Сильный Китай, слабая Европа: о новом соотношении сил в Евразии
Европейское направление внешней политики КНР, которое в первом десятилетии нынешнего века (особенно в первой его половине) было одним из ключевых, сегодня, похоже, теряет былое значение. Десять лет назад Китай рассматривал Европу как плацдарм для продвижения своих геополитических и экономических интересов, как одно из главных направлений «мирного возвышения» КНР, а хорошие отношения с ЕС — как прекрасный способ повысить своё влияние в мире. Этим объяснялось и пристальное внимание китайского руководства к позиции европейских лидеров, и стремление учесть требования со стороны европейцев во внешней, а иногда и внутренней (при всех разногласиях по вопросу о соблюдении прав человека) политике.
Переоценка роли ЕС
Впрочем, уже тогда во внешней политике КНР сложилась интересная традиция, в соответствии с которой за европейское направление отвечает не глава государства, а премьер Госсовета (это подчёркивает важность экономической, а не политической составляющей отношений). Именно премьер Вэнь Цзябао до 2012 года представлял китайскую сторону на двусторонних саммитах КНР – ЕС и именно он осуществлял большую часть визитов в европейские страны. Эта традиция продолжилась и после смены власти в Пекине.
Переоценка важности европейского направления для внешней политики КНР произошла, на мой взгляд, в 2005–2006 гг. Именно тогда стало очевидно, что руководство ЕС неспособно решить ряд проблем в отношениях с Пекином: в первую очередь, ликвидировать эмбарго на поставки оружия в КНР, введённое ещё в 1989-м году в ответ на события на площади Тяньаньмэнь, и признать, наконец, Китай страной с рыночной экономикой. В итоге, китайские лидеры всё более жёстко стали реагировать на замечания европейцев относительно своей внутренней политики и на обвинения в торговом демпинге. Кроме того, важное значение приобрели другие направления китайской дипломатии — отношения с африканскими странами, со странами Юго-Восточной и Центральной Азии, появились новые форматы международного диалога — ШОС, «двадцатка», РИК и БРИКС, активизировался двусторонний диалог с США (возникли даже разговоры о пресловутой «кимерике»). Европа, раздираемая внутренними проблемами, становилась для Китая всё менее интересной, хотя и оставалась при этом крупнейшим (после США) торговым и экономическим партнёром КНР в мире. (Заметим, что примерно в то же время, в середине первого десятилетия нынешнего века, лидеры РФ перешли от европоцентризма как основы внешней политики России к более сбалансированной позиции. Этот факт открыто признал недавно президент РФ Владимир Путин в своём выступлении по поводу присоединения Крыма.)
Экономический и финансовый кризис 2008 года, который затронул страны ЕС, пожалуй, в большей степени, чем другие государства, способствовал стремительному нарастанию данной тенденции. В итоге, в Пекине произошла кардинальная переоценка роли ЕС и европейцев в мире (несмотря на то, что относительный удельный вес стран ЕС в общем объёме торгово-экономического сотрудничества Китая с остальным миром с 2008 года даже вырос). Начиная с 2009 года, делегации ЕС и отдельных европейских стран всё чаще выступали в Пекине в роли просителей экономической помощи (не переставая, впрочем, поучать китайцев по поводу прав человека и ситуации в Синьцзяне и Тибете). В то время как Китай в результате мирового экономического кризиса упрочил своё положение, окончательно превратился во вторую сверхдержаву и начал осознавать себя именно в этом качестве.
Изменение в соотношении сил открыто признаётся теперь китайскими экспертами в области международных отношений. Например, во время встречи с сотрудниками Института России, Восточной Европы и Центральной Азии АОН КНР в октябре прошлого года заместитель руководителя департамента внешней политики г-н Чжэн Юй прямо заявил, что значение отношений со странами ЕС для КНР падает, поскольку кризис затронул их сильнее, чем США. Кроме того, по мнению г-на Чжэн Юя, отношения с Вашингтоном важнее и с экономической точки зрения (ведь американцы переживают временные трудности, чего не скажешь о европейцах). Неудивительно, что объём экономических связей Китая с европейскими странами будет сокращаться, по крайней мере, в процентном отношении. Та же позиция прослеживается и в ряде научных публикаций.
Неожиданный визит
Впрочем, неожиданный для наблюдателей визит в конце марта 2014 года председателя КНР Си Цзиньпина в четыре европейские страны, а также в штаб-квартиры ЮНЕСКО и ЕС свидетельствует о том, что Пекин всё же старается проводить сбалансированную внешнюю политику и стремится повысить уровень контактов на европейском направлении (возможно, временно).
Выбор стран, которые посетил Цзиньпин в ходе своего европейского турне, предсказуем: Германия — основной партнёр Китая в Европе (на ФРГ приходится треть китайско-европейской торговли), Франция — традиционный партнёр, с которым ровно полвека назад КНР установила дипотношения (Париж был первой западной столицей, признавшей коммунистический Китай), Бельгия (где расположена штаб-квартира ЕС), а также Голландия, имеющая давнюю историю отношений с Китаем и второй после Германии объём двусторонней торговли. При этом особенно подчёркивалось, что это первый за 8 лет визит председателя КНР в Германию, первый в истории визит в штаб-квартиру ЕС и в Голландию, первый за 27 лет визит в Бельгию.
Комментируя итоги турне Си Цзиньпина, китайские эксперты подчёркивали, что за последнее время в отношениях КНР и ЕС произошли серьёзные изменения. Прежде всего, речь идёт о переходе от торговли к взаимным инвестициям (правда, с 2012 года годовой объём китайских инвестиций в европейскую экономику значительно превышает капиталовложения ЕС в КНР). Активизируется и стратегический диалог (по мнению китайских экспертов, консультации КНР и ЕС по вопросам развития стран Африки, Центральной Азии, Латинской Америки свидетельствуют о том, что Европейский союз «выходит из тени НАТО» и активно пытается участвовать в создании системы международной безопасности). Политологи отмечают также желание Китая привлечь европейские страны к своим проектам «Нового шёлкового пути» (судя по тому, что во время визита в Сочи Си Цзиньпин лоббировал присоединение России к этим проектам, его можно считать их главным «локомотивом»). Кроме того, китайская сторона рассчитывает начать, наконец, переговоры о создании совместной зоны свободной торговли с ЕС (пока китайцам удалось заключить договор о формировании такой зоны только со Швейцарией, не входящей в Союз).
По словам китайских комментаторов, ранее контакты между Пекином и Брюсселем осуществлялись на уровне премьер-министров, поскольку глава Европейской комиссии, как и китайский премьер, заведует, в первую очередь, торгово-экономическими вопросами. Однако некоторые эксперты полагают, что рабочий механизм китайско-европейских отношений может измениться. Хотя это и не противоречит вынесенному в начало статьи выводу о том, что важность отношений с ЕС для Китая продолжает снижаться.
Китайский бум в Европе
С другой стороны, активно используя так называемую «мягкую силу», китайцы сформировали положительный имидж КНР в Европе и положили начало своеобразному «китайскому буму». Похоже, что года культуры, обмен студентами, многочисленные семинары, межпартийные связи, институты Конфуция, косвенная покупка экспертов и специалистов по Китаю путём приглашения их на работу и стажировку в стране (с соответствующим финансовым обеспечением) — в конце концов дали свои плоды. И теперь китайские комментаторы с удовлетворением констатируют, что европейские страны охватила «китайская волна», и проводят аналогии с XVIII веком, когда Европа переживала бум увлечения Китаем.
Правда, нынешняя волна, по их мнению, более продолжительна и насыщена. По той причине, что на данный момент отношения Китая и Европы не отягощены тяжёлым историческим наследием. В экономической сфере стороны дополняют друг друга, к тому же КНР остаётся вторым по величине торговым партнёром ЕС. Европа же, которой жизненно необходимо восстановление экономики после затянувшегося долгового кризиса, рассчитывает на дальнейшее привлечение китайских инвестиций и приток туристов из Китая.
Всё это способствует подъёму общего интереса к КНР. В массовом сознании Китай больше не окутан тайнами. Это — символ настоящего. «Сделано в Китае» — уже не клеймо, говорящее о низком качестве изделия, теперь эту надпись можно увидеть на продукции, созданной с помощью новейших технологий. У китайской корпорации «Саньи» есть своя производственная база в Германии, китайские суда — частые гости в портах Гамбурга и Роттердама, китайские телекоммуникационные компании «Хуавэй» и «Чжунсин» открывают свои офисы по всей Европе.
В результате, по мнению некоторых экспертов, отношение Европы к китайской модели резко изменилось: на смену сомнениям пришло восхищение. И, пожалуй, с отдельными оговорками с этим утверждением можно согласиться.
Европейское направление внешней политики КНР, которое в первом десятилетии нынешнего века (особенно в первой его половине) было одним из ключевых, сегодня, похоже, теряет былое значение. Десять лет назад Китай рассматривал Европу как плацдарм для продвижения своих геополитических и экономических интересов, как одно из главных направлений «мирного возвышения» КНР, а хорошие отношения с ЕС — как прекрасный способ повысить своё влияние в мире. Этим объяснялось и пристальное внимание китайского руководства к позиции европейских лидеров, и стремление учесть требования со стороны европейцев во внешней, а иногда и внутренней (при всех разногласиях по вопросу о соблюдении прав человека) политике.
Однако к концу нулевых Европа, раздираемая внутренними проблемами, становилась для Китая всё менее интересной, хотя и оставалась при этом крупнейшим (после США) торговым и экономическим партнёром КНР в мире. Виной тому — финансовый кризис 2008 года, который затронул страны ЕС, пожалуй, в большей степени, чем другие государства. В результате в Пекине произошла кардинальная переоценка роли ЕС и европейцев в мире.
Новые форматы и новые партнёры
Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что Пекин без оглядки на Брюссель начал активно налаживать двусторонние экономические связи с проблемными европейскими странами (страны Центральной, Восточной и Южной Европы), вовлекая их в свою орбиту. А с началом второго десятилетия нынешнего века даже перешёл к формированию так называемого субрегионального формата сотрудничества, создав независимый форум Китай – страны ЦВЕ со штаб-квартирой (вернее, представительствами стран-участниц) в Пекине.
В рамках этого форума на регулярной основе проходят встречи премьер-министра Китая с руководством всех стран ЦВЕ, попеременно то в Пекине, то в столице одной из стран региона. Последний саммит Китай – страны ЦВЕ прошёл в столице Румынии Бухаресте в ноябре 2013 года. На встрече была принята так называемая «бухарестская» программа по сотрудничеству между Китаем и странами ЦВЕ. Китай и Румыния договорились о создании рабочей группы по развитию инфраструктуры. Правительство КНР пообещало вложить средства в строительство железной дороги между Венгрией и Сербией. Обсуждались совместные проекты в области атомной энергетики, тепловой и гидроэнергетики. В целом выдвинутый Ли Кэцяном пакет предложений позволяет в течение пяти лет увеличить объём двустороннего товарооборота вдвое.
В Пекине уверяют, что деловые контакты со странами ЦВЕ — это большой успех китайской экономической дипломатии, призванной «оказать содействие двухсторонней экономической интеграции, удовлетворить взаимные интересы, способствовать трансформации и модернизации китайской промышленности».
По мнению китайских экспертов, в результате европейского долгового кризиса многие страны ЦВЕ столкнулись с финансовым дефицитом, отсталостью инфраструктуры, уменьшением экспорта и другими проблемами. В то время как Китай благодаря реформам, которые проводились в последние 30 лет, смог накопить сравнительно большой капитал, овладеть заметными преимуществами в области строительства скоростных железных и автодорог, а также в сфере производства атомной, ветровой, водяной и солнечной энергии.
В итоге появилось пространство для двустороннего сотрудничества. Страны ЦВЕ могут решить проблемы развития, с которыми они столкнулись, а Китай — экспортировать свои товары и технологии. Китайцы открыто признают, что «экономическая дипломатия» позволяет продвигать интересы КНР в Европе. Особенность этой дипломатии состоит в том, что Китай тесно увязывает свою деятельность на европейском направлении с ситуацией в ключевых отраслях экономики, например, в строительстве высокоскоростных железных дорог. При этом предприятиям и правительству удаётся действовать весьма слаженно.
Заметим, что сотрудничество по линии Китай – ЦВЕ обе стороны воспринимают именно как «двустороннее», а не многостороннее. Другими словами, КНР рассматривает страны ЦВЕ не как членов ЕС, а как отдельную структуру, своего особого партнёра на европейском направлении. И, надо сказать, представители этих стран с такой позицией, пусть с оговорками, но соглашаются.
Торговые споры
Наиболее ярко изменение в соотношении сил проявилось в 2013 году в ходе конфликта по поводу экспорта китайских солнечных батарей в страны ЕС.
Началось всё с того, что весной еврокомиссар по торговле Карел де Гюхт заявил о том, что ЕС намерен ввести дополнительные пошлины на импорт солнечных батарей из Китая. Причём увеличение пошлин планировалось довольно солидное — в случае, если не удастся достигнуть соглашения, ЕС должен был ввести с 6 июня временные (на два месяца) пошлины на продукцию для солнечной энергетики в размере 11,8%. А с 6 августа увеличить их в четыре раза — почти до 50%.
Решение Еврокомиссии по торговле не было поддержано большим количеством стран ЕС, среди которых оказался и основной китайский партнёр в Европе — Германия (несмотря на то, что именно немецкие фирмы-производители солнечных батарей были, по слухам, инициаторами антидемпингового расследования в адрес Китая). Заметим, что ситуация, когда ведущие страны на уровне правительств не поддерживают решение номинально вышестоящих европейских органов, становится в ЕС обычной практикой.
В ответ премьер Госсовета Ли Кэцян во время своей первой поездки по Европе в качестве премьер-министра из стран-членов ЕС ограничился только Германией, в то время как Вэнь Цзябао обычно посещал три-четыре страны плюс Брюссель. Помимо Германии, Ли Кэцян посетил также Швейцарию, которая не является членом Евросоюза и не так давно заключила с Китаем соглашение о создании зоны свободной торговли.
Несмотря на посреднические усилия Германии, Еврокомиссия всё-таки ввела временные пошлины с 6 июня, на что китайская сторона ответила крайне жёсткими по тону комментариями. А вслед за этим пригрозила принять ответные меры по ограничению ввоза в Китай автомобилей европейского производства класса люкс. Заметим, что КНР является (наряду с РФ и Арабскими Эмиратами) основным покупателем подобных машин.
Однако от этой меры Пекин вскоре отказался (думается, произошло это под нажимом партеров из ФРГ, ведь именно немецкие фирмы, в основном, производят автомобили класса люкс). Зато начал ответное антидемпинговое и антидотационное расследование в отношении вин, импортируемых из Европы. И этот ход оказался более действенным, поскольку ограничения на импорт вин должны были коснуться как раз тех стран (Франции и Италии), которые поддержали решение Еврокомиссии.
В результате переговоров, продолжавшихся почти всё лето, стороны пошли на взаимные уступки. ЕС отменил пошлины, Китай согласился установить ценовой минимум в 56 евроцентов за один ватт (европейцы требовали поднять его в два раза — с 40 до 80 евроцентов) и ввозить солнечные модули общей мощностью не более 7 ГВт в год.
Похоже, что, начиная очередное антидемпинговое расследование (право на которые у структур ЕС сохраняется, поскольку они до сих пор не признают КНР страной с рыночной экономикой), европейское руководство не слишком разобралось в ситуации и серьёзно переоценило свои силы. В ходе конфликта выяснилось, что импорт из Китая уже занимает порядка 70% рынка солнечных батарей в Европе и составляет около 90% их общего импорта (европейский рынок, в силу экологических предпочтений, является сегодня одним из основных рынков сбыта солнечных батарей). Помимо этого, у Пекина нашлись свои ответные козыри, оказавшиеся весьма действенными.
Стоит отметить также способность китайской стороны гибко реагировать и учиться на ходу (быстрый переход от давления на Германию, которая и без того возражала против антикитайских санкций, к давлению на Францию, которая явилась, как выяснилось, их инициатором). В целом же можно констатировать, что в результате конфликта Пекин пошёл на незначительные уступки, сохранив европейский рынок сбыта солнечных батарей в полном объёме.
Примерно так же закончились и попытки ЕС принудить китайские авиакомпании платить дополнительные пошлины за сверхнормативные выбросы в атмосферу (китайские власти просто рекомендовали своим компаниям эти пошлины не платить).
Кризис на Украине
Что касается кризиса на Украине, расколовшего Европу на два лагеря, руководству КНР удалось здесь «встать над схваткой», заняв нейтральную позицию арбитра, призывающего стороны, вовлечённые в конфликт, держаться «в рамках правил». Этому способствовало, на наш взгляд, то, что Китай готов пожертвовать частью своих экономических дивидендов (а ему удалось заключить крупные контракты с прежней киевской властью, в том числе касающиеся Крыма) ради долгосрочных стратегических интересов. Кроме того, экономическая мощь Пекина позволяет ему быть уверенным в том, что любая власть после нормализации политической ситуации в стране продолжит сотрудничество с КНР и позаботится о китайских интересах на Украине.
Нельзя не отметить в связи с этим, что во время визита Си Цзиньпина в Европу, состоявшегося как раз в период крайнего обострения кризиса, китайской стороне удалось практически полностью избежать обсуждения событий на Украине, ограничившись призывами к «разрешению конфликта мирными способами». При этом и у России, и у представителей ЕС создалось впечатление, что руководство КНР поддерживает именно их позицию.
Переоценка роли ЕС
Впрочем, уже тогда во внешней политике КНР сложилась интересная традиция, в соответствии с которой за европейское направление отвечает не глава государства, а премьер Госсовета (это подчёркивает важность экономической, а не политической составляющей отношений). Именно премьер Вэнь Цзябао до 2012 года представлял китайскую сторону на двусторонних саммитах КНР – ЕС и именно он осуществлял большую часть визитов в европейские страны. Эта традиция продолжилась и после смены власти в Пекине.
Переоценка важности европейского направления для внешней политики КНР произошла, на мой взгляд, в 2005–2006 гг. Именно тогда стало очевидно, что руководство ЕС неспособно решить ряд проблем в отношениях с Пекином: в первую очередь, ликвидировать эмбарго на поставки оружия в КНР, введённое ещё в 1989-м году в ответ на события на площади Тяньаньмэнь, и признать, наконец, Китай страной с рыночной экономикой. В итоге, китайские лидеры всё более жёстко стали реагировать на замечания европейцев относительно своей внутренней политики и на обвинения в торговом демпинге. Кроме того, важное значение приобрели другие направления китайской дипломатии — отношения с африканскими странами, со странами Юго-Восточной и Центральной Азии, появились новые форматы международного диалога — ШОС, «двадцатка», РИК и БРИКС, активизировался двусторонний диалог с США (возникли даже разговоры о пресловутой «кимерике»). Европа, раздираемая внутренними проблемами, становилась для Китая всё менее интересной, хотя и оставалась при этом крупнейшим (после США) торговым и экономическим партнёром КНР в мире. (Заметим, что примерно в то же время, в середине первого десятилетия нынешнего века, лидеры РФ перешли от европоцентризма как основы внешней политики России к более сбалансированной позиции. Этот факт открыто признал недавно президент РФ Владимир Путин в своём выступлении по поводу присоединения Крыма.)
Экономический и финансовый кризис 2008 года, который затронул страны ЕС, пожалуй, в большей степени, чем другие государства, способствовал стремительному нарастанию данной тенденции. В итоге, в Пекине произошла кардинальная переоценка роли ЕС и европейцев в мире (несмотря на то, что относительный удельный вес стран ЕС в общем объёме торгово-экономического сотрудничества Китая с остальным миром с 2008 года даже вырос). Начиная с 2009 года, делегации ЕС и отдельных европейских стран всё чаще выступали в Пекине в роли просителей экономической помощи (не переставая, впрочем, поучать китайцев по поводу прав человека и ситуации в Синьцзяне и Тибете). В то время как Китай в результате мирового экономического кризиса упрочил своё положение, окончательно превратился во вторую сверхдержаву и начал осознавать себя именно в этом качестве.
Изменение в соотношении сил открыто признаётся теперь китайскими экспертами в области международных отношений. Например, во время встречи с сотрудниками Института России, Восточной Европы и Центральной Азии АОН КНР в октябре прошлого года заместитель руководителя департамента внешней политики г-н Чжэн Юй прямо заявил, что значение отношений со странами ЕС для КНР падает, поскольку кризис затронул их сильнее, чем США. Кроме того, по мнению г-на Чжэн Юя, отношения с Вашингтоном важнее и с экономической точки зрения (ведь американцы переживают временные трудности, чего не скажешь о европейцах). Неудивительно, что объём экономических связей Китая с европейскими странами будет сокращаться, по крайней мере, в процентном отношении. Та же позиция прослеживается и в ряде научных публикаций.
Неожиданный визит
Впрочем, неожиданный для наблюдателей визит в конце марта 2014 года председателя КНР Си Цзиньпина в четыре европейские страны, а также в штаб-квартиры ЮНЕСКО и ЕС свидетельствует о том, что Пекин всё же старается проводить сбалансированную внешнюю политику и стремится повысить уровень контактов на европейском направлении (возможно, временно).
Выбор стран, которые посетил Цзиньпин в ходе своего европейского турне, предсказуем: Германия — основной партнёр Китая в Европе (на ФРГ приходится треть китайско-европейской торговли), Франция — традиционный партнёр, с которым ровно полвека назад КНР установила дипотношения (Париж был первой западной столицей, признавшей коммунистический Китай), Бельгия (где расположена штаб-квартира ЕС), а также Голландия, имеющая давнюю историю отношений с Китаем и второй после Германии объём двусторонней торговли. При этом особенно подчёркивалось, что это первый за 8 лет визит председателя КНР в Германию, первый в истории визит в штаб-квартиру ЕС и в Голландию, первый за 27 лет визит в Бельгию.
Комментируя итоги турне Си Цзиньпина, китайские эксперты подчёркивали, что за последнее время в отношениях КНР и ЕС произошли серьёзные изменения. Прежде всего, речь идёт о переходе от торговли к взаимным инвестициям (правда, с 2012 года годовой объём китайских инвестиций в европейскую экономику значительно превышает капиталовложения ЕС в КНР). Активизируется и стратегический диалог (по мнению китайских экспертов, консультации КНР и ЕС по вопросам развития стран Африки, Центральной Азии, Латинской Америки свидетельствуют о том, что Европейский союз «выходит из тени НАТО» и активно пытается участвовать в создании системы международной безопасности). Политологи отмечают также желание Китая привлечь европейские страны к своим проектам «Нового шёлкового пути» (судя по тому, что во время визита в Сочи Си Цзиньпин лоббировал присоединение России к этим проектам, его можно считать их главным «локомотивом»). Кроме того, китайская сторона рассчитывает начать, наконец, переговоры о создании совместной зоны свободной торговли с ЕС (пока китайцам удалось заключить договор о формировании такой зоны только со Швейцарией, не входящей в Союз).
По словам китайских комментаторов, ранее контакты между Пекином и Брюсселем осуществлялись на уровне премьер-министров, поскольку глава Европейской комиссии, как и китайский премьер, заведует, в первую очередь, торгово-экономическими вопросами. Однако некоторые эксперты полагают, что рабочий механизм китайско-европейских отношений может измениться. Хотя это и не противоречит вынесенному в начало статьи выводу о том, что важность отношений с ЕС для Китая продолжает снижаться.
Китайский бум в Европе
С другой стороны, активно используя так называемую «мягкую силу», китайцы сформировали положительный имидж КНР в Европе и положили начало своеобразному «китайскому буму». Похоже, что года культуры, обмен студентами, многочисленные семинары, межпартийные связи, институты Конфуция, косвенная покупка экспертов и специалистов по Китаю путём приглашения их на работу и стажировку в стране (с соответствующим финансовым обеспечением) — в конце концов дали свои плоды. И теперь китайские комментаторы с удовлетворением констатируют, что европейские страны охватила «китайская волна», и проводят аналогии с XVIII веком, когда Европа переживала бум увлечения Китаем.
Правда, нынешняя волна, по их мнению, более продолжительна и насыщена. По той причине, что на данный момент отношения Китая и Европы не отягощены тяжёлым историческим наследием. В экономической сфере стороны дополняют друг друга, к тому же КНР остаётся вторым по величине торговым партнёром ЕС. Европа же, которой жизненно необходимо восстановление экономики после затянувшегося долгового кризиса, рассчитывает на дальнейшее привлечение китайских инвестиций и приток туристов из Китая.
Всё это способствует подъёму общего интереса к КНР. В массовом сознании Китай больше не окутан тайнами. Это — символ настоящего. «Сделано в Китае» — уже не клеймо, говорящее о низком качестве изделия, теперь эту надпись можно увидеть на продукции, созданной с помощью новейших технологий. У китайской корпорации «Саньи» есть своя производственная база в Германии, китайские суда — частые гости в портах Гамбурга и Роттердама, китайские телекоммуникационные компании «Хуавэй» и «Чжунсин» открывают свои офисы по всей Европе.
В результате, по мнению некоторых экспертов, отношение Европы к китайской модели резко изменилось: на смену сомнениям пришло восхищение. И, пожалуй, с отдельными оговорками с этим утверждением можно согласиться.
Европейское направление внешней политики КНР, которое в первом десятилетии нынешнего века (особенно в первой его половине) было одним из ключевых, сегодня, похоже, теряет былое значение. Десять лет назад Китай рассматривал Европу как плацдарм для продвижения своих геополитических и экономических интересов, как одно из главных направлений «мирного возвышения» КНР, а хорошие отношения с ЕС — как прекрасный способ повысить своё влияние в мире. Этим объяснялось и пристальное внимание китайского руководства к позиции европейских лидеров, и стремление учесть требования со стороны европейцев во внешней, а иногда и внутренней (при всех разногласиях по вопросу о соблюдении прав человека) политике.
Однако к концу нулевых Европа, раздираемая внутренними проблемами, становилась для Китая всё менее интересной, хотя и оставалась при этом крупнейшим (после США) торговым и экономическим партнёром КНР в мире. Виной тому — финансовый кризис 2008 года, который затронул страны ЕС, пожалуй, в большей степени, чем другие государства. В результате в Пекине произошла кардинальная переоценка роли ЕС и европейцев в мире.
Новые форматы и новые партнёры
Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что Пекин без оглядки на Брюссель начал активно налаживать двусторонние экономические связи с проблемными европейскими странами (страны Центральной, Восточной и Южной Европы), вовлекая их в свою орбиту. А с началом второго десятилетия нынешнего века даже перешёл к формированию так называемого субрегионального формата сотрудничества, создав независимый форум Китай – страны ЦВЕ со штаб-квартирой (вернее, представительствами стран-участниц) в Пекине.
В рамках этого форума на регулярной основе проходят встречи премьер-министра Китая с руководством всех стран ЦВЕ, попеременно то в Пекине, то в столице одной из стран региона. Последний саммит Китай – страны ЦВЕ прошёл в столице Румынии Бухаресте в ноябре 2013 года. На встрече была принята так называемая «бухарестская» программа по сотрудничеству между Китаем и странами ЦВЕ. Китай и Румыния договорились о создании рабочей группы по развитию инфраструктуры. Правительство КНР пообещало вложить средства в строительство железной дороги между Венгрией и Сербией. Обсуждались совместные проекты в области атомной энергетики, тепловой и гидроэнергетики. В целом выдвинутый Ли Кэцяном пакет предложений позволяет в течение пяти лет увеличить объём двустороннего товарооборота вдвое.
В Пекине уверяют, что деловые контакты со странами ЦВЕ — это большой успех китайской экономической дипломатии, призванной «оказать содействие двухсторонней экономической интеграции, удовлетворить взаимные интересы, способствовать трансформации и модернизации китайской промышленности».
По мнению китайских экспертов, в результате европейского долгового кризиса многие страны ЦВЕ столкнулись с финансовым дефицитом, отсталостью инфраструктуры, уменьшением экспорта и другими проблемами. В то время как Китай благодаря реформам, которые проводились в последние 30 лет, смог накопить сравнительно большой капитал, овладеть заметными преимуществами в области строительства скоростных железных и автодорог, а также в сфере производства атомной, ветровой, водяной и солнечной энергии.
В итоге появилось пространство для двустороннего сотрудничества. Страны ЦВЕ могут решить проблемы развития, с которыми они столкнулись, а Китай — экспортировать свои товары и технологии. Китайцы открыто признают, что «экономическая дипломатия» позволяет продвигать интересы КНР в Европе. Особенность этой дипломатии состоит в том, что Китай тесно увязывает свою деятельность на европейском направлении с ситуацией в ключевых отраслях экономики, например, в строительстве высокоскоростных железных дорог. При этом предприятиям и правительству удаётся действовать весьма слаженно.
Заметим, что сотрудничество по линии Китай – ЦВЕ обе стороны воспринимают именно как «двустороннее», а не многостороннее. Другими словами, КНР рассматривает страны ЦВЕ не как членов ЕС, а как отдельную структуру, своего особого партнёра на европейском направлении. И, надо сказать, представители этих стран с такой позицией, пусть с оговорками, но соглашаются.
Торговые споры
Наиболее ярко изменение в соотношении сил проявилось в 2013 году в ходе конфликта по поводу экспорта китайских солнечных батарей в страны ЕС.
Началось всё с того, что весной еврокомиссар по торговле Карел де Гюхт заявил о том, что ЕС намерен ввести дополнительные пошлины на импорт солнечных батарей из Китая. Причём увеличение пошлин планировалось довольно солидное — в случае, если не удастся достигнуть соглашения, ЕС должен был ввести с 6 июня временные (на два месяца) пошлины на продукцию для солнечной энергетики в размере 11,8%. А с 6 августа увеличить их в четыре раза — почти до 50%.
Решение Еврокомиссии по торговле не было поддержано большим количеством стран ЕС, среди которых оказался и основной китайский партнёр в Европе — Германия (несмотря на то, что именно немецкие фирмы-производители солнечных батарей были, по слухам, инициаторами антидемпингового расследования в адрес Китая). Заметим, что ситуация, когда ведущие страны на уровне правительств не поддерживают решение номинально вышестоящих европейских органов, становится в ЕС обычной практикой.
В ответ премьер Госсовета Ли Кэцян во время своей первой поездки по Европе в качестве премьер-министра из стран-членов ЕС ограничился только Германией, в то время как Вэнь Цзябао обычно посещал три-четыре страны плюс Брюссель. Помимо Германии, Ли Кэцян посетил также Швейцарию, которая не является членом Евросоюза и не так давно заключила с Китаем соглашение о создании зоны свободной торговли.
Несмотря на посреднические усилия Германии, Еврокомиссия всё-таки ввела временные пошлины с 6 июня, на что китайская сторона ответила крайне жёсткими по тону комментариями. А вслед за этим пригрозила принять ответные меры по ограничению ввоза в Китай автомобилей европейского производства класса люкс. Заметим, что КНР является (наряду с РФ и Арабскими Эмиратами) основным покупателем подобных машин.
Однако от этой меры Пекин вскоре отказался (думается, произошло это под нажимом партеров из ФРГ, ведь именно немецкие фирмы, в основном, производят автомобили класса люкс). Зато начал ответное антидемпинговое и антидотационное расследование в отношении вин, импортируемых из Европы. И этот ход оказался более действенным, поскольку ограничения на импорт вин должны были коснуться как раз тех стран (Франции и Италии), которые поддержали решение Еврокомиссии.
В результате переговоров, продолжавшихся почти всё лето, стороны пошли на взаимные уступки. ЕС отменил пошлины, Китай согласился установить ценовой минимум в 56 евроцентов за один ватт (европейцы требовали поднять его в два раза — с 40 до 80 евроцентов) и ввозить солнечные модули общей мощностью не более 7 ГВт в год.
Похоже, что, начиная очередное антидемпинговое расследование (право на которые у структур ЕС сохраняется, поскольку они до сих пор не признают КНР страной с рыночной экономикой), европейское руководство не слишком разобралось в ситуации и серьёзно переоценило свои силы. В ходе конфликта выяснилось, что импорт из Китая уже занимает порядка 70% рынка солнечных батарей в Европе и составляет около 90% их общего импорта (европейский рынок, в силу экологических предпочтений, является сегодня одним из основных рынков сбыта солнечных батарей). Помимо этого, у Пекина нашлись свои ответные козыри, оказавшиеся весьма действенными.
Стоит отметить также способность китайской стороны гибко реагировать и учиться на ходу (быстрый переход от давления на Германию, которая и без того возражала против антикитайских санкций, к давлению на Францию, которая явилась, как выяснилось, их инициатором). В целом же можно констатировать, что в результате конфликта Пекин пошёл на незначительные уступки, сохранив европейский рынок сбыта солнечных батарей в полном объёме.
Примерно так же закончились и попытки ЕС принудить китайские авиакомпании платить дополнительные пошлины за сверхнормативные выбросы в атмосферу (китайские власти просто рекомендовали своим компаниям эти пошлины не платить).
Кризис на Украине
Что касается кризиса на Украине, расколовшего Европу на два лагеря, руководству КНР удалось здесь «встать над схваткой», заняв нейтральную позицию арбитра, призывающего стороны, вовлечённые в конфликт, держаться «в рамках правил». Этому способствовало, на наш взгляд, то, что Китай готов пожертвовать частью своих экономических дивидендов (а ему удалось заключить крупные контракты с прежней киевской властью, в том числе касающиеся Крыма) ради долгосрочных стратегических интересов. Кроме того, экономическая мощь Пекина позволяет ему быть уверенным в том, что любая власть после нормализации политической ситуации в стране продолжит сотрудничество с КНР и позаботится о китайских интересах на Украине.
Нельзя не отметить в связи с этим, что во время визита Си Цзиньпина в Европу, состоявшегося как раз в период крайнего обострения кризиса, китайской стороне удалось практически полностью избежать обсуждения событий на Украине, ограничившись призывами к «разрешению конфликта мирными способами». При этом и у России, и у представителей ЕС создалось впечатление, что руководство КНР поддерживает именно их позицию.
- Андрей Виноградов
- http://www.odnako.org/blogs/silniy-kitay-slabaya-evropa-o-novom-sootnoshenii-sil-v-evrazii-chast-ii/
Информация