"Летучий Голландец"
Лето. Многие люди едут отдохнуть к ласковым южным пляжам. Совершают морские круизы на комфортабельных лайнерах или яхтах. Но когда погода портится, небо заволакивают черные тучи, а волны ревут и разбиваются фонтанами бурлящей пены, невольно вспоминаются приключенческие книжки, читанные в юности – штормы, кораблекрушения, пираты. Вспоминается и легенда о «Летучем голландце», корабле-призраке, обреченном вечно носиться по волнам, предвещая морякам несчастья. По старинным поверьям, он появлялся именно так: в хаосе бури или в месиве промозглого тумана, окутавшего море, проносились вдруг над волнами рваные паруса и темные, полуистлевшые борта. А кое-кто, вроде бы, различал на корабле фигуры мертвой команды.
Наверное, большинство читателей слышали эту легенду. Многие наслаждались знаменитой оперой Вагнера «Летучий голландец». Но редко кто-нибудь задумывается об истоках и особенностях этого сюжета. Почему именно “голландец”, а не “англичанин” или “испанец”? Почему ему предстоит неприкаянно плавать до Страшного Суда? А между тем, мрачная легенда родилась на основе реальных событий и отметила что-то вроде «юбилея». Со времени единственного рейса «Летучего голландца» исполнилось 385 лет.
Хотя для начала имеет смысл сделать некоторое отступление. Жители Нидерландов издревле были отличными мореходами. Их города располагались на важнейшем перекрестке торговых путей по Рейну, Ла-Маншу, Северному морю, входили в могущественную Ганзу, захватившую торговлю на Балтике. Но особенно блестящие возможности открылись перед ними, когда правитель Нидерландов принц Карл в результате переплетений династических браков стал германским императором и одновременно королем Испании. Нет, ни о каком национальном угнетении даже речи не было. Наоборот, Карла V окружали близкие для него нидерландские советники. Монарх давал соотечественникам всяческие привилегии, они сохранили внутреннее самоуправление. Зато получили доступ в запретный для других европейцев Новый Свет.
А испанцы были отличными воинами, но никудышными бизнесменами, их дворянству запрещалось заниматься торговлей и промыслами. В результате получилось так, что в Америке сражались и погибали испанские солдаты, а награбленные ими богатства перевозилось на голландских судах и перепродавались голландскими купцами. Флот Нидерландов вышел на первое место в мире. Но когда их торговцы и банкиры достаточно разъелись, им захотелось самим “порулить”, не отстегивать налоги для королевской казны и католической церкви. Грянула “буржуазная революция”.
Однако представлять борьбу Нидерландов за независимость в образе Тиллей Улленшпигелей, у которых “пепел Клааса стучит в сердце”, весьма некорректно. Идеологическим знаменем революции стало протестантское течение кальвинизма. Эта религия вывернула христианство чуть ли не «наизнанку». Провозглашалось, что Бог заранее знает, кого Он спасет, причем определить «избранных» очень просто: Господь отметил их богатством. Именно «избранные», то есть толстосумы, должны руководить духовной, политической, хозяйственной жизнью, а долг «неизбранных» повиноваться «избранным». Иначе они нарушают волю Бога!
И в то время, как взбудораженное простонародье изнемогало в многолетней борьбе за «свободу», громило католические храмы и монастыри, отражало наступления испанцев, правители-олигархи сразу же занялись созданием собственной колониальной империи. За моря отправлялись эскадры в десятки кораблей с сотнями пушек и тысячами солдат. В ту эпоху чрезвычайную ценность представляли не только золото и серебро, но и шелк, пряности. Европейцы почти не мылись, и шелковая одежда была единственным надежным средством от вшей. А без пряностей при технологиях того времени было невозможно заготовить впрок мясо. Эти товары стоили баснословно дорого. Но доставляли их либо через Средиземное море, подконтрольное итальянцам, либо вокруг Африки – через колонии Португалии, либо через Америку – владения Испании.
Голландцы решили перехватить источники драгоценных товаров. Для этого в 1602 г. была создана Ост-Индская компания, она представляла собой “государство в государстве”. Если же выражаться более точно, то само государство стало ее придатком. Большинство директоров компании входили в правительство Голландии, поддерживали свой бизнес ресурсами страны. Но при этом в дела компании не имел права вмешиваться никто! Она создавала собственные армию, флот, суд, могла объявлять войны, заключать международные договоры.
Ост-Индская компания угнездилась в Индонезии, на Зондских и Молуккских островах. А кальвинистская религия дала весьма своеобразные плоды. Из всех европейских держав голландцы стали самыми жестокими колонизаторами. Признавали самих себя «богоизбранным» народом, а туземцам оставляли участь разве что рабов. Если они не подчинялись, их истребляли как нарушителей «Божьей воли». Сельское хозяйство в здешних местах специализировалось на производстве пряностей, продовольствие было привозным. Голландцы пользовались этим диктовали кабальные условия. Жители островов Банда отказались продавать пряности по навязанным ценам, восстали – но их оцепили флотом и 15 тыс. человек хладнокровно выморили голодом. Точно так же были обезлюжены острова Лонтор, Серам, Амгон, Рун. Землю раздавали нидерландским переселенцам, завозили рабов. Чтобы захватить их, устраивались военные экспедиции, опустошавшие целые архипелаги.
Но не менее свирепо голландцы относились к «белым» конкурентам. Любого, кто встал на пути «богоизбранных», могли уничтожить – это поощрялось и оправдывалось. Вовсю разгулялось пиратство. Даже торговые нидерландские корабли, если чувствовали превосходство в силах, без колебаний нападали не только на враждебных испанцев и португальцев. Топили и грабили союзников по «освободительной борьбе», англичан и французов. Поэтому встретить в море “голландца”, даже не “летучего”, ничего хорошего не сулило. В Индонезии на острове Ява нидерландцы уничтожили британскую колонию Джакарта, на ее месте возникла столица владений Ост-Индской компании, город Батавия. Кстати, местных жителей на территорию колонии вообще не допускали. Принялись заселять ее голландскими и китайскими торговцами и ремесленниками.
Чтобы уберечься от пиратов и океанских бурь, Испания и Португалия начали строить огромные корабли, карраки – ими перевозились особо ценные грузы между Индией, Китаем, Филиппинами и Америкой. Но ведь и на нидерландские корабли нападали пираты. Те же англичане, французы, да и свои же голландцы! Почему бы нет? Между прочим, это тоже подкреплялось устоями кальвинизма. Если «Бог» дает тебе шанс разбогатеть, упускать его страшный грех. При этом нечего церемониться с ближними. Правящие олигархи не церемонятся, выжимают из подданных все что могут (оплата голландских матросов и рабочих была самой низкой в Европе). Но если ты сможешь ограбить – ограбь. Это будет означать, что ты тоже «избранный».
Пираты нарушали связи между колониями и метрополией, обильную «дань» собирали и штормы, унося на дно корабли вместе с грузами. Чтобы избежать потерь, Ост-Индская компания решила последовать примеру испанцев и португальцев, строить большегрузые корабли, наподобие каррак. Первым таким гигантом стала «Батавия». В 1629 г. она отчалила из Амстердама и взяла курс на Яву. На борту находилось 600 человек пассажиров и команды. В колонии ехал отряд солдат, ехали служащие и переселенцы с семьями. Возглавлял экспедицию фактор Ост-Индской компании Пелсерт, а непосредственно кораблем командовал капитан Якобс.
“Батавия” везла также различные товары и годовое жалование колониальному персоналу, 200.000 гульденов. Вот эти-то деньги, колоссальные для той эпохи, оказались для Якобса непреодолимым соблазном. Выше уже отмечалось, что голландским (да и английским, французским) морякам платили мало. Периодически случалось, что они угоняли свои корабли. Промышляли вольным пиратством, а потом, если оставались живы, селились состоятельными людьми в других странах, под чужими именами – и попробуй вычисли их! А тут и добычу искать не требовалось, в кладовой лежит!
“Батавия” благополучно пересекла Атлантику, обогнула мыс Горн и вышла в Тихий океан. Но Пелсерта свалила тропическая лихорадка. Якобс решил, что без него будет легче захватить судно. В сообщники он привлек корабельного суперкарго Иеронима Корнелиса. А обстановка подогревалась наличием на борту многочисленных женщин. Матросы маялись от длительного воздержания, посматривали на переселенческих жен совсем не безразлично. Не был исключением и сам Якобс. Он неоднократно подкатывался к знатной красавице Корнелии Лукреции Янс, ехавшей в Батавию к мужу-чиновнику, но всякий раз получал от ворот поворот.
Ее служанка Жанте оказалась куда более доступной, она стала любовницей капитана, и Якобс с Корнелисом придумали повод взбунтовать команду – а заодно отомстить недотроге. Подговорили Жанте, не хочет ли она погубить госпожу, чтобы получить ее платья и драгоценности? Девица была совсем не против, и заговорщики вдруг объявили матросам, что Корнелия – ведьма. Возбудившиеся матросы притащили даму на палубу, и Жанте подтвердила обвинения “свидетельскими показаниями”.
Команда обезумела, принялась скопом насиловать пассажирку, ее вымазали дегтем и грязью, собирались утопить. Но получилась задержка. Корнелис с несколькими сторонниками считали, что потешились еще недостаточно, предлагали сперва исполосовать женщину бритвой. Другие кричали, что пора казнить. А пока спорили, о разыгравшейся свистопляске доложили Пелсерту, валявшемуся в постели. Он успел собрать верных ему офицеров и солдат. Сразу же выставил караулы возле каюты, где хранилось оружие. Бросил солдат в решительную атаку, разогнал мятежников и освободил их жертву. Якобса и Корнелиса посадили под арест.
Однако вскоре налетел шторм. Обезглавленная команда с управлением не справилась, “Батавию” понесло к берегам Австралии, к Большому Барьерному рифу. Пелсерт все-таки решил выпустить капитана и суперкарго, но было уже поздно. Судно налетело на рифы, пробило днище и начало тонуть. Рядом был необитаемый остров, один из многих в здешних краях. Команду и пассажиров на шлюпках стали перевозить туда. Но в суматохе эвакуации Корнелис взломал кладовую с деньгами, набрал, сколько мог, и горстями раздавал матросам. Подсказывал, чтобы держались вместе с ним, и они добудут еще.
На острове нашли источники воды, плодовые деревья. “Батавия”, засев на рифах, погрузилась не до конца. С нее сумели свезли запас продовольствия. В общем, продержаться можно было долго. Пелсерт собрался на шлюпке отправиться на Яву за помощью. Но что касается Якобса и Корнелиса, то им после спасения предстояло отвечать за попытку бунта. Они составили новый план. Капитан с несколькими сообщниками должен был отправиться вместе с фактором. Где-нибудь по пути убить его и привести спасательное судно. А Корнелис с товарищами будут ждать наготове и захватят корабль. Достанут ценности с “Батавии” и переквалифицируются в пиратов.
Однако Пелсерт “раскаянию” Якобса не доверял. Взял с собой не только капитана с матросами, но и нескольких солдат. Приказал им нести круглосуточное дежурство, да и сам был настороже. Якобс так и не смог выбрать подходящий момент, чтобы напасть на них и прикончить. А потом шлюпку заметили с судна «Саардам», оно подобрало потерпевших крушение и доставило в Батавию. Здешний губернатор, суровый и энергичный Ян Питерсон Кун, заслушав доклад Пелсерта, велел заключить капитана и его приятелей в тюрьму, а фактору для спасательной экспедиции выделил тот же “Саардам”.
Но путешествие туда-сюда длилось три месяца. А за это время на острове разыгрался кошмар. Очередные штормы доломали “Батавию”, она совсем ушла под воду. Но пока она сидела на рифах, Корнелис успел выгрузить из трюма несколько бочек водки. Вокруг этих бочек сколотил банду и в ожидании Якобса с кораблем принялся устранять “лишних”. Заодно повязывал кровью кандидатов в пираты, которых вербовал. Начал истребление с солдат. За водой, за дровами или на рыбалку назначал пару своих клевретов, испытуемого и солдата, которого требовалось убить. Если новичок отказывался или не мог этого сделать, его тоже убивали, списывая на несчастный случай. Когда оставшиеся 30 солдат поняли, что происходит, они захватили шлюпку и сбежали на соседний островок.
А мирные переселенцы, купцы и чиновники опасности для Корнелиса не представляли. Он провозгласил себя “императором” и стал их убивать ради развлечения. В ходе попоек для них изобретали самые чудовищные казни. Людей поджаривали, резали, подвешивали разными способами. Женщин выпускали бежать в заросли и устраивали охоты. Троих мальчиков заставили бороться в воде – кто утопит других, останется жить. А когда рыба и солонина надоели, убийцы додумались разнообразить стол человечинкой.
Пассажиров было гораздо больше, чем бандитов, но их парализовал ужас. Они не смели сопротивляться. Цеплялись за надежду, что их-то и их близких жуткая участь обойдет стороной. Даже не смели уйти от склада продовольствия. А в результате и до них доходила очередь. Щадили лишь тех женщин и мальчиков, которых изверги отбирали себе для удовольствий. В число собственных наложниц Корнелис определил и госпожу Янс. Дама пробовала противиться, но на ее глазах «кавалер» отрезал голову одному из детей, и она сдалась. Сохранили жизнь и священнику, ехавшему в колонии, к нему пираты относились с почтением и просили отправлять службы, хотя его старшую дочь тоже сделали рабыней “общего пользования”, а жену и трех младших после надругательств умертвили.
Два десятка женщин и детей все-таки скрылись на другом конце острова, прятались в пещере. Но без пищи и воды долго не выдержали, стали выбираться наружу. Бандиты их выследили. “За побег” подвергли пыткам и перерезали. Последнюю женщину из этой группы, беременную, манили надеждами на милосердие, заставляли ползать по песку и целовать себе ноги, а потом вспороли живот.
Уничтожив большинство пассажиров, Корнелис решил добраться до спасшихся солдат и предпринял экспедицию на соседний остров. Солдатам там приходилось не сладко, кое-как перебивались на рыбе и ракушках. Но они были организованы, привыкли стоять друг за друга. Заметив направляющиеся к ним шлюпки и плоты, устроили засаду в прибрежных кустах. Бандитов было втрое больше. Однако они привыкли к расправам над беззащитными, а солдаты, едва они причалили и стали высаживаться, бросились в атаку. Нескольких убили, захватили в плен самого Корнелиса, и его головорезы в панике удрали.
Вернувшись на свой остров, избрали “императором” некоего Лооса. Он показал себя таким же извергом, как Корнелис. Срывая зло, предал смерти еще несколько десятков пассажиров. Даже от оставшихся наложниц и наложников не скрывал, что их сохраняют только временно – на пиратском корабле они будут абсолютно лишними. Лоос начал готовить второй рейд против соседнего островка. Но как раз в это время появился “Саардам”.
Первыми его заметили солдаты, организовавшие постоянную наблюдательную службу. Четверо на лодке вышли навстречу и рассказали, что здесь творится. А вскоре показался плот с двадцатью пиратами. Лоос поставил им задачу – если прибыл Якобс, ввести его в курс дела. Если же нет, они должны были изобразить из себя невинные жертвы крушения и заманить корабль в ловушку. Когда он приблизится к острову, на него набросится отряд Лооса и бандиты, уже попавшие на палубу.
Но злоумышленников встретили не Якобс и не случайный капитан. Их встретили Пелсерт, дула пушек и мушкетов, и они сдались. А потом “Саардам” навел орудия на лагерь, высадил десант. Остальные люди Лооса тоже предпочли капитулировать без единого выстрела. А когда подсчитали, ужаснулись. Из 500 пассажиров «Батавии» уцелело лишь 70 – 30 сбежавших солдат и 40 обитателей пиратского “гарема”. Для прочих остров стал могилой…
Достать деньги с затонувшего судна удалось лишь частично, несколько ящиков серебра так и остались на дне. Пленных Пелсерт судил, восьмерых во главе с Корнелисом и Лоосом вздернул на рею, двоих высадил на пустынный берег Австралии – они, кстати, стали первыми европейскими жителями этого континента. Для остальных, учитывая нехватку людей в колониях, фактор ограничился телесными наказаниями. Они в голландском флоте были весьма крутыми. Провинившихся пороли плетками-семихвостками с грузиками и крючками на концах, протаскивали под килем корабля.
Госпожа Корнелия Лукреция Янс благополучно пережила все невзгоды, хотя по прибытии в Батавию выяснилось, что ее муж умер от какой-то болезни. Однако белых женщин в колониях было мало, и во вдовах она не засиделась – в скором времени снова удачно вышла замуж. Ее служанке Жанте и пиратам повезло гораздо меньше. Губернатор Кун не утвердил приговор Пелсерта. Он рассудил, что морякам Ост-Индской компании предстоит и впредь возить пассажиров, крупные суммы денег. Во избежание грядущих соблазнов решил преподнести жестокий урок.
Все взрослые мужчины, причастные к мятежу и убийствам, были повешены – в том числе капитан Якобс. Юнгам, как несовершеннолетним, наказание “смягчили”, приказали тянуть жребий – через одного отправиться на виселицу или получить 200 плетей. Это тоже влекло за собой смерть, куда более мучительную, но формально смертной казнью не считалось. Аналогичное “смягчение” заслужила Жанте. Словом, вся команда “Батавии” приказала долго жить, а о двоих, высаженных в Австралии, никаких сведений нет – больше их никто не видел. Вот тогда-то и родилась легенда о “летучем голландце”, корабле-призраке с экипажем из мертвых злодеев. За столь чудовищные преступления их не принимает ни земля, ни морская пучина, и они на погибшей “Батавии” будут до скончания веков носиться по океанам, пугая встречных моряков…
Информация