, называя их потемкинскими деревнями. Либо они называют их новым и весьма изобретательным способом увода государственных средств в частные руки через хитрые коррупционные схемы. Безусловно, любое увеличение военного бюджета создает колоссальные возможности для злоупотреблений. Но было бы ошибкой сбрасывать со счетов явные свидетельства того, что такое наращивание военной мощи ведет к восстановлению боевого потенциала российских вооруженных сил, который был утрачен с распадом Советского Союза. За последние полтора года Россия проводит военные учения таких масштабов, каких страна не знала со времен холодной войны (например, закончившиеся недавно маневры на Дальнем Востоке). Они по-прежнему указывают на наличие проблем в системе управления войсками и в качестве военной техники, и тем не менее, данные учения также демонстрируют, что реформы начинают оказывать свое воздействие, и что Россия может получить более мобильные и эффективные вооруженные силы.
И это очень сильно тревожит НАТО. Действия Североатлантического альянса по проведению операций за пределами зоны своей ответственности, а также решения большинства европейских стран о значительном сокращении расходов на оборону были основаны на предположении о том, что Россия больше не представляет угрозы. Никто, конечно, не думает, что русские танки вот-вот ринутся через Фульдский коридор. Но сейчас Америке приходится пересматривать свои расчеты на то, что Европа станет «экспортером безопасности» в другие, менее спокойные точки на карте мира, так как Россия по сути дела отказывается от своей «разоруженческой» позиции, на которой эти расчеты строились.
Но в то же время, процесс наращивания военной мощи не обещает российскому правительству быть гладким и спокойным.
Первый вопрос заключается в том, сумеет ли российская оборонная промышленность создать те инструменты, которых требует от нее новая военная стратегия. Дмитрий Горенбург из Центра военно-морского анализа отмечает, что планы Министерства обороны основаны на чрезмерно оптимистических прогнозах относительно темпов перехода российских заводов и верфей на выпуск новой техники. Их разработчики исходят из того, что не будет никаких задержек, технических и конструкторских проблем, а также узких мест. Но конструкторские проблемы уже стали причиной двухлетней задержки с исполнением государственного заказа на закупку тридцати семи самолетов Су-35, который будет выполнен не ранее 2016 года. Горенбург и прочие эксперты утверждают, что планы наращивания военной мощи вряд ли будут выполнены в полной мере в соответствии с заявленными целями.
Более того, российский военно-промышленный комплекс далек от достижения стандарта «нулевого брака» в производстве боевой техники и вооружений. Серия неудач с пусками ракет (в частности, ракеты «Булава», запускаемой с подводных лодок), несоблюдение графика строительства новых кораблей (или, скажем, переоборудования авианосца «Адмирал Нахимов» / «Викрамадитья» для передачи индийским ВМС), а также проблемы качества транспортных средств — все это вызывает вопросы по поводу надежности военной продукции российского производства.
Кроме того, существует серьезная озабоченность относительно состояния научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ и способностей России создавать у себя дома ту технику и технологии, которые необходимы для изготовления систем вооружения пятого поколения. Бывший министр обороны Анатолий Сердюков стойко сопротивлялся давлению, направленному на то, чтобы заказывать просто чуть-чуть подновленные версии старой советской техники, хотя российская промышленность лоббировала увеличение именно такого госзаказа. Он пытался закупать некоторую продукцию оборонного назначения за рубежом, в том числе, беспилотные летательные аппараты в Израиле, легкие многоцелевые машины Iveco в Италии и десантные корабли класса «Мистраль» во Франции, дабы оснастить российские вооруженные силы более совершенной техникой, которую неспособна производить отечественная промышленность. Однако недовольство стремлением и готовностью Сердюкова обращаться к иностранным поставщикам стало одной из причин его отставки с поста министра обороны в прошлом году.
Наряду с этим, Сердюков пытался реформировать организационно-штатную структуру российской армии (также вызывая противодействие), стремясь сократить численность офицерского состава (особенно количество генералов и адмиралов) и перевести вооруженные силы с комплектования по призыву на профессиональную основу. Однако объявленные планы увеличения численности регулярной армии противоречат российским демографическим реалиям. В России налицо дефицит трудовых ресурсов. Оживление в ее экономике уменьшило избыток рабочей силы, которую прежде поглощал призыв на военную службу. Из-за отсрочек и роста проблем со здоровьем у российского населения примерно 60% подлежащих призыву молодых людей не идут в армию. Попытки сделать более привлекательной службу по контракту (по примеру реформ, осуществленных в США в 1970-х годах с целью перехода на добровольный принцип комплектования) обеспечили некоторые успехи. Но хотя российское военное руководство заявило, что к 2020 году создаст 40 новых бригад (в дополнение к 70 уже существующим), ему придется столкнуться с печальной действительностью, состоящей в том, что многие части сегодня имеют некомплект личного состава примерно в 25%. Шойгу должен продолжать реформы в таких вопросах как набор новобранцев и обращение с ними, ибо принудительный призыв и неприятные условия службы, созданные так называемой дедовщиной (издевательства сержантов и прочих старослужащих над новичками) не способствуют созданию более профессиональной армии, способной привлечь и удержать в своих рядах добровольцев. Денежные суммы, которые необходимо потратить на привлечение россиян к службе по контракту (увеличение денежного довольствия, льготы и средства поощрения), могут превысить тот объем средств, который готов выделять военный истэблишмент.
Многое будет зависеть от следующих факторов. Первое — получит ли российская казна тот ожидаемый объем денежных средств от экспорта нефти и газа, который способен обеспечить преобразования в вооруженных силах. Любое серьезное снижение цен на энергоресурсы обязательно поставит эти планы под угрозу. Второе — сумеет ли российская оборонная промышленность повысить свою динамичность, гибкость и приспосабливаемость. Сможет ли она использовать увеличение государственных расходов для того, чтобы создать новые образцы техники и вооружений? Это важно не только для выполнения требований Путина, но и для сохранения традиционно прибыльной экспортной торговли российским оружием. Россия уступит свои конкурентные преимущества не только американским и европейским соперникам, но и китайским компаниям, если не сможет идти в ногу с новыми разработками военной техники. Третий же фактор заключается в том, сумеет ли российская армия получить то количество личного состава, которое ей необходимо — будь-то за счет улучшения условий контрактной службы или за счет набора русскоязычных контрактников в бывших советских республиках.
Но пусть даже амбициозные планы Министерства обороны по набору личного состава и принятию на вооружение современной боевой техники не будут выполнены в полной мере, российские вооруженные силы сегодня все равно крепнут и усиливаются. Москва вряд ли в состоянии бросить прямой вызов Соединенным Штатам, военные расходы у которых намного превосходят российские. Но если принять во внимание региональные тенденции, особенно в Европе, то надо сказать, что Россия возрождает свой неядерный боевой потенциал, подкрепляя тем самым свои претензии на статус великой державы. Поможет ли такая новообретенная уверенность России в своих силах повысить ее готовность к сотрудничеству на международной арене или, наоборот, Москва займет более обструкционистские позиции — этот вопрос остается открытым.
Информация