Сбалансированная и мобильная. Такой специалисты видят будущую российскую армию
В рамках проведенного в Москве международного конгресса «Безопасность и защита личности, общества и государства» состоялась дискуссия о проблемах и темпах модернизации Вооруженных Сил Российской Федерации. Форум организовали Общественная палата, Национальная ассоциация объединений офицеров запаса Вооруженных Сил (МЕГАПИР), Международный консультативный комитет организаций офицеров запаса и резерва. «ВПК» публикует наиболее яркие выступления участников.
Модернизацию и перевооружение армии нельзя представить без фундаментальной науки, ее открытий и прорывов, которые позволяли бы создавать оружие на новых физических свойствах, чтобы оно по существу повлияло на военную организацию государства. Но мы видим, что со времен создания ядерного оружия этих прорывов и открытий нет.
Кто-нибудь видел в последнее время плазменный или жидкокристаллический отечественный телевизор, компьютер, ноутбук? Как в стране, которая сама не производит бытовую электронику, появятся сложнейшие автоматизированные системы боевого управления, сопряженные с глобальной навигационной спутниковой системой? Если нет отечественных электронно-компонентной базы и программного обеспечения, трудно ожидать быстрой модернизации армии. Ведь перевооружение не означает механическую замену старой техники на новую со старыми ТТХ.
Почему за 20 с лишним лет преобразований в стране так и не появилась Государственная программа реформирования Вооруженных Сил, а была только ведомственная? С приходом каждого нового министра обороны в документы лишь вносились коррективы, включались субъективные факторы, но по большому счету мало что менялось.
Ведомственная программа не может повлиять на другие государственные институты, на ту же фундаментальную науку. Например, ресурс танка – 25 лет. Значит, каждый год мы должны были обновлять его примерно на четыре процента. По состоянию на 1991 год в Сухопутных войсках имелось 16 тысяч танков. Четыре процента от этой величины составляет 640 машин, то есть столько должно было поступать в войска ежегодно. А мы с 1993 по 2000-й получали в год по пять – семь танков, то есть 20 лет не занимались перевооружением армии, а только отставали от наших западных контрпартнеров. Общество тоже виновато в этом. Многочисленные опросы показывают, что оборонные вопросы интересуют только 10–12 процентов россиян. Несут ответственность и СМИ. Если уж они показывают танк, то он почему-то обязательно прыгает. Но ему в первую очередь нужно уничтожать цели – чем дальше, быстрее и точнее, тем лучше, а мы пока уступаем в дальности поражения своим основным конкурентам. В пассивной (активной) защите бронемашин у нас тоже не найдено противоядие от снарядов с высокой кинетической энергией.
Разве Министерство обороны должно заниматься электронной промышленностью? Это дело государства в целом. Когда нет его опеки, нет и движения вперед. В результате темпы перевооружения замедляются в последние годы, все острее проблемы нашего ОПК, под вопросом его возможности выпускать новые образцы ВВТ.
В свою очередь Минобороны необходимо конкретно распределить должностные обязанности между офицерами. Простой пример. Кто сегодня отвечает за состояние вида Вооруженных Сил? Главкомы есть, но они не несут ответственности за состояние войск, которые подчинены командующим оперативно-стратегических командований (ОСК) военных округов. Командующие войсками округов подчинены министру обороны, начальнику Генштаба. Главкомы никаких рычагов влияния на ситуацию не имеют, в том числе финансовых, не участвуют в процессе создания образцов вооружений и военной техники, не имеют заказывающих управлений, научно-исследовательских организаций, которые помогут формировать гособоронзаказ. Сейчас система вооружений до предела разбалансирована между средствами поражения и системами управления, электронной борьбы, системой разведки, связи, навигации. В войсках переизбыток средств поражения, многие из них превосходят западные аналоги. Но из-за отсутствия единой автоматизированной системы управления и разведки, из-за слабости ГЛОНАСС их высокие ТТХ снижаются.
Парадокс, что сегодня технической политикой занимаются люди, не несущие ответственности за состояние видов ВС. Оптимальным может быть орган, который в комплексе отвечает за управление, строительство и развитие, подготовку и применение войск. Тогда командир сможет контролировать полный цикл – от призыва молодого пополнения до перспектив систем вооружения. Так строится управление в западных армиях.
К сожалению, некоторые наши военачальники воспринимают ВС как набор танков, БТР, самолетов, воинских частей. Чем больше, тем лучше. Еще у нас привыкли считать Сухопутные войска примитивным видом, хотя в одном батальоне 30 специальностей, в полку было 140. При этом Сухопутные войска никогда не имели свой научно-исследовательский институт, не велись системные исследования. Может, поэтому ОПК выгодно было поставлять в армию простые в производстве металлоемкие средства поражения, а за наукоемкие сложные системы он брался неохотно. Такой подход и привел к полному дисбалансу в системах вооружения. Почему, например, для нашей страны с ее необъятными просторами установлена численность ВС в один миллион человек? Никто не может четко обосновать, хотя не мешало бы сравнить соотношение наших сил и средств с потенциальным противником.
Юрий Букреев,
начальник Главного управления Сухопутных войск (1998–2001), председатель правления МЕГАПИР, генерал-полковник
Пока Россия обладает ядерным оружием, она способна быть глобальным третейским судьей. Но с течением времени ЯО может потерять свою актуальность. Как быть тогда? 50 лет мы жили в мире. Вооруженные Силы Советского Союза были настолько мощны, что ни у кого на планете мысли не появлялось о посягательстве на наши интересы. А сейчас все чаще звучат заявления, что надо отдать Сибирь, поделить европейскую часть, отказаться от Севера. При слабом развитии современных технологий играть на равных с развитыми государствами мы не сможем. Один из ключевых вопросов: чья электронная элементная база стоит в нашей боевой технике, чьи материалы, технологии и станки используются при ее изготовлении? В любом магазине продаются инструменты китайского или западного производства, а своего почти нет.
В былые времена 5,5 процента от ВВП тратилось на образование и науку, сейчас – менее одного процента. Трудно подсчитать, сколько за минувшие 20 лет уехало за рубеж лучших умов, сколько закрыто академических и прикладных институтов. Фундаментально-поисковые и прогнозные исследования у нас фактически не ведутся, а теоретическая база утрачивается. Для СССР явилось неожиданностью, когда США объявили о создании Стратегической оборонной инициативы (СОИ). Это был блеф, но благодаря ему США аккумулировали у себя все перспективные разработки в области противоракетной обороны, систем предупреждения о ракетном нападении, в других сферах. Теперь американцы прогнозируют войну пятого поколения – уже без физического контакта войск.
Гармоничное развитие ВС России должно быть многовекторным, на основе современной промышленности и технологий. Другое направление – философия, военная доктрина, стратегия развития общества. Можно призвать в армию сколько угодно народа, но за какие ценности и идеалы солдаты будут воевать и умирать? Без основополагающих нравственных, мировоззренческих скрепов объяснить это им невозможно.
Чтобы стратегия развития общества появилась, необходимо ответить на вопрос: мы сдаем свою территорию или нет? Если нет, то нужны сильная армия, продуманная Госпрограмма вооружения, гармоничное развитие всех видов ВС исходя из требований и вызовов современного мира. В начальный период Великой Отечественной войны удалось перебросить тысячи предприятий за Урал и сохранить военное производство, но сейчас нам это сделать не дадут. Вот конкретный пример. В соответствии с договором, который подписал Михаил Горбачев, на территории России действует шесть сейсмических станций, одна из них под Дмитровом. Все перевозки контролируются США, так как приборы позволяют определять даже то, что везут в железнодорожных составах.
Вроде есть заводы – КамАЗ, ЗИЛ, ГАЗ, «Урал», а на дорогах все больше иностранных марок, в том числе китайских. Но мы-то на чем собираемся воевать? Ведь мобильность – важнейшее качество ВС. Сейчас уничтожена система заказов, обеспечения технической готовности, все отдано на аутсорсинг. А кто в войсках ремонтом заниматься будет? По опыту боевых действий известно, что в первые дни войны выход вооружения и техники из строя составляет 30–40 процентов. Из них 75–80 процентов ВВТ восстанавливалось за счет мелкого и среднего ремонта в полевых условиях в течение суток. Сейчас куда везти эту технику на ремонт? Когда слышишь обещания, что за пять лет у нас все вооружение будет новым, в это плохо верится. Наделенные большими полномочиями люди, видимо, не понимают, о чем говорят. Устаревших ВВТ у нас 10–15 процентов, современных – 35–40 процентов, перспективного вооружения почти нет.
Идет перераспределение функций в сторону информационной составляющей – космос, воздух, радиоэлектронная борьба. Все это позволяет иметь данные о намерениях противника еще до войны. Но надо создавать единую фоно-целевую обстановку, информационное пространство, систему целеуказания, а мы пока стоим на месте. Считай, нет как такового Главного ракетно-артиллерийского управления Минобороны, которое занималось этими вопросами. В советское время там служили 720 человек, в 90-е – 560, сейчас – 32. В Главном автобронетанковом управлении были 800 человек, остались 28. Аналогичная картина по другим специализированным управлениям.
Особо примечательная ситуация сложилась с кадрами в самих Вооруженных Силах, которые профессионально занимаются с вооружением и военной техникой. До Анатолия Сердюкова в армии и на флоте имелись 357 тысяч офицеров. В ходе «приведения к новому облику» их сократили до 150 тысяч, уволили в запас 200 тысяч. Современные высокотехнологичные ВС РФ превратились в набор обычных пехотных полков времен взятия Очакова. К сожалению, у нас путают понятия контрактная армия и профессиональная. Советская армия была профессиональной, Российская до 2005 года тоже. Но после Сердюкова поправить ситуацию очень непросто. Выбор у нас невелик: показывать танковые биатлоны по ТВ или в масштабе всех ВС заниматься боевой подготовкой без всякой показухи. Для этого армия и флот должны быть предметом постоянной заботы руководства страны.
Анатолий Ситнов,
член экспертного совета при председателе ВПК при правительстве РФ, начальник вооружения ВС РФ (1994–2000), председатель совета директоров ЗАО «Двигатели «Владимир Климов – Мотор Сич», генерал-полковник.
Модернизацию и перевооружение армии нельзя представить без фундаментальной науки, ее открытий и прорывов, которые позволяли бы создавать оружие на новых физических свойствах, чтобы оно по существу повлияло на военную организацию государства. Но мы видим, что со времен создания ядерного оружия этих прорывов и открытий нет.
Кто-нибудь видел в последнее время плазменный или жидкокристаллический отечественный телевизор, компьютер, ноутбук? Как в стране, которая сама не производит бытовую электронику, появятся сложнейшие автоматизированные системы боевого управления, сопряженные с глобальной навигационной спутниковой системой? Если нет отечественных электронно-компонентной базы и программного обеспечения, трудно ожидать быстрой модернизации армии. Ведь перевооружение не означает механическую замену старой техники на новую со старыми ТТХ.
Почему за 20 с лишним лет преобразований в стране так и не появилась Государственная программа реформирования Вооруженных Сил, а была только ведомственная? С приходом каждого нового министра обороны в документы лишь вносились коррективы, включались субъективные факторы, но по большому счету мало что менялось.
Ведомственная программа не может повлиять на другие государственные институты, на ту же фундаментальную науку. Например, ресурс танка – 25 лет. Значит, каждый год мы должны были обновлять его примерно на четыре процента. По состоянию на 1991 год в Сухопутных войсках имелось 16 тысяч танков. Четыре процента от этой величины составляет 640 машин, то есть столько должно было поступать в войска ежегодно. А мы с 1993 по 2000-й получали в год по пять – семь танков, то есть 20 лет не занимались перевооружением армии, а только отставали от наших западных контрпартнеров. Общество тоже виновато в этом. Многочисленные опросы показывают, что оборонные вопросы интересуют только 10–12 процентов россиян. Несут ответственность и СМИ. Если уж они показывают танк, то он почему-то обязательно прыгает. Но ему в первую очередь нужно уничтожать цели – чем дальше, быстрее и точнее, тем лучше, а мы пока уступаем в дальности поражения своим основным конкурентам. В пассивной (активной) защите бронемашин у нас тоже не найдено противоядие от снарядов с высокой кинетической энергией.
Разве Министерство обороны должно заниматься электронной промышленностью? Это дело государства в целом. Когда нет его опеки, нет и движения вперед. В результате темпы перевооружения замедляются в последние годы, все острее проблемы нашего ОПК, под вопросом его возможности выпускать новые образцы ВВТ.
В свою очередь Минобороны необходимо конкретно распределить должностные обязанности между офицерами. Простой пример. Кто сегодня отвечает за состояние вида Вооруженных Сил? Главкомы есть, но они не несут ответственности за состояние войск, которые подчинены командующим оперативно-стратегических командований (ОСК) военных округов. Командующие войсками округов подчинены министру обороны, начальнику Генштаба. Главкомы никаких рычагов влияния на ситуацию не имеют, в том числе финансовых, не участвуют в процессе создания образцов вооружений и военной техники, не имеют заказывающих управлений, научно-исследовательских организаций, которые помогут формировать гособоронзаказ. Сейчас система вооружений до предела разбалансирована между средствами поражения и системами управления, электронной борьбы, системой разведки, связи, навигации. В войсках переизбыток средств поражения, многие из них превосходят западные аналоги. Но из-за отсутствия единой автоматизированной системы управления и разведки, из-за слабости ГЛОНАСС их высокие ТТХ снижаются.
Парадокс, что сегодня технической политикой занимаются люди, не несущие ответственности за состояние видов ВС. Оптимальным может быть орган, который в комплексе отвечает за управление, строительство и развитие, подготовку и применение войск. Тогда командир сможет контролировать полный цикл – от призыва молодого пополнения до перспектив систем вооружения. Так строится управление в западных армиях.
К сожалению, некоторые наши военачальники воспринимают ВС как набор танков, БТР, самолетов, воинских частей. Чем больше, тем лучше. Еще у нас привыкли считать Сухопутные войска примитивным видом, хотя в одном батальоне 30 специальностей, в полку было 140. При этом Сухопутные войска никогда не имели свой научно-исследовательский институт, не велись системные исследования. Может, поэтому ОПК выгодно было поставлять в армию простые в производстве металлоемкие средства поражения, а за наукоемкие сложные системы он брался неохотно. Такой подход и привел к полному дисбалансу в системах вооружения. Почему, например, для нашей страны с ее необъятными просторами установлена численность ВС в один миллион человек? Никто не может четко обосновать, хотя не мешало бы сравнить соотношение наших сил и средств с потенциальным противником.
Юрий Букреев,
начальник Главного управления Сухопутных войск (1998–2001), председатель правления МЕГАПИР, генерал-полковник
Пока Россия обладает ядерным оружием, она способна быть глобальным третейским судьей. Но с течением времени ЯО может потерять свою актуальность. Как быть тогда? 50 лет мы жили в мире. Вооруженные Силы Советского Союза были настолько мощны, что ни у кого на планете мысли не появлялось о посягательстве на наши интересы. А сейчас все чаще звучат заявления, что надо отдать Сибирь, поделить европейскую часть, отказаться от Севера. При слабом развитии современных технологий играть на равных с развитыми государствами мы не сможем. Один из ключевых вопросов: чья электронная элементная база стоит в нашей боевой технике, чьи материалы, технологии и станки используются при ее изготовлении? В любом магазине продаются инструменты китайского или западного производства, а своего почти нет.
В былые времена 5,5 процента от ВВП тратилось на образование и науку, сейчас – менее одного процента. Трудно подсчитать, сколько за минувшие 20 лет уехало за рубеж лучших умов, сколько закрыто академических и прикладных институтов. Фундаментально-поисковые и прогнозные исследования у нас фактически не ведутся, а теоретическая база утрачивается. Для СССР явилось неожиданностью, когда США объявили о создании Стратегической оборонной инициативы (СОИ). Это был блеф, но благодаря ему США аккумулировали у себя все перспективные разработки в области противоракетной обороны, систем предупреждения о ракетном нападении, в других сферах. Теперь американцы прогнозируют войну пятого поколения – уже без физического контакта войск.
Гармоничное развитие ВС России должно быть многовекторным, на основе современной промышленности и технологий. Другое направление – философия, военная доктрина, стратегия развития общества. Можно призвать в армию сколько угодно народа, но за какие ценности и идеалы солдаты будут воевать и умирать? Без основополагающих нравственных, мировоззренческих скрепов объяснить это им невозможно.
Чтобы стратегия развития общества появилась, необходимо ответить на вопрос: мы сдаем свою территорию или нет? Если нет, то нужны сильная армия, продуманная Госпрограмма вооружения, гармоничное развитие всех видов ВС исходя из требований и вызовов современного мира. В начальный период Великой Отечественной войны удалось перебросить тысячи предприятий за Урал и сохранить военное производство, но сейчас нам это сделать не дадут. Вот конкретный пример. В соответствии с договором, который подписал Михаил Горбачев, на территории России действует шесть сейсмических станций, одна из них под Дмитровом. Все перевозки контролируются США, так как приборы позволяют определять даже то, что везут в железнодорожных составах.
Вроде есть заводы – КамАЗ, ЗИЛ, ГАЗ, «Урал», а на дорогах все больше иностранных марок, в том числе китайских. Но мы-то на чем собираемся воевать? Ведь мобильность – важнейшее качество ВС. Сейчас уничтожена система заказов, обеспечения технической готовности, все отдано на аутсорсинг. А кто в войсках ремонтом заниматься будет? По опыту боевых действий известно, что в первые дни войны выход вооружения и техники из строя составляет 30–40 процентов. Из них 75–80 процентов ВВТ восстанавливалось за счет мелкого и среднего ремонта в полевых условиях в течение суток. Сейчас куда везти эту технику на ремонт? Когда слышишь обещания, что за пять лет у нас все вооружение будет новым, в это плохо верится. Наделенные большими полномочиями люди, видимо, не понимают, о чем говорят. Устаревших ВВТ у нас 10–15 процентов, современных – 35–40 процентов, перспективного вооружения почти нет.
Идет перераспределение функций в сторону информационной составляющей – космос, воздух, радиоэлектронная борьба. Все это позволяет иметь данные о намерениях противника еще до войны. Но надо создавать единую фоно-целевую обстановку, информационное пространство, систему целеуказания, а мы пока стоим на месте. Считай, нет как такового Главного ракетно-артиллерийского управления Минобороны, которое занималось этими вопросами. В советское время там служили 720 человек, в 90-е – 560, сейчас – 32. В Главном автобронетанковом управлении были 800 человек, остались 28. Аналогичная картина по другим специализированным управлениям.
Особо примечательная ситуация сложилась с кадрами в самих Вооруженных Силах, которые профессионально занимаются с вооружением и военной техникой. До Анатолия Сердюкова в армии и на флоте имелись 357 тысяч офицеров. В ходе «приведения к новому облику» их сократили до 150 тысяч, уволили в запас 200 тысяч. Современные высокотехнологичные ВС РФ превратились в набор обычных пехотных полков времен взятия Очакова. К сожалению, у нас путают понятия контрактная армия и профессиональная. Советская армия была профессиональной, Российская до 2005 года тоже. Но после Сердюкова поправить ситуацию очень непросто. Выбор у нас невелик: показывать танковые биатлоны по ТВ или в масштабе всех ВС заниматься боевой подготовкой без всякой показухи. Для этого армия и флот должны быть предметом постоянной заботы руководства страны.
Анатолий Ситнов,
член экспертного совета при председателе ВПК при правительстве РФ, начальник вооружения ВС РФ (1994–2000), председатель совета директоров ЗАО «Двигатели «Владимир Климов – Мотор Сич», генерал-полковник.
Информация