Лазарет в Зимнем. Николай II отдал под военные госпитали почти все императорские дворцы и резиденции
После начала Первой мировой войны, с первых дней несущей миру многочисленные человеческие жертвы, вся Россия превратилась в военный лазарет. Для него передавали свои здания и строения не только организации и различные российские общества, но и простые россияне - свои частные жилища. Пример подавали верховные власти страны и знатные семьи, размещавшие в своих домах-дворцах медицинские учреждения для поступавших с фронтов раненых генералов, офицеров и нижних чинов Русской армии.О многом говорит тот факт, что практически одновременно свое личное жилье отдали под военный лазарет два русских офицера: Зимний дворец – полковник император Николай Романов и дом в Гатчине – поручик, известный писатель Александр Куприн, жена которого, Мария Куприна-Иорданская, имевшая опыт работы сестрой милосердия, взяла на себя заведование лазаретом. И такие поступки никого не удивляли, потому что являлись для народов России естественным делом милосердия и заботы о раненых воинах, что особенно масштабно и повсеместно проявило себя в последующем для нашего Отечества испытании – во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.
…Этот необычный для других стран, но не для России, госпиталь был создан по решению Николая II. Помощь и забота о раненых и увечных воинах Русской армии была одна из главных забот правителей России и членов их семей. Ещё Петр Великий издал специальный Указ от 3 мая 1720 г. о выделении увечных и раненых воинов в особую группу призреваемых лиц со стороны государства. И в дальнейшем его потомки, которые не разделяли по степени важности свой царский сан и принадлежность к офицерскому корпусу Русской армии, верно и милосердно исполняли свой долг перед защитниками Отечества, получившими ранения и увечья на поле брани.
Для императора Николая II эта обязанность не входила в противоречие с тем, как воспитывала Государя его мать – императрица Мария Федоровна, супруга императора Александра III. Эта датская принцесса, как и практически все иностранные жены русских царей, была подвижницей в помощи и заботе о русских воинах. Она, традиционно для России, была шефом нескольких полков Русской армии, в том числе в течение 36 лет гвардейского Кавалергардского Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка. Поэтому, непосредственно участвуя в жизни своих военнослужащих, она стала не только их покровительницей в армейской жизни, но и, вступив в должность главы Российского общества Красного Креста, стала опекать всех русских воинов, пострадавших в сражениях за Отчизну. Естественно, ее дети, бывшие с малолетства, как и их родители, шефами полков армии и флота, постоянно сопровождали мать в ее посещениях госпиталей, лазаретов и приютов увечных воинов и считали необходимым для себя заботится об этих военных героях.
Семья императора Николая II отдала под военные лазареты не только свой главный дом на Дворцовой площади, но и почти все загородные дворцы и резиденции по всей Российской империи.
Передача Зимнего дворца, главного по государственному, историческому и художественному значению здания северной столицы и сокровищницы России, под помещение для страждущих воинов было знаковым событием для народов и сословий нашего Отечества в годы Первой мировой войны.
Перед открытием этого лазарета шла тщательная техническая и организационная подготовка, которая завершилась только к 1915 г., когда в роскошные залы Зимнего дворца стали поступать раненые воины со всех фронтов, где воевала Русская армия. Этот императорский госпиталь принимал только тяжелораненых солдат, нуждавшихся в сложных операциях или специальном лечении. Когда они начинали поправляться и ходить, воинов переводили в другие лечебные заведения, а их места снова занимали тяжелораненые.
Госпиталю Зимнего дворца дали официальное название «Лазарет Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича и Великого князя Алексея Николаевича в Зимнем дворце». Первоначально палаты и операционные хотели разместить в Эрмитаже, но пришлось отказаться от этого в связи с отсутствием необходимых технических условий. Директор музея Дмитрий Толстой сообщил императору об отсутствии там электричества, водопровода и канализации, поэтому решили использовать для размещения госпиталя здание Зимнего дворца. Для него были выделены восемь парадных залов с примыкающими помещениями и потрачены значительные суммы денег на создания современного по тем временам стационарного военного лечебного заведения.
Лазарет был открыт 10 октября 1915 г. без излишних торжеств, так как Государь считал это неуместным во время военных действий. Устроители госпиталя отнеслись очень серьезно не только к его оснащению специальным медицинским оборудованием, но и к созданию там необходимых удобств для больных, врачебного и обслуживающего персонала. Стены драпировались специальной тканью, а полы были застелены материалом, создающим защиту от шума, чтобы не потревожить раненых. Были созданы специальные общие столовые для больных и врачей с сестрами милосердия. Строители провели малярные работы во всех залах и усовершенствовали систему вентиляции, а также установили котлы и кипятильники самой современной конструкции. Была значительно расширена и отремонтирована водопроводная и канализационная сеть. Одной из важных строительных задач при создании перевязочных, операционных, кабинетов для врачей и для процедур было сохранение уникального убранства парадных залов Зимнего дворца. Ступени Иорданской лестницы были обшиты досками, а все декоративные изделия и произведения изобразительного искусства из парадных залов перенесли в другие помещения. Все было тщательно зафиксировано, сфотографировано и упаковано в ящики. Было создано специальное ночное освещение с фиолетовыми электронными лампами.
На первом этаже Зимнего дворца были размещены подсобные помещения лазарета: приемный покой, аптека, кухня, ванные, врачебные кабинеты, хозяйственная часть, канцелярия, кабинет главного врача. На втором этаже в Аванзале, Восточной галерее и залах: Фельдмаршальском, Гербовом, Пикетном, Александровском и Николаевском разместили палаты для раненых. Знаменитый Петровский зал отдали для послеоперационных больных.
В Военной галерее героев 1812 г. установили рентгеновскую лабораторию и хранили белье. В Колонном и частично Фельдмаршальском залах были перевязочные. В Зимнем саду и Иорданском подъезде находились ванные и душевые.
Вход в госпиталь был с Дворцовой набережной, через Главный подъезд. По Иорданской лестнице переносили наверх прибывших раненых, доставляли пищу и лекарства.
В лазарете должны были лечиться около 1000 раненых. Госпитальный персонал лазарета состоял из 34 врачей (в большинстве хирургов), 50 сестер милосердия, 120 санитаров и 26 человек хозяйственного персонала. Главным врачом лазарета император назначил А.В. Рутковского. Его заместителем стал выдающийся русский хирург профессор Н.Н. Петров, один из основателей отечественной онкологии, будущий член-корреспондент АН СССР, академик АМН СССР, Герой Социалистического Труда.
«Лазарет Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича и Великого князя Алексея Николаевича в Зимнем дворце» просуществовал всего два года, но за это время внес неоценимый вклад в общенародное дело по спасению и излечению воинов России. Несмотря на естественные для его статуса парадные посещения и осмотры представителями власти и видными иностранными гостями, врачебный коллектив лазарета и обслуживающий персонал профессионально выполняли свой долг и спасли тысячи жизней больных и раненых.
К сожалению, события октября 1917 г. не обошли стороной это медицинское учреждение. Утром 25 октября 1917 г. в северной столице Российского государства Петрограде несколько сот вооруженных людей: солдат, матросов и гражданских лиц ворвались в Зимний дворец и, обезоружив охрану Временного правительства, арестовала его министров. Это было короткое, но самое значительное по своим последствиям для России и мира событие Октябрьского переворота или революции… Историками и различными идеологами об этом написано много и по-разному, в зависимости от политической конъюнктуры. Однако более интересны воспоминания участников этого исторического события.
Американский писатель Джон Рид, находившийся в это время в Петрограде, писал со слов матроса – участника захвата Зимнего дворца: «Около 11 часов вечера мы открыли, что у входов во дворец со стороны Невы не было юнкеров. Тогда мы ворвались в двери и начали по разным лестницам подниматься наверх, поодиночке или небольшими группами. Когда мы поднялись на верхний этаж, то юнкера задержали нас и отобрали у нас оружие. Но наши товарищи все подходили и подходили до тех пор, пока мы не оказались в большинстве. Тогда мы обратились против юнкеров и отобрали оружие у них».
Вот что пишет выдающийся деятель русского искусства Александр Николаевич Бенуа: «…Около пяти часов пополудни мне дали знать по телефону из Эрмитажа, что там получено по телефону же извещение из «революционного штаба», что юнкерский караул будет вскорости сменен другим. Наскоро закусивши, я отправился внутренним ходом в Эрмитаж. На моем пути так называемая «Галерея Петербургских видов» была наполнена женщинами-солдатами Женского батальона. Сойдя к подъезду, я вызвал старшего по караулу юнкера и спросил его, что он намерен делать. На это он объяснил, что идет сейчас к начальнику караула в Зимний дворец и, получив от того указания, доложит мне обо всем. По возвращении из Дворца, он заверил меня, что своего поста юнкера не покинут, караула никому не сдадут и будут защищать до последней возможности порученное их охране учреждение…..Около 9 часов вечера раздался громкий стук во входную дверь и вошло человек 30 вооруженных преображенцев с унтер-офицером во главе. Они потребовали у юнкеров сдачи оружия и объявили, что сами их сменят. Произошло довольно оживленное препирательство, были объяснения, которых мне не удалось расслышать за общим гамом, но результатом всего оказалось, что старый караул сдался и был обезоружен. Старший юнкер пришел передо мной извиняться и доказывать, что им другого выхода не было, т. к. они не могли защищать Эрмитаж против решительно превосходящего их отряда. Я должен был признаться, что считал мирное окончание столкновения наиболее отвечающим в данном случае интересам нашего художественного хранилища — Бог знает, что могло бы произойти, сколько непоправимого вреда было бы нанесено, если бы внутри здания произошла вооруженная борьба…»
Арестовав и отправив министров Временного правительства в Петропавловскую крепость, победители рассыпались по залам и кабинетам этого дотоле неизвестного им царского жилища и великой сокровищница России.
Многих из них вело простое любопытство – посмотреть, как жили царь и царица… Других занимали царские ценности, но все они с недоумением обнаружили, что они неожиданно попали в огромный военный лазарет. Практически все парадные залы были заставлены госпитальным и медицинским оборудованием, а с кроватей на них смотрели измученные лица раненых, таких же, как они, простых русских людей. Представители новой власти проходили через Фельдмаршальский зал с тяжелым запахом крови и гноя, где шли перевязки ран… осторожно обходили Колонный зал, где несмотря на военные события вокруг дворца шли операции… раздвигали больничную одежду в Галерее Героев 1812 г., которая служила бельевой, чтобы увидеть картины на стенах и с любопытством рассматривали невиданный прибор, расположенный в рентгеновском кабинете. Особенно поразил всех огромный Николаевский зал, отданный под палату для вновь поступивших воинов. Оказалось, что Временное правительство и охрана Зимнего дворца и Эрмитажа занимали совсем небольшое место в этом царстве страдания и милосердия. И можно было сказать, что новые хозяева страны захватили не оплот правящей власти, а мирный госпиталь с такими же, как и они, ранеными матросами и солдатами.
Вот как описывает конец деятельности лазарета Зимнего дворца А.Н. Бенуа: «…При этом обходе дворца мы могли убедиться в том, что, хотя и было заявлено, будто все воинские части из внутренних покоев дворца удалены, многие солдаты с ружьями в руках все же бродили по дворцу и возможно, что еще и грабили….. Особенно печальное зрелище представляла собой первая - та сводчатая комната в нижнем этаже, что выходит окнами на Адмиралтейство и что когда-то служила строгому Государю одновременно и кабинетом, и спальней. Тут стоял его письменный стол, на котором сохранялась масса письменных принадлежностей, а также всякие безделушки и портреты любимых людей; а стены этой комнаты были сплошь (и даже в амбразурах окон) завешены картинами и миниатюрами, большей частью сувенирного порядка; тут же стояла простая солдатская кровать императора. Теперь стены оказались голыми, стол разломан, пол усеян бумагами, а вся постель разворочана. …. Такую же мерзость запустения являл и кабинет Александра II, когда-то служивший кабинетом Александру I (он был отделан для него еще его бабкой, Екатериной II, в бытность его Великим Князем; архитектура этой комнаты была восстановлена после пожара 1837 г.). Но и в этом покое пол был теперь сплошь покрыт письмами, всевозможными бумагами и поломанными вещицами. Картины и рисунки не были вынуты из рам, но стекла их разбиты, а рамы поломаны. ….. Очевидно, солдаты искали здесь золото, воображая, в своей наивности, что царь, не иначе как именно в своей комнате, должен был прятать свои баснословные драгоценности…».
Второе свидетельство появилось благодаря великому петербуржцу и ленинградцу директору Государственного Эрмитажа Борису Борисовичу Пиотровскому, который сохранил слишком откровенные для советского времени дневники бывшей медсестры этого лазарета Нины Галаниной, записи которой попали в архив Государственного Эрмитажа. Вот часть ее воспоминаний: «В ночь на 26 октября доползали самые тревожные, зловещие слухи. В числе других – о том, что в результате обстрела Зимнего дворца из Петропавловской крепости и "Авроры" были будто бы разрушены дворец и многие близлежащие здания. ... Как только наступило утро ... я, отпросившись на полдня с работы, поспешила в город. Прежде всего мне хотелось попасть в госпиталь Зимнего дворца. Пробраться туда оказалось не так легко: от Дворцового моста до Иорданского подъезда стояла тройная цепь красногвардейцев и матросов с винтовками наперевес. Они охраняли дворец и никого к нему не пропускали…. Потребовали документы. Я показала удостоверение, выданное на мое имя еще в феврале, с печатью госпиталя Зимнего дворца. Это помогло – меня пропустили. Что-то еще кричали вдогонку, но я не разобрала и шла дальше. Третья цепь уже не задерживала. Я вошла, как бывало сотни раз раньше, в Иорданский подъезд. Там не было на месте привычного швейцара. У входа стоял матрос с надписью "Заря свободы" на бескозырке. Он разрешил мне войти. Первое, что бросилось в глаза и поразило, — это огромное количество оружия. Вся галерея от вестибюля до Главной лестницы была завалена им и походила на арсенал.
По всем помещениям ходили вооруженные матросы и красногвардейцы. В госпитале, где был всегда такой образцовый порядок и тишина: где было известно, на каком месте какой стул должен стоять, все перевернуто, все вверх дном.
И всюду – вооруженные люди. Старшая сестра сидела под арестом: ее караулили два матроса. Больше никого из медперсонала я не увидела…».
28-го октября 1917 г. лазарет Зимнего дворца, созданный для помощи раненым и больным воинам Русской армии был официально закрыт новой большевистской властью…
Информация