Приметы и суеверия лётчиков-штурмовиков
Суеверия и приметы возникли очень давно, и по сей день играют немаловажную роль в нашей жизни. Не обошли они и авиацию. Вам представлена небольшая подборка примет и суеверий боевых летчиков, воевавших в Великой Отечественной Войне. Двумя самыми распространенными приметами среди них были: не бриться перед вылетом и не фотографироваться перед вылетом.
«Как и во многих других летных частях, считалось плохой приметой бриться, стричься или фотографироваться перед боевым вылетом. В Польше как-то сидим на аэродроме, погода нелетная, низкая облачность. Уже после обеда стало ясно, что сегодня для нас войны не будет. Начали играть в карты, в домино, а два летчика, Колесниченко и Тамаркин, пошли бриться. Вдруг приказ: «Вылет 1-й эскадрилье!» Уже после штурмовки возвращались домой по ориентиру, над шоссейной дорогой, и немцы сбили двух наших правых ведомых, а именно – Колесниченко и Тамаркина. У первого это был шестидесятый вылет, а у второго – четвертый…» – младший лейтенант Кацевман Петр Маркович, 141-й гвардейский штурмовой авиационный полк.
«Вставали утром еще до рассвета, за несколько часов до того, как надо было появиться на КП эскадрильи. Умывались, но никогда не брились – брились только с вечера. У нас был случай, когда Петя Говоров брился днем, уже после того, как сыграли отбой, а тут неожиданно тревога. Он даже не успел добриться, только пену полотенцем с лица вытер. Из вылета он не вернулся… Так что бриться перед вылетом – примета плохая», – младший лейтенант Хухриков Юрий Михайлович, 566-й штурмовой авиационный полк.
«Брились тоже на ночь. Перед полетами бриться нельзя – примета плохая. Кроме того, нельзя принимать цветы, фотографироваться, интервью давать», – капитан Анкудинов Павел Ефимович, 621-й штурмовой авиационный полк.
Нередкими были талисманы и «счастливые предметы».
«Упал возле винта самолета и, смотрю, лежит кисет с табаком, а передо мной лежит наш солдат. Если бы самолет еще метр прополз, то я бы его раздавил. Выбрались мы оттуда. Вот этот кисет стал моим талисманом, я без него никогда не летал. Летал в одной гимнастерке. Она уже вся прогнила, рваная, желтая, а все равно в ней». – старший лейтенант Пургин Николай Иванович, 155-й гвардейский штурмовой авиационный полк.
«Приметы были у каждого свои. Я вот никогда никому не рассказывал в досужих разговорах, сколько у меня вылетов, да как летал, да как атаковал – избегал хвалиться, всегда считал, что отозваться может. Коля Прибылов – летчик от бога – круглый год летал в одном и том же зимнем комбинезоне. Даже летом! Ему говорят: «Смени ты его, упаришься ведь!» – «Нет! Комбинезон счастливый, в нем меня не собьют». Другой парень был – тот, как линию фронта пересекаем, всегда крестился. Еще один в кармане зашитую иконку носил, мать зашила, когда провожала», – лейтенант Черкашин Григорий Григорьевич, 672-й штурмовой авиационный полк.
Распространенной была и вера в «роковые числа».
«Летчики народ суеверный, у нас считалось, что главное – перейти чертову дюжину, а вот у меня чувство неуязвимости появилось пораньше», – младший лейтенант Коновалов Иван Иванович, 953-й штурмовой авиационный полк.
«Мы все это и так прекрасно знали еще до прибытия на фронт. А в полку нам «старики» сказали, что есть у летчиков-штурмовиков три «проклятые приметы», что обычно сбивают на 3–4-м вылете, на 13–14-м вылете и на 33–34-м вылете. Если 35 вылетов сделал и до сих пор жив и не сбит, значит, есть шанс, что еще долго протянешь. Кстати, примета оказалось верной, меня три раза сбивали, и именно на этих «роковых числах», строго следуя «летной мистике», – младший лейтенант Кацевман Петр Маркович, 141-й гвардейский штурмовой авиационный полк.
«Первый боевой вылет делал на самолете с номером 13. А ведь мы, летчики, суеверные… Моя прабабушка прожила 101 год. Она очень меня любила. Я уже в аэроклубе учился. Как-то раз пришел, а она говорит: «Сынок, я тебя научу молитве. Будет дождь идти, молния, прочитаешь, в тебя молния не попадет, обойдет тебя». Идем к самолету, а я все думаю:
«Что делать?» Вспомнил! Снаряд – это тоже молния, трассирующая молния. Прочел эту молитву. И потом перед каждым вылетом ее читал и был уверен, что снаряд в меня не попадет, Аллах сбережет. И до сих пор читаю!», – капитан Бегельдинов Талгат Якубекович, 144-й гвардейский штурмовой авиационный полк.
Но были также и «роковые женщины».
«Или была у нас мотористка, девушка по имени П-я. Кто с ней переспит, сразу погибал. Троих ее «кавалеров» сбили уже при мне. На эту «роковую бабу» все смотрели с опаской. Сразу после войны наши пьяные механики, человек пятнадцать, изнасиловали «хором» эту П-ю. Командование, стараясь замять ЧП и не доводить это позорное дело до серьезного расследования, моментально демобилизовало эту несчастную девушку из армии», – младший лейтенант Кацевман Петр Маркович, 141-й гвардейский штурмовой авиационный полк.
«Как и во многих других летных частях, считалось плохой приметой бриться, стричься или фотографироваться перед боевым вылетом. В Польше как-то сидим на аэродроме, погода нелетная, низкая облачность. Уже после обеда стало ясно, что сегодня для нас войны не будет. Начали играть в карты, в домино, а два летчика, Колесниченко и Тамаркин, пошли бриться. Вдруг приказ: «Вылет 1-й эскадрилье!» Уже после штурмовки возвращались домой по ориентиру, над шоссейной дорогой, и немцы сбили двух наших правых ведомых, а именно – Колесниченко и Тамаркина. У первого это был шестидесятый вылет, а у второго – четвертый…» – младший лейтенант Кацевман Петр Маркович, 141-й гвардейский штурмовой авиационный полк.
«Вставали утром еще до рассвета, за несколько часов до того, как надо было появиться на КП эскадрильи. Умывались, но никогда не брились – брились только с вечера. У нас был случай, когда Петя Говоров брился днем, уже после того, как сыграли отбой, а тут неожиданно тревога. Он даже не успел добриться, только пену полотенцем с лица вытер. Из вылета он не вернулся… Так что бриться перед вылетом – примета плохая», – младший лейтенант Хухриков Юрий Михайлович, 566-й штурмовой авиационный полк.
«Брились тоже на ночь. Перед полетами бриться нельзя – примета плохая. Кроме того, нельзя принимать цветы, фотографироваться, интервью давать», – капитан Анкудинов Павел Ефимович, 621-й штурмовой авиационный полк.
Нередкими были талисманы и «счастливые предметы».
«Упал возле винта самолета и, смотрю, лежит кисет с табаком, а передо мной лежит наш солдат. Если бы самолет еще метр прополз, то я бы его раздавил. Выбрались мы оттуда. Вот этот кисет стал моим талисманом, я без него никогда не летал. Летал в одной гимнастерке. Она уже вся прогнила, рваная, желтая, а все равно в ней». – старший лейтенант Пургин Николай Иванович, 155-й гвардейский штурмовой авиационный полк.
«Приметы были у каждого свои. Я вот никогда никому не рассказывал в досужих разговорах, сколько у меня вылетов, да как летал, да как атаковал – избегал хвалиться, всегда считал, что отозваться может. Коля Прибылов – летчик от бога – круглый год летал в одном и том же зимнем комбинезоне. Даже летом! Ему говорят: «Смени ты его, упаришься ведь!» – «Нет! Комбинезон счастливый, в нем меня не собьют». Другой парень был – тот, как линию фронта пересекаем, всегда крестился. Еще один в кармане зашитую иконку носил, мать зашила, когда провожала», – лейтенант Черкашин Григорий Григорьевич, 672-й штурмовой авиационный полк.
Распространенной была и вера в «роковые числа».
«Летчики народ суеверный, у нас считалось, что главное – перейти чертову дюжину, а вот у меня чувство неуязвимости появилось пораньше», – младший лейтенант Коновалов Иван Иванович, 953-й штурмовой авиационный полк.
«Мы все это и так прекрасно знали еще до прибытия на фронт. А в полку нам «старики» сказали, что есть у летчиков-штурмовиков три «проклятые приметы», что обычно сбивают на 3–4-м вылете, на 13–14-м вылете и на 33–34-м вылете. Если 35 вылетов сделал и до сих пор жив и не сбит, значит, есть шанс, что еще долго протянешь. Кстати, примета оказалось верной, меня три раза сбивали, и именно на этих «роковых числах», строго следуя «летной мистике», – младший лейтенант Кацевман Петр Маркович, 141-й гвардейский штурмовой авиационный полк.
«Первый боевой вылет делал на самолете с номером 13. А ведь мы, летчики, суеверные… Моя прабабушка прожила 101 год. Она очень меня любила. Я уже в аэроклубе учился. Как-то раз пришел, а она говорит: «Сынок, я тебя научу молитве. Будет дождь идти, молния, прочитаешь, в тебя молния не попадет, обойдет тебя». Идем к самолету, а я все думаю:
«Что делать?» Вспомнил! Снаряд – это тоже молния, трассирующая молния. Прочел эту молитву. И потом перед каждым вылетом ее читал и был уверен, что снаряд в меня не попадет, Аллах сбережет. И до сих пор читаю!», – капитан Бегельдинов Талгат Якубекович, 144-й гвардейский штурмовой авиационный полк.
Но были также и «роковые женщины».
«Или была у нас мотористка, девушка по имени П-я. Кто с ней переспит, сразу погибал. Троих ее «кавалеров» сбили уже при мне. На эту «роковую бабу» все смотрели с опаской. Сразу после войны наши пьяные механики, человек пятнадцать, изнасиловали «хором» эту П-ю. Командование, стараясь замять ЧП и не доводить это позорное дело до серьезного расследования, моментально демобилизовало эту несчастную девушку из армии», – младший лейтенант Кацевман Петр Маркович, 141-й гвардейский штурмовой авиационный полк.
Информация