Два берега
В работах авторов и аналитиков, пишущих на украинскую тему, все чаще можно встретить мысль о том, что решение проблемы находится в области договоренностей России и Германии. Так, Кирилл Бенедиктов сравнивает украинскую ситуацию с историей Эльзаса и Лотарингии – территории, веками бывшей яблоком раздора европейской континентальной политики.
Однако после Второй мировой именно эта территория стала базой для создания «Европейского объединения угля и стали» (ЕОУС), связавшего западно-европейские страны в экономический союз, из которого возник Общий рынок, выросло ЕЭС и, наконец, сегодняшний Евросоюз с парламентским центром в Страсбурге – столице Эльзаса и Лотарингии.
Так не могло ли создание экономического объединения, подобного франко-немецкому, стать гарантом стабильности в регионе, спрашивает автор, и даже основой некоего будущего Восточноевропейского экономического союза?
До сих пор у держав-победительниц во Второй мировой войне нет полноценного мирного договора с Германией как суверенным субъектом. Да и фактическое положение дел в стране, на территории которой до сих пор находятся десятки тысяч американских солдат и ядерные ракеты американской армии, таково, что ей скорее подойдет определение «оккупированной».
«Мы в Германии с 8 мая 1945 года никогда, ни в коем случае не были суверенными в полной мере», – эти слова бывшего министра внутренних дел, а ныне министра финансов Германии Вольфганга Шойбле (ХДС) весьма осторожно отражают фактическую суть дела.
Окно возможностей сегодняшней Германии на самом деле очень невелико. Что же до гипотетического «Восточноевропейского экономического союза», то стоит вспомнить, какое сопротивление вызывала в свое время у национально мыслящих европейцев сама идея ЕОУС.
«Кто владеет сердцем Евразии – тот владеет миром»
Еще в начале ХХ века Хэлфорд Маккиндер, отец английской школы геополитики, сформулировал свою концепцию глобального противостояния сухопутных и морских держав и сделал вывод, исходя из своих логических построений, что союз России и Германии – двух крупнейших сухопутных стран Евразии – дает им совершенную неуязвимость и гегемонию над всей Евразией: кто владеет сердцем Евразии – тот владеет миром.
Когда до Британского истеблишмента дошла суть идей Маккиндера, его работы были немедленно засекречены, а очень скоро и для большинства неожиданно в Европе разразилась глобальная война, в ходе которой две центральные державы Евразии столкнулись между собой и подверглись варварскому разрушению.
Конечным результатом двух последовавших друг за другом мировых войн (которые в геополитическом смысле, наверное, правильнее было бы назвать 30-летней европейской войной) стал раскол континента, обращенного частью в атлантическую колонию, частью – в большевистско-коммунистический анклав. Таким образом, угроза англо-саксонской гегемонии в Европе была надолго отведена, а в конце ХХ века с распадом СССР атлантизм мог торжествовать полную победу.
Замечательно, что именно в 1991 году (хотя «объединительные» структуры действовали к тому времени уже многие десятилетия) президент Буш-старший счел нужным публично заявить о существовании геополитического плана объединения планеты под властью единого правительства. Понятный и уместный поступок: ведь именно мондиалистскими идеями «объединенной Европы» руководствовался и Михаил Горбачев, затевая свою перестройку.
Но если в 1991-м архитекторы мондиализма переходили к завершающему этапу преобразования Европы, то одним из первых краеугольных камней этого здания, заложенного на руинах послевоенной Европы, стало создание ЕОУС.
«Забудьте о Европейском союзе – это гроб»
Надо сказать, что самим своим сегодняшним существованием Германия обязана некоторой исторической «случайности». Согласно плану министра экономики рузвельтовского кабинета Генри Моргентау, побежденная во Второй мировой Германия должна была обратиться в чисто сельскохозяйственную страну, а ее сокращенное на треть население – в подобие белых рабов.
Похоже, что план этот, одобренный Рузвельтом и Черчиллем, достаточно активно претворялся в жизнь в 1945–1947 годах (в течение которых измученное голодом население страны сократилось не менее чем на 5 млн человек), и, вероятно, теми же темпами продолжал бы осуществляться и дальше, если бы политическая реальность не заставила его кардинально пересмотреть.
Во-первых, плану Моргентау резко воспротивился Сталин, во-вторых, Германия оказалась разделена между двумя враждебными лагерями. И, в конце концов, из ее оккупированной союзниками части решено было сделать индустриальный форпост, противостоящий на восточном рубеже Запада советскому блоку.
Но подняться Германии позволили не раньше, нежели она была подвергнута радикальной хирургической операции. Немцы хорошо помнят, как после Первой мировой войны французские войска под предлогом обеспечения «сбора репараций» оккупировали Рурскую область – индустриальное сердце Германии, производящее три четверти немецкого угля, чугуна и стали.
Суть проекта ЕОУС, разработанного Жаном Монне и озвученного Робертом Шуманом (людьми, прочно связанными с глобальными финансовыми структурами), сводилась к созданию гигантской транснациональной корпорации-треста, которой Франция и Германия обязывались передать свои полномочия в вопросах добычи угля, производства стали, развития металлургии и т.д.
Для Германии проект ЕОУС означал, таким образом, окончательную аннексию Рура. А для обоих индустриальных держав Европы – отказ от своего экономического суверенитета в пользу надгосударственной корпорации, структуры, напоминавшей своей природой и масштабами легендарную Ост-Индскую Компанию, колонизировавшую в свое время Индию и восточные территории Британской Империи (то есть фактически Британской Империей и являвшейся).
То есть проект, обещавший якобы «предотвращение будущих войн», на деле означал подчинение европейских наций воле транснациональных корпораций. И, естественно, вызвал резкое негодование патриотических сил.
Генерал Де Голль с возмущением называл планы создания наднациональной власти «лишенными демократических корней и совершенно безответственными» и прямо призывал разорвать «удавку картелей на горле французской экономики».
Однако силы были слишком неравны. В послевоенной Европе бал правили коммунисты и либералы, действующие в претворении общих мондиалистских планов, как правило, заодно.
Усилиями новых хозяев Европы ЕОУС было создано, став основой Общего рынка, в который прочие западноевропейские страны влились на условиях еще более двусмысленных.
Поскольку все ключевые решения в рамках ЕОУС принимались голосами Франции и ФРГ (точнее, стоящими за ними Англией и США), а все финансы Общего рынка аккумулировались в системе центробанков (насажденных в Европе «планом Маршалла»), последнее означало де-факто обращение Европы в подобие некоей новой «индийской колонии».
При этом оккупированная, связанная по рукам и ногам Германия с вырезанным сердцем (Руром) и пущенной кровью становилась не только экономическим донором новой Европы, но и живым ее символом.
Тотальный контроль над немецкими банками, школами, прессой и политической жизнью позволял полностью использовать человеческий потенциал поверженной страны. «Белые рабы» не только производили станки, машины, оборудование для «свободного мира», наполняли солдатами его вооруженные силы под началом американских командиров, но и продолжали платить колоссальную дань (выплачивать репарации за Первую мировую войну Германия закончила только 3 октября 2010 года).
А аккумулируемые финансовой олигархией огромные богатства позволяли поддерживать экономическое благосостояние «европейского содружества» на уровне, достаточном для того, чтобы обеспечить преимущество над советским блоком.
Все эти годы продолжали создаваться новые мондиалистские структуры и осуществляться планы «объединения Европы», завершившиеся к 1992 году объединением Германии и созданием Евросоюза. При этом согласно Маастрихтскому договору (договору о Евросоюзе), финансовая система Германии полностью замещалась системой европейского центробанка, а национальная валюта Германии упразднялась (или, точнее, обращалась в отчужденный от государства евро).
Известный американский экономист и левый политический деятель Линдон Ларуш так оценивал в 2006 году пятнадцатилетний опыт бытования Евросоюза: «Забудьте о Европейском союзе. Это гроб... Европейский союз создавался для разрушения стран континентальной Европы, для уничтожения всех европейских народов, и в этом они преуспели. В Германии бушевала безработица, свертывали целые отрасли промышленности, и вот пришли оккупанты – в основном Миттеран и Тэтчер – и навязали Европейский союз всему континенту... Это корабль рабов. Англичане его снарядили, затолкали туда европейцев, но сами не сели. Со стороны смотрят и развлекаются. Германия могла бы стать мотором экономического оздоровления, но без Европейского союза, Европейского центробанка и евро, этих ядовитых пилюль. Вот они и сидят с огромной безработицей, угасающим производством и теряют все, что Германия могла бы делать сама».
«Вся Центральная и Западная Европа в лапах олигархии»
Но «объединение Европы» – не последнее слово мондиализма. Уже на наших глазах за последние несколько лет произошло размывание понятия «международного права» и замена его понятием «прав человека», фактически означающим право на оккупацию любой страны в любой части мира, где надгосударственные структуры усмотрят те или иные «нарушения».
Превратив остатки традиционной европейской государственности в необязательную декорацию, идеологи мондиализма продолжают свой поход за «объединение мира». За уничтожением государственных и национальных оснований следует размывание института семьи и прочих базовых оснований человека как вида. Похоже, что в окончательных планах построения «единого мира» (в которых сливаются коммунистические, либеральные и демократические тенденции) – уничтожение всякой иерархии и человеческих институтов, кроме иерархии денежной.
Как замечает тот же Линдон Ларуш: «Вся Центральная и Западная Европа в лапах олигархии, стоящей над правительствами. Высшая власть там – центральные банки. А центральные банки – это частные центральные банки... контролирующие правительства».
Сложный и цветущий многополярный мир против мондиализма
Итак, обозрев ситуацию в целом, мы готовы теперь по-новому взглянуть и на киевские события. Мы понимаем теперь, почему у украинской проблемы, разливающейся все более бурным потоком, есть на самом деле только два твердых берега – Россия и Германия. И вряд ли теперь мы назовем случайностью «майданский пожар», вспыхнувший в тот самый момент (или даже несколько предчувствуя его), когда чуть забрезжила новая возможность сближения Украины с Россией и России с Германией. В геополитической реальности таких случайностей не бывает.
Стала понятна нам уже и вся сложность перспективы российско-германских договоренностей по украинской проблеме. Но это не значит, что она безнадежна в принципе.
И в сегодняшней Германии, пусть и с атрофированной государственностью, отчужденной экономикой и уничтоженной исторической памятью, все же заметны ростки пробуждения. Молодые поколения плохо понимают, почему они должны отвечать за преступления, которые не они совершали, в то время как настоящие живые преступники свободно распоряжаются их свободой, правами и народным достоянием.
Последние скандалы с исчезнувшим в подвалах американских банков немецким золотом, наглой прослушкой первых лиц Германии и хамским пренебрежением «хозяевами дискурса» голосом своих колониальных рабов («f... of EU» от мадам Нуланд) открывают глаза на действительное положение вещей даже зомбированным официальной пропагандой немецким обывателям.
Думающие же немцы смотрят на стратегический союз с Россией как на возможность освобождения от своей политической и экономической зависимости и освобождения от химер мондиализма для всей Европы.
Наконец, сколь бы ни была велика власть международного финансового капитала и мондиалистских структур сегодня, она не бесконечна.
Стоит вспомнить, как в 1954 году Де Голлю удалось провалить планы создания Европейского оборонительного сообщества (European Defense Community), согласно которым вслед за национальными экономиками и национальные армии должны были слиться в одну и переподчиниться надгосударственным структурам. Естественно, если бы этот проект осуществился, мондиалистский диктат в Европе был бы гораздо жестче, чем сегодня.
Можно вспомнить и 1963 г., когда вскоре после Карибского кризиса, поставившего мир на грань атомной войны, Конрад Аденауэр и Де Голль предприняли настоящий антимондиалистский демарш, подписав договор о сотрудничестве в качестве первого шага к объединению Европы на основе государственного суверенитета наций.
И хотя это восстание закончилось разгромом (Аденауэр был отстранен от власти, на Де Голля организовано несколько покушений, а через несколько лет Франция была взорвана изнутри так называемой молодежной революцией, обеспечившей ее резкое полевение), оно показывает совсем другие настроения европейцев, нежели те, что навязывает сегодня мондиалистская пропаганда.
Эти настроения сегодня не просто живы, они нарастают. На всесторонней поддержке этих настроений и должна, по-видимому, строиться российская политика в Европе.
«Построить Европу, то есть объединить ее, – это, очевидно, нечто существенное. Это трюизм, но почему нужно заставить великий источник цивилизации, разума, благосостояния давиться своим пеплом?.. На каких основах можно ее построить? В реальности только государства, естественно сильно разные, каждое со своей душой, собственной историей, своим языком, но только они наделены естественным правом устанавливать законы и правом принимать решения. И считать, что люди могут соглашаться с чем-то... поверх государств, – это химера», – эти слова Де Голля (а вовсе не создание восточного аналога ЕОУС) должны очевидно стать альтернативной «европейской программой» России.
У России есть свой, отличный от мондиализма проект свободного, сложного и цветущего многополярного мира, с новыми, возникающими на глазах центрами силы (Китай, Индия, арабский мир).
И проект новой Европы – Европы традиционных христианских ценностей, в которой будет сохранен человек-личность, а не существо без определенного пола и идентичности; Европы, народы которой не будут превращены в «безмолвное стадо» без рода и памяти, под управлением финансовой аристократии; Европы, в которой все решения будет принимать не кучка всемогущих банкиров, но настоящие правительства стран, отстаивающие свои национальные интересы – должен стать его частью.
Это очень непростой, но единственно возможный наш путь в Европу.
Уже ясно, что выход из украинских проблем – дело не одного дня, это долгий и трудный процесс. Но если сделать хотя бы шаг по этому пути – он станет первым шагом выхода из хаоса.
Нужно просто верить и знать, что у России, вооруженной собственным мощным «Европейским проектом», есть все возможности вернуть симпатии народа Украины и обратить энергию хаоса в энергию созидания; а у Киева, ставшего некогда «матерью городов русских» – стать не жалким придатком атлантической колонии под диктатурой банкиров, а краеугольным камнем построения новой свободной Европы.
Информация