Кавказские войны
150 лет назад Россия праздновала завершение долгих Кавказских войн. Но начало их датируют по-разному. Можно встретить 1817, 1829 г. или упоминания, что они продолжались «полтора века». Какой-то определенной даты их начала действительно не было. Еще в 1555 г. к Ивану Грозному прибыли посольства кабардинцев и гребенских казаков, «дали правду на всю землю» - приняли подданство Москве. Россия утвердилась на Кавказе, строила крепости: Терский городок, Сунженский и Койсинский остроги. Под власть царя перешла часть адыгов и дагестанских князей. Подданство оставалось номинальным, дани они не платили, царская администрация к ним не назначалась. Но Закавказье делили между собой Турция и Персия. Они встревожились, принялись перетягивать горцев к себе, натравливать на русских. Совершались набеги, стрельцы и казаки совершали ответные вылазки в горы. Периодически накатывались орды крымских татар, ногайцы, персы.
Получилось так, что крепости и казачьи поселения отгородили от татарских и персидских нападений чеченцев. К началу XVIII в. они усилились. Воеводы доносили: “Чеченцы и кумыки стали нападать на городки, отгонять скот, лошадей и полонить людей”. А гребенских казаков насчитывалось всего 4 тыс. вместе с женами, детьми. В 1717 г. 500 лучших казаков ушли в трагическую экспедицию на Хиву, где и погибли. Чеченцы вытеснили оставшихся гребенцов с Сунжи, заставили отступить на левый берег Терека.
В 1722 г. Петр I предпринял поход на Каспий. Некоторые горские властители покорились ему, других разбили. Россия подчинила часть Азербайджана, на Северном Кавказе построили крепость Св. Креста. В Дербенте, Баку, Астаре, Шемахе разместились русские гарнизоны. Но они попали в мешанину войн. Происходили непрерывные стычки со сторонниками турок, персов, просто бандами разбойников. А малярия, дизентерия, эпидемии чумы уносили куда больше жертв, чем бои. В 1732 г. императрица Анна Иоанновна сочла, что удержание Закавказья ведет только к расходам и потерям. С Персией подписали договор, установив границу по Тереку. Войска из Азербайджана и Дагестана выводились, вместо крепости Св. Креста строилась новая – Кизляр.
Предполагалось, что теперь воцарится мир… Не тут-то было! Отступление горцы восприняли, как признак слабости. А со слабыми на Кавказе не церемонились. Нападения посыпались беспрерывно. Например, в 1741 г. кизлярские казаки обращались к астраханскому епископу: “В прошлом, государь, 1740 году, напали на нас, холопей и сирот великого государя, бусурмане татары, сожли святую церковь, увели у нас, холопей и сирот великого государя, попа Лавра, и великое разорение причинили. Великий господин, преосвященный Илларион астраханский и терский, пожалуй нас… вели церковь новую во имя Николая Чудотворца построить и пришли нам, холопям и сиротам великого государя, другого попа за Лавра…”
Была и другая причина для хищничества. Россия выиграла очередную войну с Турцией, и один из пунктов мирного договора 1739 г. предусматривал: Крымское ханство освобождает всех русских рабов. А Крым был главным поставщиком «живого товара» на рынки Востока! Цены на невольников круто подскочили, и охотой за ними занялись кавказские племена. Царское правительство взялось наращивать оборону. В 1762 г. была основана крепость Моздок, в ней поселили дружественных кабардинцев. В последующие годы на Терек перевели 500 семей волжских казаков, они построили ряд станиц, примыкающих к гребенским городкам. А со стороны Кубани границу прикрывало Донское Войско.
Результатом следующей войны с турками, в 1774 г., стало выдвижение России на Кубань. Набеги не прекращались, в 1777 г. в государственном бюджете появилась особая статья: 2 тыс. руб. серебром на выкуп у горцев христианских пленников. В 1778 г. командующим Кубанским корпусом был назначен А.В. Суворов. Ему поставили задачу строить укрепленную линию по всей границе. Он докладывал Потемкину: “Я рыл Кубань от Черного моря в смежность Каспийского, под небесною кровлею, преуспел в один великий пост утвердить сеть множественных крепостей, подобных моздокским, не с худшим вкусом”. Но и это не помогло! Уже осенью 1778 г. Суворов возмущенно писал: “Войска, пришед в расслабление, расхищаемы стали – стыд сказать – от варваров, об устройстве военном ниже понятия имеющих!” Да, солдаты несли постовую службу. Но стоило лишь зазеваться, их “расхищали” горцы и тащили в плен.
Ну а турки засылали своих эмиссаров, чтобы объединить кавказские народы на борьбу с русскими. Появился первый проповедник «священной войны», Шейх-Мансур. В 1790 г. на Кубани высадилось войско Батал-паши. Но его разгромили вдребезги, а в 1791 г. наши войска взяли штурмом главную базу Шейх-Мансура, крепость Анапу. По ожесточенности эту операцию сравнивали со штурмом Измаила. В Анапе пленили и самого Шейх-Мансура. Соответственно, и русское правительство наращивало оборону. На Кавказ переселили несколько партий донских казаков, а в июне 1792 г. Екатерина II даровала земли на Кубани Черноморскому Войску, бывшим запорожцам. Начал строиться Екатеринодар, 40 запорожских куреней основали 40 станиц: Пластуновскую, Брюховецкую, Кущевскую, Кисляковскую, Ивановскую, Крыловскую и др.
В 1800 г. под власть русского царя передалась Грузия. Однако этим возмутился персидский шах, развязал войну. Наши войска в Закавказье защитили грузин, отбрасывали врагов. Но они оказались фактически отрезанными от родины массивом Кавказа. Некоторые из здешних народов становились для русских искренними друзьями и союзниками: осетины, часть кабардинцев, абхазов. Других турки и персы успешно использовали. Александр I в своем рескрипте отмечал: “К большому моему неудовольствию вижу я, что весьма усиливаются на линии хищничества горских народов и противу прежних времен несравненно их более случается”. А здешний начальник, Кнорринг, докладывал государю: “Со времени служения моего инспектором Кавказской линии всего наиболее озабочен я был хищными граблениями, злодейскими разбоями и похищениями людей…”.
Донесения сохранили скупые строки о тогдашних трагедиях. В селе Богоявленском вырезано более 30 жителей… из станицы Воровсколесской угнано в горы 200 человек… уничтожено село Каменнобродское, 100 человек чеченцы зарезали в церкви, 350 угнали в рабство. А на Кубани бесчинствовали черкесы. Переселившиеся сюда черноморцы жили чрезвычайно бедно, но все равно каждую зиму по льду горцы переходили Кубань, грабили последнее, убивали, уводили в плен. Спасала только взаимовыручка. По первому же сигналу опасности, выстрелу, крику все боеспособные казаки бросали дела, хватали оружие и мчались туда, где худо. В январе 1810 г. на Ольгинском кордоне полторы сотни казаков во главе с полковником Тиховским приняли на себя удар 8 тыс. черкесов. Дрались 4 часа. Когда кончились патроны, ринулись в рукопашную. Пробились есаул Гаджанов и 17 казаков, все раненные, большинство вскоре умерли. Опоздавшая подмога насчитала на месте боя 500 трупов неприятелей.
А самой эффективной формой защиты оказывались ответные походы. Горцы уважали силу и должны были запомнить – за каждый набег последует расплата. Особенно тяжко пришлось в 1812 г. Войска уходили защищать Отечество от Наполеона. Активизировались персы, чеченцы, черкесы. О боях на Кавказе не писали в это время газеты, их не обсуждали в светских салонах. Но они были не менее жестокими, раны были не менее болезненными, а погибших оплакивали не менее горько.Лишь напряжением всех сил нашим войскам и казакам удалось отбиться.
После разгрома французов на Кавказ пошли дополнительные силы, а главнокомандующим стал ученик Суворова Алексей Петрович Ермолов. Он оценил: полумерами ничего не добьешься, Кавказ надо покорить. Писал: “Кавказ – это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать ее или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого. Так поведем же осаду”. Ермолов установил: каждый рубеж надо закреплять опорными пунктами и прокладкой дорог. Начали возводиться крепости Грозная, Внезапная, Бурная. Между ними прорубались просеки, ставились форпосты. Это не обходилось без боев. Хотя потери были небольшими – войск на Кавказе было немного, но это были отборные, профессиональные бойцы.
Предшественники Ермолова склоняли горских князей приносить присягу в обмен на офицерские и генеральские чины, высокое жалованье. При удобном случае они грабили и резали русских, а потом снова присягали, возвращая те же чины. Ермолов такую практику пресек. Нарушивших присягу стал вешать. Селения, откуда шли нападения, навлекали на себя карательные рейды. Но и для дружбы двери оставались открытыми. Ермолов формировал отряды чеченской, дагестанской, кабардинской милиции. К середине 1820-х обстановка, казалось бы, стабилизировалась. Но к разжиганию войны, кроме Турции, подключились Англия и Франция. К горцам в больших количествах переправлялись деньги, оружие. Появился имам Кази-Мухаммед, звавший всех на «газават».
А российская «передовая общественность» уже в те времена принимала сторону врагов своего народа. Столичные дамы и господа читали в английских и французских газетах о “зверствах русских на Кавказе”. Не их родных убивали, не их детей угоняли в рабство. Они поднимали возмущенный вой, влияли и на царя. Ермолова отстранили, новая администрация получила инструкции действовать «просвещением». Хотя это перечеркнуло все достижения. Снова посыпались жуткие донесения о сожженных хуторах и станицах. Чеченцы во главе с Кази-Мухаммедом разорили даже Кизляр, угнав население в горы. Тут уж спохватились. В 1832 г. имама обложили в ауле Гимры, Кази-Мухаммед и все его мюриды погибли. Спасся только один – прикинувшийся мертвым Шамиль.
Он стал новым предводителем, талантливым организатором. Заполыхало повсюду – на Кубани, в Кабарде, Чечне, Дагестане. Россия слала подкрепления, развернула Кавказский корпус в армию. Но это вело к большим потерям. В густые колонны пули летели без промаха. И не хватало того, чем выигрывал Ермолов – планомерности и систематичности. Разрозненные операции становились бесполезными. Добавлялась и «политика». 17 июня 1837 г. Шамиля блокировали в ауле Тилитль. Он сдался. Принес присягу, отправил в Россию сына. И был отпущен на все четыре стороны! Сын Шамиля, кстати, встретил в Петербурге отличный прием, был определен в офицерское училище. Но его отец собрал отряды, нападения возобновились. Между прочим, имам отнюдь не был бескорыстным “борцом за свободу”, от всех горцев ему шла пятая часть добычи, он стал одним из богатейших людей своего времени. Турецкий султан произвел его в “генералиссимусы Кавказа”, при нем действовали английские инструкторы.
Русское командование строило крепости по берегу Черного моря, пресекая контрабанду оружия. Каждый шаг давался с неимоверным трудом. В 1840 г. массы черкесов хлынули на приморские посты. Погибли гарнизоны фортов Лазаревского, Головинского, Вельяминовского, Николаевского. В Михайловском укреплении, когда пали почти все 500 защитников, рядовой Архип Осипов взорвал пороховой погреб. Он стал первым русским солдатом, навечно зачисленным в списки части. А Шамиль, найдя общий язык с дагестанским лидером Хаджи-Муратом, перешел в наступление и на восточном фланге. В Дагестане гарнизоны погибли или с трудом выбирались из осады.
Но постепенно выдвигались новые блестящие начальники. На Кубани – генералы Григорий Христофорович Засс, Феликс Антонович Круковский, «батька» Черноморского войска Николай Степанович Заводовский. «Легендой Терека» стал Николай Иванович Слепцов. Казаки в нем души не чаяли. Когда Слепцов проносился перед ними с призывом: “На конь, за мной, Сунжа”, за ним мчались в огонь и в воду. А особенно прославился «донской богатырь» Яков Петрович Бакланов. Он воспитал из своих казаков настоящий спецназ. Учил снайперской стрельбе, искусству разведки, применил ракетные батареи. Придумал свое особое знамя, черное, с черепом и костями и надписью «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь». Оно наводило ужас на врагов. Бакланова никто не мог застать врасплох, наоборот, он сам нежданно сваливался на голову мюридов, разорял мятежные аулы.
В середине 1840-х новый главнокомандующий М.С. Воронцов вернулся к ермоловскому плану “осады”. С Кавказа были выведены два «лишних» корпуса. Оставленные войска повели сплошную вырубку лесов, прокладку дорог. Опираясь на строящиеся базы, наносили следующие удары. Шамиля все дальше загоняли в горы. В 1852 г., когда рубилась просека на р. Мичик, он решил дать большое сражение. На экспедицию Барятинского между Гонсалем и Мичиком обрушились огромные массы кавалерии. Но именно это устраивало русских! К эпицентру битвы стремительно подоспел Бакланов. С ходу развернул ракетную батарею, сам наводил установки, и 18 ракет врезались в скопища врагов. А затем казаки и драгуны во главе с Баклановым ринулись в атаку, опрокинули войско Шамиля, гнали и рубили. Победа была полной.
Крымская война подарила враждебным племенам отсрочку. Лучшие русские войска перебрасывались в Крым или в Закавказье. А англичане и французы с турками строили планы: после победы над русскими создать на Кавказе «халифат» Шамиля. Помощь хлынула широким потоком, мюриды активизировались. В ноябре 1856 г. банда Каплана Эсизова прорвалась на Ставрополье, вырезала все взрослое население сел Константиновское и Кугульты, а детей увела в рабство. И все-таки уже наметился перелом. Шамиль терпел поражения. Горцам надоела бесконечная война и жестокая диктатура имама. А русское командование умело дополняло военные меры дипломатическими. Привлекало горцев на свою сторону, противопоставляя внедренному Шамилем шариатскому праву обычное право дагестанцев и чеченцев.
От него отпал почти весь Дагестан. Перекинулся к русским даже “вождь номер два” Хаджи-Мурат, незаслуженно романтизированный Толстым бандит. Он смекнул, что пахнет жареным. Заложил базы Шамиля, склады оружия, места хранения финансов. Хотя вскоре погиб при странных обстоятельствах. Ну а окончание Крымской войны стало приговором для мюридов. Они были нужны англичанам и французам лишь до тех пор, пока вынашивались планы расчленения России. А колоссальные потери отрезвили Запад. Про Шамиля и его воинов на мирных конференциях никто не вспомнил. Для Европы они теперь представляли лишь пропагандистскую ценность. Поддержка сократилась. А тем, кого имам поднял на войну, становилось ясно - в ближайшем будущем от западных и турецких союзников ждать нечего.
Последним наступлением на Шамиля руководили князь Александр Иванович Барятинский и его помощник, генерал-лейтенант Николай Иванович Евдокимов – сын простого солдата и казачки, связавший с Кавказом всю свою жизнь. Шамиля оттесняли в высокогорье. Чеченские и дагестанские аулы один за другим замирялись. Имам злился, нападал на них. Но тем самым превращал горцев в своих кровных врагов. В 1858 г. Евдокимов взял штурмом Шатой. Шамиль укрылся в Ведено. Но и сюда пришел Евдокимов, аул был захвачен. Имам ушел в Аварию. Там его настигла экспедиция генерала Врангеля. Он сумел ускользнуть в аул Гуниб, где и был осажден. Сюда прибыли Барятинский и Евдокимов. Предложили сдаться на условиях свободного выезда в Мекку. Шамиль отказался, готовился к обороне, заставил носить камни на укрепления даже своих жен и невесток. Тогда русские атаковали, овладели первой линей обороны. Окруженный имам после переговоров капитулировал. 8 сентября Барятинский отдал приказ: “Шамиль взят, поздравляю Кавказскую армию!”
Покорение Западного Кавказа возглавил Евдокимов. Развернулось такое же систематическое наступление, как на Шамиля. В 1860 г. было подавлено сопротивление племен по рекам Илю, Убину, Шебшу, Афипсу. Строились укрепленные линии, огородившие «немирные» области почти замкнутым кольцом. Попытки помешать строительству оборачивались для нападавших серьезнейшими потерями. В 1862 г. отряды солдат и казаков продвинулись вверх по Белой, Курждипсу и Пшехе. Мирных черкесов Евдокимов отселял на равнину. Никаким притеснениям они не подвергались. Наоборот, им предоставляли все возможные выгоды от нормального ведения хозяйства, торговли с русскими.
В это время сказался еще один фактор. Турция задумала создать собственное подобие казачества, башибузуков. Поселить на Балканах среди подвластных христиан, чтобы держать их в повиновении. А после Крымской войны, когда исчезла надежда прорваться к Кавказу, в Стамбуле вызрел проект привлечь в башибузуки черкесов и абхазов. К ним засылались эмиссары, вербуя переселяться в Турцию. Считалось, что они действуют тайно. Но Евдокимов через свою агентуру прекрасно об этом знал. Однако не препятствовал, а наоборот, поощрял. Уходили-то самые воинственные, непримиримые – ну и скатертью дорога! Русские посты закрывали глаза, когда караваны двигались к турецким границам или грузились на суда, войска отводились в стороны с пути их следования.
В 1863 г. на посту главнокомандующего Барятинского сменил брат царя великий князь Михаил Николаевич. Он приехал не только пожинать лавры. Он и полководцем был хорошим. Но его назначение было психологическим ходом. Горцам давали понять, что теперь-то им не устоять. А покориться брату царя было куда более почетно, чем “простым” генералам. Войска двинулись на завершающий штурм. В январе 1864 г. подавили сопротивление абадзехов в верховьях Белой и Лабы, овладели Гойтхским перевалом. В феврале покорились шапсуги. А 2 июня великий князь Михаил Николаевич принял присягу абхазов во взятом накануне урочище Кбаада (Красная поляна). Провел торжественный смотр войск, гремел салют. Это и было завершение войны.
Хотя надо сказать, что российская либеральная общественность по-прежнему презирала покорителей Кавказа. Опять пыжились подстраиваться под мнения Запада. Героев охаивали. Евдокимову, прибывшему в Петербург для получения наград, столичный бомонд устроил обструкцию. Его не приглашали в гости, уходили с раутов, где он появлялся. Однако генерала это не смущало, он говорил, что не их родных резали горские разбойники. Зато когда Евдокимов приехал на Ставрополье, жители организовали ему триумфальную встречу, стекались от мала до велика, забрасывали цветами. Что ж, их можно было понять. Дамоклов меч постоянной опасности, висевшей над здешними краями, исчез. Юг страны наконец-то получил возможность для мирного развития…
Информация