Эпоха, люди, самолет. Памяти создателей первого советского дальнего реактивного бомбардировщика Ту-16
Уже в первые месяцы долгожданного и кровью завоеванного мира Советский Союз оказался на краю пропасти. Третья мировая война в перспективе должна была стать более чудовищной, нежели Великая Отечественная. Не в последнюю очередь благодаря создателям Ту-16, разумеется, мир избежал погружения в пучину ядерной катастрофы.
На мировой арене послевоенный СССР, безусловно, не выступал в роли невинного агнца с исключительно добрыми намерениями. Однако бесспорен и очевиден тот факт, что в середине XX столетия угроза ядерной катастрофы исходила из США. Президент Трумэн, не скрывая антипатии к Советам, намеревался закрепить за своей страной статус единственной на планете сверхдержавы и поставить русских на колени путем ядерных ударов.
Этим стремлением и определялась военная политика Вашингтона в первое послевоенное десятилетие. В ее основе лежала идея воздушного наступления, сформулированная еще в 1921 году итальянским генералом Джулио Дуэ: путем массированных тотальных бомбардировок городов противника нанести его экономике и вооруженным силам непоправимый ущерб, подавить волю к сопротивлению и в конечном счете принудить к капитуляции.
Идеи Дуэ весьма импонировали и Трумэну, и его военному окружению. Ядерные удары с воздуха могли нанести колоссальный ущерб СССР и одновременно позволяли американцам избежать боев на сухопутном театре военных действий. Здесь Советская армия обладала существенным превосходством над бывшими союзниками прежде всего в том, что касалось боевого опыта и подготовки как командного, так и личного состава.
Неудивительно, что создание мощнейшей, не имеющей себе равной в мире стратегической авиации стало приоритетной целью Пентагона. Надо признать, что на этом пути американцы добились немалых успехов. В 1948 году Стратегическое авиационное командование США получило межконтинентальный бомбардировщик Convair В-36. Правда, он имел поршневые двигатели и был неплохой мишенью для советских реактивных истребителей, в частности для МиГ-15.
Как Москва помогла Вашингтону
Поскольку В-36 представлял вчерашний день авиации, через два года его сменил реактивный бомбардировщик В-47 среднего радиуса действия, который не мог долететь с территории Соединенных Штатов до крупнейших советских городов.
И тогда Кремль «помог» Вашингтону. После Берлинского кризиса 1948-го Белый дом получил возможность создать военные базы в Западной Европе и разместить на них бомбардировщики – носители ядерного оружия. Первыми из них стали В-47. Такие базы возникли в Англии, Испании и тогда еще французском Марокко.
В начале 50-х на вооружение английских королевских ВВС поступил стратегический бомбардировщик Vickers Valiant – самолет, равных которому тогда не было ни в СССР, ни в США. Vickers Valiant стал лебединой песней уходящей в прошлое военной мощи Британской империи, некогда покорившей полмира. Впервые на Туманном Альбионе создали не просто боевой самолет, а систему оружия: параллельно с бомбардировщиками предполагалось начать разработку навигационных средств и прицельного оборудования, связанных в единый комплекс.
Примерно в то же время, в 1949 году палубная авиация американских ВМС также получила самолет – носитель ядерного оружия. Это был палубный бомбардировщик AJ-1 Savage, испытания которого сопровождались постоянными катастрофами – американцы весьма торопились на пути к мировому господству. Впрочем, как и Советский Союз в стремлении достигнуть военного паритета с заокеанским противником. Тем не менее оснащенный поршневыми двигателями Savage практически не уступал в скорости лучшему тогда реактивному американскому бомбардировщику B-45 Tornado.
Что же можно сказать о противоречиях относительно перспективы ядерных ударов по территории СССР и путей развития американской стратегической авиации? Через пару лет после завершения Второй мировой войны американский контр-адмирал Дэниэл Гэллери выступил с докладом, в котором подверг жесткой критике стратегию ядерных ударов, предлагаемую его коллегами из ВВС, назвав ее, помимо всего прочего, аморальной.
Не то чтобы адмирал испытывал очень теплые чувства к русским и не желал их массового уничтожения, просто будучи непосредственным участником Второй мировой войны, он видел ее ужасы вживую, а не в кадрах кинохроники и, видимо, не хотел излишних жертв среди мирного населения вчерашнего союзника.
Вдобавок Гэллери счел стратегию ядерных ударов малоэффективной и дорогостоящей. Что предлагал адмирал в ответ? Нанесение точечных ядерных ударов по военным и ключевым промышленным объектам Советского Союза силами палубной авиации.
В начале 50-х годов Savage для выполнения этих задач вполне подходил при условии наличия сильного истребительного прикрытия, разумеется. Эту задачу на себя должны были взять палубные истребители, в частности Grumman F-9J Cougar, состоявшие на вооружении американских ВВС с начала 50-х. Позже им на смену пришли более надежные машины McDonnell F-3 Demon.
Таким образом, американцы всерьез готовились к ядерной войне против бывшего союзника. В этих непростых для Кремля условиях единственной возможностью остановить агрессию со стороны США стало не просто создание оружия возмездия, но и обладание средствами его доставки. Нужен был самолет, способный поражать не только наземные, но и морские цели противника – авианосные группировки прежде всего. Сделать это было непросто.
Расправить крылья
Послевоенный СССР вообще не располагал стратегической авиацией. Отчасти ее задачи на исходе 40-х годов призван был решать Ту-4 – бомбардировщик с поршневыми двигателями, скопированный с американского В-29 Superfortress («летающей крепости»). Но уже корейская война со всей очевидностью продемонстрировала неэффективность самолетов с поршневыми двигателями, весьма уязвимых для реактивных истребителей. Например, «летающие крепости» несли существенные потери от действий МиГ-15. Поэтому попытки модернизации Ту-4 путем создания бомбардировщиков Ту-80 и Ту-85 вскоре были прекращены. Тем более что в легендарном ОКБ Андрея Николаевича Туполева полным ходом шла разработка проекта 88 – первого в СССР реактивного дальнего бомбардировщика. Как и Vickers Valiant, он должен был представлять собой систему оружия – авиационный комплекс, оснащенный современным пилотажно-навигационным и прицельным оборудованием, и нести на своем борту не только ядерную бомбу, но и самолеты-снаряды.
Командование ВВС поставило перед конструкторами задачу сделать самолет с нормальной бомбовой нагрузкой три тонны, максимальной – 20 тонн. Предстояло создать бомбардировщик со стреловидным крылом и главное – турбореактивным двигателем (ТРД) с суммарной тягой порядка 15–16 тысяч кгс. Таких машин в распоряжении советской дальней авиации еще не было.
Первым советским серийным бомбардировщиком с турбореактивным двигателем стал Ил-28. В его задачи входило выполнение исключительно фронтовых задач – он никак не подходил для удара по Соединенным Штатам. Кроме того, установленный на Ил-28 ТРД ВК-1, представлявший собой нелицензионную копию с британского Rolls-Royce Nene, имел устаревший к тому времени центробежный компрессор да и его суммарная тяга (всего 2700 кгс) была недостаточна для нового самолета. Военные же настаивали, чтобы на проектируемом дальнем бомбардировщике стоял ТРД с более современным осевым компрессором.
С поставленной задачей справилось ОКБ-300 под руководством легендарного конструктора авиационных двигателей Александра Александровича Микулина. Специально для Ту-16 ученые из этого ОКБ разработали и создали ТРД типа АМ-3 с восьмиступенчатым осевым компрессором и тягой 8750 кгс.
Сложнее обстояло дело со стреловидным крылом. ЦАГИ приступил к работе над ним, не имея на начальном этапе соответствующих трофейных немецких документов. Но в скором времени в распоряжении советских специалистов оказались материалы гитлеровского авиационного научно-исследовательского центра DVL. Этот центр располагался недалеко от Берлина – в Адлерсхгофе и соответственно вошел в советскую зону оккупации.
К слову, другой подобный германский центр находился в Геттингене и его документы попали в распоряжение англо-американских ученых. В этих немецких центрах как раз и велись работы по стреловидным крыльям. Германские разработки помогли и советским, и заокеанским авиаконструкторам при создании истребителей МиГ-15 и F-86 Sabre, высокие боевые качества которых прошли суровую проверку в небе Кореи.
Некоторые заимствования у немцев отнюдь не являлись слепым копированием. Собственно, исследования по скоростным стреловидным крыльям в ЦАГИ шли уже во время Второй мировой войны. В ОКБ Туполева при создании Ту-16 их возглавлял академик Владимир Васильевич Струминский. В самом начале Великой Отечественной он нашел точные решения трехмерных уравнений пограничного слоя для скользящих крыльев бесконечно большого размаха и для стреловидных крыльев большого удлинения, обтекаемых потоком жидкости и газа.
О степени важности для страны этих научных достижений Струминского свидетельствует Государственная премия, полученная им в 1948 году как раз за разработку скоростных стреловидных крыльев и внедрение их в серийное производство. Именно этот выдающийся ученый в начале 50-х стал заместителем начальника ЦАГИ по аэродинамике и возглавил лабораторию № 2 – основную аэродинамическую лабораторию ЦАГИ.
Крыло стало гордостью создателей самолета. Достаточно легкое и прочное, крыло Ту-16 в полете мало деформировалось. Этим оно существенно отличалось от более гибкого крыла американских бомбардировщиков В-47 и В-52, изобиловавшего усталостными трещинами, что заставляло заокеанских инженеров постоянно дорабатывать его конструкцию. Не в последнюю, если не в первую очередь довольно раннее – на исходе 60-х годов снятие с эксплуатации В-47 вызвано именно слабым крылом.
Практически готов
Все компоновочные решения по Ту-16 отрабатывались в бригаде общих видов, руководимой создателем туполевской школы проектирования Сергеем Михайловичем Егером, проработавшим вместе с Туполевым 34 года. Старшее поколение помнит его интереснейшие лекции, читаемые в стенах МАИ, где Егер преподавал с 1975-го. По словам одного из коллег, Сергей Михайлович обладал редкой способностью «заглянуть за горизонт, не вставая на цыпочки».
Когда самолет был практически готов, выявилась еще одна проблема: Ту-16 оказался слишком тяжел, хотя его скорость превосходила изначально заданные параметры. Сроки поджимали – на создание дальнего реактивного бомбардировщика, включая его проектирование, отводилось не более полутора лет.
Работы по снижению веса велись непосредственно под руководством Туполева, а также его соратника и заместителя Дмитрия Сергеевича Маркова – в ту пору главного конструктора туполевского ОКБ. Дмитрий Сергеевич, как практически все коллеги Туполева, был личностью незаурядной – сколь скромной, столь и талантливой. Достаточно дать перечень бомбардировщиков и пассажирских самолетов, над созданием которых он трудился помимо Ту 16: Ту-2, Ту-14, Ту-16, Ту-22, Ту-22М, Ту-104 и Ту-124. Словом, не просто человек, а человек-эпоха.
Поразительно, но за создание Ту-16 Марков получил… выговор. Вот как вспоминал об этом в своих записках коллега Дмитрия Сергеевича – авиаконструктор Леонид Леонидович Селяков: «Характер и деловые качества (Маркова. – Авт.) проявились при создании самолета Ту-16, когда было принято решение и запущен в серию совершенно неудачный самолет. Марков взял всю ответственность на себя и настоял на полной переделке самолета, что и было выполнено. За эту работу ему был объявлен ВЫГОВОР (большими буквами в оригинале текста. – Авт.), как это ни странно, но выговор!».
Леонид Селяков пришел в ОКБ Туполева в 1962 году, до того работал в ОКБ Владимира Михайловича Мясищева, где оказался в числе создателей межконтинентального сверхзвукового стратегического бомбардировщика М-50 – первого в СССР самолета с полностью автоматизированной системой управления.
Отношение всех этих людей к делу, которому они служили, прекрасно сформулировал сын выдающегося авиаконструктора и одного из создателей Ту-16 Владимир Егер: «Раньше думай о Родине, а потом о себе».
Наконец, 27 апреля 1952 года экипаж летчика-испытателя Николая Степановича Рыбко поднял Ту-16 в воздух, а спустя полгода новый бомбардировщик запустили в серийное производство. Личность Николая Степановича также нельзя обойти вниманием, ибо первый пилот-испытатель нового бомбардировщика тоже человек легендарный.
По свидетельству коллег и друзей, он был одним из самых образованных и интеллигентных летчиков-испытателей, а самолеты начал испытывать еще до войны. Именно Рыбко садился за штурвал многих прославленных в будущем боевых машин, часто с немалым риском для жизни: два раза он вынужден был катапультироваться. За время службы летчиком-испытателем Николай Степанович освоил около 110 типов самолетов и планеров, принимал участие и в сложнейших испытаниях самолетов на штопор.
После автомобильной аварии Рыбко получил серьезную травму ноги и ему запретили летать. Однако он добился восстановления на летной работе – ведь новые самолеты очень нужны были Родине, о которой Николай Степанович думал гораздо больше, нежели о себе. Первый полет Ту-16 обошелся без происшествий.
В 1954 году Рыбко вновь попал в автомобильную аварию и уже не смог вернуться к профессии летчика-испытателя. Получив заслуженную звезду Героя Советского Союза, Николай Степанович еще долго продолжал работать в ОКБ Туполева.
Вопросами, связанными с прочностью самолета, занимался Алексей Михайлович Черемухин – создатель первого советского вертолета. Он же стал и первым его испытателем. Туполев писал о нем: «В любой области, за которую он брался, он мог одинаково свободно дать и теоретическое обоснование, и осуществить конструкцию, и всесторонне проанализировать результаты. Оригинальность творческих способностей Черемухина очень помогает мне как в работе по предварительной компоновке машин, так и в процессе работы всего КБ над той или иной конструкцией».
Наконец, все недостатки были устранены. Первые Ту-16 стали поступать в распоряжение ВВС в 1953 году, но уже с новым, более мощным двигателем РД-3М тягой 9520 кгс, также созданным усилиями микулинского ОКБ.
По-прежнему в строю
Первый советский бомбардировщик дальнего действия был способен решать весьма широкий спектр различных боевых задач, например производить бомбометание в любое время суток вне зависимости от метеоусловий. В начале 50-х годов он был практически недоступен для американских ПВО, имел современнейшие для середины XX века средства навигации, радиосвязи.
Максимальная скорость Ту-16 составляла 988 километров в час, дальность – 6000 километров. Вооружение самолета было более чем внушительным: он мог нести бомбы разных калибров вплоть до огромной ФАБ-9000. Она предназначалась для действий по крупным целям: и морским, то есть авианосным группировкам противника, и сухопутным – промышленным объектам прежде всего. Вооружение бомбардировщика могло включать в себя и авиационные мины, и торпеды.
Самолет обладал надежной защитой, его оборонительное вооружение состояло из семи 23-мм пушек НР-23, темп стрельбы которых составлял до 800–950 выстрелов в минуту. Из них одна – неподвижная стреляла вперед, а три спаренные установки располагались сверху, снизу и в корме. Боезапас – 1700 патронов.
Защитой экипажу служила броня, общая масса которой равнялась примерно 545 килограммам. До конца 50-х годов Ту-16 по ряду параметров превосходил B-47 Stratojet и своей боевой мощью свидетельствовал: отныне Америка уязвима и в третьей мировой войне уже не будет победителей.
Доказательством боевой эффективности самолета стало спустя годы его приобретение Ираком и Египтом – одними из самых часто воевавших во второй половине XX столетия стран. Поставки Ту-16 осуществлялись также в Индонезию.
Ту-16 честно прослужил отпущенный ему срок. Ушли из жизни его создатели, но этот бомбардировщик по-прежнему в строю: под именем Xian H-6K он служит другой стране – Китайской Народной Республике, куда поставки Ту-16 начались еще в 1958 году.
Отдадим должное инженерам и ученым Поднебесной: мастера копирования, они существенно модернизировали самолет и теперь он хоть немногим и уступает Ту-95 и B-52 Stratofortress, но по-прежнему весьма эффективен – способен наносить удары по американским базам на Окинаве и Гуаме, оснащен модернизированными двигателями Д-30КП 2 российского производства.
Ничего этого не было бы, если бы не подвиг советских авиаконструкторов, в кратчайшие сроки создавших боевую машину и спасших тем самым мир от ядерной катастрофы.
На мировой арене послевоенный СССР, безусловно, не выступал в роли невинного агнца с исключительно добрыми намерениями. Однако бесспорен и очевиден тот факт, что в середине XX столетия угроза ядерной катастрофы исходила из США. Президент Трумэн, не скрывая антипатии к Советам, намеревался закрепить за своей страной статус единственной на планете сверхдержавы и поставить русских на колени путем ядерных ударов.
Этим стремлением и определялась военная политика Вашингтона в первое послевоенное десятилетие. В ее основе лежала идея воздушного наступления, сформулированная еще в 1921 году итальянским генералом Джулио Дуэ: путем массированных тотальных бомбардировок городов противника нанести его экономике и вооруженным силам непоправимый ущерб, подавить волю к сопротивлению и в конечном счете принудить к капитуляции.
Идеи Дуэ весьма импонировали и Трумэну, и его военному окружению. Ядерные удары с воздуха могли нанести колоссальный ущерб СССР и одновременно позволяли американцам избежать боев на сухопутном театре военных действий. Здесь Советская армия обладала существенным превосходством над бывшими союзниками прежде всего в том, что касалось боевого опыта и подготовки как командного, так и личного состава.
Неудивительно, что создание мощнейшей, не имеющей себе равной в мире стратегической авиации стало приоритетной целью Пентагона. Надо признать, что на этом пути американцы добились немалых успехов. В 1948 году Стратегическое авиационное командование США получило межконтинентальный бомбардировщик Convair В-36. Правда, он имел поршневые двигатели и был неплохой мишенью для советских реактивных истребителей, в частности для МиГ-15.
Как Москва помогла Вашингтону
Поскольку В-36 представлял вчерашний день авиации, через два года его сменил реактивный бомбардировщик В-47 среднего радиуса действия, который не мог долететь с территории Соединенных Штатов до крупнейших советских городов.
И тогда Кремль «помог» Вашингтону. После Берлинского кризиса 1948-го Белый дом получил возможность создать военные базы в Западной Европе и разместить на них бомбардировщики – носители ядерного оружия. Первыми из них стали В-47. Такие базы возникли в Англии, Испании и тогда еще французском Марокко.
В начале 50-х на вооружение английских королевских ВВС поступил стратегический бомбардировщик Vickers Valiant – самолет, равных которому тогда не было ни в СССР, ни в США. Vickers Valiant стал лебединой песней уходящей в прошлое военной мощи Британской империи, некогда покорившей полмира. Впервые на Туманном Альбионе создали не просто боевой самолет, а систему оружия: параллельно с бомбардировщиками предполагалось начать разработку навигационных средств и прицельного оборудования, связанных в единый комплекс.
Примерно в то же время, в 1949 году палубная авиация американских ВМС также получила самолет – носитель ядерного оружия. Это был палубный бомбардировщик AJ-1 Savage, испытания которого сопровождались постоянными катастрофами – американцы весьма торопились на пути к мировому господству. Впрочем, как и Советский Союз в стремлении достигнуть военного паритета с заокеанским противником. Тем не менее оснащенный поршневыми двигателями Savage практически не уступал в скорости лучшему тогда реактивному американскому бомбардировщику B-45 Tornado.
Что же можно сказать о противоречиях относительно перспективы ядерных ударов по территории СССР и путей развития американской стратегической авиации? Через пару лет после завершения Второй мировой войны американский контр-адмирал Дэниэл Гэллери выступил с докладом, в котором подверг жесткой критике стратегию ядерных ударов, предлагаемую его коллегами из ВВС, назвав ее, помимо всего прочего, аморальной.
Не то чтобы адмирал испытывал очень теплые чувства к русским и не желал их массового уничтожения, просто будучи непосредственным участником Второй мировой войны, он видел ее ужасы вживую, а не в кадрах кинохроники и, видимо, не хотел излишних жертв среди мирного населения вчерашнего союзника.
Вдобавок Гэллери счел стратегию ядерных ударов малоэффективной и дорогостоящей. Что предлагал адмирал в ответ? Нанесение точечных ядерных ударов по военным и ключевым промышленным объектам Советского Союза силами палубной авиации.
В начале 50-х годов Savage для выполнения этих задач вполне подходил при условии наличия сильного истребительного прикрытия, разумеется. Эту задачу на себя должны были взять палубные истребители, в частности Grumman F-9J Cougar, состоявшие на вооружении американских ВВС с начала 50-х. Позже им на смену пришли более надежные машины McDonnell F-3 Demon.
Таким образом, американцы всерьез готовились к ядерной войне против бывшего союзника. В этих непростых для Кремля условиях единственной возможностью остановить агрессию со стороны США стало не просто создание оружия возмездия, но и обладание средствами его доставки. Нужен был самолет, способный поражать не только наземные, но и морские цели противника – авианосные группировки прежде всего. Сделать это было непросто.
Расправить крылья
Послевоенный СССР вообще не располагал стратегической авиацией. Отчасти ее задачи на исходе 40-х годов призван был решать Ту-4 – бомбардировщик с поршневыми двигателями, скопированный с американского В-29 Superfortress («летающей крепости»). Но уже корейская война со всей очевидностью продемонстрировала неэффективность самолетов с поршневыми двигателями, весьма уязвимых для реактивных истребителей. Например, «летающие крепости» несли существенные потери от действий МиГ-15. Поэтому попытки модернизации Ту-4 путем создания бомбардировщиков Ту-80 и Ту-85 вскоре были прекращены. Тем более что в легендарном ОКБ Андрея Николаевича Туполева полным ходом шла разработка проекта 88 – первого в СССР реактивного дальнего бомбардировщика. Как и Vickers Valiant, он должен был представлять собой систему оружия – авиационный комплекс, оснащенный современным пилотажно-навигационным и прицельным оборудованием, и нести на своем борту не только ядерную бомбу, но и самолеты-снаряды.
Командование ВВС поставило перед конструкторами задачу сделать самолет с нормальной бомбовой нагрузкой три тонны, максимальной – 20 тонн. Предстояло создать бомбардировщик со стреловидным крылом и главное – турбореактивным двигателем (ТРД) с суммарной тягой порядка 15–16 тысяч кгс. Таких машин в распоряжении советской дальней авиации еще не было.
Первым советским серийным бомбардировщиком с турбореактивным двигателем стал Ил-28. В его задачи входило выполнение исключительно фронтовых задач – он никак не подходил для удара по Соединенным Штатам. Кроме того, установленный на Ил-28 ТРД ВК-1, представлявший собой нелицензионную копию с британского Rolls-Royce Nene, имел устаревший к тому времени центробежный компрессор да и его суммарная тяга (всего 2700 кгс) была недостаточна для нового самолета. Военные же настаивали, чтобы на проектируемом дальнем бомбардировщике стоял ТРД с более современным осевым компрессором.
С поставленной задачей справилось ОКБ-300 под руководством легендарного конструктора авиационных двигателей Александра Александровича Микулина. Специально для Ту-16 ученые из этого ОКБ разработали и создали ТРД типа АМ-3 с восьмиступенчатым осевым компрессором и тягой 8750 кгс.
Сложнее обстояло дело со стреловидным крылом. ЦАГИ приступил к работе над ним, не имея на начальном этапе соответствующих трофейных немецких документов. Но в скором времени в распоряжении советских специалистов оказались материалы гитлеровского авиационного научно-исследовательского центра DVL. Этот центр располагался недалеко от Берлина – в Адлерсхгофе и соответственно вошел в советскую зону оккупации.
К слову, другой подобный германский центр находился в Геттингене и его документы попали в распоряжение англо-американских ученых. В этих немецких центрах как раз и велись работы по стреловидным крыльям. Германские разработки помогли и советским, и заокеанским авиаконструкторам при создании истребителей МиГ-15 и F-86 Sabre, высокие боевые качества которых прошли суровую проверку в небе Кореи.
Некоторые заимствования у немцев отнюдь не являлись слепым копированием. Собственно, исследования по скоростным стреловидным крыльям в ЦАГИ шли уже во время Второй мировой войны. В ОКБ Туполева при создании Ту-16 их возглавлял академик Владимир Васильевич Струминский. В самом начале Великой Отечественной он нашел точные решения трехмерных уравнений пограничного слоя для скользящих крыльев бесконечно большого размаха и для стреловидных крыльев большого удлинения, обтекаемых потоком жидкости и газа.
О степени важности для страны этих научных достижений Струминского свидетельствует Государственная премия, полученная им в 1948 году как раз за разработку скоростных стреловидных крыльев и внедрение их в серийное производство. Именно этот выдающийся ученый в начале 50-х стал заместителем начальника ЦАГИ по аэродинамике и возглавил лабораторию № 2 – основную аэродинамическую лабораторию ЦАГИ.
Крыло стало гордостью создателей самолета. Достаточно легкое и прочное, крыло Ту-16 в полете мало деформировалось. Этим оно существенно отличалось от более гибкого крыла американских бомбардировщиков В-47 и В-52, изобиловавшего усталостными трещинами, что заставляло заокеанских инженеров постоянно дорабатывать его конструкцию. Не в последнюю, если не в первую очередь довольно раннее – на исходе 60-х годов снятие с эксплуатации В-47 вызвано именно слабым крылом.
Практически готов
Все компоновочные решения по Ту-16 отрабатывались в бригаде общих видов, руководимой создателем туполевской школы проектирования Сергеем Михайловичем Егером, проработавшим вместе с Туполевым 34 года. Старшее поколение помнит его интереснейшие лекции, читаемые в стенах МАИ, где Егер преподавал с 1975-го. По словам одного из коллег, Сергей Михайлович обладал редкой способностью «заглянуть за горизонт, не вставая на цыпочки».
Когда самолет был практически готов, выявилась еще одна проблема: Ту-16 оказался слишком тяжел, хотя его скорость превосходила изначально заданные параметры. Сроки поджимали – на создание дальнего реактивного бомбардировщика, включая его проектирование, отводилось не более полутора лет.
Работы по снижению веса велись непосредственно под руководством Туполева, а также его соратника и заместителя Дмитрия Сергеевича Маркова – в ту пору главного конструктора туполевского ОКБ. Дмитрий Сергеевич, как практически все коллеги Туполева, был личностью незаурядной – сколь скромной, столь и талантливой. Достаточно дать перечень бомбардировщиков и пассажирских самолетов, над созданием которых он трудился помимо Ту 16: Ту-2, Ту-14, Ту-16, Ту-22, Ту-22М, Ту-104 и Ту-124. Словом, не просто человек, а человек-эпоха.
Поразительно, но за создание Ту-16 Марков получил… выговор. Вот как вспоминал об этом в своих записках коллега Дмитрия Сергеевича – авиаконструктор Леонид Леонидович Селяков: «Характер и деловые качества (Маркова. – Авт.) проявились при создании самолета Ту-16, когда было принято решение и запущен в серию совершенно неудачный самолет. Марков взял всю ответственность на себя и настоял на полной переделке самолета, что и было выполнено. За эту работу ему был объявлен ВЫГОВОР (большими буквами в оригинале текста. – Авт.), как это ни странно, но выговор!».
Леонид Селяков пришел в ОКБ Туполева в 1962 году, до того работал в ОКБ Владимира Михайловича Мясищева, где оказался в числе создателей межконтинентального сверхзвукового стратегического бомбардировщика М-50 – первого в СССР самолета с полностью автоматизированной системой управления.
Отношение всех этих людей к делу, которому они служили, прекрасно сформулировал сын выдающегося авиаконструктора и одного из создателей Ту-16 Владимир Егер: «Раньше думай о Родине, а потом о себе».
Наконец, 27 апреля 1952 года экипаж летчика-испытателя Николая Степановича Рыбко поднял Ту-16 в воздух, а спустя полгода новый бомбардировщик запустили в серийное производство. Личность Николая Степановича также нельзя обойти вниманием, ибо первый пилот-испытатель нового бомбардировщика тоже человек легендарный.
По свидетельству коллег и друзей, он был одним из самых образованных и интеллигентных летчиков-испытателей, а самолеты начал испытывать еще до войны. Именно Рыбко садился за штурвал многих прославленных в будущем боевых машин, часто с немалым риском для жизни: два раза он вынужден был катапультироваться. За время службы летчиком-испытателем Николай Степанович освоил около 110 типов самолетов и планеров, принимал участие и в сложнейших испытаниях самолетов на штопор.
После автомобильной аварии Рыбко получил серьезную травму ноги и ему запретили летать. Однако он добился восстановления на летной работе – ведь новые самолеты очень нужны были Родине, о которой Николай Степанович думал гораздо больше, нежели о себе. Первый полет Ту-16 обошелся без происшествий.
В 1954 году Рыбко вновь попал в автомобильную аварию и уже не смог вернуться к профессии летчика-испытателя. Получив заслуженную звезду Героя Советского Союза, Николай Степанович еще долго продолжал работать в ОКБ Туполева.
Вопросами, связанными с прочностью самолета, занимался Алексей Михайлович Черемухин – создатель первого советского вертолета. Он же стал и первым его испытателем. Туполев писал о нем: «В любой области, за которую он брался, он мог одинаково свободно дать и теоретическое обоснование, и осуществить конструкцию, и всесторонне проанализировать результаты. Оригинальность творческих способностей Черемухина очень помогает мне как в работе по предварительной компоновке машин, так и в процессе работы всего КБ над той или иной конструкцией».
Наконец, все недостатки были устранены. Первые Ту-16 стали поступать в распоряжение ВВС в 1953 году, но уже с новым, более мощным двигателем РД-3М тягой 9520 кгс, также созданным усилиями микулинского ОКБ.
По-прежнему в строю
Первый советский бомбардировщик дальнего действия был способен решать весьма широкий спектр различных боевых задач, например производить бомбометание в любое время суток вне зависимости от метеоусловий. В начале 50-х годов он был практически недоступен для американских ПВО, имел современнейшие для середины XX века средства навигации, радиосвязи.
Максимальная скорость Ту-16 составляла 988 километров в час, дальность – 6000 километров. Вооружение самолета было более чем внушительным: он мог нести бомбы разных калибров вплоть до огромной ФАБ-9000. Она предназначалась для действий по крупным целям: и морским, то есть авианосным группировкам противника, и сухопутным – промышленным объектам прежде всего. Вооружение бомбардировщика могло включать в себя и авиационные мины, и торпеды.
Самолет обладал надежной защитой, его оборонительное вооружение состояло из семи 23-мм пушек НР-23, темп стрельбы которых составлял до 800–950 выстрелов в минуту. Из них одна – неподвижная стреляла вперед, а три спаренные установки располагались сверху, снизу и в корме. Боезапас – 1700 патронов.
Защитой экипажу служила броня, общая масса которой равнялась примерно 545 килограммам. До конца 50-х годов Ту-16 по ряду параметров превосходил B-47 Stratojet и своей боевой мощью свидетельствовал: отныне Америка уязвима и в третьей мировой войне уже не будет победителей.
Доказательством боевой эффективности самолета стало спустя годы его приобретение Ираком и Египтом – одними из самых часто воевавших во второй половине XX столетия стран. Поставки Ту-16 осуществлялись также в Индонезию.
Ту-16 честно прослужил отпущенный ему срок. Ушли из жизни его создатели, но этот бомбардировщик по-прежнему в строю: под именем Xian H-6K он служит другой стране – Китайской Народной Республике, куда поставки Ту-16 начались еще в 1958 году.
Отдадим должное инженерам и ученым Поднебесной: мастера копирования, они существенно модернизировали самолет и теперь он хоть немногим и уступает Ту-95 и B-52 Stratofortress, но по-прежнему весьма эффективен – способен наносить удары по американским базам на Окинаве и Гуаме, оснащен модернизированными двигателями Д-30КП 2 российского производства.
Ничего этого не было бы, если бы не подвиг советских авиаконструкторов, в кратчайшие сроки создавших боевую машину и спасших тем самым мир от ядерной катастрофы.
Информация