Наступала легкая броня
В середине августа 1941 года в дверях кабинета главного конструктора Горьковского автомобильного завода Андрея Липгарта без доклада появился молодой человек в промасленном танкистском комбинезоне и лихо сбитом на затылок ребристом матерчатом шлемофоне. Они были давно знакомы и потому обрадовались встрече.
— Вот, назначен к вам, — после крепкого рукопожатия визитер извлек из-за пазухи конверт. Хозяин кабинета вскрыл письмо. С каждой прочитанной строчкой его охватывало все большее и большее волнение.
Это был подписанный накануне приказ наркома среднего машиностроения, в котором горьковчанам предписывалось немедленно начать освоение производства легких танков, причем первые машины должны были сойти с конвейера не позже 15 октября. Заместителем по танковому производству к Липгарту назначался Николай Астров.
— Коля, ты же понимаешь, что это невозможно. Два месяца! А чертежи? А опытные образцы? А ходовые испытания? — распаляясь, сыпал резонными вопросами главный конструктор автогиганта.
Гость поднялся со стула.
— Танк во дворе завода, я своим ходом пригнал его из столицы. Марш пойдет в зачет государственных испытаний ходовой части. Чертежи и вся техдокументация в машине. Так что будем работать. — И, широко улыбнувшись, протянул Андрею Александровичу руку.
28 сентября 1941 года первые восемь новых легких танков Т-60 конструкции Николая Астрова приняли боевое крещение под Москвой…
«Продолжайте, товарищ Астров»
Его судьба была предопределена с рождения: мальчик, появившийся на свет в апреле 1906 года в семье потомственного инженера и профессора московского Императорского технического училища (ныне — Московский государственный технический университет им. Н. Э. Баумана) просто не мог не стать конструктором. Даже революция, Гражданская война и свалившаяся на семью страшная трагедия — в 1919-м отец и старший брат Николая были расстреляны по ложному обвинению в участии в контрреволюционном заговоре — не смогли помешать этому.
С отличием окончив в 1924 году одну из столичных школ, юноша поступил в Московский электромашиностроительный институт и одновременно начал трудиться чертежником в Научном автомоторном институте. Здесь талант молодого человека оценили по достоинству и стали привлекать к некоторым конструкторским разработкам. Уже студентом-второкурсником Николай Астров участвовал в проектировании заднего моста первого серийного советского легкового автомобиля НАМИ-1. Тогда же, к слову, и произошло их знакомство с Андреем Липгартом, возглавлявшим работы по проектированию автомобильного кузова.
Защитив в 1928-м диплом, двадцатидвухлетний инженер получил назначение в конструкторское бюро Московского электрозавода. А в следующем году был… арестован как сын врага народа и участника антисоветского заговора — в стране пошла первая волна «борьбы с вредительством».
Николаю Александровичу повезло: он оказался не в камере, не в лагере, а был помещен в особое техническое бюро — «шарашку» при Бутырской тюрьме, находившуюся в ведении экономического управления ОГПУ и занимавшуюся разработками в области военной техники. А точнее — в танкостроении, по примеру остального мира набиравшем силу и в молодой советской стране.
Здесь Астров провел почти два года. И вновь своими наработками, «способными принести большую пользу в оборонном оснащении Красной Армии», обратил на себя внимание сильных мира сего: с декабря 1931-го Николай Александрович — ведущий инженер, а через полгода уже начальник Автотракторного КБ ЭКУ ОГПУ. Во время испытаний одного из своих «тракторов» он познакомился со Сталиным. И эта встреча имела огромное влияние на дальнейшую судьбу молодого инженера. Вот как впоследствии вспоминал об этом сам конструктор.
«Москва, осень 1932-го. Очень холодная, с мокрым снегом, заморозками и оттепелями. Наш танк с завода «Красный пролетарий», где он был изготовлен, двигался своим ходом на Хамовнический плац. Заслышав грохот, прохожие останавливались и таращили глаза. Времена были наивные: опытная боевая машина шла по городу среди дня, никакой дополнительной охраны, кроме двух милиционеров.
Ширина плаца — метров 60–70, а длина — 250. Летом пыль стояла такая, что солдаты, обучавшиеся там, подчас еле видели друг друга. Весной и осенью грунтовое покрытие превращалось в почти непроходимую грязь. Здесь-то в конце октября и должны были показать Сталину разработанный в специальном конструкторском бюро первый советский плавающий танк ПТ-1.
Надо пояснить, что это был за танк и чем он привлек внимание вождя. У него были движители трех типов — гусеничный, колесный и гребной винт. При боевой массе в 14 тонн по вооружению, бронезащищенности, динамике на любом виде хода ПТ-1 заметно превосходил западные малые танки и в то время не имел аналогов за рубежом. Хотя танк был еще недоработанным, при усовершенствовании он мог стать полезной боевой машиной для нашей армии…
Грязища стояла, можно сказать, полноценная — как раз для испытаний танка. Всевозможное начальство сбилось в тесную группу рядом с большой лужей, видимо, надеясь, что автомобиль Сталина остановится перед ней. Однако машина вождя затормозила непосредственно у объекта демонстрации. Сталин вышел… Чуть хрипловатым голосом, он тихо спросил, кто докладчик. Начальство побоялось, что Сталин задаст вопросы, на которые ни один высокопоставленный военный не сможет ответить, и кто-то из группы громко выкрикнул: «Астрова сюда, быстро!» Душа моя дошла почти до пяток, но все же бодрой рысью я припустил к хозяину страны.
Несмотря на грязь, Иосиф Виссарионович медленно обошел танк. Следуя в полушаге сзади, я по возможности четко и, главное, громко (нас всех предупредили, что слух у него плохой) стал докладывать, а вернее, просто рассказывал об особенностях ПТ-1. Сталин внимательно слушал. Потом задал несколько вопросов, которые показывали, что он неплохо знает танки.
Осмотр занял семь-восемь минут. Слегка кивнув то ли охраннику, неотступно его сопровождавшему, то ли мне, Сталин негромко, как бы про себя, сказал: «Продолжайте, товарищ Астров». И, не сказав военным ни слова, уехал. Учитывая опыт предыдущих показов, вздохнувшее с облегчением начальство, не посмевшее и на десять шагов приблизиться к танку во время осмотра, поздравило меня с успехом…
Увиденное странным образом отпечатывалось в мозгу Сталина, и это было больше, чем великолепная зрительная память. Той короткой встречи на плацу оказалось достаточно, чтобы при последующих он всегда узнавал меня и даже называл по фамилии. Особенно это поразило при второй встрече, отстоявшей от показа танка ПТ-1 примерно на три года. Когда Сталин окликнул меня, я настолько опешил, что не сразу понял, кто меня зовет. Но это уже другая история».
Главный конструктор
Слово «продолжайте», брошенное Сталиным на Хамовническом плацу, перевело Астрова в разряд неприкасаемых, а самому конструктору дало зеленую улицу для творчества. И он продолжил творить.
В 1933 году Николай Александрович создал средний многобашенный танк Т-29, воплотивший в себе несколько революционных для того времени конструкторских решений. Это была одна из первых в мире боевых машин, двигавшаяся как на гусеницах, так и на колесах, то есть при запуске в серию еще в середине 1930-х годов способная решить вопрос оперативной подвижности советских бронетанковых войск без использования железнодорожного транспорта или трейлеров.
Танк T-29 представлял собой 30-тонную машину, защищенную 30-мм броней. Ходовая часть состояла из четырех пар опорных катков большого диаметра, из которых три пары были ведущими на колесном ходу. Его вооружение впечатляло: 76-мм пушка, два 12,7-мм пулемета ДК, пять 7,62-мм пулеметов ДТ, размещавшихся в трех конических башнях. Экипаж состоял из 6 человек. Проект был в целом одобрен госкомиссией и рекомендован к серийному производству. Однако в серию танк не пошел: конструкторский коллектив, занимавшийся доводкой машины, был практически в полном составе арестован в 1934 году…
Николая Александровича Астрова и на этот раз миновала сия горькая чаша: несколькими месяцами ранее он был выпущен из «шарашки» и назначен главным конструктором — в двадцать восемь лет! — московского завода № 37, где его перенацелили на создание легких танков. Именно здесь появились на свет плавающие танки Т-38 и Т-40, а также гусеничный артиллерийский тягач Т-20 «Комсомолец».
Т-38 приняли на вооружение Красной Армии в феврале 1936 года, и до 1939-го он находился в производстве. Всего было выпущено 1382 машины различных модификаций, которые поступили на оснащение танковых и разведывательных батальонов стрелковых дивизий, разведывательных рот отдельных танковых бригад.
В составе стрелковых и кавалерийских частей он участвовал в «освободительном походе» в Западную Украину и Белоруссию в сентябре 1939 года. Неплохо проявили себя танки-амфибии во время «зимней войны» с Финляндией, где их использовали в качестве передвижных огневых точек на флангах и в промежутках между боевыми порядками атакующих пехотных подразделений. Кроме того, на танки Т-38 была возложена охрана командных пунктов, вывоз с поля боя раненых и доставка на передовую боеприпасов.
Появление на свет артиллерийского тягача Т-20 было обусловлено бурным развитием артиллерии. Особое положение в Красной Армии начала 1930-х годов стала занимать зарождающаяся как особый вид войск противотанковая и батальонная артиллерия. Ей требовалась особо высокая маневренность при смене огневых позиций, не уступавшая подвижности противостоящих танков, быстрый вывод орудий на передовую для стрельбы прямой наводкой на дистанции 500–1000 метров в условиях интенсивного ружейно-пулеметного огня противника. И здесь лошади, при всем трепетном отношении к ним в Красной Армии, уже не годились. Требовался легкий, подвижный и малогабаритный гусеничный тягач переднего края, массовое производство которого для быстрого насыщения противотанковых дивизионов и артиллерийских полков было бы под силу промышленности.
Такую машину и создал Астров. Его «Комсомолец» нес 10-мм броню, защищавшую водителя и командира-стрелка от пуль и мелких осколков, был вооружен 7,62-мм пулеметом ДТ, что позволяло экипажу вести активные боевые действия в зоне переднего края, где для артиллеристов был вероятен непосредственный контакт с противником. За кабиной находилось моторное отделение, закрытое сверху броневым капотом с откидными крышками. Над ним, за бронеперегородкой, размещалось грузовое отделение с двумя продольными трехместными сиденьями для артиллерийского расчета. Будучи повернутыми наружу, они образовывали своими спинками борта грузовой платформы для перевозки боезапаса. В ненастную погоду над сиденьями мог устанавливаться закрытый тент с окошками.
Средняя скорость движения «Комсомольца» с орудием по шоссе достигала 20 км/ч, по проселку он развивал до 11 км/ч. Машина преодолевала ров глубиной 1,4 м, брод глубиной 0,6 м, полуметровую стенку и без труда валила деревья толщиной до 20 см.
Тягачи Т-20 участвовали в боях с японцами у озера Хасан и реки Халхин-Гол, в советско-финской и Великой Отечественной войне. Летом 1941 года, при ведении оборонительных боев и нанесении контрударов, эти тягачи часто использовались как пулеметные танкетки для огневой поддержки пехоты. Повоевал «Комсомолец» и в партизанских отрядах, где пользовался особой любовью народных мстителей.
Выпуск этого тягача был прекращен в июле 1941-го из-за необходимости переключения заводских мощностей на производство легких танков. Всего с конвейера сошло 7780 машин.
Есть в биографии «Комсомольца» еще один интересный факт. В июле 1941 года на Горьковском артиллерийском заводе № 92 на сотне таких тягачей были смонтированы 57-мм противотанковые орудия, и таким образом созданы первые советские самоходные артиллерийские установки. Быстро пройдя заводские испытания, открытые САУ, получившие обозначение ЗИС-30, приняли участие в битве за Москву.
Последним предвоенным шедевром Астрова стал легкий плавающий танк Т-40, предназначавшийся для выполнения задач разведки и боевого охранения. Оригинальная, не имевшая аналогов машина весила 5,5 тонны, была оснащена шестицилиндровым форсированным двигателем мощностью 85 л. с., вооружена 12,7-мм крупнокалиберным пулеметом ДШК и спаренным с ним 7,62-мм пулеметом ДТ.
Но первые же недели Великой Отечественной войны показали: танки с противопульным бронированием для нее непригодны…
Рожденный за две недели
В мае 1941 года московскому заводу № 37 было дано задание освоить производство 14,5-тонного танка Т-50 — отличной машины, на голову превосходящей все предыдущие советские легкие танки по комплексу боевых характеристик. Планировалось, что он станет самым массовым и что его смогут выпускать на заводах, которым не по силам выпуск Т-34.
Начавшаяся война сломала планы. Т-50 так и остался прекрасной идеей –поскольку по трудоемкости производства новая машина мало чем уступала тридцатьчетверке, вместо многих тысяч их было изготовлено всего 75 штук. А на заводе лихорадочно наращивали выпуск того, что делать умели и могли, пытаясь хоть как-то восполнить катастрофическую убыль бронетехники в откатывающейся на восток армии.
Астров в эти дни интенсивно трудился над новой моделью. И всего за две недели разработал новый танк непосредственной поддержки пехоты. Машина получилась значительно лучше, чем Т-40 и, главное, в отличие от Т-50, была по силам заводу.
Николай Александрович и военпред подполковник Окунев составили письмо на имя Сталина и вечером опустили его в специальный ящик у Никольских ворот Кремля. Уже утром следующего дня на завод приехал нарком танковой промышленности Вячеслав Малышев. Ознакомившись с новой разработкой, он остался доволен, но предложил заменить главное оружие машины — пулемет ДШК — более мощной авиационной пушкой ШВАК, для чего немедленно связал Астрова с соответствующими ОКБ.
А еще через неделю новый легкий танк, получивший обозначение Т-60, был испытан в Подмосковье в присутствии Сталина и других членов ГКО. Машина проявила себя прекрасно, и сразу же после испытаний, прямо на полигоне, было подписано постановление Государственного комитета обороны (благо все его члены находились здесь же) о приеме танка на вооружение Красной Армии, определены предприятия, которые должны были срочно освоить его массовый выпуск. Головным был выбран Горьковский автозавод. Чтобы не терять время на ходовые испытания, Астров через день лично погнал машину в Горький…
Уже к концу 1941 года армия получила 1400 легких танков Т-60, а всего их было сделано 5920 штук. В конце 1941 — начале 1942 года объем выпуска средних и тяжелых танков не покрывал даже минимальных потребностей армии. Приходилось воевать тем, что есть. Поэтому роль «малюток» в обороне Москвы сложно переоценить. А прорыв блокады Ленинграда в начале 1943-го вообще стал звездным часом Т-60: только они, маленькие и юркие, смогли 12 января с ходу преодолеть Неву по льду, без подготовки переправ.
В тот же день произошел уникальный бой, золотыми буквами вписанный в историю Великой Отечественной. После форсирования Невы командир танковой роты 549-го танкового батальона 61-й танковой бригады лейтенант Дмитрий Осатюк производил разведку: под утро наступление должно было возобновиться. Однако неожиданно немцы начали контратаку. На одинокий, выкатившийся далеко вперед Т-60 ринулось до батальона гитлеровской пехоты, а путь к советским позициям отрезали три «Тигра» из 502-го батальона тяжелых танков. Попытка проскочить к своим по открытому полю вела к неминуемой гибели: близкий разрыв 88-мм снаряда 56-тонных монстров запросто переворачивал 6-тонного малыша набок, а прямое попадание превращало в бесформенную кучу оплавленного металлолома.
Осатюк приказал механику-водителю старшине Ивану Макаренкову «танцевать» к лесу, на опушке которого была замаскирована батарея противотанковых орудий. Когда немцы в очередной раз со скрежетом повернули и пошли за неуловимой «шестидесяткой», встав бортами к позициям артиллеристов, раздались орудийные выстрелы.
Залепить со ста метров 76-мм болванку в бок медленно ползущему по снежному полю танку — задачка для курсантов-первокурсников. Не прошло и пяти минут, как два «Тигра» уже пылали, а третий, подставив огню непробиваемый лоб, медленно пятился в сумерки.
Тем временем танки из роты старшего лейтенанта Осатюка загнали в большой котлован немецкую пехоту, оставшуюся без броневого прикрытия, однако полностью уничтожить гитлеровцев не смогли — те всякий раз норовили забросать гранатами близко подходившие к краю котлована Т-60. Уяснив обстановку, ротный решился на дерзкий поступок: его танк разогнался и соскочил с обрыва прямо на головы врагов. Не сбрасывая скорости, Макаренков вел машину кругами по котловану, не выбирая пути. Осатюк вырвал опорную чеку гашетки пулемета, после чего ДТ стал стрелять самостоятельно, а офицер тем временем расстреливал мечущихся врагов из пушки. Когда танк прекратил огонь и остановился, перед ним с поднятыми руками замерли 27 насмерть перепуганных немцев — все, что осталось от батальона.
10 февраля 1943 года указом Президиума Верховного Совета СССР старшему лейтенанту Дмитрию Осатюку и старшине Ивану Макаренкову было присвоено звание Героя Советского Союза. Это был единственный случай в истории войны, когда экипаж танка в полном составе получил Золотые Звезды.
«Неистребимая саранча»
С середины октября 1941 года Астров, выполняя пожелание военных об усилении бронирования и вооружения Т-60, приступил к работам по его модернизации.
Новая машина получила 45-мм орудие с боекомплектом в 90 выстрелов, более мощный двигатель, состоявший из спаренных на одном валу двух моторов ГАЗ-202. Толщина лобовой брони была доведена до 30–45 мм, башни — до 35 мм. Масса танка при этом возросла до 9,2 тонны.
Испытания начались в январе 1942-го и проходили в экстремальных условиях — при морозах до —35 °C и метровом снежном покрове. Но машина показала себя молодцом и 6 марта под обозначением Т-70 была принята на вооружение.
Всего в 1942/1943 годах было выпущено 8226 различных модификаций этого танка, что позволило ему стать третьим по массовости в Красной Армии. Немцы же прозвали эту машину «неистребимой саранчой», поражаясь не живучести, а количеству советских легких танков, одновременно появлявшихся на поле боя.
Т-70 состояли на вооружении танковых бригад и полков так называемой смешанной организации. В бригаде по штату имелось 32 танка Т-34 и 21 танк Т-70, в танковом полку состояли на вооружении 23 тридцатьчетверки и шестнадцать Т-70. Смешанные танковые бригады могли входить в состав танковых и механизированных корпусов или быть отдельными, полки были составной частью механизированных бригад.
Боевое крещение Т-70 получили в июне-июле 1942 года на Юго-Западном фронте. Увы, уже первые бои показали, что их вооружение не позволяет бороться с немецкими средними танками, а бронезащита недостаточна при использовании их в качестве танков непосредственной поддержки пехоты.
Вместе с тем в войсках отмечали и положительные достоинства «семидесяток». По мнению многих танковых командиров, Т-70 как нельзя лучше подходил для преследования отступавшего противника, что стало актуальным в 1943 году. Надежность его силовой установки и ходовой части были выше, чем у Т-34, что позволяло совершать длительные марши. К тому же «семидесятка» была малошумной, чем опять-таки выгодно отличалась от ревущей двигателем и грохочущей гусеницами тридцатьчетверки, которую ночью, например, было слышно за 1,5 км.
Окончательную же точку в боевой карьере легких танков поставила Курская битва, во время которой стало понятно, что возможность уцелеть, не говоря уже о том, чтобы выйти победителем, в открытом бою с новыми немецкими тяжелыми танками у Т-70 близка к нулю. Хотя в руках умелых танкистов и этот «малыш» становился грозным оружием. Так, 6 июля 1943 года в боях за деревню Покровка экипаж лейтенанта Бориса Павловича из 49-й гвардейской танковой бригады умудрился из своего Т-70 подбить три средних немецких танка Т-IV и одну «Пантеру»!
К весне 1944 года Т-70 исключили из штатов танковых частей Красной Армии. Тем не менее, они продолжали эксплуатироваться еще довольно долго и принимали участие в боевых действиях вплоть до конца Великой Отечественной войны. Кроме того, эти танки использовались в самоходно-артиллерийских дивизионах, полках и бригадах СУ-76 в качестве командирских машин.
Кстати, сама легкая самоходка — тоже детище Николая Александровича Астрова, созданная им также на базе Т-70. После прекращения производства легких танков она выпускалась на ГАЗе, кировском заводе № 38 и заводе № 40 в Мытищах. Всего было выпущено 13932 самоходно-артиллерийских установки СУ-76, что позволило ей стать второй по массовости (после легендарной тридцатьчетверки) бронированной боевой машиной в Красной Армии.
Броня для десанта
В 1943 году Астров вернулся в Москву, где стал главным конструктором оборонного завода № 40 (с 1948 года — Мытищинский машиностроительный завод). Именно здесь он создал АСУ-57 – первую советскую легкую самоходку, спроектированную специально для воздушно-десантных войск.
Экипаж САУ состоял из трех человек: механика-водителя и заряжающего, размещавшихся друг за другом с правой стороны от орудия, и командира, располагавшегося с левой стороны боевого отделения и выполнявшего также функции наводчика и радиста. Машина несла противопульную защиту, была вооружена 57-мм полуавтоматической нарезной пушкой, боекомплект которой состоял из 30 снарядов, а практическая скорострельность составляла 10 выстрелов в минуту. Прицел позволял вести стрельбу бронебойными снарядами на дальность до 2000, а осколочными — до 3400 метров.
Серийно АСУ-57 выпускалась с 1950 по 1962 год, поступала на вооружение дивизий и полков воздушно-десантных войск, пока ей на смену не пришла более мощная и совершенная АСУ-85, созданная на базе плавающего танка ПТ-76. Не лишним будет упомянуть, что не менее 400 астровских самоходок было передано десантным частям армий стран Варшавского договора.
На Мытищинском машиностроительном заводе Николай Александрович продолжал трудиться до 1985 года, пока в возрасте 79 лет не вышел на заслуженный отдых. К этому времени под его непосредственным руководством была создана самоходная установка ЗСУ-23–4 зенитного артиллерийского комплекса «Шилка», разработана и спроектирована ходовая часть для зенитных ракетных комплексов «Куб», «Бук», «Тор» и «Тунгуска».
Герой Социалистического Труда, кавалер трех орденов Ленина, орденов Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды и двух орденов Трудового Красного Знамени, лауреат трех Сталинских и одной Государственной премий, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, доктор технических наук Николай Александрович Астров ушел из жизни 4 апреля 1992 года.
Информация