Чем россиянин отличается от русского или чеченца?
Чем россиянин отличается от русского или чеченца? В чем разница между национальностью и этничностью? И почему в России назревает новый кризис? Об этом «Росбалту» рассказал профессор Новосибирского университета, составитель альманаха «Время мира», переводчик «Социологии философий» Р. Коллинза, автор книг по теории ценностей и философии истории, доктор философских наук Николай Розов.- Ваш доклад, обсуждавшийся на научной конференции «Русское самосознание и пространство России», называется «Современный российский менталитет: разнообразие габитусов и направления изменений». Что вы подразумеваете под «российским менталитетом»? Есть ли он на самом деле?
- Прежде всего могу заметить, что привычное использование слов несколько искаженно. То, что у нас привыкли называть национальностью, в науке называется этничностью. А национальность — nacionalite — это гражданская принадлежность к какому-либо государству. Этнические вьетнамцы, которые являются французскими гражданами, по национальности — французы. Когда мы их называем их вьетнамцами, то мы указываем на этничность. А это считается не очень приличным. Соответственно, если говорить о России, то у нас есть российские граждане. Можно говорить, что поскольку российские граждане принадлежат к разным этносам, то есть разница в ментальных структурах — например, между россиянами-русскими и россиянами-украинцами, россиянами-белорусами и россиянами-татарами. И, наверное, можно с помощью каких-то тонких методов это определить. Хотя, на мой взгляд, между россиянами-русскими и россиянами-украинцами никаких серьезных различий мы не найдем.
- Это обусловлено общей этничностью?
- Отчасти — этничностью, а отчасти — их включенностью в одни социальные институты: они учились в одних и тех же школах, где они были в одной и той же системе отношений, и так далее. Скорее всего, есть отличия у татар, которые живут в своей более менее замкнутой татарской среде, от русских. Это будет касаться специфики института отношений, родства среди татар. Некоторые ученые исследуют именно эти различия. Но для меня интересны особенности менталитета, политической культуры граждан России. На мой взгляд, каких-то принципиальных отличий в отношении к власти, к своему месту в обществе, к тому, как должна быть устроена власть, между разными этничностями нет. По крайней мере, она не настолько важна, чтобы в своих макросоциологических исследованиях я это использовал. Поэтому я и говорю о российском менталитете.
- Например, менталитет этнических чеченцев и этнических якутов — разный?
- Конечно, разный. Более того, не нужно думать, что у всех чеченцев или якутов он одинаковый. Различия можно найти везде, если есть такой исследовательский запрос. Но мне кажется правильным говорить о российском менталитете, потому что это чрезвычайно важно политически — формирование российской нации. Именно граждан России. Когда мы муссируем тему русского менталитета, противопоставляя его татарскому, немецкому или еврейскому, то это приводит к каким-то противопоставлениям, которые зачастую имеют оценочную и, я бы даже сказал, ксенофобскую направленность. То есть предполагается, что у русских какие-то качества существенно лучше, чем у нерусских. А это ведет к напряженности, конфликтам, раздражению и так далее...
Очень было бы странно, если бы в современной Германии проводились конференции по прусскому менталитету, который бы противопоставлялся баварскому или кельнскому. В Америке бы проводились конференции по менталитету белых протестантов: мол, вот есть мы, белые протестанты, а те, которые католики, или латиносы, или, тем более, негры — это все ненастоящие американцы. Такого рода действия раскалывают страну по очень неприятным и болезненным этническим границам. Поэтому очень правы немцы, говорящие о немецкой идентичности. Это для них святыня. Или американский гражданин в США. А уж какого там цвета кожа, как будто и не важно. На самом деле важно, но они хотя бы делают вид, что не важно. И это имеет очень большое значение.
- А в России, получается, поощряется выделение: я — русский, я — чеченец, я — еврей, но нет поощрения того, что я — россиянин?
- Как я понимаю, пытался это делать Ельцин, когда говорил «россияне». Но одно дело, что он говорит, другое дело — реальная государственная политика. В государственную политику — планомерную, последовательную, которая бы пережила разных правителей — это не вылилось. Соответственно, поскольку свято место пусто не бывает, то появились такие этнополитические движения. А если говорить о русских, то этнополитическое движение, прославляющее русских, имеет такой шовинистический характер. Почему? Потому что в России подавляющее большинство — русские. И если им отдавать предпочтение, то, конечно, будут чувствовать свою ущемленность нерусские. К чему хорошему это может привести?
- Часто говорят, что российская история развивается по спирали. А в книге «Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке» вы упоминаете циклы, по которым «блуждает» истории России. Спираль и циклы в вашем понимании — это одно и то же?
- Спираль — это другое, там все не только повторяется, но и возрастает. Конечно же, что-то растет, есть так называемая динамика вековых трендов. Например, растет уровень урбанизации, больше становится городских жителей, чем сельских. Это не циклический процесс. Хотя тут тоже мог бы быть цикл, когда горожане начинают переселяться в деревни. Но в основном с конца XIX века все больше и больше деревенских жителей иногда добровольно, иногда почти насильственно переселяются в города. Или, например, повышается уровень образования. Это тоже вековой тренд.
А цикличность по-разному воспринимается. Некоторые говорят о повторении прошлых эпох. Хотя понятно, что полного повторения никогда не бывает. Некоторые говорят, что обязательно через такое-то количество лет, через 12 или 25, обязательно все повторится. Никаких таких последовательностей нет. Это все какие-то забавы. А что есть? А есть периоды, которые по многим существенным признакам подобны каким-то предыдущим периодам. И вот это подобие можно выделить и отдельно рассмотреть. Это то, что я называю фазы или такты. Я их насчитал шесть: авторитарный откат, потом стагнация, затем кризис, откуда может быть переход либо опять в авторитарный откат, либо в либерализацию. После чего опять откат. Иногда, когда уже совсем неблагоприятные обстоятельства сходятся, то кризисы бывают настолько глубокие, что приводят к распаду государства.
- Например, 1991 год?
- Да, 1991 год тоже. Хотя, к счастью, тогда почти бескровно все произошло.
- А сейчас какая фаза?
- Стагнация. Стагнация и назревание нового кризиса.
Информация