Сатисфакция или своевременное извинение
На полигоне дивизии рота отстреливала очередные учебные стрельбы. Г. был то ли руководителем стрельбы, то ли его помощником. Уже не помню точно, да и не важно. Ваш покорный слуга находился на одном из учебных мест: "Матчасть и ТТХ вооружения танка". Задача моя состояла в рассказе и доходчивом объяснении учебным группам устройства и принципов работы пушки 2А46М (надо же, помню до сих пор название!), ПКМ и НСВТ. На столе, застеленном плащ-палатками, лежали вооружения и типы боеприпасов к ним. Хотелось бы отметить, что на сержантов в учебке оставляли либо амбалов (для поддержки порядка в роте), либо раздуплённых в боевухе и технике умников (для обучения курсантов). Процентное соотношение в роте первых и вторых где-то 70/30. Эти 30 процентов выполняли, так сказать, интеллектуальную и ответственную работу. Там, где требовалось умение объяснить, рассказать, показать правильность выполнения. А остальные сержанты исполняли роль пастухов солдат и карающего органа роты. Меня, не обладающего телосложением атлета, оставили учить командиров танков азам знаний техники и навыкам стрельбы с танка. В общем, каждый был на своем месте.
В перерывах между ночной и дневной стрельбами я сидел возле буржуйки и грелся в учебном классе. Рота была на ужине, а я, охраняя оружие (хоть и учебное) ждал, когда мне принесут котелок с едой. Впуская морозный воздух, в натопленное помещение ворвался старлей Г.
— Сука. Вот же ж комбат! — Глаза старлея метали искры. — Дай закурить, Сашок.
Я протянул ему открытую пачку сигарет, но спрашивать, что случилось, не стал. Г. облокотился на стоящую на козлах пушку и нервно прикурил сигарету. Пару раз глубоко затянулся и тяжело вздохнул. Помолчали. Видно было, что старлея что-то гложет и разрывает изнутри желание с кем-то поделиться.
— Прикинь, мля, комбат раз*ебал ни за что! Перед бойцами и офицерами. Козел. Разве так можно? А я по сути и не виноват. Он просто не разобрался до конца. Так, под горячую руку я ему попался. А он меня по полной. При всех! Сука, и слова не дал сказать, рот при всех заткнул и вон послал.
Г. попросил еще одну сигарету и закурил ее от еще не потухшей.
— Обидно, блин! Морду бы набить майору или опарафинить при всех, как он меня. Так нельзя: субординация и бойцы кругом, услышат еще. Вот бы, как раньше, на дуэль вызвать и табло начистить. Типа : "Сударь, я требую сатисфакции". И — перчаткой в морду.
Старлей с размаху запустил пару кожаных перчаток в противоположную стену. Дверь открылась, перчатки пролетели мимо перепуганного бойца с котелком, и он чуть не разлил чай в кружке. Боец отдал мне котелок и собирался в качестве поощрения посидеть у буржуйки. Чувствуя щекотливость ситуации, я его послал на улицу.
— Чай будете, товарищ старший лейтенант?
— Давай. — Лейтёха начал успокаиваться. — Ну вот чего делать, Сашок, с майором?
Мы были одногодки, и в минуты, когда были одни, он разрешал называть его по имени.
— Не знаю, Серега. Я в случаях, когда меня раз*ебуют, стою и улыбаюсь про себя. Мне это год терпеть, а им всем в этом говне еще до пенсии вариться. Это меня успокаивает. А тебе что делать, не знаю. Он командир, он прав. Нельзя же на него насрать.
Покурили еще, Г. глянул на часы: пора было готовиться к ночной стрельбе. Он пошел на вышку к руководителю стрельбы, а ко мне ввалилась группа курсантов. Начались занятия, и я забыл о беседе.
Возвращаясь со стрельб в час ночи, рота шла по путям 8 км. Нам повезло: большую часть учебных пособий и гильз и оружия была погружена в машину и отправлена в часть с тремя счастливчиками. А остальные налегке топали пешком. Из темноты вынырнул Г. и потянул меня в сторонку. Мы отстали, и он вполголоса поведал мне продолжение истории с комбатом.
"Перед началом стрельб я вышел от тебя и пошел на вышку. В башке застряли твои последние слова о том, что нельзя насрать на майора. Они не давали мне покоя и показали, как можно, добиться сатисфакции. Насрать, оно конечно, нельзя. А НАССАТЬ МОЖНО. В голове начал вырисовываться план мести. Как руководителю стрельб мне нельзя отлучаться с вышки во время стрельб, поэтому, если дождаться, когда майор припрется с очередной проверкой и начнет подниматься по лестнице, его можно обоссать. Если заметит, скажу что не утерпел, холодно, организм требует водного баланса. А как мы на вышке чай и кофе пьем, ты сам знаешь, не напасешься. Извинюсь, конечно. Да и сильно постараюсь не обделывать его (негоже комбату мочой вонять), так, чуть-чуть, для факта и своего успокоения. Довольный своей идеей, я успокоился и стал ждать подходящего момента, краем глаза вглядываясь в темноту возле вышки. После очередного "забега" экипажей я вышел покурить на балкон вышки. Метрах в 100 от нас открылась дверь в кайбаше техников. В проеме двери четко было видно комбата. Он вышел и быстрым шагом пошел в сторону вышки, разговаривая по телефону. Вот он, момент истины. Я кинул бычок, стал в тень за углом, прижался к холодным кирпичам. Увлеченный разговором майор меня не видел и все ближе подходил к месту, где начиналась лестница на вышку. Прямо подо мной. Я достал своего писюна, взял наизготовку, как учили, учел поправку на ветер. Чаю на вышке было заранее выпито много, и я уже нарисовал траекторию струи согласно законам внешней баллистики. Как будто помогая мне, комбат остановился прям в том месте, куда я целился и начал упаковывать телефон в чехол. Я передернул затвор и…
Майор меня позвал.
— Старший лейтенант Г.! — громко прокричал он.
Выглянувший из вышки прапор-оператор мишеней посмотрел вниз.
— Товарищ прапорщик, позовите вниз старшего лейтенанта Г.! — крикнул комбат.
Прапор нырнул назад в помещение, меня в тени с членом в руках он не заметил. Надо было что-то делать и я, застегивая на ходу ширинку, спустился вниз.
— Товарищ майор, старший лейтенант Г. по вашему приказу прибыл. — Я отдал честь.
Майор протянул мне сигарету.
— Покури, старлей. Слушай, ты меня прости за то, что я наорал на тебя. Я был не прав, не разобрался до конца с ситуацией. А тут еще проверка с дивизии… В общем, прости, Серега. Без обид? Я завтра перед строем извинюсь, если хочешь.
— Да что вы, Иваныч, не надо. Замяли, забыли. Все нормально.
— Точно? Ну ладно, пойду учебные точки проверю. Бывай.
На вышку я поднимался уже в веселом настроении. А ведь чуть не обоссал комбата, дурак. А он нормальный мужик оказался".
Мы давно отстали от роты, потому что в течение рассказа пару раз останавливались и ржали.
Мне приспичило, и я отвернулся от железнодорожной колеи. Только я расслабился, за спиной услышал чьи-то шаги и голос комбата.
— Чего это вы с сержантом отстали, старлей? Быстро догонять роту.
Оказывается, они с НШБ шли сзади всех и о чем-то разговаривали когда догнали нас с Г.
На бегу Серега глянул на меня и сказал:
— Смотри куда ссышь, воин!
Задыхаясь от смеха, мы догоняли идущую в темноте роту.
В перерывах между ночной и дневной стрельбами я сидел возле буржуйки и грелся в учебном классе. Рота была на ужине, а я, охраняя оружие (хоть и учебное) ждал, когда мне принесут котелок с едой. Впуская морозный воздух, в натопленное помещение ворвался старлей Г.
— Сука. Вот же ж комбат! — Глаза старлея метали искры. — Дай закурить, Сашок.
Я протянул ему открытую пачку сигарет, но спрашивать, что случилось, не стал. Г. облокотился на стоящую на козлах пушку и нервно прикурил сигарету. Пару раз глубоко затянулся и тяжело вздохнул. Помолчали. Видно было, что старлея что-то гложет и разрывает изнутри желание с кем-то поделиться.
— Прикинь, мля, комбат раз*ебал ни за что! Перед бойцами и офицерами. Козел. Разве так можно? А я по сути и не виноват. Он просто не разобрался до конца. Так, под горячую руку я ему попался. А он меня по полной. При всех! Сука, и слова не дал сказать, рот при всех заткнул и вон послал.
Г. попросил еще одну сигарету и закурил ее от еще не потухшей.
— Обидно, блин! Морду бы набить майору или опарафинить при всех, как он меня. Так нельзя: субординация и бойцы кругом, услышат еще. Вот бы, как раньше, на дуэль вызвать и табло начистить. Типа : "Сударь, я требую сатисфакции". И — перчаткой в морду.
Старлей с размаху запустил пару кожаных перчаток в противоположную стену. Дверь открылась, перчатки пролетели мимо перепуганного бойца с котелком, и он чуть не разлил чай в кружке. Боец отдал мне котелок и собирался в качестве поощрения посидеть у буржуйки. Чувствуя щекотливость ситуации, я его послал на улицу.
— Чай будете, товарищ старший лейтенант?
— Давай. — Лейтёха начал успокаиваться. — Ну вот чего делать, Сашок, с майором?
Мы были одногодки, и в минуты, когда были одни, он разрешал называть его по имени.
— Не знаю, Серега. Я в случаях, когда меня раз*ебуют, стою и улыбаюсь про себя. Мне это год терпеть, а им всем в этом говне еще до пенсии вариться. Это меня успокаивает. А тебе что делать, не знаю. Он командир, он прав. Нельзя же на него насрать.
Покурили еще, Г. глянул на часы: пора было готовиться к ночной стрельбе. Он пошел на вышку к руководителю стрельбы, а ко мне ввалилась группа курсантов. Начались занятия, и я забыл о беседе.
Возвращаясь со стрельб в час ночи, рота шла по путям 8 км. Нам повезло: большую часть учебных пособий и гильз и оружия была погружена в машину и отправлена в часть с тремя счастливчиками. А остальные налегке топали пешком. Из темноты вынырнул Г. и потянул меня в сторонку. Мы отстали, и он вполголоса поведал мне продолжение истории с комбатом.
"Перед началом стрельб я вышел от тебя и пошел на вышку. В башке застряли твои последние слова о том, что нельзя насрать на майора. Они не давали мне покоя и показали, как можно, добиться сатисфакции. Насрать, оно конечно, нельзя. А НАССАТЬ МОЖНО. В голове начал вырисовываться план мести. Как руководителю стрельб мне нельзя отлучаться с вышки во время стрельб, поэтому, если дождаться, когда майор припрется с очередной проверкой и начнет подниматься по лестнице, его можно обоссать. Если заметит, скажу что не утерпел, холодно, организм требует водного баланса. А как мы на вышке чай и кофе пьем, ты сам знаешь, не напасешься. Извинюсь, конечно. Да и сильно постараюсь не обделывать его (негоже комбату мочой вонять), так, чуть-чуть, для факта и своего успокоения. Довольный своей идеей, я успокоился и стал ждать подходящего момента, краем глаза вглядываясь в темноту возле вышки. После очередного "забега" экипажей я вышел покурить на балкон вышки. Метрах в 100 от нас открылась дверь в кайбаше техников. В проеме двери четко было видно комбата. Он вышел и быстрым шагом пошел в сторону вышки, разговаривая по телефону. Вот он, момент истины. Я кинул бычок, стал в тень за углом, прижался к холодным кирпичам. Увлеченный разговором майор меня не видел и все ближе подходил к месту, где начиналась лестница на вышку. Прямо подо мной. Я достал своего писюна, взял наизготовку, как учили, учел поправку на ветер. Чаю на вышке было заранее выпито много, и я уже нарисовал траекторию струи согласно законам внешней баллистики. Как будто помогая мне, комбат остановился прям в том месте, куда я целился и начал упаковывать телефон в чехол. Я передернул затвор и…
Майор меня позвал.
— Старший лейтенант Г.! — громко прокричал он.
Выглянувший из вышки прапор-оператор мишеней посмотрел вниз.
— Товарищ прапорщик, позовите вниз старшего лейтенанта Г.! — крикнул комбат.
Прапор нырнул назад в помещение, меня в тени с членом в руках он не заметил. Надо было что-то делать и я, застегивая на ходу ширинку, спустился вниз.
— Товарищ майор, старший лейтенант Г. по вашему приказу прибыл. — Я отдал честь.
Майор протянул мне сигарету.
— Покури, старлей. Слушай, ты меня прости за то, что я наорал на тебя. Я был не прав, не разобрался до конца с ситуацией. А тут еще проверка с дивизии… В общем, прости, Серега. Без обид? Я завтра перед строем извинюсь, если хочешь.
— Да что вы, Иваныч, не надо. Замяли, забыли. Все нормально.
— Точно? Ну ладно, пойду учебные точки проверю. Бывай.
На вышку я поднимался уже в веселом настроении. А ведь чуть не обоссал комбата, дурак. А он нормальный мужик оказался".
Мы давно отстали от роты, потому что в течение рассказа пару раз останавливались и ржали.
Мне приспичило, и я отвернулся от железнодорожной колеи. Только я расслабился, за спиной услышал чьи-то шаги и голос комбата.
— Чего это вы с сержантом отстали, старлей? Быстро догонять роту.
Оказывается, они с НШБ шли сзади всех и о чем-то разговаривали когда догнали нас с Г.
На бегу Серега глянул на меня и сказал:
— Смотри куда ссышь, воин!
Задыхаясь от смеха, мы догоняли идущую в темноте роту.
Информация