Мышеловка
В декабре нынешнего года исполнится 20 лет со времени распада Советского Союза. Приближающаяся двадцатилетняя годовщина уничтожения советской сверхдержавы - подобающий повод поразмыслить о тектонических международных последствиях этого геополитического события, напрямую влияющих на нынешнее хаотическое состояние мирового сообщества и его всё более тревожные перспективы...
Экономические сводки подтверждают мрачные предчувствия: нынешний мировой кризис имеет системный, всеобъемлющий, характер и этим отличается от всех предыдущих, включая «великую депрессию» конца 1920-х – начала 1930-х годов XX века. Главной причиной кризиса мне представляется «изъятие» - в силу особенностей эволюции мировой системы в 1980-х – начале 1990-х годов прошлого столетия – ключевого элемента развития человеческой цивилизации – конкурентности, состязательности различных моделей устройства общества. Эта состязательность (в пределе – конфликтность) всегда была основной движущей силой развития. Именоваться она могла по-разному («борьба двух систем», биполярность, противостояние/взаимодействие трех основных «мировых проектов» и др.), но именно она – в «единстве и борьбе противоположностей» - воспроизводила мощный внутренний ресурс устойчивости мировой системы. Ибо и для России/СССР, и для Запада наличие спора, состязания между «лагерем социализма» и «лагерем капитализма» было, как выяснилось, незаменимым источником жизнеспособности каждой из этих двух систем. «Однополярный мир» под управлением Америки как выражение «исчезнувших» противоречий («конец истории»), помноженный на недальновидно-авантюрную политику последних администраций США, стал одной из естественных причин нынешнего кризиса, глубина и продолжительность которого пока не доступны пониманию «стратегических элит» в ведущих странах мира.
В настоящее время возобновление энергичного экономического роста и восстановление мирового хозяйства едва ли возможны на основе сложившейся конфигурации геоэкономических сил – такую мысль еще в мае 2009 г. высказал известный на Западе экономический обозреватель Анатоль Калецки (Anatole Kalecki).
Наиболее глубокой причиной нынешнего кризиса стало противоречие между углубляющимся упадком Запада(деиндустриализацией, гипертрофией роли финансового капитала, перемещением мировых центров экономической активности из североатлантического пространства в Азиатско-Тихоокеанский регион, возникновением феномена «восточного неоколониализма» и т.п.) и стремлением западных элит продолжать «жить по-старому» в условиях прогрессирующей утраты жизнеспособности некогда «эталонными» экономическими и политическими системами. По сути дела, неожиданно возникло новое миросистемное качество – «пост-американский» мир, как его образно и емко описал Фарид Закария.
Нынешнее хаотическое состояние мира, с особой силой проявляющееся в «ливийском кризисе», свидетельствует не просто о «кризисе парадигмы» мирового развития, как многие из нас полагали 6-7 лет назад, а о полной интеллектуальной несостоятельности тех, кто правит, и тех, чьей обязанностью является разработка стратегических перспектив развития. США, говорит академик РАН Н.А.Симония, утратили «свою прежнюю функциональную необходимость, значимость и востребованность». «Сверхдержавность» Соединённых Штатов Америки принадлежит уже историческому прошлому и является наследием или пережитком этого прошлого. Перспектива для США – трансформироваться в первую среди равных держав. «Все попытки доказать обратное усилением военных аспектов своего могущества на международном поприще не приносят никакого успеха, оказываются неэффективными, но высоко затратными и поэтому могут лишь ускорить и без того незавидное положение США как крупнейшего должника мира», - подчёркивает А.А.Симония (1). Еще резче в отношении «сверхдержавности» высказался классик современного обществознания Уолт Ростоу (1916 – 2003), в одной из своих последних работ провидчески писавший: «В мире, где власть продолжает рассредоточиваться, … представление о США как о сверхдержаве – это иллюзия, по крайней мере с 1948 года (очевидно, У.Ростоу имел в виду овладение Советским Союзом атомным оружием – А.В.). … Если Соединенные Штаты пытаются сделать нечто, расходящееся с мыслями и чувствами большинства мира, их сила и влияние фактически нейтрализуются» (2).
Продолжающееся ослабление Запада только усиливает хаотизацию мировой политики. Элементы долгосрочной дезорганизации в международную систему вносят «арабские революции» и «ливийский кризис», обостряющие кризис политического руководства в ведущих странах, проистекающий из несоответствия качества управления критериям эффективности в условиях нарастающей сложности проблем, с которыми столкнулось человечество. Одну из причин такого положения дел известный индийский внешнеполитический аналитик М.К.Бхадракумар афористично определил как присутствие «мелких людей при крупных должностях». В самом деле, сравнивая Ф.Рузвельта, Ш. де Голля, У.Черчилля с их нынешними политическими преемниками, невольно задаешься вопросами: каков «идейный багаж» последних? И есть ли долговременная стратегия действий у «нечаянно пригретых славой»? Частичный ответ на эти вопросы дает «ливийский кризис».
Что же ищет Запад (Франция, Англия и действующие из-за кулис Соединенные Штаты) в стране, имеющей продолжительную традицию массового народного сопротивления иностранным интервенциям? На мой взгляд, «фактор нефти» не является здесь исчерпывающим объяснением.
Во-первых, основные нефтегазовые интересы Америки, в духе идущей еще от Ф.Рузвельта концепции «абсолютной энергетической неуязвимости» США, сосредоточены не в Средиземном море, а в Персидском заливе, через который транспортируется до 50% перевозимого водным путем этого сырья. Помимо Саудовской Аравии ключевое значение для американцев имеет Бахрейн, где, как известно, протесты шиитского большинства (75% населения), требующего полноценного политического представительства, «заморожены» правящей суннитской династией лишь на время.
Во-вторых, постоянного внимания Соединённых Штатов (впрочем, не только их) требует безопасность Израиля, который объективно, особенно в свете «арабских революций», выступает заслоном на пути распространения радикального политического ислама на Ближнем Востоке и в соседних с ним регионах. Тем более что мы наблюдаем постепенный переход руководства Аль-Каидой от «пророков» и «идеологов» к профессионалам военного дела.
В-третьих, несостоявшаяся «цветная революция» в Ливии и откровенно провальная военная кампания против этой страны могут иметь следствием превращение М.Каддафи в некоего Че Гевару наших дней, в символический образ противостояния развивающихся стран (то есть основной части человечества) «золотому миллиарду», его гедонистическим моделям поведения и их агрессивной защите. Возникает естественный вопрос: а нужно ли такое противостояние Соединённым Штатам и Западу в целом - в их нынешнем непростом состоянии?
Наконец, в-четвертых, продолжение «ливийского кризиса» может иметь следствием качественное усиление влияния Китая на ход мировых событий, а равно и массированное наращивание вооружений обычного типа. Мало того: о нераспространении ядерного оружия придется вообще забыть.
Так что же все-таки пытается Запад найти в знойных пустынях Ливии? Думаю, что его замысел имел, прежде всего, геополитическоепроисхождение. Кто бы ни затевал беспорядки в Северной Африке и на Ближнем Востоке, Запад оказался не подготовленным к «арабским революциям» начала 2011 года. Доводы об «управляемом хаосе» как действенном средстве контроля над ситуацией в стратегически важном районе мира срабатывают лишь отчасти. Между тем, внутренний конфликт в Ливии (упрощенно говоря, противоборство запада и востока страны, Триполитании и Киренаики), казалось бы сулил легкодоступную геополитическую компенсацию, ибо мог создать впечатление – с помощью хорошо оплаченных СМИ – полного восстановления контроля над Северной Африкой и всем Арабским Востоком. Однако оба сценария достижения желаемого результата – демонтаж существующего режима под воздействием массовых народных выступлений («тунисский вариант») либо «маленькая победоносная война» при поддержке «повстанцев» - оказались проигрышными. Не сработал и «югославский сценарий»; не пришла на помощь подвергшейся агрессии Ливии и Россия, где «ливийский кризис» только усилил консервативные настроения в обществе, сложившиеся, разумеется, не вчера. Откровенно говоря, не хотелось бы, чтобы консервативная консолидация российского общества происходила на антизападной основе (чему США и НАТО очень способствуют своей политикой). Продолжение «ливийского кризиса» может оказать ущербное воздействие на внутриполитическое развитие ведущих стран Западной Европы, общественность которых начинает выходить из летаргического состояния и задавать своим руководителям все более сложные вопросы.
Один из таких «неудобных» вопросов – как остановить миграционные потоки в Западную Европу из Северной Африки? Ответ напрашивается сам собой: прекратить военные действия НАТО против Ливии и провести в стране выборы по простой схеме «один человек – один голос». Это и будет логичным ответом на беспокойство некоторых стран о судьбе демократии в Ливии. Продолжение военной кампании, без преувеличения, грозит подрывом дееспособности НАТО как военно-политической организации, а также ростом непредсказуемости в поведении политических систем ряда европейских стран (Испания, Бельгия, Италия и др.).
«Ливийский кризис» по-новому высветил и проблему регулирования миграционных потоков в Западной Европе. В последние годы миграции в Западную Европу обрели собственную инерцию, интенсивность и маршруты движения. Помимо этого, дезорганизации миграционных потоков способствовал «национальный эгоизм» некоторых западноевропейских народов и их правительств, стремление поскорее переправить вновь прибывших мигрантов на территорию соседей по «общеевропейскому дому». Автору этих строк довелось наблюдать, как отношение к мигрантам формируется на уровне «grassroots», у самого основания социальной пирамиды. В марте 1999 г., уезжая с научной конференции в Венеции за три дня до начала натовских бомбардировок Югославии, я был немало удивлен отношением итальянских коллег к начинавшейся «акции». С одной стороны, приближавшиеся военные действия вызывали их решительное неприятие; с другой стороны, некоторые ученые утешали себя тем, что казавшаяся неизбежной албанская миграция в Италию будет успешно перенаправлена в Косово. Суть дела, однако, состояла в том, что многие из мигрантов, надеявшиеся на коммерческую деятельность в Италии, не пожелали подчиняться предложенной им логике действий. Аналогичным образом «ливийский кризис» может поставить в сложное положение такие страны, как Австрия и Германия, которые в таком случае окажутся «без вины виноватыми».
А как в преддверии двадцатой годовщины распада СССР обстоят дела в «новой» России?
Вот как описывает нынешнее состояние российского общества и государства некогда влиятельный в либеральных кругах России шведский экономист Андерс Ослунд (Anders Oslund): «Показатели экономического развития страны (то есть России после мирового кризиса 2008 г. – А.В.) упали до такого гнетуще низкого уровня, что закономерен вопрос: имеет ли Россия право голоса в вопросах развития мировой экономики…?»
Вот и право голоса России при обсуждении дел в мире под вопросом. А вы как хотели?
Отношение к России в мире указывает на прямую связь между состоянием современной экономики, преобразующей достижения науки в новые технологические процессы и продукты, и геополитическим статусом российского государства. Возобновление в России энергичного роста не на основе добычи сырья, а на базе индустриального производящего хозяйства возможно только при условии определяющего развития национальной науки и национального промышленного уклада, о чём на протяжении двадцатилетия «реформ» нам упорно предлагалось забыть…
Экономическое движение вперед невозможно без освобождения общества от зависимого, коррумпированного мышления, воспроизводящего институты и практики, несовместимые с ожиданиями абсолютного большинства народа. Чувство собственного достоинства – непременный атрибут всякой разумно организованной жизни. Отсутствие у «элиты» чувства собственного достоинства подчас принимает гротескные формы бесконечных «форумов-зазываний», которые, как легко догадаться, не изменят к лучшему ни инвестиционный климат в России, ни общие перспективы модернизации. «Точечные» успехи, если они действительно имеют место, не меняют общую нерадостную картину деиндустриализации и деградации российского хозяйства, которую завершают отсутствие созидательных идей в структурах власти и кризис модели «развития», предложенной «новой элитой» на пороге распада СССР, в конце прошлого века(недавняя катастрофа «реликтового» Ту-134 поставила в истории «либеральных реформ» жирную символическую точку.)
Встраивание России в многополярную организацию Мир-системы требует непременного выполнения, как минимум, двух условий, при отсутствии которых наша страна может, в лучшем случае, остаться региональным государством с ограниченным влиянием на ход мировых событий, а в худшем – перестать существовать как целое.
Во-первых, в высших эшелонах власти России должна быть проявлена безусловная политическая воля превратить нашу страну в самостоятельный, не зависимый в принятии стратегических решений от других стран и группировок центр мировой политики, способный отстаивать свои интересы всеми доступными средствами. Такую линию успешно проводит Китай – и именно это, а не что-то иное, заставляет Запад все больше считаться с Поднебесной. (Разумеется, КНР подкрепляет политическую волю пекинского руководства внушительным экономическим потенциалом).
Во-вторых, для России самостоятельность в мировом экономическом и политическом пространстве невозможна без восстановления руководящей роли государства во внутреннем развитии страны. Государству необходимо вернуть не только функцию «стратегического видения» (определения приоритетов развития общества), но и роль арбитра в отношениях между различными социально-экономическими силами (включая добывающий и производящий сектора народного хозяйства.) Тут нет места отвлечённым рассуждениям о «государственном капитализме», не предполагающим ясного представления о сущности и исторической роли данного феномена в становлении мировой экономической системы ХХ века, ибо злоба дня повелительно требует ответа на главный вопрос: как Россия в сжатые сроки может воссоздать жизнеспособную индустриальную экономику с ведущей ролью научно-технических укладов?
Прискорбно, что в интеллектуальных кругах некоторых стран – стратегических партнёров России все более популярными становятся две темы: 1) о политической зависимости российской элиты, в особенности ее «либеральной» фракции, от финансово-экономических интересов Запада; 2) о растущих в российском истеблишменте опасениях в связи с экономическим ростом Китая. В Индии, например, многие считают, что «новая» Россия, интеллектуально и морально не готовая к глубоким общественным преобразованиям, согласна на самую скромную роль в мировом раскладе сил.
Российский аналитик А.Кортунов полагает, что американский правящий класс вполне удовлетворился бы превращением России в некое подобие Франции при Саркози. Имеется в виду, что критика Россией действий Америки принимается Вашингтоном «благосклонно», но не мешает Соединённым Штатам действовать в международных делах без учёта наличия у России собственных интересов. По сути дела, Вашингтон предлагает Москве согласиться с концепцией «ограниченного суверенитета», которую в свое время активно отстаивал бывший премьер Франции и спонсор Николя Саркози, Эдуар Балладюр. Разумеется, критиковать российскую «элиту» за недостаток патриотизма и образованности не имеет практического смысла, хотя бы потому, что под воздействием углубляющегося экономического кризиса в обществе началось серьезное политическое размежевание, которое может сказаться на итогах выборов 2011-го и 2012 годов. (Попытка же использовать «административный ресурс» при подсчете голосов может дать демонстрационный эффект каирской площади Тахрир с трудно прогнозируемыми последствиями для нынешней политической системы.)
Россия, таким образом, может «выпасть» из уравнения перегруппировки сил в мировой политике. Расчеты части российской «элиты» на роль «младшего партнера» в проектируемом блоке сил во главе с Соединёнными Штатами иллюзорны, поскольку играть сколько-нибудь существенную роль в такого рода альянсе можно лишь при наличии экономики индустриального типа, которую упомянутая «элита» сама же и разрушала все последние 20 лет. Вот и выходит, что отложенный кризис российского общества обостряется, и незаметным в глазах абсолютного большинства народа это не остаётся.
Распад Советского Союза стал для Запада своеобразной геополитической мышеловкой. Увлеченные борьбой с «пережитками коммунизма», правящие круги США и их ближайшие союзники фактически не заметили новые тенденции в мировой политике, которые в настоящее время определяют и форму, и содержание процессов перегруппировки сил в международной системе…
1. Впечатляющее возвышение Китая и превращение Поднебесной в мощное «гравитационное поле», притягивающее к себе страны разных континентов. Смена вех в мировой политике, частью которой становится переход исторической инициативы от великих морских (Великобритания, США) к мощным континентальным державам (Китай, Индия, Бразилия). России пока в этом ряду нет, её перспективы зависят от того, будут ли начаты в стране содержательные – не либеральные - социально-экономические реформы. Происходящая «смена вех» делает практически невозможным политический и любой иной контроль Америки над Китаем, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Если следовать логике рассуждений американских консерваторов (США «своей близорукой политикой породили сильный и непознаваемый Китай»), то геоэкономическое самоутверждение «Жёлтого дракона» стало одним из следствий излишней доверчивости правительства США к советам «политологов»-русофобов, выходцев из стран Восточной Европы.
2. Интенсивное становление консолидированной общности новых региональных лидеров, уплотнение политических, экономических и культурных связей между ними. Данная тенденция, связанная с появлением «новых влиятельных государств», как их называли во второй половине 1980-х годов (Бразилии, Аргентины, Венесуэлы, Южной Африки, Египта, чуть позже – Индонезии и Мексики), была временно прервана распадом Советского Союза и «мирового социалистического содружества», а теперь обретает «второе дыхание». Эти государства, в круг которых уверенно вошла Турция, не желают, как правило, ни с кем враждовать, но готовы решительно отстаивать свои интересы перед любыми посягательствами на них.
3. Мировые кризисы и региональные конфликты ускоряют процесс самоопределения развивающихся государств, обладающих в совокупности подавляющей частью территории и народонаселения Земли. В первой половине 1980-х годов этот процесс называли в советской науке превращением «объектов» (эксплуатации) в «субъектов» (мировой политики) (1). Сегодня эти общества вступают в этап самопознания (свидетельством тому - «арабские революции» начала 2011 года); в недалеком будущем развивающиеся государства очертят свои долгосрочные интересы и поставят вопрос о необходимости «мирового концерта», в котором не будет разделения на «больших» и «малых», на «избранных» и «изгоев».
И тогда для Запада во главе с Америкой наступит время ответа на важнейший вопрос: согласиться ли с ролью первого среди равных или продолжать цепляться за обветшалые методы господства с перспективой утраты завоеванных позиций?
Один из корифеев экономической истории Ч. Киндльбергер в середине 90-х годов ХХ века так оценивал возможную расстановку сил в мире ближайшего будущего: «я предвижу неразбериху. Одни проблемы придется решать сразу, другие будут создавать затяжные конфликты и частично отравлять международные экономические и политические отношения… Будут и регионализм, и сотрудничество между великими державами, и конфликты низкой интенсивности… В итоге из этого беспорядка появится подлинный лидер мировой экономики. Вновь Соединенные Штаты? Япония? Германия? Европейское Сообщество в целом? А может быть темные лошадки типа Австралии, Бразилии или Китая? Кто знает? Только не я» (2).
Отсутствие России в списке потенциальных лидеров мировой экономики выглядит логично: с «элитой» и «идеями», унаследованными от 1990-х годов прошлого века, без серьёзной им альтернативы, наша страна обречена быть выброшенной на обочину Истории. Последняя надежда - на инстинкт самосохранения «элиты», часть которой может пойти на отказ от политической трескотни и переход к созидательной практике обустройства жизни народа своей страны. Иначе мышеловка захлопнется. И тогда каирская площадь Тахрир покажется невинным политическим спектаклем.
Информация