Нет средств – нет и ноу-хау
Технологии будущего под прессом экономических проблем настоящего
В начале октября состоялась конференция «Бюджетные сокращения, глобальный военный баланс и региональная безопасность» (Fiscal Stress, Global Military Balances and Regional Security), организованная британским Международным институтом стратегических исследований. Ведущие западные военные экономисты и политологи вместе с представителями оборонной промышленности обсуждали перспективы развития ситуации в мире в условиях кризиса мировой экономики и прежде всего бюджетного кризиса в США.
Многие из выступавших были полны алармизма – расходы США на закупки новых систем вооружений за последние три года упали на 31 процент. Было даже такое заявление, что перед американским ВПК в ближайшие годы будет поставлен вопрос о выживании. С моей точки зрения, это, конечно, преувеличение: после войн в Корее и Вьетнаме сокращение закупок для Минобороны США в процентном отношении было еще сильнее, однако тогда вопрос о скорой кончине американской «оборонки» не стоял. Да и если сравнивать с ситуацией, в которой оказался российский ОПК в девяностых годах прошлого века, нынешние американские проблемы кажутся несерьезными.
Однако один аспект возможных последствий бюджетного кризиса, удостоившийся на конференции отдельной сессии, показался очень интересным и важным. Это тема влияния бюджетных сокращений на развитие передовых военных технологий, прежде всего, разумеется, американских, что не случайно. Америка – безусловный лидер в развитии военных технологий. Есть по крайней мере четыре основных фактора этого лидерства. Во-первых, самый большой в мире, несмотря на все сокращения, военный бюджет – свыше 640 миллиардов долларов в 2012 году. Во-вторых, возможности американской военной промышленности и гражданской электронной промышленности. В-третьих, США – практически единственная страна, чьи вооруженные силы уже сейчас имеют обширный накопленный опыт применения передовых видов военных технологий, таких как сетецентрические системы управления войсками или ударные беспилотники, в условиях реальных боевых действий. В-четвертых, лидерство США в области военных технологий поддерживается строгим режимом экспортного контроля, включающим Правила международного оборота оружия (International Traffic in Arms Regulations) и Правила экспортного контроля (Export Administration Regulations).
Эти четыре фактора ставят остальные страны в положение догоняющих в области наиболее передовых (и наиболее дорогостоящих) военных технологий. Конечно, это не значит, что все остальные готовы отказаться от собственных программ. Дело не только в вызовах безопасности, которые стоят перед государствами. Обретение передовых военных технологий – это важный фактор экономического развития страны. Военные НИОКР способны стимулировать технологическое развитие многих гражданских отраслей промышленности, например авиастроение, автомобильную промышленность, судостроение, производство электроники, разработку программного обеспечения. Многие государства, крупные импортеры вооружений, такие как Индия, Китай, ОАЭ, Сингапур, рассматривают военные закупки за рубежом как способ приобретения технологий для своей промышленности, для чего применяют офсеты, создают программы по организации лицензионного производства, совместной разработки техники. Кроме того, правительства многих стран рассматривают военные закупки и государственные инвестиции в военную промышленность как способ стимулирования экономики. Ведь рынок вооружений – едва ли не единственный существенный рынок, который никак не регулируется нормами ВТО и государства вольны здесь в предоставлении любых субсидий и дотаций своим производителям. Это главные факторы роста военных расходов и закупок в Азии – в прошлом году данный регион впервые со времен Средневековья обошел по объему военных расходов старушку-Европу.
Отечественный ОПК пробуждается
Россия на длительное время после распада СССР в связи с экономическими трудностями выпала из этой военно-технологической гонки. Ситуация резко изменилась в конце первого десятилетия нового века и этому был ряд причин. Во-первых, конфликт с Грузией показал нашему руководству, что Российская армия нуждается в перевооружении, поскольку начинает уступать по техническому оснащению, например, в области средств связи, навигации и средств индивидуальной защиты не только западным странам, но и некоторым бывшим советским республикам. Кроме того, стало очевидно, что сценарий «арабской весны» или так называемых цветных революций может быть реализован в России и необходимо иметь боеспособную и лояльную армию, чтобы противостоять этой угрозе. Благодаря росту цен на углеводородное сырье улучшилось экономическое положение страны. А закупки вооружений и военной техники стали рассматриваться как механизм перераспределения доходов государства от экспорта нефти и газа, своего рода инфраструктурный проект. Наконец, инвестиции в военно-промышленный комплекс – это способ поддержания своего лояльного, патриотически настроенного электората. В результате в конце 2010 года была принята российская Государственная программа вооружения на 2011–2020 годы (ГПВ), которую можно назвать крупнейшим проектом в области развития военной промышленности и Вооруженных Сил со времен Советского Союза.
В рамках ГПВ ведется финансирование сразу нескольких проектов создания передовых систем вооружений. По заказу Минобороны России разрабатываются три новых типа беспилотников. Средневысотный оперативно-тактический БЛА «Иноходец» по своим характеристикам близок к американскому MQ-1 Predator. Вторая программа («Альтиус») предполагает разработку аппарата, по своим характеристикам являющегося аналогом американского MQ-9 Reaper. Кроме того, конструкторы «Сухого» ведут разработку ударного БЛА массой до 20 тонн в рамках программы «Охотник». Его принятие на вооружение планируется в 2018 году, хотя эта дата пока выглядит излишне оптимистичной, учитывая сложность проекта.
Продолжаются работы по созданию российских систем управления войсками на поле боя. В 80-х СССР первым в мире разработал автоматизированную систему управления войсками (АСУВ) тактического звена, получившую название «Маневр». Однако в то время решили, что поскольку у Америки на тот момент не было подобной системы, то и тратить деньги на перевооружение на новую систему не стоит. Ситуация изменилась в начале нового века в связи с успехом США по созданию и внедрению системы управления войсками тактического звена. Тогда началась разработка российского аналога – системы тактического уровня «Созвездие». Сейчас это трудное дитя нашего ВПК проходит очередной раунд доводки и испытаний. Проблемы «Созвездия» – это в значительной степени проблемы российской электроники и компонентной базы.
Лучшая военная электроника производится в США. Однако купить эти образцы у американцев невозможно. Вся военная электроника входит в раздел 11-й военного списка США и поэтому подпадает под систему экспортных ограничений. Кроме того, правила экспортного регулирования этой страны требуют лицензирования экспорта всех радиационно- и термостойких электронных компонентов и других видов электроники двойного назначения. Фактически лицензированию подлежит весь экспорт электроники наиболее ценных классов – Military и Military Space Grade, а также значительная часть электронных компонентов попроще. Поэтому развитие собственного производства современной компонентной базы – это важный вызов для российской промышленности.
Помимо разработки беспилотников и систем управления войсками в рамках ГПВ ведется большое количество НИОКР, касающихся разработки новых боевых самолетов, платформ бронированной техники, боевых кораблей и т. д. Взглянув на график расходов на закупку новых систем, НИОКР, ремонт и модернизацию техники, легко увидеть существенный прирост расходов после принятия ГПВ начиная с 2011 года. Особенно ощутима разница в объемах закупок между 2012 и 2013-м, поскольку первые два года реализации ГПВ ушли на преодоление разногласий между Министерством обороны и промышленностью по поводу ценообразования на поставляемую технику и НИОКР. Есть основания полагать, что эта проблема стоила должности предыдущему министру обороны РФ Сердюкову в большей степени, чем его аферы. Однако сейчас эти разногласия в целом преодолены, и в этом году впервые с советских времен объем закупок в интересах Минобороны превысил отметку 30 миллиардов долларов.
Полезные заимствования
Кроме того, в российских Вооруженных Силах и правительственных структурах, ответственных за ведение закупок военной продукции и НИОКР, произошел ряд организационных изменений. Так, в последние годы в России существенно возросло внимание, уделяемое государственными структурами вопросам борьбы с киберугрозами и обеспечения кибербезопасности. В начале 2013-го при Главном оперативном управлении Генерального штаба создано киберкомандование. Эта структура явно образована под впечатлением американского аналога – USCYBERCOM, киберкомандования США, начавшего свою работу в 2009 году. Главной задачей нового командования станет защита компьютерных сетей Минобороны и разного рода стратегических объектов, которые могут стать жертвой атаки кибертеррористов. Стоит отметить, что в России уже существует несколько органов противодействия виртуальным угрозам. Это Бюро специальных технических мероприятий МВД и Центр информационной безопасности ФСБ. Теперь различным правительственным ведомствам придется решать вопрос взаимодействия в области борьбы с киберугрозами, поскольку от этого будет зависеть эффективность их работы.
Другим заимствованием из американского опыта стала «Русская DARPA» – Фонд перспективных исследований (ФПИ), основанный в 2012 году. ФПИ, несомненно, создан под влиянием американского прототипа, хотя несколько по-другому организован. Задача ФПИ – содействие осуществлению научных исследований и разработок в интересах обороны страны и безопасности, связанных с высокой степенью риска достижения качественно новых результатов в военно-технической сфере. Все существующие области военных технологий предложено разделить на те, где Россия сохраняет высокую степень компетенции и обладает независимостью от импорта, такие как системы ПВО или атомные подводные лодки, и области недостаточной или утраченной компетенции, силовые установки для военной техники или прицельные устройства. Наконец, есть области низкой компетенции российской промышленности, такие как БЛА, подводные роботы, сенсоры, и на финансировании НИОКР в этих областях сосредоточится ФПИ. Кроме того, в списке его будущих разработок есть ряд настоящих технологий будущего, например силовые экзоскелеты, гиперзвуковой самолет или искусственная кровь.
В теории ФПИ вполне мог бы стать со временем организацией, способной обеспечить наш ОПК передовыми технологиями. Однако пока новая структура, очевидно, испытывает недостаток доверия со стороны руководства страны. Об этом красноречиво свидетельствует объем финансирования, выделенного на два первых пилотных проекта ФПИ: чуть больше 10 миллионов долларов. Технологического прорыва от таких жалких вложений ожидать сложно.
Впрочем, скромный объем финансирования ФПИ имеет и другую причину – экономические проблемы в России. Этот фактор заставил пересмотреть и саму Госпрограмму вооружения. Всего в рамках ГПВ-2020 планировалось потратить к 2020 году около 19 триллионов рублей. Однако ГПВ-2020 изначально была излишне оптимистичным документом. Ее составители, очевидно, ориентировались на среднегодовые темпы роста ВВП России в районе 4,5 процента (столько было в посткризисном 2010-м, когда ГПВ формировалась). Сейчас темп роста ВВП России согласно последним данным упал ниже двух процентов, цена на нефть колеблется в районе 110 долларов за баррель и очевидно, что профинансировать ГПВ-2020 в запланированных объемах не удастся. Основные расходы по программе (фактически три четверти объема) были запланированы на период после 2015 года. Однако невозможно предсказать, каким в этот момент будет состояние мировой экономики, а следовательно, сложно прогнозировать динамику главного фактора экономического развития и финансового благополучия России – цены на углеводородное сырье.
Фактически несостоятельность планов ГПВ-2020 признана официально с началом разработки новой Госпрограммы вооружения до 2025 года. Заявленные объемы финансирования по новой программе скорее всего также будут превосходить реальные возможности российской экономики. При этом с высокой степенью вероятности можно предполагать, что в случае осложнения макроэкономической ситуации и финансового состояния страны именно расходы на закупки вооружений, а не денежное довольствие личного состава станут первоочередным источником бюджетной экономии.
Военные ведомства стоят перед выбором
Таким образом, несмотря на все различия между экономикой США и России, ситуации, в которых оказались военные ведомства и военная промышленность двух стран, довольно схожи. США, страны Западной Европы, Россия и другие государства поставлены перед вызовом необходимости пересмотреть свои военные расходы и сделать выбор между закупками новых систем, проведением дорогостоящих военных НИОКР и поддержанием боевой готовности своих войск в условиях бюджетных ограничений. Выбрать между потребностями сегодняшнего дня и технологиями, которые обеспечат конкурентоспособность и превосходство в будущем. Теоретически решением проблемы могли бы стать международные проекты по разработке новых систем вооружений, однако препятствием для этого являются сохраняющееся недоверие и противоречия между странами, наличие ограничительных систем экспортного контроля и нерешенные вопросы защиты интеллектуальной собственности. Вопрос в том, постарается ли руководство России в условиях кризиса сохранить уровень расходов по НИОКР на новые образцы вооружений хотя бы на текущем уровне? Целью такой политики может стать не только технологическое развитие собственных Вооруженных Сил и возможность получить технологии (так называемые spin-offs) для гражданской промышленности, но и поддержание конкурентоспособности российского оружейного экспорта, который продолжает оставаться важным источником средств для российских предприятий ОПК.
Ну и, конечно, не стоит забывать, что все расчеты, основанные на текущих экономических тенденциях, могут быть пересмотрены в связи с изменением масштаба и характера военных угроз. Весьма вероятно существенное осложнение военной и политической обстановки в Средней Азии после вывода американских войск из Афганистана. России придется отвечать на вызов, связанный с усилением исламистских террористических группировок, трафиком наркотиков и неконтролируемой миграцией из стран Средней Азии, которые последуют за выводом американских войск и возможным падением местных светских режимов. Там сейчас что не правительство – то кандидат на вылет и замену исламистами.
Кроме того, по мере исчерпания ресурсов углеводородов на континенте вполне возможно обострение отношений между ведущими военными державами за контроль над ресурсами шельфа, прежде всего в Арктике. Высадка «защитников природы» с Arctic Sunrise на нефтяную платформу «Газпрома» «Приразломная» вполне может быть первой диверсионной операцией конфликта за передел арктических ресурсов. Стоит помнить, что помимо экономических и технологических аспектов объем военных расходов определяется уровнем военных угроз. Масштаб и характер этих угроз может повлиять на планы государства в отношении военных закупок и НИОКР больше, чем финансовый кризис или экономические проблемы.
В начале октября состоялась конференция «Бюджетные сокращения, глобальный военный баланс и региональная безопасность» (Fiscal Stress, Global Military Balances and Regional Security), организованная британским Международным институтом стратегических исследований. Ведущие западные военные экономисты и политологи вместе с представителями оборонной промышленности обсуждали перспективы развития ситуации в мире в условиях кризиса мировой экономики и прежде всего бюджетного кризиса в США.
Многие из выступавших были полны алармизма – расходы США на закупки новых систем вооружений за последние три года упали на 31 процент. Было даже такое заявление, что перед американским ВПК в ближайшие годы будет поставлен вопрос о выживании. С моей точки зрения, это, конечно, преувеличение: после войн в Корее и Вьетнаме сокращение закупок для Минобороны США в процентном отношении было еще сильнее, однако тогда вопрос о скорой кончине американской «оборонки» не стоял. Да и если сравнивать с ситуацией, в которой оказался российский ОПК в девяностых годах прошлого века, нынешние американские проблемы кажутся несерьезными.
Однако один аспект возможных последствий бюджетного кризиса, удостоившийся на конференции отдельной сессии, показался очень интересным и важным. Это тема влияния бюджетных сокращений на развитие передовых военных технологий, прежде всего, разумеется, американских, что не случайно. Америка – безусловный лидер в развитии военных технологий. Есть по крайней мере четыре основных фактора этого лидерства. Во-первых, самый большой в мире, несмотря на все сокращения, военный бюджет – свыше 640 миллиардов долларов в 2012 году. Во-вторых, возможности американской военной промышленности и гражданской электронной промышленности. В-третьих, США – практически единственная страна, чьи вооруженные силы уже сейчас имеют обширный накопленный опыт применения передовых видов военных технологий, таких как сетецентрические системы управления войсками или ударные беспилотники, в условиях реальных боевых действий. В-четвертых, лидерство США в области военных технологий поддерживается строгим режимом экспортного контроля, включающим Правила международного оборота оружия (International Traffic in Arms Regulations) и Правила экспортного контроля (Export Administration Regulations).Эти четыре фактора ставят остальные страны в положение догоняющих в области наиболее передовых (и наиболее дорогостоящих) военных технологий. Конечно, это не значит, что все остальные готовы отказаться от собственных программ. Дело не только в вызовах безопасности, которые стоят перед государствами. Обретение передовых военных технологий – это важный фактор экономического развития страны. Военные НИОКР способны стимулировать технологическое развитие многих гражданских отраслей промышленности, например авиастроение, автомобильную промышленность, судостроение, производство электроники, разработку программного обеспечения. Многие государства, крупные импортеры вооружений, такие как Индия, Китай, ОАЭ, Сингапур, рассматривают военные закупки за рубежом как способ приобретения технологий для своей промышленности, для чего применяют офсеты, создают программы по организации лицензионного производства, совместной разработки техники. Кроме того, правительства многих стран рассматривают военные закупки и государственные инвестиции в военную промышленность как способ стимулирования экономики. Ведь рынок вооружений – едва ли не единственный существенный рынок, который никак не регулируется нормами ВТО и государства вольны здесь в предоставлении любых субсидий и дотаций своим производителям. Это главные факторы роста военных расходов и закупок в Азии – в прошлом году данный регион впервые со времен Средневековья обошел по объему военных расходов старушку-Европу.
Отечественный ОПК пробуждается
Россия на длительное время после распада СССР в связи с экономическими трудностями выпала из этой военно-технологической гонки. Ситуация резко изменилась в конце первого десятилетия нового века и этому был ряд причин. Во-первых, конфликт с Грузией показал нашему руководству, что Российская армия нуждается в перевооружении, поскольку начинает уступать по техническому оснащению, например, в области средств связи, навигации и средств индивидуальной защиты не только западным странам, но и некоторым бывшим советским республикам. Кроме того, стало очевидно, что сценарий «арабской весны» или так называемых цветных революций может быть реализован в России и необходимо иметь боеспособную и лояльную армию, чтобы противостоять этой угрозе. Благодаря росту цен на углеводородное сырье улучшилось экономическое положение страны. А закупки вооружений и военной техники стали рассматриваться как механизм перераспределения доходов государства от экспорта нефти и газа, своего рода инфраструктурный проект. Наконец, инвестиции в военно-промышленный комплекс – это способ поддержания своего лояльного, патриотически настроенного электората. В результате в конце 2010 года была принята российская Государственная программа вооружения на 2011–2020 годы (ГПВ), которую можно назвать крупнейшим проектом в области развития военной промышленности и Вооруженных Сил со времен Советского Союза.
В рамках ГПВ ведется финансирование сразу нескольких проектов создания передовых систем вооружений. По заказу Минобороны России разрабатываются три новых типа беспилотников. Средневысотный оперативно-тактический БЛА «Иноходец» по своим характеристикам близок к американскому MQ-1 Predator. Вторая программа («Альтиус») предполагает разработку аппарата, по своим характеристикам являющегося аналогом американского MQ-9 Reaper. Кроме того, конструкторы «Сухого» ведут разработку ударного БЛА массой до 20 тонн в рамках программы «Охотник». Его принятие на вооружение планируется в 2018 году, хотя эта дата пока выглядит излишне оптимистичной, учитывая сложность проекта.
Продолжаются работы по созданию российских систем управления войсками на поле боя. В 80-х СССР первым в мире разработал автоматизированную систему управления войсками (АСУВ) тактического звена, получившую название «Маневр». Однако в то время решили, что поскольку у Америки на тот момент не было подобной системы, то и тратить деньги на перевооружение на новую систему не стоит. Ситуация изменилась в начале нового века в связи с успехом США по созданию и внедрению системы управления войсками тактического звена. Тогда началась разработка российского аналога – системы тактического уровня «Созвездие». Сейчас это трудное дитя нашего ВПК проходит очередной раунд доводки и испытаний. Проблемы «Созвездия» – это в значительной степени проблемы российской электроники и компонентной базы.
Лучшая военная электроника производится в США. Однако купить эти образцы у американцев невозможно. Вся военная электроника входит в раздел 11-й военного списка США и поэтому подпадает под систему экспортных ограничений. Кроме того, правила экспортного регулирования этой страны требуют лицензирования экспорта всех радиационно- и термостойких электронных компонентов и других видов электроники двойного назначения. Фактически лицензированию подлежит весь экспорт электроники наиболее ценных классов – Military и Military Space Grade, а также значительная часть электронных компонентов попроще. Поэтому развитие собственного производства современной компонентной базы – это важный вызов для российской промышленности.
Помимо разработки беспилотников и систем управления войсками в рамках ГПВ ведется большое количество НИОКР, касающихся разработки новых боевых самолетов, платформ бронированной техники, боевых кораблей и т. д. Взглянув на график расходов на закупку новых систем, НИОКР, ремонт и модернизацию техники, легко увидеть существенный прирост расходов после принятия ГПВ начиная с 2011 года. Особенно ощутима разница в объемах закупок между 2012 и 2013-м, поскольку первые два года реализации ГПВ ушли на преодоление разногласий между Министерством обороны и промышленностью по поводу ценообразования на поставляемую технику и НИОКР. Есть основания полагать, что эта проблема стоила должности предыдущему министру обороны РФ Сердюкову в большей степени, чем его аферы. Однако сейчас эти разногласия в целом преодолены, и в этом году впервые с советских времен объем закупок в интересах Минобороны превысил отметку 30 миллиардов долларов.
Полезные заимствования
Кроме того, в российских Вооруженных Силах и правительственных структурах, ответственных за ведение закупок военной продукции и НИОКР, произошел ряд организационных изменений. Так, в последние годы в России существенно возросло внимание, уделяемое государственными структурами вопросам борьбы с киберугрозами и обеспечения кибербезопасности. В начале 2013-го при Главном оперативном управлении Генерального штаба создано киберкомандование. Эта структура явно образована под впечатлением американского аналога – USCYBERCOM, киберкомандования США, начавшего свою работу в 2009 году. Главной задачей нового командования станет защита компьютерных сетей Минобороны и разного рода стратегических объектов, которые могут стать жертвой атаки кибертеррористов. Стоит отметить, что в России уже существует несколько органов противодействия виртуальным угрозам. Это Бюро специальных технических мероприятий МВД и Центр информационной безопасности ФСБ. Теперь различным правительственным ведомствам придется решать вопрос взаимодействия в области борьбы с киберугрозами, поскольку от этого будет зависеть эффективность их работы.
Другим заимствованием из американского опыта стала «Русская DARPA» – Фонд перспективных исследований (ФПИ), основанный в 2012 году. ФПИ, несомненно, создан под влиянием американского прототипа, хотя несколько по-другому организован. Задача ФПИ – содействие осуществлению научных исследований и разработок в интересах обороны страны и безопасности, связанных с высокой степенью риска достижения качественно новых результатов в военно-технической сфере. Все существующие области военных технологий предложено разделить на те, где Россия сохраняет высокую степень компетенции и обладает независимостью от импорта, такие как системы ПВО или атомные подводные лодки, и области недостаточной или утраченной компетенции, силовые установки для военной техники или прицельные устройства. Наконец, есть области низкой компетенции российской промышленности, такие как БЛА, подводные роботы, сенсоры, и на финансировании НИОКР в этих областях сосредоточится ФПИ. Кроме того, в списке его будущих разработок есть ряд настоящих технологий будущего, например силовые экзоскелеты, гиперзвуковой самолет или искусственная кровь.
В теории ФПИ вполне мог бы стать со временем организацией, способной обеспечить наш ОПК передовыми технологиями. Однако пока новая структура, очевидно, испытывает недостаток доверия со стороны руководства страны. Об этом красноречиво свидетельствует объем финансирования, выделенного на два первых пилотных проекта ФПИ: чуть больше 10 миллионов долларов. Технологического прорыва от таких жалких вложений ожидать сложно.
Впрочем, скромный объем финансирования ФПИ имеет и другую причину – экономические проблемы в России. Этот фактор заставил пересмотреть и саму Госпрограмму вооружения. Всего в рамках ГПВ-2020 планировалось потратить к 2020 году около 19 триллионов рублей. Однако ГПВ-2020 изначально была излишне оптимистичным документом. Ее составители, очевидно, ориентировались на среднегодовые темпы роста ВВП России в районе 4,5 процента (столько было в посткризисном 2010-м, когда ГПВ формировалась). Сейчас темп роста ВВП России согласно последним данным упал ниже двух процентов, цена на нефть колеблется в районе 110 долларов за баррель и очевидно, что профинансировать ГПВ-2020 в запланированных объемах не удастся. Основные расходы по программе (фактически три четверти объема) были запланированы на период после 2015 года. Однако невозможно предсказать, каким в этот момент будет состояние мировой экономики, а следовательно, сложно прогнозировать динамику главного фактора экономического развития и финансового благополучия России – цены на углеводородное сырье.
Фактически несостоятельность планов ГПВ-2020 признана официально с началом разработки новой Госпрограммы вооружения до 2025 года. Заявленные объемы финансирования по новой программе скорее всего также будут превосходить реальные возможности российской экономики. При этом с высокой степенью вероятности можно предполагать, что в случае осложнения макроэкономической ситуации и финансового состояния страны именно расходы на закупки вооружений, а не денежное довольствие личного состава станут первоочередным источником бюджетной экономии.
Военные ведомства стоят перед выбором
Таким образом, несмотря на все различия между экономикой США и России, ситуации, в которых оказались военные ведомства и военная промышленность двух стран, довольно схожи. США, страны Западной Европы, Россия и другие государства поставлены перед вызовом необходимости пересмотреть свои военные расходы и сделать выбор между закупками новых систем, проведением дорогостоящих военных НИОКР и поддержанием боевой готовности своих войск в условиях бюджетных ограничений. Выбрать между потребностями сегодняшнего дня и технологиями, которые обеспечат конкурентоспособность и превосходство в будущем. Теоретически решением проблемы могли бы стать международные проекты по разработке новых систем вооружений, однако препятствием для этого являются сохраняющееся недоверие и противоречия между странами, наличие ограничительных систем экспортного контроля и нерешенные вопросы защиты интеллектуальной собственности. Вопрос в том, постарается ли руководство России в условиях кризиса сохранить уровень расходов по НИОКР на новые образцы вооружений хотя бы на текущем уровне? Целью такой политики может стать не только технологическое развитие собственных Вооруженных Сил и возможность получить технологии (так называемые spin-offs) для гражданской промышленности, но и поддержание конкурентоспособности российского оружейного экспорта, который продолжает оставаться важным источником средств для российских предприятий ОПК.
Ну и, конечно, не стоит забывать, что все расчеты, основанные на текущих экономических тенденциях, могут быть пересмотрены в связи с изменением масштаба и характера военных угроз. Весьма вероятно существенное осложнение военной и политической обстановки в Средней Азии после вывода американских войск из Афганистана. России придется отвечать на вызов, связанный с усилением исламистских террористических группировок, трафиком наркотиков и неконтролируемой миграцией из стран Средней Азии, которые последуют за выводом американских войск и возможным падением местных светских режимов. Там сейчас что не правительство – то кандидат на вылет и замену исламистами.
Кроме того, по мере исчерпания ресурсов углеводородов на континенте вполне возможно обострение отношений между ведущими военными державами за контроль над ресурсами шельфа, прежде всего в Арктике. Высадка «защитников природы» с Arctic Sunrise на нефтяную платформу «Газпрома» «Приразломная» вполне может быть первой диверсионной операцией конфликта за передел арктических ресурсов. Стоит помнить, что помимо экономических и технологических аспектов объем военных расходов определяется уровнем военных угроз. Масштаб и характер этих угроз может повлиять на планы государства в отношении военных закупок и НИОКР больше, чем финансовый кризис или экономические проблемы.
Информация