Возрождая «оборонку»
Россия не может позволить себе оказаться в другом научно-техническом укладе и вчерашней революции в военном деле
Вниманию читателей еженедельника «ВПК» предлагается выступление заместителя председателя правительства Российской Федерации Дмитрия Рогозина в Государственной думе, состоявшееся в рамках Правительственного часа.
Я постараюсь комплексно и системно изложить те проблемы, с которыми столкнулись Военно-промышленная комиссия при правительстве Российской Федерации, федеральные органы власти при реализации Государственной программы вооружения 2011–2012 годов, а также новой перспективной программы вооружения 2016–2025 годов, и, разумеется, вопросы текущего оборонного заказа.
Первая проблема, с которой мы столкнулись, – отсутствие должной правовой базы, которая регулировала бы вопросы, связанные и с ценообразованием, и с ответственностью федеральных органов исполнительной власти при решении важных стратегических задач обеспечения обороноспособности страны.
И в этом плане я хочу сердечно поблагодарить Государственную думу, в целом Федеральное собрание за ту поддержку, которая была оказана правительству в прошлом году, когда мы провели всю необходимую работу и к новому 2012 году приняли, а президент страны подписал законы. Прежде всего это федеральный закон № 275 «О государственном оборонном заказе», это федеральный закон № 44, который сейчас по сути дела уже входит в свои права, «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ и услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд». Ну и, конечно, закон «О Фонде перспективных исследований», подписанный президентом России буквально в новогоднюю ночь. Крайне важный момент, поскольку без правового регулирования этих вопросов мы не смогли бы двигаться дальше.
Уже к концу декабря мы закончим в правительстве выпуск всех восьми постановлений правительства, которые создают необходимую нормативно-правовую базу для того, чтобы уже с 1 января 2014 года закон «О государственном оборонном заказе» стал работать в полную мощь. Это крайне важно.
Второй вопрос очень существенный: как нам подготовить промышленность к исполнению наиважнейших задач государственного оборонного заказа? Конечно, по уму надо было действовать последовательно. Сначала подготовка промышленности, а затем исполнение предприятиями промышленности задач, которые прописаны в Государственной программе вооружения.
Но, к сожалению, мы столкнулись с другой ситуацией. Война в августе 2008 года, участие наших Вооруженных Сил в операции по принуждению агрессора к миру показали определенные проблемы с обеспеченностью ВС РФ. И нам приходится сегодня решать задачу синхронно: это и поставки модернизированных образцов вооружения и военной техники в войска, и перевооружение самой промышленности.
Хочу привести отдельные цифры и примеры реализации Федеральной целевой программы по развитию оборонно-промышленного комплекса. За последние месяцы 2013 года проведены техническое переоснащение, реконструкция части производственной, экспериментальной и технологической базы, объектов капитального строительства 442 предприятий оборонных отраслей промышленности. В каком-то смысле это даже напоминает нам тяжелые времена Великой Отечественной войны, когда приходилось перебрасывать промышленные мощности на Урал, в Сибирь и там разворачивать производство. Так и сейчас. Мы реализуем часть программы вооружения на существующих производственных мощностях на старой технологической базе, где порой сталкиваемся с тем, что работаем на станках, которые ввезены по репарациям и контрибуциям 1945 года. Но одновременно начинают работать новые производственные площадки. Поэтому надеемся, что к 2015-му мы уже в полной мере развернем производство современных образцов вооружения на новой технологической основе.
Третья проблема – это, конечно, мобилизационные задания. Не является секретом, что они были обременительны для многих производственных предприятий и трудовых коллективов, когда государство, с одной стороны, делало вид, что оно оплачивает мобилизационные мощности предприятий, а на самом деле сумма оплаты достигала не более 17 процентов от требуемых объемов, а предприятия изображали, что они имеют и сохраняют эти мобилизационные мощности на случай чрезвычайных ситуаций, чрезвычайного времени.
На сегодняшний момент мы полностью переработали этот план с учетом новых рисков и новых угроз военной безопасности. Понятно, что времени на развертывание всего мобилизационного плана будет чрезвычайно мало. Поэтому ставка сделана не на то, чтобы сохранять старые производственные мощности, старые цеха под амбарными замками, а на то, чтобы мгновенно, очень быстро запустить механизм резкого увеличения производительности труда на современном оборудовании и производить не всякое старье и хлам, а только то, что реально заложено в Государственной программе вооружения.
Приведу конкретные данные. Правительством Российской Федерации за последние несколько месяцев принято восемь постановлений, которые кодифицируют составные части мобилизационного плана и экономики Российской Федерации. Это поставки вооружения, военной и специальной техники, продукции медицинского назначения, предоставление транспортных услуг, электроэнергии, каналов и средств связи и многое другое.
Итого: количество организаций, которые у нас задействованы в мобилизационном плане, уменьшилось по выпуску вооружения и военной техники с 3500 до 800 предприятий, медицинского имущества – со 181 до 36, ресурсного обеспечения – с 364 до 91. В этой сфере более чем в шесть раз снижены показатели мобилизационных мощностей, содержание которых по предыдущему плану финансировалось на уровне нескольких десятков процентов от заявленной потребности.
Следующий крайне важный вопрос. Когда мы начинаем оценивать риски военных угроз, то приходим к выводу о том, что новая программа вооружения должна быть абсолютно отличной от нынешней. Она должна быть инновационной. Ставка должна быть не на глубокую модернизацию тех образцов вооружения и военной техники, которые сегодня способна производить наша промышленность, а на производство совершенно новых образцов вооружения, военной и специальной техники. Для этого нужны новые материалы, новые знания, новые решения, то есть новая программа должна быть инновационной.
И здесь возникла самая большая проблема. Мы по сути дела исчерпали огромный научно-технический задел, созданный нашими отцами и дедами. Новых решений, которые могли бы быть реализованы в металле, практически не осталось. Отсюда резкая потребность в том, чтобы повысить статус генерального конструктора – человека, который несет полную ответственность за поиск новых решений.
Нам потребовалось одновременно создать взаимодействие между генеральным конструктором и Российской академией наук. Наверное, не секрет, что многие академические институты РАН работали так, что появлялась некая научная статья. Потом она падала в стол и была не востребована. В итоге Академия наук работала вхолостую, сама на себя. А генеральный конструктор, который и должен быть главным заказчиком фундаментальных знаний, был лишен диалога с академией. Мы сейчас предлагаем полностью пересмотреть эту ситуацию. Подготовлен доклад президенту Российской Федерации о повышении статуса генерального конструктора.
Сегодня мы нуждаемся в генеральных конструкторах уровня Королева, когда генконструктор выступает не как организатор научных работ по конкретному образцу вооружения и военной техники, а как человек, системно мыслящий, как интегратор, способный по сути дела даже создать новую отрасль оборонной промышленности. Поэтому и статус будет повышен, и назначения генерального конструктора должны идти не только от Военно-промышленной комиссии, а от главы государства, от правительства Российской Федерации.
Следующий момент – Академия наук. Совершенно очевидно: она должна получить смысл существования. Та реформа, которую проводит сейчас Академия наук, важна. Но для нас важнее другое, чтобы все академические институты понимали реальные потребности оборонной промышленности, военной науки, чтобы между прикладной и фундаментальной наукой не было никакого разрыва. Эта задача нами сейчас решается.
10 октября мы в Академии наук провели встречу генеральных конструкторов и руководителей ведущих академических институтов Российской академии наук. И такой диалог у нас установлен.
Очень важную роль играет в этом и Фонд перспективных исследований. Многие коллеги задавали мне вопрос: как обстоят дела с этим фондом? Мы с вами приняли закон «О Фонде перспективных исследований». С одной стороны, хотелось бы уже сейчас получить результаты работы этого фонда. С другой – мы говорим о создании организации, способной в свою очередь организовывать работу по высоко рискованным исследованиям, которые неспособна проводить обычная традиционная наука.
Такого рода исследования требуют создания коллективов в виде лабораторий, работающих в потоковых аудиториях, в том числе в высших учебных заведениях. И постановка задач перед Фондом перспективных исследований должна быть действительно такая, которая даст прорывы в развитии науки.
На сегодняшний момент Фонд перспективных исследований рассмотрел более тысячи научно-технических проектов и предложений. В перечень проектов фонда включены 52 перспективных и восемь первоочередных проектов.
Условно проекты фонда можно разделить на четыре части. Я не вправе раскрывать всю информацию, но могу сказать, что один из таких крупных проектов – подготовка военно-технического и научно-технического ответа на концепцию, на стратегию молниеносного глобального удара, которую вынашивают Соединенные Штаты.
Мы не можем позволить себе оказаться в другом научно-техническом укладе и в прошлой революции в военном деле, когда сегодня активнейшим образом развиваются высокоточные средства, гиперзвуковые технологии, новые материалы, которые тянут за собой развитие высокоточного оружия. Это прежде всего радиопроницаемые композитные материалы, способные выдерживать огромную нагрузку, сопротивление при преодолении гиперзвуковых скоростей и многое другое.
Совершенно очевидно, что у нас одной из самых важных проблем, с которой мы столкнулись, является, конечно, радиоэлектронная промышленность. А что такое радиоэлектронная промышленность? 95 процентов компонентов современного космического аппарата – электронная компонентная база. Если мы сегодня делаем не герметичные спутники, а открытые воздействию мощной агрессивной космической среды и зависим полностью от импорта электронной компонентной базы, то по сути мы находимся под плотным колпаком, полным контролем тех, кто имеет возможность производить эту электронно-компонентную базу. Тем более что речь идет об электронной компонентной базе (ЭКБ) класса space, то есть это аппаратура, способная выдерживать столь большие нагрузки.
И здесь надо двигаться в двух направлениях. Первое – это наращивание собственных производственных возможностей для создания такого рода электронно-компонентной базы. А второе – надо уйти от гигантского разброса типа номиналов ЭКБ, когда у нас сегодня каждое конструкторское бюро, проектант придумывают для себя, не имея единой горизонтальной технической политики, собственный набор потребляемой ими компонентной базы. Получается, что на один спутник уходит примерно шесть-семь тысяч типов номиналов ЭКБ.
Надо проводить единую техническую политику, горизонтальное планирование этих работ, разговор должен быть между генеральными конструкторами, должности которых сегодня утверждены Военно-промышленной комиссией, и за счет сокращения типа номиналов мы определим ровно тот фронт работы для нашей промышленности, которая способна будет произвести эту электронно-компонентную базу на нашей собственной элементной системе в самой Российской Федерации. В противном случае просто сядем на очередную иглу, чего мы позволить себе в вопросах стратегической безопасности никак не можем. Поэтому это одно из направлений Фонда перспективных исследований, в том числе и создание новых решений в рамках нового научно-технического уклада.
Конечно, в настоящее время ведущие зарубежные страны реализуют концепцию технологической войны, смысл которой состоит в том, чтобы увидеть противника раньше, чем противник увидел тебя, и иметь «длинную руку» для поражения этого противника, так как мощный боксер длиннорукий не подпускает к себе на бой на коротких дистанциях другого боксера, не имеющего такого рода физических возможностей.
Пример тому нам дает война, например, в Югославии в 1999 году, когда, как дротиками, расстреливали традиционные югославские вооруженные силы, не самые плохие в Европе между прочим. Но не имея возможности парировать удары высокоточным оружием, этой самой «длинной руки», югославская армия оказалась бесполезной для защиты национальной территории.
Поэтому то, о чем мы сегодня говорим и закладываем в новую программу вооружения, – это создание средств роботизированных машин, автоматизированных систем управления, техники, позволяющей нашему одному солдату (а их сегодня не так уж и много, у нас армия всего один миллион военнослужащих на такую огромную территорию) иметь возможность воевать против пятерых.
Понятно, что всякое оружие не может быть универсальным, поскольку сценарии гипотетических конфликтов предполагают войну с более сильным противником, противником, равным по силе, и более слабым, которым может быть не только государство, а скажем, международная террористическая группировка, но тем не менее все основные направления мы должны заложить в новую программу вооружения. И сегодня эта работа проводится по следующим направлениям.
Первое – автоматизированная система управления Вооруженными Силами, автоматизированная система управления полем боя, визуализация поля боя, робототехника. Второе – сокращение типажа вооружения, военной и специальной техники. Нельзя заниматься мелкотемьем, это невыгодно. Промышленность не сможет себе позволить выпускать по пять самолетов одного типа, по пять самолетов другого типа. Нам надо сократить типаж вооружения, военной и специальной техники. У нас полное взаимопонимание с Министерством обороны на этот счет.
Третье – модульность. Четвертое – межрядовая унификация и создание межсредных аппаратов. ЭКБ – следующий принцип.
Наконец, мы переходим к контрактам полного жизненного цикла, когда промышленность и государственный заказчик (например Министерство обороны) выступают как постоянные партнеры. На первом этапе – зарождение конкретного образца вооружения. Формируются облик, эскиз этого образца. И этот облик складывается не абстрактно заказчиком, а в контакте с генеральным конструктором, который должен понимать, возможно ли это сделать, существуют ли технологии для того, чтобы реализовать это. А если не существуют, то как можно их быстро нарастить. Есть ли доступ к ресурсам, например к редкоземельным металлам и другим ресурсам, которые необходимы для реализации данной задачи.
Следующий вопрос. Это формирование научно-исследовательской работы, опытного образца техники, создание серийного производства. Сопровождение уже переданного через серийное производство образца вооружения в Вооруженные Силы, присутствие на учениях, ремонт, сервисное обслуживание, вплоть до утилизации. То есть контракт полного жизненного цикла предполагает диалог между наукой, промышленностью и эксплуатантом в лице Министерства обороны от рождения образца вооружения до его утилизации. Это крайне важный новый момент, который мы сегодня реализуем, и перешли к этим образцам вооружения, теперь выпускающимся в рамках контрактов полного жизненного цикла.
Итогом нашей работы являются следующие показатели. Сейчас у нас уже декабрь, поэтому можно предварительные итоги подводить по этому году. Заключено государственных контрактов по линии Министерства обороны на сумму 848 миллиардов 100 миллионов рублей бюджетных средств. Это 94,7 процента от всего объема гособоронзаказа текущего года. Росатом – 100 процентов. Органы правоохранения и безопасности – это МВД, ФСБ, ФСО, СВР, Федеральная служба по исполнению наказаний и Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков – 99,4 процента. Государственный материальный резерв – заключенные и оплаченные контракты на 100 процентов от доведенных бюджетных ассигнований.
В настоящее время Министерство обороны запросило уточнение гособоронзаказа текущего года в связи с необходимостью первоочередного финансирования инфраструктуры.
Мы не можем себе позволить десинхронизацию производства, скажем, ракетного вооружения, чтобы оно зимой не осталось на открытом воздухе. Поэтому базы хранения, арсеналы, пункты базирования флота, в том числе МСЯС, – это все должно быть профинансировано в первую очередь. И поэтому Военно-промышленная комиссия идет навстречу Министерству обороны в этом вопросе.
В заключение хочу сказать следующее. У нас есть поручение президента страны, есть соответствующее поручение председателя правительства, и я обещаю, что 9 мая 2015 года на Красную площадь мы выведем образцы вооружения и военной техники не модернизированные, а совершенно новые – «Армату», «Бумеранг», «Курганец». И я надеюсь, у нас у всех будет общее основание гордиться нашей возрождаемой оборонной промышленностью, военной наукой и Вооруженными Силами, перед которыми стоят глобальные задачи защиты страны в новых условиях развития против нас концепции технологической войны.
Дмитрий Рогозин
Сегодня вряд ли найдется документ, кроме Закона о федеральном бюджете, который сравним не только по объему, но прежде всего по своей значимости и масштабности решаемых задач с Государственной программой вооружения и с ежегодно утверждаемым государственным оборонным заказом на соответствующий период.
Это документы не только стратегического планирования, определяющие состояние обороноспособности страны, но и финансовые, которые лежат в основе тех финансовых ресурсов, которые государство направляет в эту сферу деятельности.
И хочу сказать, что Счетная палата в рамках своих основных полномочий за последние 2,5–3 года провела более 20 проверок данной сферы деятельности. Это были как крупные проверки, охватывающие целые сферы деятельности, так и отдельные точечные ревизии, в том числе и по пожеланиям депутатов Государственной думы.
И сегодня эта работа не прекращается. Мы только что завершили проверку мобилизационной подготовки страны и готовим отчет, который будет направлен депутатам Госдумы и Дмитрию Олеговичу Рогозину для ознакомления с вскрытыми недостатками и принятия определенных мер.
Кроме того, сейчас мы завершаем проверку OAK, военно-транспортной авиации и закупок вооружения иностранного производства, а также вещевого обеспечения военнослужащих Министерства обороны.
В декабре текущего года мы начнем крупную проверку по разработке и закупке стратегических ударных средств морского базирования. Предусмотрены и другие плановые мероприятия.
Сейчас завершается формирование плана работы на 2014 год. Предполагается, что будут проведены экспертно-аналитические мероприятия и проверки, в том числе по развитию сил ядерного сдерживания, военно-транспортной авиации, состояния закупки комплексов беспилотных летательных аппаратов.
И кроме того, особое внимание будет уделено Указу президента № 603 о реализации планов, программ строительства и развития Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск и воинских формирований.
Наиболее масштабными как по охвату и значимости тематики проверки, так и по объему контролируемых средств могу назвать следующие. Это прежде всего проверка эффективности расходования бюджетных средств на разработку единой системы управления в тактическом звене, федеральной целевой программы «Промышленная утилизация вооружений и военной техники на 2011–2015 годы и на период до 2020 года» и, как я уже сказала, проверка мобилизационной подготовки экономики.
Завершаются мероприятия по проверке таких крупных наших производителей вооружений и военной техники, как Объединенная судостроительная корпорация, концерн «Созвездие», Курганмашзавод, Северо-Восточный ремонтный центр, дальневосточный завод «Звезда», и ряд других. Только в рамках ревизии эффективности расходования бюджетных средств на разработку единой системы управления в тактическом звене было проверено более десяти крупных объектов, в том числе концерн «Созвездие» (19 миллиардов рублей общее финансирование), Главное командование Сухопутных войск, Департамент вооружений Министерства обороны.
Результаты этих проверок выявили ряд общих проблем, на которых бы я коротко хотела остановиться.
Первое. Да, принято очень много законодательных и нормативно-правовых актов в области оборонного заказа. Это, пожалуй, сегодня в России самая регулируемая государством сфера деятельности. И это правильно.
В то же время ряд проверок показывает, что отдельные позиции, в том числе и по реализации закона «О государственном оборонном заказе», сегодня еще не приняты, они находятся в стадии разработки.
И здесь Счетная палата в рамках своих полномочий, осуществляя экспертизу данных законодательных актов, внесет свой определенный вклад для того, чтобы эти документы работали и предупреждали финансовые нарушения в данной сфере деятельности.
Приведу коротко примеры.
Дальневосточный завод «Звезда», проверка только завершена. В 2011–2012 годах и в 2013-м по состоянию на 14 июля 2013 года ни один из десяти государственных контрактов, по которым истекли сроки исполнения, не выполнен.
Вопросы качества. Неоднократно обращалось внимание, что утрачивает свое значение военная приемка. Сегодня мы ставим несколько вопросов перед Министерством обороны по восстановлению военной приемки для того, чтобы эти документы работали и соответственно предупреждали финансовые нарушения в данной сфере деятельности.
Нарушения наиболее частые – это, конечно, нарушение условий контрактов, это как несоблюдение сроков, так и несоблюдение качества, ну и соответственно неприменение мер воздействия к исполнителям гособоронзаказа.
Второе. Контроль государственного заказчика за авансами. К сожалению, те нормы, которые приняты в рамках государственного оборонного заказа для оборонных предприятий и не работают для гражданской сферы, недостаточно эффективны. Авансы в размере 80 процентов, 100 процентов, как показывают материалы проверок, предприятия используют на иные виды изготовляемой продукции, в том числе отвлекаются средства и на продукцию, которую предприятие изготавливает для иных заказчиков, и на продукцию в рамках гражданского производства. А авансы выделялись целевые, на определенную номенклатуру вооружения и военной техники.
Третье. Несвоевременное и неполное выполнение государственного оборонного заказа и перенос сроков выполнения мероприятий и заданий на более поздние. К сожалению, даты корректировок гособоронзаказа все уходят на четвертый квартал. Это говорит о том, что производится не только разумное передвижение финансовых средств, а просто происходит бегство денег государственными заказчиками от того, чтобы не возвращать их в бюджет. Практика порочная. Прежде всего в рамках заключенных контрактов не всегда по срокам подписываются дополнительные соглашения и, кроме того, сама данная сфера дискредитирует так называемые долгие контракты, которые заключаются на три года, а сейчас законодательство разрешило заключать их и на более длительный срок, выходящий за пределы финансового периода.
Четвертое. Вопросы ценообразования. Дмитрий Олегович не сказал, что выпущено эпохальное, на наш взгляд, постановление правительства, регулирующее порядок ценообразования в этой сфере деятельности. И когда презентовался данный документ, говорилось о том, что он внесет значительный вклад в прекращение ценовых войн между заказчиками и производителями. Но я вынуждена сказать, что у нас сейчас вопрос ценовой политики выходит за пределы заказчиков и исполнителей заказов. Вторгаются так называемые посредники, так называемые единственные исполнители, в данном случае это выступает как фактор увеличения цен на соответствующую продукцию. Примеры здесь я вам приводить не буду: они у всех на слуху. Поэтому мы неоднократно ставили вопрос о том, что надо отказываться от единственных исполнителей в рыночной сфере, где возможна конкурентная среда на изготовление тех или иных видов продукции, в том числе особенно в части тылового обеспечения.
У нас есть много примеров нарушений в области закупок, допускаемых по-прежнему государственными заказчиками при размещении заказов. Мы надеемся, что та нормативная база, которая будет разработана именно в этой сфере деятельности по реализации федерального закона № 44, внесет определенный вклад в то, чтобы данные нарушения были минимизированы.
И последнее – это наука. Было несколько тематических проверок Счетной палатой по определенным видам НИОКР, которые показали, что есть номенклатура продукции, которая сегодня присутствует в государственном оборонном заказе в части научно-исследовательских работ. Но их разработки длятся уже 15–20 лет. При этом технические задания на разработку вооружения и военной техники в данном случае корректируются либо с опозданием, либо, что более опасно, вообще не корректируются. И в этой связи данные деньги вполне можно рассматривать как неэффективные затраты государства на эти НИОКР. Не может быть современным образец военной техники, который заказывался 20 лет назад. И в этой связи особенно хотелось бы обратить внимание и на данную сферу деятельности.
Тем более что президент Российской Федерации на коллегии в Министерстве обороны особенно обратил внимание на тот показатель, о котором вы хорошо знаете, – это процент оснащения армии и флота вооружением и военной техникой новых образцов. И мы надеемся, что Счетная палата в этой связи окажет определенную помощь и содействие военно-промышленному комплексу в реализации этих задач.
Вера Чистова,
заместитель председателя Счетной палаты Российской Федерации
Вниманию читателей еженедельника «ВПК» предлагается выступление заместителя председателя правительства Российской Федерации Дмитрия Рогозина в Государственной думе, состоявшееся в рамках Правительственного часа.
Я постараюсь комплексно и системно изложить те проблемы, с которыми столкнулись Военно-промышленная комиссия при правительстве Российской Федерации, федеральные органы власти при реализации Государственной программы вооружения 2011–2012 годов, а также новой перспективной программы вооружения 2016–2025 годов, и, разумеется, вопросы текущего оборонного заказа.
Первая проблема, с которой мы столкнулись, – отсутствие должной правовой базы, которая регулировала бы вопросы, связанные и с ценообразованием, и с ответственностью федеральных органов исполнительной власти при решении важных стратегических задач обеспечения обороноспособности страны.
И в этом плане я хочу сердечно поблагодарить Государственную думу, в целом Федеральное собрание за ту поддержку, которая была оказана правительству в прошлом году, когда мы провели всю необходимую работу и к новому 2012 году приняли, а президент страны подписал законы. Прежде всего это федеральный закон № 275 «О государственном оборонном заказе», это федеральный закон № 44, который сейчас по сути дела уже входит в свои права, «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ и услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд». Ну и, конечно, закон «О Фонде перспективных исследований», подписанный президентом России буквально в новогоднюю ночь. Крайне важный момент, поскольку без правового регулирования этих вопросов мы не смогли бы двигаться дальше.Уже к концу декабря мы закончим в правительстве выпуск всех восьми постановлений правительства, которые создают необходимую нормативно-правовую базу для того, чтобы уже с 1 января 2014 года закон «О государственном оборонном заказе» стал работать в полную мощь. Это крайне важно.
Второй вопрос очень существенный: как нам подготовить промышленность к исполнению наиважнейших задач государственного оборонного заказа? Конечно, по уму надо было действовать последовательно. Сначала подготовка промышленности, а затем исполнение предприятиями промышленности задач, которые прописаны в Государственной программе вооружения.
Но, к сожалению, мы столкнулись с другой ситуацией. Война в августе 2008 года, участие наших Вооруженных Сил в операции по принуждению агрессора к миру показали определенные проблемы с обеспеченностью ВС РФ. И нам приходится сегодня решать задачу синхронно: это и поставки модернизированных образцов вооружения и военной техники в войска, и перевооружение самой промышленности.
Хочу привести отдельные цифры и примеры реализации Федеральной целевой программы по развитию оборонно-промышленного комплекса. За последние месяцы 2013 года проведены техническое переоснащение, реконструкция части производственной, экспериментальной и технологической базы, объектов капитального строительства 442 предприятий оборонных отраслей промышленности. В каком-то смысле это даже напоминает нам тяжелые времена Великой Отечественной войны, когда приходилось перебрасывать промышленные мощности на Урал, в Сибирь и там разворачивать производство. Так и сейчас. Мы реализуем часть программы вооружения на существующих производственных мощностях на старой технологической базе, где порой сталкиваемся с тем, что работаем на станках, которые ввезены по репарациям и контрибуциям 1945 года. Но одновременно начинают работать новые производственные площадки. Поэтому надеемся, что к 2015-му мы уже в полной мере развернем производство современных образцов вооружения на новой технологической основе.
Третья проблема – это, конечно, мобилизационные задания. Не является секретом, что они были обременительны для многих производственных предприятий и трудовых коллективов, когда государство, с одной стороны, делало вид, что оно оплачивает мобилизационные мощности предприятий, а на самом деле сумма оплаты достигала не более 17 процентов от требуемых объемов, а предприятия изображали, что они имеют и сохраняют эти мобилизационные мощности на случай чрезвычайных ситуаций, чрезвычайного времени.
На сегодняшний момент мы полностью переработали этот план с учетом новых рисков и новых угроз военной безопасности. Понятно, что времени на развертывание всего мобилизационного плана будет чрезвычайно мало. Поэтому ставка сделана не на то, чтобы сохранять старые производственные мощности, старые цеха под амбарными замками, а на то, чтобы мгновенно, очень быстро запустить механизм резкого увеличения производительности труда на современном оборудовании и производить не всякое старье и хлам, а только то, что реально заложено в Государственной программе вооружения.
Приведу конкретные данные. Правительством Российской Федерации за последние несколько месяцев принято восемь постановлений, которые кодифицируют составные части мобилизационного плана и экономики Российской Федерации. Это поставки вооружения, военной и специальной техники, продукции медицинского назначения, предоставление транспортных услуг, электроэнергии, каналов и средств связи и многое другое.
Итого: количество организаций, которые у нас задействованы в мобилизационном плане, уменьшилось по выпуску вооружения и военной техники с 3500 до 800 предприятий, медицинского имущества – со 181 до 36, ресурсного обеспечения – с 364 до 91. В этой сфере более чем в шесть раз снижены показатели мобилизационных мощностей, содержание которых по предыдущему плану финансировалось на уровне нескольких десятков процентов от заявленной потребности.
Следующий крайне важный вопрос. Когда мы начинаем оценивать риски военных угроз, то приходим к выводу о том, что новая программа вооружения должна быть абсолютно отличной от нынешней. Она должна быть инновационной. Ставка должна быть не на глубокую модернизацию тех образцов вооружения и военной техники, которые сегодня способна производить наша промышленность, а на производство совершенно новых образцов вооружения, военной и специальной техники. Для этого нужны новые материалы, новые знания, новые решения, то есть новая программа должна быть инновационной.
И здесь возникла самая большая проблема. Мы по сути дела исчерпали огромный научно-технический задел, созданный нашими отцами и дедами. Новых решений, которые могли бы быть реализованы в металле, практически не осталось. Отсюда резкая потребность в том, чтобы повысить статус генерального конструктора – человека, который несет полную ответственность за поиск новых решений.
Нам потребовалось одновременно создать взаимодействие между генеральным конструктором и Российской академией наук. Наверное, не секрет, что многие академические институты РАН работали так, что появлялась некая научная статья. Потом она падала в стол и была не востребована. В итоге Академия наук работала вхолостую, сама на себя. А генеральный конструктор, который и должен быть главным заказчиком фундаментальных знаний, был лишен диалога с академией. Мы сейчас предлагаем полностью пересмотреть эту ситуацию. Подготовлен доклад президенту Российской Федерации о повышении статуса генерального конструктора.
Сегодня мы нуждаемся в генеральных конструкторах уровня Королева, когда генконструктор выступает не как организатор научных работ по конкретному образцу вооружения и военной техники, а как человек, системно мыслящий, как интегратор, способный по сути дела даже создать новую отрасль оборонной промышленности. Поэтому и статус будет повышен, и назначения генерального конструктора должны идти не только от Военно-промышленной комиссии, а от главы государства, от правительства Российской Федерации.
Следующий момент – Академия наук. Совершенно очевидно: она должна получить смысл существования. Та реформа, которую проводит сейчас Академия наук, важна. Но для нас важнее другое, чтобы все академические институты понимали реальные потребности оборонной промышленности, военной науки, чтобы между прикладной и фундаментальной наукой не было никакого разрыва. Эта задача нами сейчас решается.
10 октября мы в Академии наук провели встречу генеральных конструкторов и руководителей ведущих академических институтов Российской академии наук. И такой диалог у нас установлен.
Очень важную роль играет в этом и Фонд перспективных исследований. Многие коллеги задавали мне вопрос: как обстоят дела с этим фондом? Мы с вами приняли закон «О Фонде перспективных исследований». С одной стороны, хотелось бы уже сейчас получить результаты работы этого фонда. С другой – мы говорим о создании организации, способной в свою очередь организовывать работу по высоко рискованным исследованиям, которые неспособна проводить обычная традиционная наука.
Такого рода исследования требуют создания коллективов в виде лабораторий, работающих в потоковых аудиториях, в том числе в высших учебных заведениях. И постановка задач перед Фондом перспективных исследований должна быть действительно такая, которая даст прорывы в развитии науки.
На сегодняшний момент Фонд перспективных исследований рассмотрел более тысячи научно-технических проектов и предложений. В перечень проектов фонда включены 52 перспективных и восемь первоочередных проектов.
Условно проекты фонда можно разделить на четыре части. Я не вправе раскрывать всю информацию, но могу сказать, что один из таких крупных проектов – подготовка военно-технического и научно-технического ответа на концепцию, на стратегию молниеносного глобального удара, которую вынашивают Соединенные Штаты.
Мы не можем позволить себе оказаться в другом научно-техническом укладе и в прошлой революции в военном деле, когда сегодня активнейшим образом развиваются высокоточные средства, гиперзвуковые технологии, новые материалы, которые тянут за собой развитие высокоточного оружия. Это прежде всего радиопроницаемые композитные материалы, способные выдерживать огромную нагрузку, сопротивление при преодолении гиперзвуковых скоростей и многое другое.
Совершенно очевидно, что у нас одной из самых важных проблем, с которой мы столкнулись, является, конечно, радиоэлектронная промышленность. А что такое радиоэлектронная промышленность? 95 процентов компонентов современного космического аппарата – электронная компонентная база. Если мы сегодня делаем не герметичные спутники, а открытые воздействию мощной агрессивной космической среды и зависим полностью от импорта электронной компонентной базы, то по сути мы находимся под плотным колпаком, полным контролем тех, кто имеет возможность производить эту электронно-компонентную базу. Тем более что речь идет об электронной компонентной базе (ЭКБ) класса space, то есть это аппаратура, способная выдерживать столь большие нагрузки.
И здесь надо двигаться в двух направлениях. Первое – это наращивание собственных производственных возможностей для создания такого рода электронно-компонентной базы. А второе – надо уйти от гигантского разброса типа номиналов ЭКБ, когда у нас сегодня каждое конструкторское бюро, проектант придумывают для себя, не имея единой горизонтальной технической политики, собственный набор потребляемой ими компонентной базы. Получается, что на один спутник уходит примерно шесть-семь тысяч типов номиналов ЭКБ.
Надо проводить единую техническую политику, горизонтальное планирование этих работ, разговор должен быть между генеральными конструкторами, должности которых сегодня утверждены Военно-промышленной комиссией, и за счет сокращения типа номиналов мы определим ровно тот фронт работы для нашей промышленности, которая способна будет произвести эту электронно-компонентную базу на нашей собственной элементной системе в самой Российской Федерации. В противном случае просто сядем на очередную иглу, чего мы позволить себе в вопросах стратегической безопасности никак не можем. Поэтому это одно из направлений Фонда перспективных исследований, в том числе и создание новых решений в рамках нового научно-технического уклада.
Конечно, в настоящее время ведущие зарубежные страны реализуют концепцию технологической войны, смысл которой состоит в том, чтобы увидеть противника раньше, чем противник увидел тебя, и иметь «длинную руку» для поражения этого противника, так как мощный боксер длиннорукий не подпускает к себе на бой на коротких дистанциях другого боксера, не имеющего такого рода физических возможностей.
Пример тому нам дает война, например, в Югославии в 1999 году, когда, как дротиками, расстреливали традиционные югославские вооруженные силы, не самые плохие в Европе между прочим. Но не имея возможности парировать удары высокоточным оружием, этой самой «длинной руки», югославская армия оказалась бесполезной для защиты национальной территории.
Поэтому то, о чем мы сегодня говорим и закладываем в новую программу вооружения, – это создание средств роботизированных машин, автоматизированных систем управления, техники, позволяющей нашему одному солдату (а их сегодня не так уж и много, у нас армия всего один миллион военнослужащих на такую огромную территорию) иметь возможность воевать против пятерых.
Понятно, что всякое оружие не может быть универсальным, поскольку сценарии гипотетических конфликтов предполагают войну с более сильным противником, противником, равным по силе, и более слабым, которым может быть не только государство, а скажем, международная террористическая группировка, но тем не менее все основные направления мы должны заложить в новую программу вооружения. И сегодня эта работа проводится по следующим направлениям.
Первое – автоматизированная система управления Вооруженными Силами, автоматизированная система управления полем боя, визуализация поля боя, робототехника. Второе – сокращение типажа вооружения, военной и специальной техники. Нельзя заниматься мелкотемьем, это невыгодно. Промышленность не сможет себе позволить выпускать по пять самолетов одного типа, по пять самолетов другого типа. Нам надо сократить типаж вооружения, военной и специальной техники. У нас полное взаимопонимание с Министерством обороны на этот счет.
Третье – модульность. Четвертое – межрядовая унификация и создание межсредных аппаратов. ЭКБ – следующий принцип.
Наконец, мы переходим к контрактам полного жизненного цикла, когда промышленность и государственный заказчик (например Министерство обороны) выступают как постоянные партнеры. На первом этапе – зарождение конкретного образца вооружения. Формируются облик, эскиз этого образца. И этот облик складывается не абстрактно заказчиком, а в контакте с генеральным конструктором, который должен понимать, возможно ли это сделать, существуют ли технологии для того, чтобы реализовать это. А если не существуют, то как можно их быстро нарастить. Есть ли доступ к ресурсам, например к редкоземельным металлам и другим ресурсам, которые необходимы для реализации данной задачи.
Следующий вопрос. Это формирование научно-исследовательской работы, опытного образца техники, создание серийного производства. Сопровождение уже переданного через серийное производство образца вооружения в Вооруженные Силы, присутствие на учениях, ремонт, сервисное обслуживание, вплоть до утилизации. То есть контракт полного жизненного цикла предполагает диалог между наукой, промышленностью и эксплуатантом в лице Министерства обороны от рождения образца вооружения до его утилизации. Это крайне важный новый момент, который мы сегодня реализуем, и перешли к этим образцам вооружения, теперь выпускающимся в рамках контрактов полного жизненного цикла.
Итогом нашей работы являются следующие показатели. Сейчас у нас уже декабрь, поэтому можно предварительные итоги подводить по этому году. Заключено государственных контрактов по линии Министерства обороны на сумму 848 миллиардов 100 миллионов рублей бюджетных средств. Это 94,7 процента от всего объема гособоронзаказа текущего года. Росатом – 100 процентов. Органы правоохранения и безопасности – это МВД, ФСБ, ФСО, СВР, Федеральная служба по исполнению наказаний и Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков – 99,4 процента. Государственный материальный резерв – заключенные и оплаченные контракты на 100 процентов от доведенных бюджетных ассигнований.
В настоящее время Министерство обороны запросило уточнение гособоронзаказа текущего года в связи с необходимостью первоочередного финансирования инфраструктуры.
Мы не можем себе позволить десинхронизацию производства, скажем, ракетного вооружения, чтобы оно зимой не осталось на открытом воздухе. Поэтому базы хранения, арсеналы, пункты базирования флота, в том числе МСЯС, – это все должно быть профинансировано в первую очередь. И поэтому Военно-промышленная комиссия идет навстречу Министерству обороны в этом вопросе.
В заключение хочу сказать следующее. У нас есть поручение президента страны, есть соответствующее поручение председателя правительства, и я обещаю, что 9 мая 2015 года на Красную площадь мы выведем образцы вооружения и военной техники не модернизированные, а совершенно новые – «Армату», «Бумеранг», «Курганец». И я надеюсь, у нас у всех будет общее основание гордиться нашей возрождаемой оборонной промышленностью, военной наукой и Вооруженными Силами, перед которыми стоят глобальные задачи защиты страны в новых условиях развития против нас концепции технологической войны.
Дмитрий Рогозин
Сегодня вряд ли найдется документ, кроме Закона о федеральном бюджете, который сравним не только по объему, но прежде всего по своей значимости и масштабности решаемых задач с Государственной программой вооружения и с ежегодно утверждаемым государственным оборонным заказом на соответствующий период.
Это документы не только стратегического планирования, определяющие состояние обороноспособности страны, но и финансовые, которые лежат в основе тех финансовых ресурсов, которые государство направляет в эту сферу деятельности.
И хочу сказать, что Счетная палата в рамках своих основных полномочий за последние 2,5–3 года провела более 20 проверок данной сферы деятельности. Это были как крупные проверки, охватывающие целые сферы деятельности, так и отдельные точечные ревизии, в том числе и по пожеланиям депутатов Государственной думы.И сегодня эта работа не прекращается. Мы только что завершили проверку мобилизационной подготовки страны и готовим отчет, который будет направлен депутатам Госдумы и Дмитрию Олеговичу Рогозину для ознакомления с вскрытыми недостатками и принятия определенных мер.
Кроме того, сейчас мы завершаем проверку OAK, военно-транспортной авиации и закупок вооружения иностранного производства, а также вещевого обеспечения военнослужащих Министерства обороны.
В декабре текущего года мы начнем крупную проверку по разработке и закупке стратегических ударных средств морского базирования. Предусмотрены и другие плановые мероприятия.
Сейчас завершается формирование плана работы на 2014 год. Предполагается, что будут проведены экспертно-аналитические мероприятия и проверки, в том числе по развитию сил ядерного сдерживания, военно-транспортной авиации, состояния закупки комплексов беспилотных летательных аппаратов.
И кроме того, особое внимание будет уделено Указу президента № 603 о реализации планов, программ строительства и развития Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск и воинских формирований.
Наиболее масштабными как по охвату и значимости тематики проверки, так и по объему контролируемых средств могу назвать следующие. Это прежде всего проверка эффективности расходования бюджетных средств на разработку единой системы управления в тактическом звене, федеральной целевой программы «Промышленная утилизация вооружений и военной техники на 2011–2015 годы и на период до 2020 года» и, как я уже сказала, проверка мобилизационной подготовки экономики.
Завершаются мероприятия по проверке таких крупных наших производителей вооружений и военной техники, как Объединенная судостроительная корпорация, концерн «Созвездие», Курганмашзавод, Северо-Восточный ремонтный центр, дальневосточный завод «Звезда», и ряд других. Только в рамках ревизии эффективности расходования бюджетных средств на разработку единой системы управления в тактическом звене было проверено более десяти крупных объектов, в том числе концерн «Созвездие» (19 миллиардов рублей общее финансирование), Главное командование Сухопутных войск, Департамент вооружений Министерства обороны.
Результаты этих проверок выявили ряд общих проблем, на которых бы я коротко хотела остановиться.
Первое. Да, принято очень много законодательных и нормативно-правовых актов в области оборонного заказа. Это, пожалуй, сегодня в России самая регулируемая государством сфера деятельности. И это правильно.
В то же время ряд проверок показывает, что отдельные позиции, в том числе и по реализации закона «О государственном оборонном заказе», сегодня еще не приняты, они находятся в стадии разработки.
И здесь Счетная палата в рамках своих полномочий, осуществляя экспертизу данных законодательных актов, внесет свой определенный вклад для того, чтобы эти документы работали и предупреждали финансовые нарушения в данной сфере деятельности.
Приведу коротко примеры.
Дальневосточный завод «Звезда», проверка только завершена. В 2011–2012 годах и в 2013-м по состоянию на 14 июля 2013 года ни один из десяти государственных контрактов, по которым истекли сроки исполнения, не выполнен.
Вопросы качества. Неоднократно обращалось внимание, что утрачивает свое значение военная приемка. Сегодня мы ставим несколько вопросов перед Министерством обороны по восстановлению военной приемки для того, чтобы эти документы работали и соответственно предупреждали финансовые нарушения в данной сфере деятельности.
Нарушения наиболее частые – это, конечно, нарушение условий контрактов, это как несоблюдение сроков, так и несоблюдение качества, ну и соответственно неприменение мер воздействия к исполнителям гособоронзаказа.
Второе. Контроль государственного заказчика за авансами. К сожалению, те нормы, которые приняты в рамках государственного оборонного заказа для оборонных предприятий и не работают для гражданской сферы, недостаточно эффективны. Авансы в размере 80 процентов, 100 процентов, как показывают материалы проверок, предприятия используют на иные виды изготовляемой продукции, в том числе отвлекаются средства и на продукцию, которую предприятие изготавливает для иных заказчиков, и на продукцию в рамках гражданского производства. А авансы выделялись целевые, на определенную номенклатуру вооружения и военной техники.
Третье. Несвоевременное и неполное выполнение государственного оборонного заказа и перенос сроков выполнения мероприятий и заданий на более поздние. К сожалению, даты корректировок гособоронзаказа все уходят на четвертый квартал. Это говорит о том, что производится не только разумное передвижение финансовых средств, а просто происходит бегство денег государственными заказчиками от того, чтобы не возвращать их в бюджет. Практика порочная. Прежде всего в рамках заключенных контрактов не всегда по срокам подписываются дополнительные соглашения и, кроме того, сама данная сфера дискредитирует так называемые долгие контракты, которые заключаются на три года, а сейчас законодательство разрешило заключать их и на более длительный срок, выходящий за пределы финансового периода.
Четвертое. Вопросы ценообразования. Дмитрий Олегович не сказал, что выпущено эпохальное, на наш взгляд, постановление правительства, регулирующее порядок ценообразования в этой сфере деятельности. И когда презентовался данный документ, говорилось о том, что он внесет значительный вклад в прекращение ценовых войн между заказчиками и производителями. Но я вынуждена сказать, что у нас сейчас вопрос ценовой политики выходит за пределы заказчиков и исполнителей заказов. Вторгаются так называемые посредники, так называемые единственные исполнители, в данном случае это выступает как фактор увеличения цен на соответствующую продукцию. Примеры здесь я вам приводить не буду: они у всех на слуху. Поэтому мы неоднократно ставили вопрос о том, что надо отказываться от единственных исполнителей в рыночной сфере, где возможна конкурентная среда на изготовление тех или иных видов продукции, в том числе особенно в части тылового обеспечения.
У нас есть много примеров нарушений в области закупок, допускаемых по-прежнему государственными заказчиками при размещении заказов. Мы надеемся, что та нормативная база, которая будет разработана именно в этой сфере деятельности по реализации федерального закона № 44, внесет определенный вклад в то, чтобы данные нарушения были минимизированы.
И последнее – это наука. Было несколько тематических проверок Счетной палатой по определенным видам НИОКР, которые показали, что есть номенклатура продукции, которая сегодня присутствует в государственном оборонном заказе в части научно-исследовательских работ. Но их разработки длятся уже 15–20 лет. При этом технические задания на разработку вооружения и военной техники в данном случае корректируются либо с опозданием, либо, что более опасно, вообще не корректируются. И в этой связи данные деньги вполне можно рассматривать как неэффективные затраты государства на эти НИОКР. Не может быть современным образец военной техники, который заказывался 20 лет назад. И в этой связи особенно хотелось бы обратить внимание и на данную сферу деятельности.
Тем более что президент Российской Федерации на коллегии в Министерстве обороны особенно обратил внимание на тот показатель, о котором вы хорошо знаете, – это процент оснащения армии и флота вооружением и военной техникой новых образцов. И мы надеемся, что Счетная палата в этой связи окажет определенную помощь и содействие военно-промышленному комплексу в реализации этих задач.
Вера Чистова,
заместитель председателя Счетной палаты Российской Федерации
Информация