Михаил Леонтьев: "Армии больно и она вопит дурным голосом"

5 марта 2011 1

Широко распространившееся отношение к нынешней попытке «новый облик» создать трудно назвать праздничным: это какой-то праздник «инвалидов» в известном историческом значении этого слова. Удивительно, что предыдущие попытки реформ, не отличавшиеся, мягко говоря, ни системностью, ни результатом, никакой подобной реакции не вызывали. Это свидетельствует как минимум о том, что реформа-таки есть. Это свидетельствует о том, что армии больно и она вопит дурным голосом. Интересно, что в отношении сердюковских реформ удивительным образом солидарны и пламенные патриоты, и конченые либерал-предатели. И это свидетельствует о том как минимум, что поддерживать этот вопль политически выгодно. Нельзя не признать, что многочисленные частные претензии к процессам реформирования выглядят зачастую если не обоснованными, то во всяком случае конкретно мотивированными (не то сливают, не тех сокращают, не тем вооружают и т. д.). Каких-либо внятных претензий к самой логике и концепции реформы слышно крайне мало. Оппозиционные оппоненты предпочитают подразумевать, что никакой концепции в принципе нет и быть не может в парадигме «все продано и предано». Нам представляется, что ценность текста по армейской реформе, и даже не самого текста, а монографии под названием «Новая армия России», в непредвзятом, корректном и критичном освещении содержания нынешней реформы и того объективного положения, в котором наша армия окажется по ее завершении.

Предваряя такой профессиональный разбор, попытаюсь насколько возможно последовательно отрефлексировать основные системные претензии к реформе.

• ЧТО ИМЕЛИ. Самое общая претензия — «Сердюков разваливает армию!». Не будет преувеличением заметить, что разваливать, собственно, нечего. (Если, конечно, не сравнивать с состоянием февраля 1918-го, к которому, собственно, и относится дата нынешнего торжества.) 90 тысяч бойцов — это тот предел — вот хоть ты лопни, — который могла выдавить из себя наша более чем миллионная армия что в первую Чечню, что во вторую. Подавляющей частью необученных, наспех собранных из разных соединений. Солдаты-срочники, ни разу за всю свою службу не бравшие в руки оружие, офицеры, годами не встретившие ни одного подчиненного им солдата... Ну не мог не утонуть «Курск», если вы десять лет вообще не финансировали флот! С другой стороны, такую армию невозможно перевооружать, потому что некому реально это оружие применять. Конечно, есть очаги профессионализма и боеготовности, незначительные в общей массе. Но все это в целом трудно назвать Вооруженными силами.

• ЧТО ДОЛЖНЫ ИМЕТЬ. Опять же не пытаясь конкурировать с профессиональным анализом новой структуры: дело даже не в том, локальный или глобальный конфликт вероятнее — логика поддержания стратегических сил сдерживания подразумевает возможность глобального конфликта, — дело в том, что новые Вооруженные силы должны быть ориентированы на совершенно другую войну. Войну, в которой не требуется обеспечение огромного численного превосходства, не существует единых фронтов, окопов и многомесячных позиционных боев. Римские легионы бессильны против рыцарской кавалерии, а «линии Мажино» — против танковых клиньев... Дело даже не в том, что Советская армия соответствовала другим амбициям. А в том, что она соответствовала совершенно другой военной доктрине, не имеющей сегодня отношения к действительности.

• КАК ДЕЛАЕТСЯ. Реформа проводится заведомо зверскими методами. Чего стоит задача уволить в короткий срок более трети офицеров и прапорщиков?! А это люди, так или иначе связавшие свою жизнь с армией в ситуации, когда эта служба не являлась ни самой престижной, ни самой благодарной. Тем не менее если эта численность комсостава действительно не нужна, то идея содержать его из жалости и уважения, мягко говоря, контрпродуктивна. Армия может позволить себе быть благотворительной организацией еще в меньшей степени, чем коммерческая корпорация. При этом все, естественно, делается, как всегда у нас, через известное место — с ошибками, подставами и т. д. Похоже, что тактика нынешней реформы — любой ценой не останавливаться. Потому что, остановившись, она захлебнется, как и все предыдущие. Удивительно в нынешней военной реформе не то, что она делается коряво, а то, что она вообще делается. Потому как ни в каких других областях никаких системных реформ не происходит совсем. Есть основания полагать, что после завершения мероприятий нынешней реформы армию придется реанимировать. Однако если бы не реформа, то реанимировать было бы нечего.

• КЕМ ДЕЛАЕТСЯ. Здесь не о министре Сердюкове, призванном стать «чистильщиком» без каких бы то ни было корпоративных связей и пристрастий. Об этом достаточно много сказано. Реальное реформирование проводится через ту же систему, которую мы характеризовали выше. И через тех же людей. Ни через кого другого она проводиться не может. Не говоря об известных недостатках человеческой натуры, буйно расцветших в системе управления в посткатастрофный период, армия в принципе реформироваться не хочет никогда. Это самая костная структура в любом обществе. Можно представить себе восторг стрелецкой старшины в процессе петровского реформирования русской армии (кстати, этот восторг описан в классической картине «Утро стрелецкой казни».)

И, наконец, самое главное. Реформа делается в системе политических, социальных и финансовых ограничений (последнее, наиболее естественное, и наименее трагическое). В логике системной деградации, в которой работает российский социум с момента катастрофы, как раз военная реформа является противным и чужеродным этой логике элементом. Может быть, одним из немногих, если не естественным свидетельством воли власти как-то противостоять этой логике. Однако не факт, что этой логике вообще можно противостоять в рамках действующей системы.

Основанием Вооруженных сил, как это ни смешно, является не оргструктура, не разделение военных и гражданских функций, не вооружение, и даже не военная доктрина — во всех этих элементах нынешняя реформа так или иначе предполагает какие-то ответы, — а система комплектования. Здесь нынешняя реформа и осуществляющее ее военное ведомство безвластны. Спор о том, какая нам нужна армия — профессиональная или призывная, — существует только в плоскости политической демагогии. Ныне действующая система нам дана как данность, не зависимая от воли и сознания, с которой, с другой стороны, долго сосуществовать невозможно. На самом деле никакого общего призыва у нас нет и в помине. А существует и возможна только воинская повинность, ориентированная на социально незащищенные слои трудящихся. Наша армия сегодня «рабоче-крестьянская» в гораздо большем смысле, чем это можно было сказать о послевоенной советской. А как заметил один из бывших советских военачальников: «Рабоче-крестьянская армия ваше поганое буржуйское отечество защищать не станет». И это вполне реальная проблема.

Что такое пресловутая «профессиональная армия»? Есть наемная армия: «буржуйское отечество» могло бы себе такую армию просто купить. Немцовская идея — о том, что «жирные» могли бы откупаться от службы, чтобы на эти деньги нанимать «чумазых», — из этого рода. Однако такая наемная армия все равно будет состоять из чумазых, что для страны с критическим социальным неравенством всегда проблема. Финансовая проблема для России — это как раз реально призывная армия. Это когда людей призывают для обучения, а в бой идут именно обученные резервисты, а не недоученные солдаты-срочники. Это и дорого, и хлопотно. С другой стороны, не факт, что в современной и будущей войне резервисты эффективнее профессионалов. Не совсем в тон нашему министру иностранных дел, отказавшемуся от «комплексов сверхдержавы», хочется заметить, что любая страна, имеющая амбиции на суверенитет, должна сегодня иметь элитную армию. То есть армию, построенную на абсолютной престижности и необходимости воинской службы для вхождения в государственную элиту. Речь идет, грубо говоря, о замене «повинности» на «привилегию». Если вы, конечно, хотите иметь лояльную своей стране государственную элиту. Другое дело — зачем это все элите нынешней? Однако принцип комплектования армии — это вопрос социальный. А социальная система в любой стране всегда и полностью определяется действующей элитой. За пороки социальной системы военное ведомство ответственности не несет. А жаль...