Великая Отечественная война. Вариант «Б»
Философ-логик и диссидент Александр Александрович Зиновьев в годы Великой Отечественной войны был летчиком, после войны осмысливал ее ход и итоги уже как философ. Историки до сих пор спорят о причинах трагического начала войны для нашей Родины, указывают на ошибки и просчеты Сталина, позволившие фашистам внезапно напасть и разгромить советские войска в приграничных сражениях летом 1941 года. Убежденный антисталинист, правда, с позиций «романтического коммуниста», Зиновьев в статье «Будничная война» дает другую оценку её началу, назвав соответствующую главу.
«Неизбежность»
- Много говорилось и говорится о неожиданности войны. Мол, прошляпили! Это фактически неверно. Надо различать неожиданность войны и неожиданность именно такого конкретного её начала. А вот факты, которые я переживал сам. Я попал в армию в 1940 году – на Дальний Восток. В конце года армию расформировали. Многие части, в том числе и наш полк, стали перебрасывать на Запад. И нам прямо говорили, что будем воевать с немцами. Когда? Вот будет потеплее, тогда и начнётся….
Оказавшись на западной границе, мы уже нисколько не сомневались в неизбежности войны, но, конечно, ещё и не представляли, какой трагедией она окажется. Помню, что мы даже радовались ей: нас учили тому, что война будет с самого начала победоносной, причём на территории врага. В середине июня 41-го наши части инспектировал генерал армии (тогда он был в этом чине) Жуков. Я дежурил по казарме, а она была в таком отличном состоянии, что Жуков воскликнул: «Война на носу, а они тут как на курорте устроились!»
На другой день нам выдали «смертные медальоны» – пластмассовые капсулы, в которые мы всовывали бумажки с личными данными, включая группу крови. Вскоре (кажется, 19 июня) мы покинули казармы и вышли на боевые позиции, полностью вооружённые, с танками и бронемашинами, готовые к сражению. Ночь провели в поле, ожидая приказа о наступлении, а утром вернулись в казармы, сдали снаряды на склад, машины поставили в парк, орудия и пулемёты даже законсервировали (смазали толстым слоем смазки). К вечеру командный состав выехал из частей на командные учения.
Как оценивать такую ситуацию? Если вырвать её из контекста большой истории, то напрашивается оценка: глупость, вредительство. Но если принять во внимание вполне обоснованное стремление высшего руководства страны оттянуть начало войны во что бы то ни стало, то это будет выглядеть как одно из трагических событий, избежать которых можно лишь в воображении тех, о ком говорил Шота Руставели: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».
Поражения начала войны общеизвестны. О них имеется необъятная литература. И оценка их колеблется в довольно узких пределах. Я, однако, позволю себе выйти за эти пределы. Такие поражения были неизбежны. Может быть, поменьше, но всё-таки большие. Надо принимать во внимание общую готовность Германии к войне, опыт, сильнейшее желание воевать и захватить территорию нашей страны. Что бы Советский Союз ни предпринимал в рамках возможностей тех лет, он просто не мог бы остановить напор врага такой силы без больших потерь. И ещё неизвестно, как бы развернулась война, если бы немцев удалось остановить в первые же дни и без больших потерь. К тому же немцы просто не начали бы войну именно в такое время и в таком виде, если бы Советский Союз подготовился именно так, как думают разоблачители сталинской стратегии.
Поражения многому научили советское руководство, командование и вообще большое число советских людей. Произошёл глубокий перелом в состоянии страны, в организации всех аспектов жизни, в самой действующей армии. Результатом этого перелома явилось то, что немцев всё-таки остановили. Они понесли большие потери. И самая главная победа наша в этот период – провал немецкой идеи блицкрига. Блицкриг был сорван. И это посеяло в самой Германии сомнение в успешном исходе войны, а у многих – даже уверенность в том, что война заведомо проиграна. А кто измерял степень важности этого фактора в войне?!
Мы навязали немцам затяжную войну, которая не входила в их расчёты, которую они не умели (во всяком случае, умели хуже, чем мы) вести. К тому же в это время началось стремительное вооружение нашей армии новейшим оружием и обновление командного состава.
Я сам был в числе десятков, если не сотен, тысяч молодых людей со средним и высшим образованием, которых отозвали из фронтовых частей в авиационные, танковые, артиллерийские и другие училища. Я попал в авиационную школу, где начал карьеру лётчика с устаревших истребителей И-15 и И-16. Вскоре их сняли с вооружения. А я переучился на штурмовик Ил-2 – лучший штурмовик Второй мировой войны.
Обращаю внимание на факт, характеризующий потенции советской социальной системы. Немцы и наши союзники с какой техникой начали войну, с такой её и закончили. Тот прогресс, какой имел место у них во время войны, на её ходе существенным образом не сказался. Мы же в труднейших условиях войны совершили беспрецедентный скачок, имея к концу войны самую эффективную военную технику, сыгравшую роль уже в этой войне…
«Если бы немцев удалось остановить…»
Желающие без труда найдут эту интереснейшую статью о Великой Отечественной войне в Интернете, я же остановлюсь на одной ее фразе, которая поразила меня когда-то своей глубиной: «И ещё неизвестно, как бы развернулась война, если бы немцев удалось остановить в первые же дни и без больших потерь». Сегодня модно писать альтернативные истории, что было бы, если крупнейшие мировые события закончились иначе, что, в общем, могло быть. Посмотрим, что могло быть, «если бы немцев удалось остановить в первые дни…»
Допустим, 22 июня 1941 г. Красная армия встретила в полной боевой готовности, и, после ожесточенных боев, где-то на линии Минск – Киев, наши войска немцев остановили, фронт стабилизировался, и война приняла позиционный характер. Что было бы тогда? И чего не было? Определенно можно сказать, чего бы тогда не было: не сложилась бы антигитлеровская коалиция, и поэтому Великая Отечественная война приняла совсем другой характер…
Англия летом 1941 года уже была в состоянии войны с Германией, поэтому 22 июня её премьер У.Черчилль, естественно, заявляет о поддержке СССР в его борьбе с фашистской агрессией: "Опасность для России является нашей опасностью и опасностью США так же, как дело каждого русского, борющегося за свою землю и дом, является делом свободных людей и свободных народов в любой части земного шара". Было бы удивительно, если он такого заявления не сделал.
24 июня с аналогичным заявлением выступил президент США Ф.Рузвельт. 12 июля 1941 года Англия и СССР подписали соглашение о взаимной помощи и совместных действиях против Германии с обязательством не вступать с ней в сепаратные переговоры. Так формально было положено начало англо-советско-американской коалиции.
В этом «начале» говорится о помощи и совместных действиях, но до «совместных действий» дело дошло только в 1944 году. США до конца 1941 года, до Перл-Харбора, имели вообще статус «невоюющего союзника» Англии. Мы не даем сегодня должной оценки длительному реальному бездействию наших англо-американских союзников в Европе, на основном театре военных действий, не без помощи западных историков. Как-то забываем, что в их «антифашистской» политике с самого начала было «второе дно», которое, в частности, выражалось в этом «бездействии».
«…пусть они убивают друг друга как можно больше»
О настроении элит США тогда можно судить по высказыванию влиятельного конгрессмена, будущего президента США Гарри Трумэна, через день после нападения Германии на СССР заявившего: "Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии и, таким образом, пусть они убивают друг друга как можно больше". Аналогично мыслили в 1941 году и «руководящие круги» Англии, где министр авиационной промышленности Мур Брабазон высказался в том же ключе: «Для Англии лучшим исходом борьбы на восточном фронте было бы взаимное истощение Германии и СССР, вследствие чего она смогла бы занять господствующее положение в мире».
Трагическое для СССР начало войны привело к тому, что подавляющее большинство политических деятелей Запада, включая Рузвельта и Черчилля, были убеждены в том, что СССР продержится, максимум, 4-6 недель. Затем эти сроки неоднократно переносились, но само это стратегическое мышление была окончательно сдано в архив только после Сталинградской битвы. Оформление антигитлеровской коалиции с участием СССР, официально завершившееся 1 января 1942 года, происходило, таким образом, при уверенности англо-американских союзников в близком поражении СССР.
Причем это их нисколько не смущало, наоборот, уверенность в этом и сделала теоретически «противоестественную» англосаксонско-советскую коалицию возможной. А что было бы, если немцев удалось остановить под Минском и Киевом? Тогда наши атлантические союзники, скорее всего, предпочли наблюдать, как Гитлер и Сталин сражаются друг с другом, подобно конфуцианским обезьянам, любовались бы с холма схваткой тигров в долине.
А что было бы дальше, когда сказались «потенции советской социальной системы» и в советские войска пришла новая военная техника? Об ужасах фашизма мировая общественность была тогда плохо информирована. И вот Красная армия начинает громить и теснить фашистов на запад от Минска и Киева, и Гитлер стал бы геббельсовскими устами кричать о вторжении большевистских орд в Европу, как он и кричал об этом в действительности.
«Второе дно» антигитлеровской коалиции
Здесь стоит вспомнить Мюнхенский договор 1938 года, которым Англия и Франция предали Чехословакию ради собственных интересов, а также их Странную войну с Германией в 1939 году, обернувшуюся предательством Польши, а затем разгромом Франции. Можно предположить, что с еще большей легкостью Англия предала бы СССР, и нашла повод заключить мир с Гитлером, например, ввиду «угрозы общим европейским ценностям». Америка же, «невоюющий союзник» Англии, стала делать поставки по ленд-лизу не в Мурманск, а в немецкие порты. Такой поворот событий был возможен, этому есть документальные свидетельства.
В реальной истории 13 сентября 1941 года в Лиссабоне состоялась встреча сына лорда Бивербрука Эйткена, офицера английской армии, впоследствии члена английского парламента, с венгром Густавом фон Кевером, который действовал по поручению германского министерства иностранных дел. Об этом говорит письмо германского генерального консула в Женеве Крауэля об этих переговорах на имя Вейцзекера, заместителя германского министра иностранных дел. В этих переговорах, 1941 года (!), Эйткен прямо ставит вопрос: "Нельзя ли было бы использовать наступающие зиму и весну для того, чтобы за кулисами обсудить возможности мира?"
В феврале 1943 года в Швейцарии проходят переговоры специального уполномоченного Правительства США Алена Даллеса с князем М. Гогенлоэ, близким к правящим кругам гитлеровской Германии, которые стали одним из эпизодов в саге о советском разведчике Штирлице-Исаеве. Из трофейных документов гитлеровской службе безопасности (S.D.) следует, что в этих переговорах затрагивался вопрос о заключении мира с Германией. Даллес вполне определенно высказался и о своем советском союзнике: "...путём расширения Польши в сторону востока и сохранения Румынии и сильной Венгрии следует поддержать создание санитарного кордона против большевизма и панславизма".
Говоря о будущем Европы, Даллес "более или менее согласился с государственной и промышленной организацией Европы, на основе больших пространств, полагая, что федеративная Великая Германия (подобная США) с примыкающей к ней Дунайской конфедерацией будет лучшей гарантией порядка и восстановления Центральной и Восточной Европы". Кажется, Даллес обладал еще и пророческим даром, или инсайдерской информацией, ибо фактически предсказал появление ЕС и НАТО, включая их расширение на Восток.
В англо-советском, а затем и в советско-американском коммюнике от 1942 года наши союзники берут на себя обязательства открыть второй фронт в Европе в 1942 году. Это было, если хотите, торжественное обещание в свете тяжелых боев на советско-германском фронте, однако оно не было выполнено ни в 1942, ни в 1943 году. Стоит ли удивляться этому в свете таких англосаксонских стратегических планов? Затягивание со вторым фронтом полностью им соответствует, и напоминает Странную войну (без реальных военных действий) Англии и Франции с Германией в 1939 году, ставшую прологом падения Франции.
После Курской битвы, когда стало очевидно поражение Германии, 20 августа 1943 года в Квебеке заседают начальники штабов США и Великобритании, в присутствии Черчилля и Рузвельта. В повестке дня стоит вопрос о возможном выходе Соединенных Штатов и Британии из антигитлеровской коалиции (!), и вступлении в союз с нацистскими генералами (!) для ведения совместной войны против Советского Союза. Какой уж тут «второй фронт», когда союзники задумались о новом «Мюнхене»? Мешала только одиозная фигура Гитлера…
Крах англо-американско заговора
Доктор исторических наук Валентин Фалин пишет в этой связи: «Это старый-престарый черчиллевский умысел. Он развивал эту идею в разговорах с генералом Кутеповым еще в 1919 году. Американцы, англичане и французы терпят неудачу и не могут задавить Советскую Россию, говорил он. Нужно возложить эту задачу на японцев и немцев. В аналогичном ключе Черчилль наставлял в 1930 году Бисмарка, первого секретаря посольства Германии в Лондоне. Немцы повели себя в первой мировой войне, как недоумки, утверждал он. Вместо того, чтобы сосредоточиться на разгроме России, начали войну на два фронта. Если бы они занялись только Россией, то Англия нейтрализовала бы Францию…
К моменту высадки союзников на континент (в 1944 г.) был приурочен и заговор против Гитлера. Приведенные к власти в Рейхе генералы должны были распустить Западный фронт и отрыть американцам и англичанам простор для оккупации Германии и «освобождения» Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Югославии, Австрии… Красная армия должна была быть остановлена на границах 1939 года».
Но Гитлер чудом остался жив во время взрыва бомбы, подложенной генералами-заговорщиками в его резиденции: вся сила взрывной волны пришлась на тяжелый дубовый стол. Он отделался всего лишь контузией, и, в свою очередь, силами спецслужб уничтожил участников заговора с немецкой стороны, и сорвал, таким образом, блестящий англо-американский план предательства СССР.
Окончание войны прошло по советскому сценарию, отголоском же этого англо-американского заговора стала планирование Черчиллем военной операции «Немыслимое», с участием немецких контингентов, против своих советских союзников сразу после капитуляции Германии. Однако продолжение войны, уже между бывшими союзниками, было действительно немыслимо в мае 1945 года. Черчилль опять проиграл, его «умысел» провалился, и о роли дубового стола в истории Второй мировой, которую он написал после войны, не сказал ни слова. Вообще, роль этого «дубового стола» в истории незаслуженно принижена, и нуждается в переосмыслении, во всяком случае, с российской стороны.
Вариант «Б»
Таким образом, «если бы немцев удалось остановить в первые же дни», второе дно наших англо-американских союзников сразу стало бы первым, и Великая Отечественная, и Вторая мировая война, очень скоро приняли бы другой идеологический характер, не борьбы англо-советско-американских союзников с германским фашизмом, а борьбы между «миром свободы и коммунизмом», «Европой» и «большивизмом и панславизмом», по Даллесу.
Фултоновская речь Черчилля о необходимости борьбы с коммунизмом, ставшая объявлением Западом Холодной войны СССР, прозвучала бы много раньше, в годы горячей войны: «Нужно остановить этих варваров как можно дальше на Востоке». Стали бы достоянием западной пропаганды имевшие тогда место призывы американских генералов «остановить потомков Чингиз-хана». При отступлении же гитлеровской Германии под натиском Красной армии англо-американские союзники оказались бы на фронте с гитлеровской стороны.
И чем это все могло закончиться? В мае 1945 года это уже вряд ли закончилось бы. Наверное, война затянулась бы, и могла дотянуть до создания фашистами уже с помощью американцев, ядерного оружия, а ракеты ФАУ у них были. Сдерживающих же моральных факторов от применения ядерного оружия не было ни у фашистов, ни у американцев. Это значит, что ядерная война «Европы» против России-СССР стала бы реальностью в середине ХХ века, вместо ядерной бомбардировки Японии.
В результате такой войны, возможно, уцелела бы Америка, она ведь за океаном, если только ядерная война не привела бы феномену «ядерной зимы». В этом случае, Вторая мировая война стала бы последней страницей в истории человечества. Однако этот трагический мировой сценарий был заблокирован. Сначала, поставившей на грань поражения СССР, катастрофой Красной армии 22 июня 1941 года, благодаря чему открылись «дружеские» объятия его идеологических врагов, а потом «дубовым немецким столом».
… Во времена Екатерины Великой русский фельдмаршал Миних, немец на русской службе, помогавший графу Потемкину завоевывать Крым, сказал странные слова: «Россия, несомненно, управляется самим Богом, иначе объяснить ее существование невозможно». Иначе, кажется, невозможно объяснить многое в истории России, в том числе и эти кульбиты истории в Великой Отечественной войне, когда словно рука Провидения вмешивалась, чтобы изменить уже видимую историческую канву. В это хочется верить особенно сегодня, когда ракетно-бомбовые удары США стали способом распространения в мире «западной демократии». А, может быть, остается только верить…
«Неизбежность»
- Много говорилось и говорится о неожиданности войны. Мол, прошляпили! Это фактически неверно. Надо различать неожиданность войны и неожиданность именно такого конкретного её начала. А вот факты, которые я переживал сам. Я попал в армию в 1940 году – на Дальний Восток. В конце года армию расформировали. Многие части, в том числе и наш полк, стали перебрасывать на Запад. И нам прямо говорили, что будем воевать с немцами. Когда? Вот будет потеплее, тогда и начнётся….
Оказавшись на западной границе, мы уже нисколько не сомневались в неизбежности войны, но, конечно, ещё и не представляли, какой трагедией она окажется. Помню, что мы даже радовались ей: нас учили тому, что война будет с самого начала победоносной, причём на территории врага. В середине июня 41-го наши части инспектировал генерал армии (тогда он был в этом чине) Жуков. Я дежурил по казарме, а она была в таком отличном состоянии, что Жуков воскликнул: «Война на носу, а они тут как на курорте устроились!»
На другой день нам выдали «смертные медальоны» – пластмассовые капсулы, в которые мы всовывали бумажки с личными данными, включая группу крови. Вскоре (кажется, 19 июня) мы покинули казармы и вышли на боевые позиции, полностью вооружённые, с танками и бронемашинами, готовые к сражению. Ночь провели в поле, ожидая приказа о наступлении, а утром вернулись в казармы, сдали снаряды на склад, машины поставили в парк, орудия и пулемёты даже законсервировали (смазали толстым слоем смазки). К вечеру командный состав выехал из частей на командные учения.
Как оценивать такую ситуацию? Если вырвать её из контекста большой истории, то напрашивается оценка: глупость, вредительство. Но если принять во внимание вполне обоснованное стремление высшего руководства страны оттянуть начало войны во что бы то ни стало, то это будет выглядеть как одно из трагических событий, избежать которых можно лишь в воображении тех, о ком говорил Шота Руставели: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».
Поражения начала войны общеизвестны. О них имеется необъятная литература. И оценка их колеблется в довольно узких пределах. Я, однако, позволю себе выйти за эти пределы. Такие поражения были неизбежны. Может быть, поменьше, но всё-таки большие. Надо принимать во внимание общую готовность Германии к войне, опыт, сильнейшее желание воевать и захватить территорию нашей страны. Что бы Советский Союз ни предпринимал в рамках возможностей тех лет, он просто не мог бы остановить напор врага такой силы без больших потерь. И ещё неизвестно, как бы развернулась война, если бы немцев удалось остановить в первые же дни и без больших потерь. К тому же немцы просто не начали бы войну именно в такое время и в таком виде, если бы Советский Союз подготовился именно так, как думают разоблачители сталинской стратегии.
Поражения многому научили советское руководство, командование и вообще большое число советских людей. Произошёл глубокий перелом в состоянии страны, в организации всех аспектов жизни, в самой действующей армии. Результатом этого перелома явилось то, что немцев всё-таки остановили. Они понесли большие потери. И самая главная победа наша в этот период – провал немецкой идеи блицкрига. Блицкриг был сорван. И это посеяло в самой Германии сомнение в успешном исходе войны, а у многих – даже уверенность в том, что война заведомо проиграна. А кто измерял степень важности этого фактора в войне?!
Мы навязали немцам затяжную войну, которая не входила в их расчёты, которую они не умели (во всяком случае, умели хуже, чем мы) вести. К тому же в это время началось стремительное вооружение нашей армии новейшим оружием и обновление командного состава.
Я сам был в числе десятков, если не сотен, тысяч молодых людей со средним и высшим образованием, которых отозвали из фронтовых частей в авиационные, танковые, артиллерийские и другие училища. Я попал в авиационную школу, где начал карьеру лётчика с устаревших истребителей И-15 и И-16. Вскоре их сняли с вооружения. А я переучился на штурмовик Ил-2 – лучший штурмовик Второй мировой войны.
Обращаю внимание на факт, характеризующий потенции советской социальной системы. Немцы и наши союзники с какой техникой начали войну, с такой её и закончили. Тот прогресс, какой имел место у них во время войны, на её ходе существенным образом не сказался. Мы же в труднейших условиях войны совершили беспрецедентный скачок, имея к концу войны самую эффективную военную технику, сыгравшую роль уже в этой войне…
«Если бы немцев удалось остановить…»
Желающие без труда найдут эту интереснейшую статью о Великой Отечественной войне в Интернете, я же остановлюсь на одной ее фразе, которая поразила меня когда-то своей глубиной: «И ещё неизвестно, как бы развернулась война, если бы немцев удалось остановить в первые же дни и без больших потерь». Сегодня модно писать альтернативные истории, что было бы, если крупнейшие мировые события закончились иначе, что, в общем, могло быть. Посмотрим, что могло быть, «если бы немцев удалось остановить в первые дни…»
Допустим, 22 июня 1941 г. Красная армия встретила в полной боевой готовности, и, после ожесточенных боев, где-то на линии Минск – Киев, наши войска немцев остановили, фронт стабилизировался, и война приняла позиционный характер. Что было бы тогда? И чего не было? Определенно можно сказать, чего бы тогда не было: не сложилась бы антигитлеровская коалиция, и поэтому Великая Отечественная война приняла совсем другой характер…
Англия летом 1941 года уже была в состоянии войны с Германией, поэтому 22 июня её премьер У.Черчилль, естественно, заявляет о поддержке СССР в его борьбе с фашистской агрессией: "Опасность для России является нашей опасностью и опасностью США так же, как дело каждого русского, борющегося за свою землю и дом, является делом свободных людей и свободных народов в любой части земного шара". Было бы удивительно, если он такого заявления не сделал.
24 июня с аналогичным заявлением выступил президент США Ф.Рузвельт. 12 июля 1941 года Англия и СССР подписали соглашение о взаимной помощи и совместных действиях против Германии с обязательством не вступать с ней в сепаратные переговоры. Так формально было положено начало англо-советско-американской коалиции.
В этом «начале» говорится о помощи и совместных действиях, но до «совместных действий» дело дошло только в 1944 году. США до конца 1941 года, до Перл-Харбора, имели вообще статус «невоюющего союзника» Англии. Мы не даем сегодня должной оценки длительному реальному бездействию наших англо-американских союзников в Европе, на основном театре военных действий, не без помощи западных историков. Как-то забываем, что в их «антифашистской» политике с самого начала было «второе дно», которое, в частности, выражалось в этом «бездействии».
«…пусть они убивают друг друга как можно больше»
О настроении элит США тогда можно судить по высказыванию влиятельного конгрессмена, будущего президента США Гарри Трумэна, через день после нападения Германии на СССР заявившего: "Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии и, таким образом, пусть они убивают друг друга как можно больше". Аналогично мыслили в 1941 году и «руководящие круги» Англии, где министр авиационной промышленности Мур Брабазон высказался в том же ключе: «Для Англии лучшим исходом борьбы на восточном фронте было бы взаимное истощение Германии и СССР, вследствие чего она смогла бы занять господствующее положение в мире».
Трагическое для СССР начало войны привело к тому, что подавляющее большинство политических деятелей Запада, включая Рузвельта и Черчилля, были убеждены в том, что СССР продержится, максимум, 4-6 недель. Затем эти сроки неоднократно переносились, но само это стратегическое мышление была окончательно сдано в архив только после Сталинградской битвы. Оформление антигитлеровской коалиции с участием СССР, официально завершившееся 1 января 1942 года, происходило, таким образом, при уверенности англо-американских союзников в близком поражении СССР.
Причем это их нисколько не смущало, наоборот, уверенность в этом и сделала теоретически «противоестественную» англосаксонско-советскую коалицию возможной. А что было бы, если немцев удалось остановить под Минском и Киевом? Тогда наши атлантические союзники, скорее всего, предпочли наблюдать, как Гитлер и Сталин сражаются друг с другом, подобно конфуцианским обезьянам, любовались бы с холма схваткой тигров в долине.
А что было бы дальше, когда сказались «потенции советской социальной системы» и в советские войска пришла новая военная техника? Об ужасах фашизма мировая общественность была тогда плохо информирована. И вот Красная армия начинает громить и теснить фашистов на запад от Минска и Киева, и Гитлер стал бы геббельсовскими устами кричать о вторжении большевистских орд в Европу, как он и кричал об этом в действительности.
«Второе дно» антигитлеровской коалиции
Здесь стоит вспомнить Мюнхенский договор 1938 года, которым Англия и Франция предали Чехословакию ради собственных интересов, а также их Странную войну с Германией в 1939 году, обернувшуюся предательством Польши, а затем разгромом Франции. Можно предположить, что с еще большей легкостью Англия предала бы СССР, и нашла повод заключить мир с Гитлером, например, ввиду «угрозы общим европейским ценностям». Америка же, «невоюющий союзник» Англии, стала делать поставки по ленд-лизу не в Мурманск, а в немецкие порты. Такой поворот событий был возможен, этому есть документальные свидетельства.
В реальной истории 13 сентября 1941 года в Лиссабоне состоялась встреча сына лорда Бивербрука Эйткена, офицера английской армии, впоследствии члена английского парламента, с венгром Густавом фон Кевером, который действовал по поручению германского министерства иностранных дел. Об этом говорит письмо германского генерального консула в Женеве Крауэля об этих переговорах на имя Вейцзекера, заместителя германского министра иностранных дел. В этих переговорах, 1941 года (!), Эйткен прямо ставит вопрос: "Нельзя ли было бы использовать наступающие зиму и весну для того, чтобы за кулисами обсудить возможности мира?"
В феврале 1943 года в Швейцарии проходят переговоры специального уполномоченного Правительства США Алена Даллеса с князем М. Гогенлоэ, близким к правящим кругам гитлеровской Германии, которые стали одним из эпизодов в саге о советском разведчике Штирлице-Исаеве. Из трофейных документов гитлеровской службе безопасности (S.D.) следует, что в этих переговорах затрагивался вопрос о заключении мира с Германией. Даллес вполне определенно высказался и о своем советском союзнике: "...путём расширения Польши в сторону востока и сохранения Румынии и сильной Венгрии следует поддержать создание санитарного кордона против большевизма и панславизма".
Говоря о будущем Европы, Даллес "более или менее согласился с государственной и промышленной организацией Европы, на основе больших пространств, полагая, что федеративная Великая Германия (подобная США) с примыкающей к ней Дунайской конфедерацией будет лучшей гарантией порядка и восстановления Центральной и Восточной Европы". Кажется, Даллес обладал еще и пророческим даром, или инсайдерской информацией, ибо фактически предсказал появление ЕС и НАТО, включая их расширение на Восток.
В англо-советском, а затем и в советско-американском коммюнике от 1942 года наши союзники берут на себя обязательства открыть второй фронт в Европе в 1942 году. Это было, если хотите, торжественное обещание в свете тяжелых боев на советско-германском фронте, однако оно не было выполнено ни в 1942, ни в 1943 году. Стоит ли удивляться этому в свете таких англосаксонских стратегических планов? Затягивание со вторым фронтом полностью им соответствует, и напоминает Странную войну (без реальных военных действий) Англии и Франции с Германией в 1939 году, ставшую прологом падения Франции.
После Курской битвы, когда стало очевидно поражение Германии, 20 августа 1943 года в Квебеке заседают начальники штабов США и Великобритании, в присутствии Черчилля и Рузвельта. В повестке дня стоит вопрос о возможном выходе Соединенных Штатов и Британии из антигитлеровской коалиции (!), и вступлении в союз с нацистскими генералами (!) для ведения совместной войны против Советского Союза. Какой уж тут «второй фронт», когда союзники задумались о новом «Мюнхене»? Мешала только одиозная фигура Гитлера…
Крах англо-американско заговора
Доктор исторических наук Валентин Фалин пишет в этой связи: «Это старый-престарый черчиллевский умысел. Он развивал эту идею в разговорах с генералом Кутеповым еще в 1919 году. Американцы, англичане и французы терпят неудачу и не могут задавить Советскую Россию, говорил он. Нужно возложить эту задачу на японцев и немцев. В аналогичном ключе Черчилль наставлял в 1930 году Бисмарка, первого секретаря посольства Германии в Лондоне. Немцы повели себя в первой мировой войне, как недоумки, утверждал он. Вместо того, чтобы сосредоточиться на разгроме России, начали войну на два фронта. Если бы они занялись только Россией, то Англия нейтрализовала бы Францию…
К моменту высадки союзников на континент (в 1944 г.) был приурочен и заговор против Гитлера. Приведенные к власти в Рейхе генералы должны были распустить Западный фронт и отрыть американцам и англичанам простор для оккупации Германии и «освобождения» Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Югославии, Австрии… Красная армия должна была быть остановлена на границах 1939 года».
Но Гитлер чудом остался жив во время взрыва бомбы, подложенной генералами-заговорщиками в его резиденции: вся сила взрывной волны пришлась на тяжелый дубовый стол. Он отделался всего лишь контузией, и, в свою очередь, силами спецслужб уничтожил участников заговора с немецкой стороны, и сорвал, таким образом, блестящий англо-американский план предательства СССР.
Окончание войны прошло по советскому сценарию, отголоском же этого англо-американского заговора стала планирование Черчиллем военной операции «Немыслимое», с участием немецких контингентов, против своих советских союзников сразу после капитуляции Германии. Однако продолжение войны, уже между бывшими союзниками, было действительно немыслимо в мае 1945 года. Черчилль опять проиграл, его «умысел» провалился, и о роли дубового стола в истории Второй мировой, которую он написал после войны, не сказал ни слова. Вообще, роль этого «дубового стола» в истории незаслуженно принижена, и нуждается в переосмыслении, во всяком случае, с российской стороны.
Вариант «Б»
Таким образом, «если бы немцев удалось остановить в первые же дни», второе дно наших англо-американских союзников сразу стало бы первым, и Великая Отечественная, и Вторая мировая война, очень скоро приняли бы другой идеологический характер, не борьбы англо-советско-американских союзников с германским фашизмом, а борьбы между «миром свободы и коммунизмом», «Европой» и «большивизмом и панславизмом», по Даллесу.
Фултоновская речь Черчилля о необходимости борьбы с коммунизмом, ставшая объявлением Западом Холодной войны СССР, прозвучала бы много раньше, в годы горячей войны: «Нужно остановить этих варваров как можно дальше на Востоке». Стали бы достоянием западной пропаганды имевшие тогда место призывы американских генералов «остановить потомков Чингиз-хана». При отступлении же гитлеровской Германии под натиском Красной армии англо-американские союзники оказались бы на фронте с гитлеровской стороны.
И чем это все могло закончиться? В мае 1945 года это уже вряд ли закончилось бы. Наверное, война затянулась бы, и могла дотянуть до создания фашистами уже с помощью американцев, ядерного оружия, а ракеты ФАУ у них были. Сдерживающих же моральных факторов от применения ядерного оружия не было ни у фашистов, ни у американцев. Это значит, что ядерная война «Европы» против России-СССР стала бы реальностью в середине ХХ века, вместо ядерной бомбардировки Японии.
В результате такой войны, возможно, уцелела бы Америка, она ведь за океаном, если только ядерная война не привела бы феномену «ядерной зимы». В этом случае, Вторая мировая война стала бы последней страницей в истории человечества. Однако этот трагический мировой сценарий был заблокирован. Сначала, поставившей на грань поражения СССР, катастрофой Красной армии 22 июня 1941 года, благодаря чему открылись «дружеские» объятия его идеологических врагов, а потом «дубовым немецким столом».
… Во времена Екатерины Великой русский фельдмаршал Миних, немец на русской службе, помогавший графу Потемкину завоевывать Крым, сказал странные слова: «Россия, несомненно, управляется самим Богом, иначе объяснить ее существование невозможно». Иначе, кажется, невозможно объяснить многое в истории России, в том числе и эти кульбиты истории в Великой Отечественной войне, когда словно рука Провидения вмешивалась, чтобы изменить уже видимую историческую канву. В это хочется верить особенно сегодня, когда ракетно-бомбовые удары США стали способом распространения в мире «западной демократии». А, может быть, остается только верить…
Информация