Русский патриарх Филарет Никитич
Ровно 380 лет назад, в октябре 1633-го года, из жизни ушел один из самых могущественных в истории Руси патриархов — Филарет, урожденный Федор Никитич Романов, оказавший огромное влияние на развитие различных сторон жизни русского общества. В Русской православной церкви и в общей массе архипастырей этот человек всегда занимал особое место. Помимо насильно навязанного ему духовного сана, Филарет принадлежал к одному из самых высоких и знатных родов — Романовых. До него и после его ухода из жизни ни один патриарх не обладал таким влиянием и властью в решении государственных вопросов. Этому способствовало родство с царственной персоной: Филарет помогал в управлении Русью своему сыну, царю Михаилу Федоровичу.
Объективное рассмотрение этой интереснейшей исторической личности является достаточно непростым занятием, ведь еще при жизни вокруг Филарета возникла масса домыслов, искажающих реальные обстоятельства и личные качества этого человека. Противники искали поводов изобличить и оговорить патриарха, втаптывая его имя в грязь, сторонники же, напротив, превозносили Федора Никитича на самые вершины, причисляя к лику святых. Для того чтобы разобраться, что из написанного о патриархе является правдой, а что вымыслом, стоит подробнее рассмотреть реальные исторические события, в которых Федор Никитич принимал непосредственное участие.
Отец будущего патриарха был родным братом царицы Анастасии, которая позднее стала первой женой царя Иоанна Грозного. Именно с Никиты Романовича, который в свою очередь был потомком Романа Захарьина-Юрьева, род стал именоваться как Романовы. Федор был самым старшим из шести сыновей и родился от второго брака Никиты Романовича с княжной Евдокией, принадлежавшей знаменитому княжескому семейству Горбатых-Шуйских. Точная дата рождения Федора Никитича неизвестна, указывается лишь то, что он появился на свет не ранее 1554-го года.
В народе об отце Федора говорили не иначе как о заступнике, сумевшим не только пойти против воли царя Иоанна, но и остаться при этом целым и невредимым. А слава его сестры Анастасии во многом помогла роду Романовых возвыситься в глазах знати. После неожиданной смерти царя в 1584-м и вступления на престол Федора Иоанновича, Никита Романович вошел в состав Думы своего племянника. Вместе с ним в «верховной думе» состоял и некто Борис Годунов, бывший братом жены новоизбранного государя и крайне заинтересованный в поддержке влиятельного Никиты Романовича. В конце жизни отец Федора заключил-таки союз с Годуновым, поделившись с ним сферой своего влияния, что позволило последнему занять в главном управленческом органе государства лидирующее положение. Сам же Никита Романович впоследствии принял постриг, и в 1586-м мирно скончался в монастыре.
Опасаясь за жизнь своих детей, Никита Романович всегда старался держать их подальше от царского двора, что было на то время вполне разумным. Из-за этого первое упоминание о его сыне Федоре появляется в государственных «разрядах» лишь в 1585-м году, где он указан среди прочих как участник приема у литовского посла. Став после смерти отца боярином, Федор Никитич был назначен в 1586-м нижегородским наместником государя. В этот период в Думе род Романовых занимал одиннадцатую позицию, следуя после таких знатных фамилий как Мстиславские, Шуйские, Годуновы и Трубецкие.
Необходимо отметить, что царь Федор старался всячески помогать своему двоюродному брату, выделяя его среди маститых старцев и прочих приближенных, занимающих более высокие служебные посты. Однако как государь он был слаб, и реальным правителем на тот момент являлся Борис Годунов, род которого постоянно пытался прибрать как можно большее количество земель и титулов, дабы прочнее утвердиться при царском дворе. При этом Годунов также поддерживал молодого боярина Федора, следуя своему обещанию Никите Романовичу и памятуя о его родстве с царской семьей и любви народа к родичам благосклонной царицы Анастасии. При таком содействии молодой и самодостаточный Федор Романов наслаждался жизнью в полной мере, безудержно тратя деньги на веселые пиры, шумные охоты и дорогие наряды, благодаря которым он слыл первым щеголем столицы.
Исторической справедливости ради стоит отметить, что пьянство и разврат, присущие московскому двору и опричникам бывшего царя, были чужды боярину Федору. Ведя довольно беззаботный образ жизни, он все же старался соответствовать признанным образцам добродетели. Удачная женитьба на бедной, но принадлежавшей к древнему роду девушке Ксении Шестовой, с которой Федор прожил всю жизнь душа в душу, несомненно, положительно сказалась на его популярности среди дворянства и простых людей. В браке у Романова родилось пятеро сыновей и дочь.
Добиваться славы и высокого положения через военные подвиги Федор не торопился. В славном сражении со шведами в 1590-м году ему даже не пришлось понюхать пороху. Не дожидаясь помощи, войско неприятеля разгромил воевода Дмитрий Хворостинин. Однако это не помешало Федору наряду с другими знатными боярами получить свою долю почестей на волне всеобщей эйфории от победы. Беззаботный и популярный боярин продолжал наслаждаться своим высоким положением, воспринимая данное как должное, однако его возвышение и близость к владыке все больше начинали беспокоить Бориса Годунова, поскольку рано или поздно царский трон должен был освободиться….
После назначения Федора Никитича в 1596-м в Полк правой руки в качестве второго воеводы Петр Шереметев, назначенный третьим, высказал свое возмущение. Его протест в виде неявки на воинскую службу вызвал негодование государя, вылившееся в позорный арест с кандалами. Чуть позже еще трое князей пытались поставить на место «чересчур прыткого» Романова, но их порывы также наткнулись на царскую немилость.
После смерти царя Федора Ивановича 7 января 1598-го года именно Романов и Годунов являлись главными претендентами на трон. На стороне Бориса оставалась царица Ирина Федоровна (напомним, его сестра), которая вскоре приняла постриг, а также ближайший соратник, патриарх Иов. Также для перевеса чаши весов в свою пользу Годунов проводил многочисленные обеды, раздавал жалования и оказывал прочие милости дворянству и служилым людям, а также пустил ложный слух о предстоящем наступлении крымского хана, чтобы, собрав многочисленное войско, показательно выступить в начале мая 1598-го в качестве доблестного защитника русской земли. Его авторитет был подорван лишь подозрениями в причастности к убийствам приближенных к Федору Иоанновичу людей, а также его дочери Феодосии, что, однако, не подтвердилось в ходе расследования, проводимого патриархом Иовом.
Федор Никитич не использовал «грязных» методов своего соперника и даже ни разу не заявил свои претензии на освободившийся престол. Он принял клятвенные обещания Годунова, что после венчания станет относиться к Романову как брату и первому помощнику. Однако, добившись цели, Годунов не просто забыл о данных обещаниях, но и решил всячески унизить род Романовых при распределении должностей и воевод по чинам. Все первые места были отданы ордынским «царевичам», а под их предводительством управлять полками были поставлены воеводы Мстиславский, братья Шуйские, Голицын и Трубецкой. Федор Никитич же был помещен в списке бояр последним. Но даже в такой уничижительной ситуации Романов проявил свое достоинство и не только не выступал с жалобами, но даже не подал вида, что оскорблен решениями Годунова. Год за годом Федор Никитич заседал в Боярской думе, продолжая покорно занимать именно те места, на которые ему указывал царь. Подобная реакция Федора на все изыскания Бориса имела обратные, вполне закономерные последствия. В глазах знати Романов по праву становился главным претендентом на царский престол, случись с Годуновым какое-либо несчастье.
Ухудшение здоровья государя привело к тому, что он превратился в безумного узурпатора, которому везде чудились заговоры, измены, колдовство и интриги. Дошло до того, что царь стал избегать традиционных массовых церемоний. В это же время один боярский служивый за вознаграждение признался, что Романовы готовят для всего царского семейства злоотравное зелье. На основе написанного им доноса и найденных при обыске у брата Федора, Александра Никитича, ядовитых кореньев (скорее всего, подброшенных) все Романовы были арестованы, а Боярской думе был объявлен уже готовый приговор. Однако в июне 1601-го года все же состоялся некий показательный суд, на котором весь род Романовых был объявлен виновным в измене государю и приговаривался к ссылке с содержанием под строгой охраной.
Возможность определить окончательное решение хитрый и кровожадный Годунов предоставил Думе, заранее, однако, позаботившись о вынесении нужного ему приговора. Члены Думы, опасаясь в первую очередь за себя и своих близких, поспешили поддержать государя, рьяно обвиняя «изменников» и не давая им раскрыть рта для объяснений и оправданий. Более всех, как и было запланировано, пострадал Федор Никитич и его супруга, которые не просто были сосланы, но и подвержены носильному постригу. Измученные долгим следствием члены семьи Романовых разъехались каждый по месту своего изгнания. Федор был доставлен в Антониев-Сийский монастырь и принял сан под именем Филарет. По настоятельным указаниям царя Романов должен был находиться в полном одиночестве, а вместо отнятых у него имений и всего имущества, которое государь роздал своим любимцам, Федору из монастырской казны выдали лишь самые необходимые вещи. Приставленной к нему охране было поручено не выпускать его из стен монастыря, передавать от него какие-либо послания и постоянно докладывать о его поведении.
В отличие от прочих детей Филарета оставшийся в живых единственный сын Михаил рос очень крепким и смекалистым мальчиком, хотя и находился в женском окружении, сказавшейся на излишней романтичности будущего государя и его склонности уступать слабому полу. В 1602-м году Михаилу все же вернули одну из отцовских вотчин, село Клин, которое находилось в Юрьево-Польском уезде, и он вместе с остатками своего семейства переехал туда на проживание, где, по словам «смилостивившегося» государя, не знал ни в чем ущемлений и отказа.
Несмотря на стремление Годунова к полной изоляции Филарета, опальному боярину все же удалось наладить тайный канал, по которому ему поставляли информацию обо всем, что происходило в государстве. Рискуя своей жизнью монахи, священники и крестьяне помогали благородному узнику, за что впоследствии были щедро вознаграждены. Именно через них Федору удалось передать письмо, изобличающее все греховные деяния царя и его окружения, которое ходило из рук в руки, настраивая народ против распоясавшегося Годунова, дни которого на престоле были сочтены.
Тяжелейшая обстановка в России начала семнадцатого века, когда развязавшаяся гражданская война была осложнена иноземной интервенцией, совпала с окончанием царствования Годунова. Начиная с весны 1605-го года и до лета 1606-го, то есть с последних месяцев царствования Бориса и в течение года, когда царствовал первый Лжедмитрий, в исторических грамотах нет ни единого упоминания о Филарете. Некоторые историки излагают ничем не подкрепленную версию о возведении его в этот период в степень иеромонаха и назначении в Ростовские и Ярославские митрополиты. Но если отталкиваться от реалий, то, например, на свадьбе у Лжедмитрия и Марины Мнишек 8 мая 1606-го года за столом вместе с поляками были многие представители славных русских родов: и Мстиславский (на месте посаженного отца), и Шуйские, и даже Пожарский, который впоследствии будет бороться с этими самыми интервентами. Не было там лишь представителей дома Романовых, в том числе и Филарета, в каком бы то ни было монастырском чине.
В ночь на 17 марта был зверски убит Дмитрий Иванович, а 1 июня 1606-го года на трон скоропалительно венчали Василия Шуйского. По его предложению Филарет отправился в Углич в составе комиссии для признания мощей убиенного государя, дабы избежать появления многочисленных самозванцев, объявлявших себя спасенными и воскресшими царевичами. В награду за помощь Василий Иванович пообещал Филарету высокий монашеский сан, но после переворота отказался от данного слова. В ноябре 1606-го, когда войска восставшей голытьбы под руководством Ивана Болотникова двинулись на столицу, Филарет уже находился в Ростове на своей кафедре, и весь 1607-ой год служил молебны, распространяя воззвания к примирению и окончанию противостояния между сторонниками Лжедмитрия II и войсками царствующего Шуйского. В октябре 1608-го, когда Ростов стал центром противостояния, паству Филарета некоторые обвиняли в недостаточном усердии при обороне города. Однако документы говорят о том, что когда многочисленные жители города обратились к священнику с призывом покинуть Ростов и сбежать в Ярославль, Филарет облачился в монашеские одеяния и до последнего утешал укрывшихся вместе с ним в церкви прихожан, совершая молебны. А когда повстанцы попытались взять собор штурмом, их первое наступление было отбито. Филарет стремился образумить восставших с помощью священного писания, но противник не пожелал его слушать. Ворота храма были выбиты, а ворвавшиеся переясловцы принялись зверски убивать спрятавшихся на территории собора людей. Митрополита взяли под караул и отослали к Лжедмитрию II в Тушино, предварительно содрав с него святительские ризы и облачив в худые одеяния, а златую раку чудотворца Леонтия рассекли на доли. Городская и церковная казна были разграблены, а церкви города полностью разорены.
В замешательство приводит историков дальнейший ход развития событий, когда гонимый по дороге босой Филарет, на которого для уничижения надели языческие одежды и татарскую шапку, по прибытию в лагерь стал патриархом! Очевидно, это был политический ход, задуманный самозванцем: привлечь, пусть и насильно на свою сторону популярного в народе Филарета, дав ему высокий священный сан и вновь облачив в ризы, приставив при этом к нему стражу. Будучи достаточно мудрым, Федор Никитич, оставшись при своих убеждениях, принял назначение.
Переход Филарета, пусть даже и насильственный, в лагерь Лжедмитрия был воспринят Шуйским как предательство. Между тем ухудшившаяся обстановка внутри нашей страны навела польского короля Сигизмунда III на мысль о том, что под благопристойным предлогом остановить кровопролитие и смуту на Руси, он легко сумеет урвать куски земли русской. Свою «миротворческую миссию» он начал в конце 1609-го года. Местом для проведения переговоров поляков с московскими властями стал лагерь возле Тушино. И поскольку Лжедмитрий II, бежавший с частью приближенных, пойманный и взятый поляками под стражу, оказался не у дел, главная роль в переговорах с интервентами с русской стороны была отдана именно Филарету. Результатом переговоров стал исторический документ, в котором выражается признание польского владыки в качестве правителя русской земли, но при этом указывается, что принять окончательное решение без всероссийского Земского собора присутствующие на переговорах представители не правомочны. Воспользовавшись паузой, противники подчинения Сигизмунду, во главе которых встал Филарет, сумели объединиться и приняли документ, названный «Присягой». Данная грамота от 29 декабря 1609-го объявляла сбежавшего Лжедмитрия II самозванцем, содержала решение всех объединившихся сторон выступить против Шуйского и его сторонников, а также намерение биться до последнего против всякого неприятеля извне. Это был временный компромисс, продиктованный необходимостью и опасностью, нависшей над Русью.
В последующих переговорах с поляками русская сторона выступала от имени патриарха и всеми средствами пыталась убедить обратную сторону в необходимости сохранения «греческой веры» в России, а потому настаивала на венчании на царство Владислава, сына Сигизмунда, русским патриархом согласно всем принятым на Руси обычаям. В итоге Русь получала царя-иноземца, не могущего менять какие-либо принятые православные обычаи и нормы. В ответ на такое предложение польский король решил обратиться к своему Сенату.
17 июля 1610-го года дворянством под руководством Федора Волконского и Захара Ляпунова был свергнут занявший трон Шуйский. Противостояние между сторонниками той или иной кандидатуры на царствование закончилось тем, что вскоре все волости и города приняли присягу польскому царевичу на условиях, составленных Филаретом и его сотоварищами ранее в тушинском лагере. Крест царю Владиславу поцеловали все, кроме бывших Лжедмитриевых селений, нескольких не определившихся волостей и Михаила Федоровича Романова, которому удалось отговориться малолетством. А 28 августа 1610-го Ростовский митрополит присягал новому царю. При этом самый опасный для польских планов человек, коим считался Филарет, находился под неусыпным контролем сторонников новоиспеченного государя, искавших способы для его нейтрализации.
Планы поляков изначально не совпадали с договоренностями, утвержденными в вышеописанном документе и, тем более, с интересами русских людей. После ряда незначительных нарушений, поляки осадили Смоленск, показав истинные намерения. Длительное семимесячное противостояние и поиск каких-либо компромиссов не привели к положительному результату, положив начало войне с поляками. Направленных для переговоров в качестве послов Филарета и Голицына 12 апреля 1611-го года под стражей командировали в Польшу. В январе 1612-го после пребывания под Львовом в Каменке, а затем в Варшаве узники оказались в замке-крепости Мальборк. Для Филарета вновь начались годы заточения. Однако такое положение Романова способствовало созданию вокруг его персоны ореола борца-мученика за русскую землю.
В марте 1613-го года, когда решался вопрос о венчании на русский престол Михаила, сына Филарета, семнадцатилетний претендент на трон не хотел давать согласия до тех пор, пока бояре не пообещали ему обменять отца на знатных литовских пленников. Переговоры шли долго. Только в конце 1614-го посланнику России Желябужскому удалось-таки встретиться с Филаретом и передать узнику грамоты от его родичей, царя и прочих светских и духовных чинов. Романов был крайне недоволен новостью об избрании его сына царем без отцовского благословения, однако, после пояснений, что Михаил упорно отказывался венчаться без него, успокоился.
Прошли еще долгие годы переговоров и небольших военных столкновений, пока, наконец, на 1 марта 1619-го под Вязьмой не назначили обмен, который задержался еще на три месяца из-за возникшего в последний момент у поляков желания получить дополнительную частичку российских земель за пленного Филарета. Но, когда Федор Никитич узнал о требованиях поляков, то заявил, что лучше вернется в плен, чем отдаст хотя бы пядь родной земли за свободу. Между тем в 1618-м году было заключено Деулинское перемирие, а 1 июня 1619-го Филарета обменяли на одного из польских пленников.
По прибытии домой Филарет достойно принял все положенные почести, но становиться патриархом отказался наотрез, ссылаясь на свою старость, пережитые скорби и желание пожить в уединении. Уговаривая его принять сей почетный сан, дворяне и церковнослужители заявляли, что более достойного человека им не найти, однако согласился Филарет лишь после того, как ему напомнили о гневе Божьем за оказываемое им сопротивление воле Собора. С 22 по 24 июня 1619-го года прошла церемония поставления в митрополиты, которую доверили провести заехавшему в столицу Иерусалимскому патриарху Феофану.
Со времени возвращения и посвящения Филарета деятельность самого патриарха и правление его сына царя Михаила становятся практически неделимы, а повествование о государственных делах Романова-старшего полностью совпадает с монографией о политических событиях на Руси в период с 1619-го по 1632-ой годы. Все решения в государстве принимались не только от имени царя, но и от имени его батюшки патриарха. Более того, Филарет мог отменять указы царя. Сохранившаяся переписка красноречиво свидетельствует о том, что, невзирая на царственность особы его сына, патриарх считал себя полноправным главой правящего семейства. Кроме того, вопреки принятым представлениям о роли женщин в обществе в те времена, в ряде вопросов правом решающего голоса обладала уважаемая «великая старица», жена Филарета Марфа Андреевна. Именно Марфа оказала давление на сына, когда тот решил в 1616-м году жениться на девице Марье Хлоповой. Семье невесты был дан отказ, и этот брак не состоялся.
При всей продуманности большинства своих политических шагов Филарет был крайне нетерпим к чужому влиянию на своего сына. Всех, кто пытался своими действиями изменить решения царя, включая представителей знатных родов, он, не задумываясь, отправлял подальше от двора. «Патриархальный абсолютизм» привел к тому, что в 1619-м году назначенный Собор был отменен, поскольку патриарх, по его же словам, сам знал как устроить Московское государство. В 1627-м Филарет без объяснений отверг челобитье торговых и служивых людей из государевых городов, которые просили остановить засилье чужеземцев на внутреннем рынке. Безграничной властью пользовался Романов и в своей огромной епархии, которая (по данным от 1625-го года) охватывала сорок с небольшим городов и уездов. Он получил полное право вершить как духовный, так и гражданский суд над людьми, невзирая на их положение и сословие. Царь Михаил после рассмотрения жалоб, поступивших к нему от Новгородского и Вологодского архиереев, единоличным решением наделил их правом самостоятельно «судить и ведать в духовных делах». Также, несмотря на возражения Филарета, государь выдавал церквям и монастырям указанных епархий несудимые грамоты. Но патриарх и здесь нашел способ управы. В 1622-м он объявил о необходимости пересмотра и нового утверждения всех выданных ранее бумаг.
Любовь к сыну не помешала Филарету участвовать в создании «Сказания», где патриарх изображен не иначе как представитель Бога на земле, а царь обязан почитать его «по превосходящему святительству». Отдельной главой деятельности Федора Никитича стала ситуация с сожжением «литовских» книг после того как в 1627-м в «Евангелии» Транквиллиона Старовецкого, знаменитого просветителя, обнаружилась «ересь». Было вынесено распоряжение собрать и сжечь все книги данного автора. Затем последовали работы по замене иноземных церковных книг на отечественные. Над переводами и редактированием текстов Филарет принимал личное участие. Объявленный патриархом сбор древних пергаментных рукописей положил начало Типографской библиотеке, а его поддержка книгоизданию дала возможность выпустить множество новых фолиантов, что положительно сказалось на культурном развитии русского общества в целом.
Будучи ярым противником разгулявшейся при предыдущих правителях безнравственности, Филарет, дабы другим неповадно было, заточил в монастырь навечно нескольких особо развратных дворян. Желание взять реванш и наказать поляков за их посягательства на земли русские сначала привело к тому, что Филарет в 1621-1622-м годах созвал земских представителей для обсуждения вопроса о необходимости начала войны с Речью Посполитой. И хотя участники собрания полностью поддержали идею войны и пересмотра унизительного Деулинского перемирия, поразмыслив, патриарх решил пока не втягивать государство в новое противостояние, но саму затею так и не оставил. Он начал собирать и вооружать первые на Руси полки «иноземного строя», изобретал новые способы тайнописи для заграничных посланцев и даже вел переписку со шведским королем. В этих вопросах Филарету пришлось положиться на помощь новгородских воевод, ибо у москвичей он поддержки не получил. Его расчет был прост: Густав-Адольф уже второй год продолжал войну с коалицией, в составе которой была Польша. А чтобы воспрепятствовать ненавистным католикам патриарх был готов сотрудничать даже с протестантами. Более того, он всячески добивался присоединения к созданной коалиции мусульманской Турции. А когда весной 1632-го умер ненавистный Филарету Сигизмунд II, а в Польше началась грызня за власть, русские войска неожиданно перешли границу и, отбив несколько городов, приблизились к Смоленску. Командовать войсками было доверено соратнику патриарха по тушинской смуте и польскому плену Михаилу Шеину.
К сожалению, все обернулось совсем не так, как планировал Филарет. Опомнившиеся поляки, объединившись вокруг скоропалительно избранного царя Владислава, ринулись в бой. Русский воевода, отрезанный возле Смоленска, оказался в трудном положении. Московские бояре не собирались оказывать ему помощь, созданные патриархом иноземные полки из-за невыплаченного вовремя жалованья также не спешили идти в бой. Входившие в русское воинство бояре покинули войну, пытаясь спасти свои имения и имущество от наступавших на Русь крымчаков, а шведский король Густав-Адольф был убит в бою. Шедшие одна за другой в сентябре 1633-го печальные вести окончательно доконали восьмидесятилетнего Филарета, и 1 октября после обедни он скончался, как полагают историки, «от кручины».
После смерти патриарха не получивший от бояр помощи Шеин сложил русские знамена и с позором отступил, воеводы практически без сопротивления сдали ряд городов, а напуганные дворяне пытались оправдаться перед Владиславом и отречься от царя Михаила. И неизвестно, как бы повернулась русская история, если бы на пути поляков не встала героическая Белая крепость, войском которой командовал признанный позднее непобедимым Федор Волконский по прозвищу «Меринок». Его люди стояли насмерть, удерживая позиции более восьми недель против всего войска Речи Посполитой. Оказанная Калужским воеводой поддержка и разгром польской конницы подтолкнули поляков к мысли, что пора убираться восвояси. Король Владислав был вынужден уйти в Польшу, а русские рати вернулись в столицу, вывесив захваченные неприятельские знамена над гробницей Филарета, дабы упокоить его душу.
Первый царь из великой династии дома Романовых, Михаил Федорович, пробыл на троне тридцать лет, рубеж, который в России преодолевали немногие владыки. Из всей трехсотлетней истории самодержцев семейства Романовых на его долю пришлась десятая часть. Эпоха Михаила Федоровича и Филарета Никитича, начавшаяся после возведения царя на престол в 1613-м году, была по-своему переломной для разоренной лихими годами Смутного времени страны. Россия вышла из кризиса, поразившего до самых основ все сословия и государственные институты, а также души и умы современников. Несмотря на слабое знание богословских дел, отец царский поднял православную церковь из руин. Монастыри и храмы были отстроены заново, а церковные владения восстановлены и расширены. Невзирая на свое происхождение и практически неограниченную власть, Федор Никитич всегда старался не стать временщиком-властолюбцем, сохраняя достоинство государственного мужа при решении любых вопросов. Умирая, Филарет завещал сыну назначить патриархом архиепископа Великих Лук и Пскова Иоасафа. Остроязычный Пахомий Астраханский объяснил этот выбор в своем «Хронографе» так: «Потому что был он дворовой сын (по происхождению дворянин), в житии и нравах добродетелен, а к царю не дерзновен».
Источники информации:
http://www.sedmitza.ru/lib/text/439763/
http://lib.rus.ec/b/394882/read
http://predanie.ru/lib/html/72707.html
http://www.vostlit.info/Texts/rus8/Gerberstein/pred.phtml?id=671
3-й Великий Государь Святейший Божиею милостию Патриарх Московский и всея Русии Филарет
Объективное рассмотрение этой интереснейшей исторической личности является достаточно непростым занятием, ведь еще при жизни вокруг Филарета возникла масса домыслов, искажающих реальные обстоятельства и личные качества этого человека. Противники искали поводов изобличить и оговорить патриарха, втаптывая его имя в грязь, сторонники же, напротив, превозносили Федора Никитича на самые вершины, причисляя к лику святых. Для того чтобы разобраться, что из написанного о патриархе является правдой, а что вымыслом, стоит подробнее рассмотреть реальные исторические события, в которых Федор Никитич принимал непосредственное участие.
Отец будущего патриарха был родным братом царицы Анастасии, которая позднее стала первой женой царя Иоанна Грозного. Именно с Никиты Романовича, который в свою очередь был потомком Романа Захарьина-Юрьева, род стал именоваться как Романовы. Федор был самым старшим из шести сыновей и родился от второго брака Никиты Романовича с княжной Евдокией, принадлежавшей знаменитому княжескому семейству Горбатых-Шуйских. Точная дата рождения Федора Никитича неизвестна, указывается лишь то, что он появился на свет не ранее 1554-го года.
В народе об отце Федора говорили не иначе как о заступнике, сумевшим не только пойти против воли царя Иоанна, но и остаться при этом целым и невредимым. А слава его сестры Анастасии во многом помогла роду Романовых возвыситься в глазах знати. После неожиданной смерти царя в 1584-м и вступления на престол Федора Иоанновича, Никита Романович вошел в состав Думы своего племянника. Вместе с ним в «верховной думе» состоял и некто Борис Годунов, бывший братом жены новоизбранного государя и крайне заинтересованный в поддержке влиятельного Никиты Романовича. В конце жизни отец Федора заключил-таки союз с Годуновым, поделившись с ним сферой своего влияния, что позволило последнему занять в главном управленческом органе государства лидирующее положение. Сам же Никита Романович впоследствии принял постриг, и в 1586-м мирно скончался в монастыре.
Опасаясь за жизнь своих детей, Никита Романович всегда старался держать их подальше от царского двора, что было на то время вполне разумным. Из-за этого первое упоминание о его сыне Федоре появляется в государственных «разрядах» лишь в 1585-м году, где он указан среди прочих как участник приема у литовского посла. Став после смерти отца боярином, Федор Никитич был назначен в 1586-м нижегородским наместником государя. В этот период в Думе род Романовых занимал одиннадцатую позицию, следуя после таких знатных фамилий как Мстиславские, Шуйские, Годуновы и Трубецкие.
Необходимо отметить, что царь Федор старался всячески помогать своему двоюродному брату, выделяя его среди маститых старцев и прочих приближенных, занимающих более высокие служебные посты. Однако как государь он был слаб, и реальным правителем на тот момент являлся Борис Годунов, род которого постоянно пытался прибрать как можно большее количество земель и титулов, дабы прочнее утвердиться при царском дворе. При этом Годунов также поддерживал молодого боярина Федора, следуя своему обещанию Никите Романовичу и памятуя о его родстве с царской семьей и любви народа к родичам благосклонной царицы Анастасии. При таком содействии молодой и самодостаточный Федор Романов наслаждался жизнью в полной мере, безудержно тратя деньги на веселые пиры, шумные охоты и дорогие наряды, благодаря которым он слыл первым щеголем столицы.
Исторической справедливости ради стоит отметить, что пьянство и разврат, присущие московскому двору и опричникам бывшего царя, были чужды боярину Федору. Ведя довольно беззаботный образ жизни, он все же старался соответствовать признанным образцам добродетели. Удачная женитьба на бедной, но принадлежавшей к древнему роду девушке Ксении Шестовой, с которой Федор прожил всю жизнь душа в душу, несомненно, положительно сказалась на его популярности среди дворянства и простых людей. В браке у Романова родилось пятеро сыновей и дочь.
Годы правления Федора Ивановича (1584-1598), наверное, были самыми счастливыми и беззаботными для будущего патриарха, ведь тогда он еще не был обременен обязанностями государственного мужа, был далек от чрезмерного честолюбия и дворцовых интриг. Благодаря своему острому уму и умению произвести впечатление ему удалось завоевать народную любовь, которой многие добивались годами, а также еще больше возвысить среди знати славный род Романовых. Федор Никитич всегда был долгожданным гостем, как в Думе, так и на царских семейных ужинах в узком кругу приближенных и друзей. В принятых тогда боярских «перечнях» Романов уверенно продвигался вверх. В 1588-ом году он стоял на десятом месте, а уже через год был на шестой позиции. А еще спустя десять лет, под конец правления Федора Ивановича, Федор Никитич считался главным дворовым воеводой и одним из трех первых руководителей в Ближней Думе государя.
Добиваться славы и высокого положения через военные подвиги Федор не торопился. В славном сражении со шведами в 1590-м году ему даже не пришлось понюхать пороху. Не дожидаясь помощи, войско неприятеля разгромил воевода Дмитрий Хворостинин. Однако это не помешало Федору наряду с другими знатными боярами получить свою долю почестей на волне всеобщей эйфории от победы. Беззаботный и популярный боярин продолжал наслаждаться своим высоким положением, воспринимая данное как должное, однако его возвышение и близость к владыке все больше начинали беспокоить Бориса Годунова, поскольку рано или поздно царский трон должен был освободиться….
После назначения Федора Никитича в 1596-м в Полк правой руки в качестве второго воеводы Петр Шереметев, назначенный третьим, высказал свое возмущение. Его протест в виде неявки на воинскую службу вызвал негодование государя, вылившееся в позорный арест с кандалами. Чуть позже еще трое князей пытались поставить на место «чересчур прыткого» Романова, но их порывы также наткнулись на царскую немилость.
Автограф
После смерти царя Федора Ивановича 7 января 1598-го года именно Романов и Годунов являлись главными претендентами на трон. На стороне Бориса оставалась царица Ирина Федоровна (напомним, его сестра), которая вскоре приняла постриг, а также ближайший соратник, патриарх Иов. Также для перевеса чаши весов в свою пользу Годунов проводил многочисленные обеды, раздавал жалования и оказывал прочие милости дворянству и служилым людям, а также пустил ложный слух о предстоящем наступлении крымского хана, чтобы, собрав многочисленное войско, показательно выступить в начале мая 1598-го в качестве доблестного защитника русской земли. Его авторитет был подорван лишь подозрениями в причастности к убийствам приближенных к Федору Иоанновичу людей, а также его дочери Феодосии, что, однако, не подтвердилось в ходе расследования, проводимого патриархом Иовом.
Федор Никитич не использовал «грязных» методов своего соперника и даже ни разу не заявил свои претензии на освободившийся престол. Он принял клятвенные обещания Годунова, что после венчания станет относиться к Романову как брату и первому помощнику. Однако, добившись цели, Годунов не просто забыл о данных обещаниях, но и решил всячески унизить род Романовых при распределении должностей и воевод по чинам. Все первые места были отданы ордынским «царевичам», а под их предводительством управлять полками были поставлены воеводы Мстиславский, братья Шуйские, Голицын и Трубецкой. Федор Никитич же был помещен в списке бояр последним. Но даже в такой уничижительной ситуации Романов проявил свое достоинство и не только не выступал с жалобами, но даже не подал вида, что оскорблен решениями Годунова. Год за годом Федор Никитич заседал в Боярской думе, продолжая покорно занимать именно те места, на которые ему указывал царь. Подобная реакция Федора на все изыскания Бориса имела обратные, вполне закономерные последствия. В глазах знати Романов по праву становился главным претендентом на царский престол, случись с Годуновым какое-либо несчастье.
При Борисе Годунове в русском обществе наступил кризис. В государстве свирепствовал голод, эпидемии выкашивали целые города, моральные и нравственные устои подверглись полному упадку. На фоне жестоких расправ и беззаконий, чинимых царем и его приспешниками, процветали корысть и взяточничество, обжорство, пьянство и распутство. Будучи крайне подозрительным, Борис приветствовал доносительство и клевету, расправляясь с виновными без всяких разбирательств, нарушая все нормы справедливости и законности. И никто, даже Романов, не смел вставать у него на пути. Излюбленными способами устранения неугодных при Годунове стали ссылка и тайное убийство. Но подобраться с какими-либо обвинениями к Федору и его семье правителю долгое время не удавалось.
Ухудшение здоровья государя привело к тому, что он превратился в безумного узурпатора, которому везде чудились заговоры, измены, колдовство и интриги. Дошло до того, что царь стал избегать традиционных массовых церемоний. В это же время один боярский служивый за вознаграждение признался, что Романовы готовят для всего царского семейства злоотравное зелье. На основе написанного им доноса и найденных при обыске у брата Федора, Александра Никитича, ядовитых кореньев (скорее всего, подброшенных) все Романовы были арестованы, а Боярской думе был объявлен уже готовый приговор. Однако в июне 1601-го года все же состоялся некий показательный суд, на котором весь род Романовых был объявлен виновным в измене государю и приговаривался к ссылке с содержанием под строгой охраной.
Возможность определить окончательное решение хитрый и кровожадный Годунов предоставил Думе, заранее, однако, позаботившись о вынесении нужного ему приговора. Члены Думы, опасаясь в первую очередь за себя и своих близких, поспешили поддержать государя, рьяно обвиняя «изменников» и не давая им раскрыть рта для объяснений и оправданий. Более всех, как и было запланировано, пострадал Федор Никитич и его супруга, которые не просто были сосланы, но и подвержены носильному постригу. Измученные долгим следствием члены семьи Романовых разъехались каждый по месту своего изгнания. Федор был доставлен в Антониев-Сийский монастырь и принял сан под именем Филарет. По настоятельным указаниям царя Романов должен был находиться в полном одиночестве, а вместо отнятых у него имений и всего имущества, которое государь роздал своим любимцам, Федору из монастырской казны выдали лишь самые необходимые вещи. Приставленной к нему охране было поручено не выпускать его из стен монастыря, передавать от него какие-либо послания и постоянно докладывать о его поведении.
Светлана Ивлева. Патриарх Филарет(Романов) и сретенский игумен Ефрем в польском плену 1613-1619
Из всех лишений больше всего Федора Никитича удручало расставание с любимой женой и детьми, а также полное отсутствие сведений об их судьбе. Между тем Ксению отправили под именем Марфы в заонежский Толвуйский погост, где она и прожила длительное время в суровом заточении. Дети Романова, находясь в ненадлежащих условиях, умерли вследствие слабого физического здоровья. Сначала в один день, видимо от инфекции, в 1592-ом году из жизни ушли Борис и Никита, в 1597-ом умер Лев Федорович, а в 1599-ом — четвертый сын Федора Иван. Оставшаяся дочь Татьяна вскоре вышла замуж за князя Ивана Михайловича Катырева-Ростовского и умерла в июле 1611-го, а пятилетний сын Михаил был сослан вместе с теткой Марфой и ее мужем на Белое озеро. Братья Филарета также один за другим ушли из жизни, не выдержав лишений и заточения. В народе в их смерти винили Годунова, который с помощью своих приставов якобы убивал неугодное ему семейство. Лишь Иван Никитич, выдержавший многочисленные издевательства был вынужденно помилован царем, испугавшимся многочисленных обвинений, и в 1602-ом отправлен в Нижний Новгород.
В отличие от прочих детей Филарета оставшийся в живых единственный сын Михаил рос очень крепким и смекалистым мальчиком, хотя и находился в женском окружении, сказавшейся на излишней романтичности будущего государя и его склонности уступать слабому полу. В 1602-м году Михаилу все же вернули одну из отцовских вотчин, село Клин, которое находилось в Юрьево-Польском уезде, и он вместе с остатками своего семейства переехал туда на проживание, где, по словам «смилостивившегося» государя, не знал ни в чем ущемлений и отказа.
Несмотря на стремление Годунова к полной изоляции Филарета, опальному боярину все же удалось наладить тайный канал, по которому ему поставляли информацию обо всем, что происходило в государстве. Рискуя своей жизнью монахи, священники и крестьяне помогали благородному узнику, за что впоследствии были щедро вознаграждены. Именно через них Федору удалось передать письмо, изобличающее все греховные деяния царя и его окружения, которое ходило из рук в руки, настраивая народ против распоясавшегося Годунова, дни которого на престоле были сочтены.
Тяжелейшая обстановка в России начала семнадцатого века, когда развязавшаяся гражданская война была осложнена иноземной интервенцией, совпала с окончанием царствования Годунова. Начиная с весны 1605-го года и до лета 1606-го, то есть с последних месяцев царствования Бориса и в течение года, когда царствовал первый Лжедмитрий, в исторических грамотах нет ни единого упоминания о Филарете. Некоторые историки излагают ничем не подкрепленную версию о возведении его в этот период в степень иеромонаха и назначении в Ростовские и Ярославские митрополиты. Но если отталкиваться от реалий, то, например, на свадьбе у Лжедмитрия и Марины Мнишек 8 мая 1606-го года за столом вместе с поляками были многие представители славных русских родов: и Мстиславский (на месте посаженного отца), и Шуйские, и даже Пожарский, который впоследствии будет бороться с этими самыми интервентами. Не было там лишь представителей дома Романовых, в том числе и Филарета, в каком бы то ни было монастырском чине.
В ночь на 17 марта был зверски убит Дмитрий Иванович, а 1 июня 1606-го года на трон скоропалительно венчали Василия Шуйского. По его предложению Филарет отправился в Углич в составе комиссии для признания мощей убиенного государя, дабы избежать появления многочисленных самозванцев, объявлявших себя спасенными и воскресшими царевичами. В награду за помощь Василий Иванович пообещал Филарету высокий монашеский сан, но после переворота отказался от данного слова. В ноябре 1606-го, когда войска восставшей голытьбы под руководством Ивана Болотникова двинулись на столицу, Филарет уже находился в Ростове на своей кафедре, и весь 1607-ой год служил молебны, распространяя воззвания к примирению и окончанию противостояния между сторонниками Лжедмитрия II и войсками царствующего Шуйского. В октябре 1608-го, когда Ростов стал центром противостояния, паству Филарета некоторые обвиняли в недостаточном усердии при обороне города. Однако документы говорят о том, что когда многочисленные жители города обратились к священнику с призывом покинуть Ростов и сбежать в Ярославль, Филарет облачился в монашеские одеяния и до последнего утешал укрывшихся вместе с ним в церкви прихожан, совершая молебны. А когда повстанцы попытались взять собор штурмом, их первое наступление было отбито. Филарет стремился образумить восставших с помощью священного писания, но противник не пожелал его слушать. Ворота храма были выбиты, а ворвавшиеся переясловцы принялись зверски убивать спрятавшихся на территории собора людей. Митрополита взяли под караул и отослали к Лжедмитрию II в Тушино, предварительно содрав с него святительские ризы и облачив в худые одеяния, а златую раку чудотворца Леонтия рассекли на доли. Городская и церковная казна были разграблены, а церкви города полностью разорены.
В замешательство приводит историков дальнейший ход развития событий, когда гонимый по дороге босой Филарет, на которого для уничижения надели языческие одежды и татарскую шапку, по прибытию в лагерь стал патриархом! Очевидно, это был политический ход, задуманный самозванцем: привлечь, пусть и насильно на свою сторону популярного в народе Филарета, дав ему высокий священный сан и вновь облачив в ризы, приставив при этом к нему стражу. Будучи достаточно мудрым, Федор Никитич, оставшись при своих убеждениях, принял назначение.
Конечно, митрополит мог принципиально отказаться от дарованных ему почестей и сгинуть, однако он предпочел занять выжидательную позицию, создавая видимость подчинения Лжедмитрию, за что навлек на себя осуждение тех, кто оказывал сопротивление самозванцу, а также целого ряда историков. Тем не менее, основная масса исследователей все же склонны полагать, что такой ход был продиктован скорее хитроумным расчетом патриарха, желавшего сохранить свои позиции в государстве при победе любой из сторон противостояния. Каковы были его истинные намерения и мысли, знал лишь сам митрополит.
Переход Филарета, пусть даже и насильственный, в лагерь Лжедмитрия был воспринят Шуйским как предательство. Между тем ухудшившаяся обстановка внутри нашей страны навела польского короля Сигизмунда III на мысль о том, что под благопристойным предлогом остановить кровопролитие и смуту на Руси, он легко сумеет урвать куски земли русской. Свою «миротворческую миссию» он начал в конце 1609-го года. Местом для проведения переговоров поляков с московскими властями стал лагерь возле Тушино. И поскольку Лжедмитрий II, бежавший с частью приближенных, пойманный и взятый поляками под стражу, оказался не у дел, главная роль в переговорах с интервентами с русской стороны была отдана именно Филарету. Результатом переговоров стал исторический документ, в котором выражается признание польского владыки в качестве правителя русской земли, но при этом указывается, что принять окончательное решение без всероссийского Земского собора присутствующие на переговорах представители не правомочны. Воспользовавшись паузой, противники подчинения Сигизмунду, во главе которых встал Филарет, сумели объединиться и приняли документ, названный «Присягой». Данная грамота от 29 декабря 1609-го объявляла сбежавшего Лжедмитрия II самозванцем, содержала решение всех объединившихся сторон выступить против Шуйского и его сторонников, а также намерение биться до последнего против всякого неприятеля извне. Это был временный компромисс, продиктованный необходимостью и опасностью, нависшей над Русью.
В последующих переговорах с поляками русская сторона выступала от имени патриарха и всеми средствами пыталась убедить обратную сторону в необходимости сохранения «греческой веры» в России, а потому настаивала на венчании на царство Владислава, сына Сигизмунда, русским патриархом согласно всем принятым на Руси обычаям. В итоге Русь получала царя-иноземца, не могущего менять какие-либо принятые православные обычаи и нормы. В ответ на такое предложение польский король решил обратиться к своему Сенату.
17 июля 1610-го года дворянством под руководством Федора Волконского и Захара Ляпунова был свергнут занявший трон Шуйский. Противостояние между сторонниками той или иной кандидатуры на царствование закончилось тем, что вскоре все волости и города приняли присягу польскому царевичу на условиях, составленных Филаретом и его сотоварищами ранее в тушинском лагере. Крест царю Владиславу поцеловали все, кроме бывших Лжедмитриевых селений, нескольких не определившихся волостей и Михаила Федоровича Романова, которому удалось отговориться малолетством. А 28 августа 1610-го Ростовский митрополит присягал новому царю. При этом самый опасный для польских планов человек, коим считался Филарет, находился под неусыпным контролем сторонников новоиспеченного государя, искавших способы для его нейтрализации.
Планы поляков изначально не совпадали с договоренностями, утвержденными в вышеописанном документе и, тем более, с интересами русских людей. После ряда незначительных нарушений, поляки осадили Смоленск, показав истинные намерения. Длительное семимесячное противостояние и поиск каких-либо компромиссов не привели к положительному результату, положив начало войне с поляками. Направленных для переговоров в качестве послов Филарета и Голицына 12 апреля 1611-го года под стражей командировали в Польшу. В январе 1612-го после пребывания под Львовом в Каменке, а затем в Варшаве узники оказались в замке-крепости Мальборк. Для Филарета вновь начались годы заточения. Однако такое положение Романова способствовало созданию вокруг его персоны ореола борца-мученика за русскую землю.
В марте 1613-го года, когда решался вопрос о венчании на русский престол Михаила, сына Филарета, семнадцатилетний претендент на трон не хотел давать согласия до тех пор, пока бояре не пообещали ему обменять отца на знатных литовских пленников. Переговоры шли долго. Только в конце 1614-го посланнику России Желябужскому удалось-таки встретиться с Филаретом и передать узнику грамоты от его родичей, царя и прочих светских и духовных чинов. Романов был крайне недоволен новостью об избрании его сына царем без отцовского благословения, однако, после пояснений, что Михаил упорно отказывался венчаться без него, успокоился.
Прошли еще долгие годы переговоров и небольших военных столкновений, пока, наконец, на 1 марта 1619-го под Вязьмой не назначили обмен, который задержался еще на три месяца из-за возникшего в последний момент у поляков желания получить дополнительную частичку российских земель за пленного Филарета. Но, когда Федор Никитич узнал о требованиях поляков, то заявил, что лучше вернется в плен, чем отдаст хотя бы пядь родной земли за свободу. Между тем в 1618-м году было заключено Деулинское перемирие, а 1 июня 1619-го Филарета обменяли на одного из польских пленников.
Еще в то время когда патриарх находился в заточении, его будущая роль как соправителя государства была очевидна. С 1615-го года он именовался не иначе как «митрополит всея Руси», алтари в стране освящали именем «митрополита Филарета». Когда девятилетнее заточение Филарета наконец-то закончилось, и он вновь ступил на русскую землю, то его встретили как триумфатора. На расстоянии пяти верст от Москвы патриарха ждал государь с боярами. Михаил кланялся отцу в ноги, невзирая на свой высокий сан. А за Каменным городом митрополита встретили все церковные служители Москвы. В тот день был заложен храм Пророка Елисея, а для многих узников была объявлена амнистия.
По прибытии домой Филарет достойно принял все положенные почести, но становиться патриархом отказался наотрез, ссылаясь на свою старость, пережитые скорби и желание пожить в уединении. Уговаривая его принять сей почетный сан, дворяне и церковнослужители заявляли, что более достойного человека им не найти, однако согласился Филарет лишь после того, как ему напомнили о гневе Божьем за оказываемое им сопротивление воле Собора. С 22 по 24 июня 1619-го года прошла церемония поставления в митрополиты, которую доверили провести заехавшему в столицу Иерусалимскому патриарху Феофану.
Со времени возвращения и посвящения Филарета деятельность самого патриарха и правление его сына царя Михаила становятся практически неделимы, а повествование о государственных делах Романова-старшего полностью совпадает с монографией о политических событиях на Руси в период с 1619-го по 1632-ой годы. Все решения в государстве принимались не только от имени царя, но и от имени его батюшки патриарха. Более того, Филарет мог отменять указы царя. Сохранившаяся переписка красноречиво свидетельствует о том, что, невзирая на царственность особы его сына, патриарх считал себя полноправным главой правящего семейства. Кроме того, вопреки принятым представлениям о роли женщин в обществе в те времена, в ряде вопросов правом решающего голоса обладала уважаемая «великая старица», жена Филарета Марфа Андреевна. Именно Марфа оказала давление на сына, когда тот решил в 1616-м году жениться на девице Марье Хлоповой. Семье невесты был дан отказ, и этот брак не состоялся.
При всей продуманности большинства своих политических шагов Филарет был крайне нетерпим к чужому влиянию на своего сына. Всех, кто пытался своими действиями изменить решения царя, включая представителей знатных родов, он, не задумываясь, отправлял подальше от двора. «Патриархальный абсолютизм» привел к тому, что в 1619-м году назначенный Собор был отменен, поскольку патриарх, по его же словам, сам знал как устроить Московское государство. В 1627-м Филарет без объяснений отверг челобитье торговых и служивых людей из государевых городов, которые просили остановить засилье чужеземцев на внутреннем рынке. Безграничной властью пользовался Романов и в своей огромной епархии, которая (по данным от 1625-го года) охватывала сорок с небольшим городов и уездов. Он получил полное право вершить как духовный, так и гражданский суд над людьми, невзирая на их положение и сословие. Царь Михаил после рассмотрения жалоб, поступивших к нему от Новгородского и Вологодского архиереев, единоличным решением наделил их правом самостоятельно «судить и ведать в духовных делах». Также, несмотря на возражения Филарета, государь выдавал церквям и монастырям указанных епархий несудимые грамоты. Но патриарх и здесь нашел способ управы. В 1622-м он объявил о необходимости пересмотра и нового утверждения всех выданных ранее бумаг.
Любовь к сыну не помешала Филарету участвовать в создании «Сказания», где патриарх изображен не иначе как представитель Бога на земле, а царь обязан почитать его «по превосходящему святительству». Отдельной главой деятельности Федора Никитича стала ситуация с сожжением «литовских» книг после того как в 1627-м в «Евангелии» Транквиллиона Старовецкого, знаменитого просветителя, обнаружилась «ересь». Было вынесено распоряжение собрать и сжечь все книги данного автора. Затем последовали работы по замене иноземных церковных книг на отечественные. Над переводами и редактированием текстов Филарет принимал личное участие. Объявленный патриархом сбор древних пергаментных рукописей положил начало Типографской библиотеке, а его поддержка книгоизданию дала возможность выпустить множество новых фолиантов, что положительно сказалось на культурном развитии русского общества в целом.
Будучи ярым противником разгулявшейся при предыдущих правителях безнравственности, Филарет, дабы другим неповадно было, заточил в монастырь навечно нескольких особо развратных дворян. Желание взять реванш и наказать поляков за их посягательства на земли русские сначала привело к тому, что Филарет в 1621-1622-м годах созвал земских представителей для обсуждения вопроса о необходимости начала войны с Речью Посполитой. И хотя участники собрания полностью поддержали идею войны и пересмотра унизительного Деулинского перемирия, поразмыслив, патриарх решил пока не втягивать государство в новое противостояние, но саму затею так и не оставил. Он начал собирать и вооружать первые на Руси полки «иноземного строя», изобретал новые способы тайнописи для заграничных посланцев и даже вел переписку со шведским королем. В этих вопросах Филарету пришлось положиться на помощь новгородских воевод, ибо у москвичей он поддержки не получил. Его расчет был прост: Густав-Адольф уже второй год продолжал войну с коалицией, в составе которой была Польша. А чтобы воспрепятствовать ненавистным католикам патриарх был готов сотрудничать даже с протестантами. Более того, он всячески добивался присоединения к созданной коалиции мусульманской Турции. А когда весной 1632-го умер ненавистный Филарету Сигизмунд II, а в Польше началась грызня за власть, русские войска неожиданно перешли границу и, отбив несколько городов, приблизились к Смоленску. Командовать войсками было доверено соратнику патриарха по тушинской смуте и польскому плену Михаилу Шеину.
К сожалению, все обернулось совсем не так, как планировал Филарет. Опомнившиеся поляки, объединившись вокруг скоропалительно избранного царя Владислава, ринулись в бой. Русский воевода, отрезанный возле Смоленска, оказался в трудном положении. Московские бояре не собирались оказывать ему помощь, созданные патриархом иноземные полки из-за невыплаченного вовремя жалованья также не спешили идти в бой. Входившие в русское воинство бояре покинули войну, пытаясь спасти свои имения и имущество от наступавших на Русь крымчаков, а шведский король Густав-Адольф был убит в бою. Шедшие одна за другой в сентябре 1633-го печальные вести окончательно доконали восьмидесятилетнего Филарета, и 1 октября после обедни он скончался, как полагают историки, «от кручины».
После смерти патриарха не получивший от бояр помощи Шеин сложил русские знамена и с позором отступил, воеводы практически без сопротивления сдали ряд городов, а напуганные дворяне пытались оправдаться перед Владиславом и отречься от царя Михаила. И неизвестно, как бы повернулась русская история, если бы на пути поляков не встала героическая Белая крепость, войском которой командовал признанный позднее непобедимым Федор Волконский по прозвищу «Меринок». Его люди стояли насмерть, удерживая позиции более восьми недель против всего войска Речи Посполитой. Оказанная Калужским воеводой поддержка и разгром польской конницы подтолкнули поляков к мысли, что пора убираться восвояси. Король Владислав был вынужден уйти в Польшу, а русские рати вернулись в столицу, вывесив захваченные неприятельские знамена над гробницей Филарета, дабы упокоить его душу.
Первый царь из великой династии дома Романовых, Михаил Федорович, пробыл на троне тридцать лет, рубеж, который в России преодолевали немногие владыки. Из всей трехсотлетней истории самодержцев семейства Романовых на его долю пришлась десятая часть. Эпоха Михаила Федоровича и Филарета Никитича, начавшаяся после возведения царя на престол в 1613-м году, была по-своему переломной для разоренной лихими годами Смутного времени страны. Россия вышла из кризиса, поразившего до самых основ все сословия и государственные институты, а также души и умы современников. Несмотря на слабое знание богословских дел, отец царский поднял православную церковь из руин. Монастыри и храмы были отстроены заново, а церковные владения восстановлены и расширены. Невзирая на свое происхождение и практически неограниченную власть, Федор Никитич всегда старался не стать временщиком-властолюбцем, сохраняя достоинство государственного мужа при решении любых вопросов. Умирая, Филарет завещал сыну назначить патриархом архиепископа Великих Лук и Пскова Иоасафа. Остроязычный Пахомий Астраханский объяснил этот выбор в своем «Хронографе» так: «Потому что был он дворовой сын (по происхождению дворянин), в житии и нравах добродетелен, а к царю не дерзновен».
Источники информации:
http://www.sedmitza.ru/lib/text/439763/
http://lib.rus.ec/b/394882/read
http://predanie.ru/lib/html/72707.html
http://www.vostlit.info/Texts/rus8/Gerberstein/pred.phtml?id=671
Информация