Танковая эпопея Василия Грабина
«Броня крепка, и танки наши быстры…» – эти слова марша советских танкистов, конечно, справедливы. Броневая защита, маневренность и скорость, действительно, очень важны для любой боевой машины. Но для танка только их недостаточно. Очевидно, что он не может обойтись без артиллерийского вооружения. Об отечественных танковых пушках конструкции В.Г. Грабина и пойдет сегодня речь.
НАКАНУНЕ ВОЙНЫ
В целом, оценка эффективности танка сводится к вопросу о том, как соотносятся друг с другом три его важнейшие общие характеристики: скорость и маневренность, мощь бронезащиты, сила вооружения. В каждый исторический период, да и разные армии расставляли здесь акценты по-своему. В 30-е годы прошлого века в руководстве РККА приоритеты расставлялись именно в названном выше порядке. Основу советских бронетанковых войск составляли легкие танки Т-26 и машины семейства БТ. Двухбашенные варианты Т-26 вооружались лишь пулеметами ДТ или 37-мм пушкой и пулеметом, а однобашенные БТ-5 и БТ-7 оснащались 45-мм танковой пушкой 20-К длиной ствола в 46 калибров. Эти же пушки стояли в двух башнях тяжелого пятибашенного танка Т-35. Следует отметить, что для того времени 20-К была вполне достойным вооружением в своей области, превосходя многие заграничные орудия легких и средних танков.
Основным средним танком считался трехбашенный Т-28. Одна из его башен вооружалась 76-мм пушкой КТ-28, такие же орудия ставили и в основную башню тяжелого Т-35. 76 мм – это весьма крупный калибр для танковых пушек тех лет. Только вот длина ствола у КТ-28 была всего 16,5 калибров… Язык не поворачивается сейчас называть эффективной пушку, выпускающую 6,23-килограммовый снаряд со скоростью порядка 260 м/с. Несмотря на распространенность этого орудия, нельзя сказать, что оно полностью удовлетворяло экспертов.
В 1936 г. в КБ Кировского завода была спроектирована 76-мм танковая пушка Л-10 длиной 26 калибров. Руководил проектированием И.А. Маханов. Начальная скорость снаряда составила уже порядка 550 м/с. Это, безусловно, был шаг вперед. Но основными требованиями руководства бронетанковых войск к оружейникам оставались малые габариты и масса орудия. Как не упомянуть о странном заблуждении о том, что длинная пушка забьется землей при преодолении рвов? Вся идея советского танкостроения 1930-х гг. кроется в расшифровке аббревиатуры танков БТ – «Быстроходные Танки». Танк БТ-7 на колесах мог развивать скорость по шоссе до 72 км/ч! При этом он имел бронирование в 15 мм. На таких машинах стали отрабатывать «прыжки» через малые препятствия. Создавались плавающие танки, и даже были проекты летающих.
Естественно, не только советские танковые войска перед войной шли по данному «эволюционному» пути. Немецкий Pz.l и английский «Виккерс» (прообраз первых наших Т-26) вовсе не имели пушечного вооружения и обладали только противопульной броней. Но и больших скоростей от них не требовали: около 35 км/ч. Все же основной их целью была поддержка пехоты. По скорости за БТ не могли угнаться также американский «Стюарт» и немецкий Pz.III, хоть и развивали порядка 60 км/ч. Со своими 37-мм пушками они даже слегка проигрывали в вооружении. Только вот броня их была толще вдвое…
Разумеется, среди причин поражений бронетанковых войск РККА в 1941 г. была и недостаточная подготовка личного состава, и весьма неудовлетворительное техническое состояние парка, и почти полное отсутствие радиосвязи в войсках. Чего уж греха таить: при конструировании в стремлении к технологичности порой игнорировали удобство эксплуатации. Но еще одной существенной ошибкой было неуемное стремление к скорости и массовости. Политика «шапкозакидательства» негативно влияла на стратегию ведения танковой войны. Танки представлялись некоторым командирам не иначе как «механизированная кавалерия»: проскочить (кому повезет) линию противотанковой обороны и раскатать вражеские ряды гусеницами.
В Красной армии к началу ВОВ практически не существовало средних танков, о тяжелых и говорить не приходится: «средних» танков Т-28 всего было выпущено 500 штук, а тяжелых Т-35 – 60 штук. При этом лишь легких танков модели БТ-7 было изготовлено свыше 5000, Т-26 различных модификаций и вовсе более 10.000. Сама тактика применения танков была некорректна – такое понятие, как «стрельба с места», попросту отсутствовало. А в движении, без должных систем стабилизации, точное ведение огня практически невозможно.
«Заупокойную молитву» нашей танковой технике 30-х гг. прочитала сама война. Она же показала перспективность некоторых наших довоенных разработок – КВ-1 и Т-34. Они и по бронированию, и по надежности, а тридцатьчетверка и по скоростным характеристикам заметно выигрывали у любых зарубежных аналогов. Прорехи в области средних и тяжелых танков начали постепенно закрываться прекрасной современной техникой. Разумеется, и вооружение на этих машинах было уже иного уровня…
ПЕРВЫЕ ТАНКОВЫЕ ПУШКИ ГРАБИНА
А ведь судьба вооружения КВ-1 и Т-34 могла сложиться совершенно иначе, если бы в свое время не произошла одна, с виду ничем не примечательная встреча. Летом 1937 г. в одном из сочинских санаториев знакомятся два артиллерийских специалиста. Первым был молодой военный инженер, сотрудник артиллерийского комитета ГАУ Рувим Евельевич Соркин. Вторым оказался главный конструктор КБ приволжского завода №92 Василий Гаврилович Грабин. К тому времени на вооружение РККА была принята 76-мм дивизионная пушка Ф-22, первое детище молодого коллектива под руководством Грабина. Ему пришлось защищать это орудие в самых высоких инстанциях, благодаря чему он заслужил признание самого И.В. Сталина. И не просто так, ведь Ф-22 к тому времени обладала выдающимися характеристиками. Соркин же крайне переживал из-за вооружения танков маломощной артиллерией, о чем и вел беседы с Грабиным. Последняя встреча в санатории завершилась просьбой Соркина о том, чтобы Грабин со своим КБ взялся составить конкуренцию коллективу Маханова, который работал над созданием 76-мм орудия Л-11, предназначавшегося для вооружения нового тяжелого танка. Мнения о необходимости создания мощных танковых пушек у Рувима Евельевича и Василия Гавриловича полностью совпадали.
Грабин, позднее описывая эти события в своих воспоминаниях, признался, что, несмотря на достигнутое между ними взаимопонимание, в тот момент не поверил в успех этого предприятия. И дело не в том, что его КБ еще не приходилось заниматься танковыми орудиями, – трудностей он не боялся и был полностью уверен в своем коллективе. Просто он отлично понимал тенденции, сложившиеся тогда в автобронетанковом управлении. Весьма зыбкой была надежда на то, что руководство резко изменит свою политику создания скоростных легких танков и выдаст задание на проектирование мощной, а значит, заведомо более тяжелой и большой пушки. Но Василий Гаврилович явно недооценил целеустремленного и инициативного Соркина, который уже вскоре прибыл на завод вполне официально с заказом на новую пушку. В КБ сразу было создано подразделение для разработки танковых орудий, а руководителем назначили соратника Грабина, Петра Федоровича Муравьева. Следует отметить, что главный конструктор при этом продолжал принимать активное участие в проектировании танковых орудий.
Но путь к созданию мощной танковой артиллерии был не столь короток, как хотелось бы. Ведь конструктор, прежде всего, должен удовлетворить тактико-технические требования, предъявленные заказчиком. И первым заказом Грабину было создание пушки с баллистикой, аналогичной универсальной кировской Л-11. Желание вооружить разные типы танков одним орудием уже само по себе было далеко не лучшей затеей, хотя это уже было реализовано с КТ-28 и с 20-К. Но для начала КБ надо было выполнить эти требования, хоть Грабин и считал их заниженными. ГАУ, судя по всему, считало эти работы настолько бесперспективными, что даже не определило тип танка и, соответственно, габариты орудия. Выход из этой ситуации нашел все тот же неутомимый Соркин, который вместе с военным инженером В.И. Гороховым смог убедить начальство и доставить на завод легкий танк БТ-7 1935 г. Поскольку выбора не было, конструкторы рассудили, что «если уж пушка впишется в легкий танк, то в любой другой и подавно».
Группа Муравьева взялась за дело. Новое орудие получило индекс Ф-32, за его основу была взята конструкция дивизионной Ф-22. Баллистика орудия полностью определялась ТТТ: калибр 76 мм, снаряд от дивизионной пушки, длина ствола 31.5 калибров. Как вспоминал Петр Федорович: «Главная трудность заключалась в том, что необходимо было обеспечить минимальный поперечный размер орудия и наименьшее расстояние от оси цапф до внутреннего контура гильзоуловителя. Кроме того, пушка должна быть абсолютно уравновешена относительно оси цапф. Надо было стремиться и к тому, чтобы до минимума уменьшить габариты башни и избежать выхода за ее пределы передней части люльки. Расстояние от казенного среза до внутреннего контура гильзоуловителя определяет длину отката орудия, которая также должна быть как можно меньше. Это, в свою очередь, создавало дополнительную трудность в обеспечении нормальной работы полуавтоматики для открывания и закрывания клина затвора. Кое в чем проектирование было и облегчено: надо было создать лишь качающуюся часть и подъемный механизм. Верхним станком и лафетом должна служить башня танка».
Примерно через месяц был готов эскизный проект, позднее утвержденный в ГАУ. Ствол Ф-32 состоял из свободной трубы и кожуха. Затвор вертикальный клиновой, его конструкция отличалась простотой в обращении и изготовлении. Полуавтоматика копирного типа. Тормоз отката гидравлический, накатник гидропневматический. Начальная скорость снаряда весом 6,23 кг составляла 612 м/с.
В марте-мае 1939 года Л-11 и Ф-32 проходили испытания на артиллерийском научно-исследовательском опытном полигоне РККА. Испытания проводились на танках Т-28 и БТ-7. Появившиеся проблемы с омеднением ствола у Ф-32 быстро решились, а вот недостатки противооткатных устройств у Л-11 были, что называется, «врожденными». При определенном режиме стрельбы орудие гарантированно выходило из строя, на что уже не раз указывал Грабин. По итогам испытаний, в частности, был установлен ряд преимуществ грабинского орудия над махановским: «Система Ф-32 имеет следующие преимущества перед системой Л-11 для вооружения танков: Ф-32 дает возможность иметь одну систему как для танков типа Т-28, так и для танков типа БТ-7. Ф-32 более удобна в обращении, эксплуатации, при сборках и разборках, более проста и надежна. Ф-32 не требует ни специально баллона, ни манометра на 100 атм. Противооткатные устройства более надежны, чем в Л-11, имеют меньшую силу сопротивления откату и меньшую длину наибольшего отката. Ф-32 имеет значительно более толстую трубу (в дульной части на 6 мм), что выгоднее для предохранения от осколков. Сама компоновка системы Ф-32 и ее габариты (в особенности поперечные) более выгодны, чем в системе Л-11».
Нетрудно оценить, что все трудности, преодолеваемые КБ завода №92, пошли лишь на пользу новому орудию. По итогам испытаний оба орудия были приняты на вооружение: Ф-32 как основное, а Л-11 как резервное. Дело в том, что Л-11 была доработанной и удлиненной Л-10, которая уже находилась в стадии валового производства, а Ф-32 надо было только начинать осваивать. Поэтому Л-11 ставилась еще и на первые модели КВ-1 и Т-34.
Но Грабин не остановился на достигнутом и почти сразу включился в проектирование нового, более мощного орудия для перспективного среднего танка. Узнав о желании ГАУ вооружить новую машину 76-мм орудием, он не стал предлагать свою Ф-32, а решил начать работы над более мощной и перспективной пушкой. И опять же его горячо поддержали Соркин и Горохов. Новое орудие получило индекс Ф-34 и, в основном, представляло собой удлиненную на 10 калибров пушку Ф-32. Баллистика совпала с дивизионной пушкой Ф-22УСВ. Таким образом, начальная скорость снаряда достигла 662 м/с.
В октябре 1939 г. прошли первые испытания новой пушки. Существует мнение, что изначально Ф-34 предназначалась для перевооружения танков Т-28 и Т-35, но позднее от этой затеи отказались. Грабину дали добро на увязку пушки с новым танком, разработанным под руководством А.А. Морозова. По воспоминаниям самого Василия Гавриловича, конструкторам очень понравилась новая пушка, и два КБ достигли полного взаимопонимания. Но коррективы в сроки принятия на вооружение Ф-34 внесла Зимняя война 1939-40 гг., и пушка на танке БТ-7 была отправлена на фронт. В ноябре 1940-го пушка прошла испытания на танке Т-34, и КБ Грабина получило официальные ТТТ на пушку, которые были не чем иным, как копией требований, разработанных и уже реализованных грабинцами.
Танковая пушка Ф-34 стала одним из самых массовых орудий РККА, по некоторым данным, было изготовлено 38.580 орудий. Она ставилась и на бронепоезда, мотоброневагоны, также ею вооружались бронекатера проекта 1124. Можно долго рассказывать об испытаниях и борьбе конструкторов за свое детище, приводить статистику, цифры. Но важнее отметить достигнутый результат. Оценку грабинской пушке дала война. А здесь, как известно, нет лучшей похвалы, чем признание врага. Вот что писал немецкий генерал Б. Мюллер-Гиллебранд о том впечатлении, которое произвели новые советские танки на немецкие войска: «На вооружение Красной Армии к началу кампании поступил новый танк Т-34, которому немецкие сухопутные силы не смогли противопоставить ни равноценного танка, ни соответствующего оборонительного средства. Появление танка Т-34 было неприятной неожиданностью, поскольку он благодаря своей скорости, высокой проходимости, усиленной бронезащите, вооружению и главным образом наличию удлиненной 76-мм пушки, обладающей повышенной меткостью стрельбы и пробивной способностью снарядов на большой, до сих пор не достигаемой дистанции, представлял собой совершенно новый тип танкового оружия». Вопрос состоял лишь в количестве машин, и количество Т-34, как собственно и КВ-1, во время войны лишь нарастало, несмотря на эвакуацию заводов и людей, огромные потери и военные неудачи 1941 г.
Конечно, обстановка, когда тяжелый КВ-1 вооружен слабее среднего танка, очень не нравилась Грабину. И для начала он решил хотя бы сравнять их по мощи, начав переделку Ф-34 под КВ-1. Новое орудие получило индекс ЗиС-5 и отличалось от Ф-34 конструкцией люльки, устройством и креплением блокировки, а также рядом мелких деталей. Несмотря на дальнейшие старания конструктора, именно ЗиС-5 «пропишется» в КВ-1 и его модификации КВ-1 с до самого конца производства этих танков. Было изготовлено примерно 3500 пушек ЗиС-5.
А старания, надо отметить, были. Еще в 1939 г. коллектив Василия Гавриловича начал в инициативном порядке проектирование 85-мм танковой пушки Ф-30 с начальной скоростью снаряда массой в 9,2 кг в 900 м/с. Летом 1940 г. пушка прошла испытания на танке Т-28, но дальше опытного образца танка КВ-220 дело не пошло. А ведь в середине войны вернутся к перевооружению KB 85-мм пушками с конкурсом между Грабиным и Ф.Ф. Петровым, и Д-5Т Петрова выиграет. Но к тому времени КВ-85 будет уже устаревшим решением. Параллельно с Ф-30 Грабин вел работы по созданию 85-мм танкового орудия Ф-39, но после успешных заводских испытаний работы по нему остановились. В 1940 г. Василий Гаврилович предложил проект 107-мм танковой пушки Ф-42, которая имела много агрегатов от Ф-39. В марте 1941 г. Ф-42 в танке КВ-2 успешно прошла заводские испытания, о чем отрапортовали в ГАУ и ГБТУ, но не последовало абсолютно никакой реакции. Все эти орудия были сделаны в инициативном порядке. А что это значит? Это значит, что конструкторы не получали заказа, а значит и денег на разработку этих орудий. И ведь очень многие грабинские орудия, ставшие легендарными, были поначалу инициативными и «незаконнорожденными».
Но очень скоро инициатива пришла «сверху». В начале 1941 г. руководство нашей страны получило разведданные о создании в Германии тяжелых и хорошо бронированных танков. Как позже выяснится – это была хорошо организованная дезинформация с целью ослабления нашей полевой артиллерии. Фашисты рассчитывали на блицкриг и не думали, что советская промышленность успеет оправиться и перестроиться. Тем не менее, теперь сам Сталин поднял перед танкистами вопрос о вооружении тяжелого танка мощной 107-мм пушкой. И как бы парадоксально это ни звучало, он получил от них категорический отказ. В один голос ему доказывали, что столь мощное, большое и тяжелое орудие просто нельзя поставить в танк. После этого Сталин обращается по телефону непосредственно к Грабину с вопросом, возможно ли поставить мощную 107-мм пушку на танк. Василий Гаврилович, ссылаясь на опыт с Ф-42, ответил утвердительно.
Вот как, по воспоминаниям самого Грабина, Иосиф Виссарионович прокомментировал этот вопрос: «Это очень важно, товарищ Грабин. Пока мы не вооружим тяжелый танк такой пушкой, не сможем чувствовать себя спокойно. Задачу эту нужно решать как можно быстрее. Вы сами видите, какая международная обстановка…»
На следующий день Грабин оказался в комиссии по созданию новых тяжелых танков под председательством А.А. Жданова. Здесь неуемному артиллеристу вновь пришлось схлестнуться с представителями бронетанкового управления и конструкторами танка, в частности с Ж.Я. Котиным. Конечно, был смысл и в их доводах: танкисты не хотели увеличения массы и габаритов, возрастания сложности. Но были и застарелые предрассудки. Вновь упорно твердили, что длинная пушка зароется в землю при преодолении препятствий. Про Грабина говаривали, что он любую пушку готов затащить в танк, он же в пылу споров именно тогда сказал, что «танк – это повозка для пушки». Так или иначе, работа комиссии все-таки перешла в рациональное русло, и большинство вопросов было улажено. Оставалось лишь прояснить сроки. Вот тут Василий Гаврилович и ошарашил всех своим заявлением, что сделает пушку за 45 дней!
Что подвигло выдающегося артиллерийского конструктора поставить себе столь малый срок? Вероятно, это телефонное напутствие Сталина и желание задать новые ритмы в создании орудийных систем всем остальным и, прежде всего, себе и своему КБ. Это было и испытанием на прочность прогрессивного, не имеющего аналогов грабинского метода «скоростного проектирования». Тесное переплетение работы конструкторов и технологов, максимальная унификация деталей и узлов, постоянное совершенствование конструкторского и технологического процесса – вот краеугольные камни этого метода. Сейчас любой инженер скажет вам, что технологичность конструкции и максимальное использование унифицированных деталей – закон для любого конструктора. Но так было не всегда, когда-то эти принципы не словом, а делом доказывала всему миру лишь группа конструкторов одного КБ и технологов завода. В апреле 1941 г. даже из них далеко не все верили в успех их дела. Но в них верил их руководитель, и он смог передать свою уверенность всем.
Приказ о создании 107-мм танкового орудия ЗиС-6 вышел 6 апреля, но испытания опытного образца на танке КВ-2 начались уже через 38 дней после начала работ! Это оказалось мировым рекордом, который не побит и по сей день. 19 мая 1941 г. Грабин уже отчитывался об успешных результатах заводских испытаний Жданову. В качестве типовой для нового орудия использовалась схема пушки Ф-42. Одинаковый калибр позволил унифицировать многие детали и узлы. Изменения и переработка требовались лишь в связи со значительным увеличением мощности нового изделия – начальная скорость 16,6-кг снаряда составляла 800 м/с. В связи со значительным утяжелением снаряда Грабин решил ввести в конструкцию устройство «механического заряжающего», значительно упрощающее работу экипажа. Даже в столь сжатые сроки Грабин не забыл подумать об удобстве использования своего изделия. Коллектив завода №92 полностью справился со столь тяжелым испытанием. Пушка даже при таких сроках конструирования и изготовления оказалась успешной, надежной и удобной. Но беспрецедентное освоение нового орудия пришлось сначала приостановить, а потом и вовсе свернуть. «Танкисты» так и не смогли вовремя создать танки КВ-3 и КВ-5, а во время войны работы по ним были прекращены. КВ-4 изначально так и остался на бумаге.
ОРУДИЯ, ОПЕРЕДИВШИЕ СВОЕ ВРЕМЯ
В 1941 г. Василий Гаврилович закончил работы по созданию своей легендарной «трехдюймовки» –76-мм дивизионной пушки ЗиС-3. Это было первое в мире артиллерийское орудие, поставленное на конвейерную сборку, и самое массовое орудие Второй Мировой войны. Простое, надежное, легкое и достаточно мощное дивизионное орудие снискало уважение даже среди лучших оружейников Вермахта. Вот как высказывался профессор В. Вольф, тогдашний руководитель артиллерийского отдела фирмы Круппа: «Немецкие орудия в общем превосходили орудия других государств, за исключением Советского Союза. Во время Второй Мировой войны я проводил испытания захваченных французских и английских пушек. Эти испытания наглядно показали превосходство немецких систем. А потому мнение, что ЗиС-3 была лучшей пушкой 2-й Мировой войны, абсолютно справедливо. Без всякого преувеличения можно утверждать, что это – одна из самых гениальных конструкций в истории ствольной артиллерии».
В годы войны ЗиС-3 ставилась на несколько самоходок. Пытались поставить ЗиС-3 на базу танка Т-60, но после изготовления опытного образца ОСУ-76 работы были свернуты. Самоходка на базе танка Т-70 получила обозначение СУ-12, после доработки ставшей СУ-76. Наибольший вклад в ее создание и модернизацию внес С.А. Гинзбург. ЗиС-3 ставилась туда почти без изменений, с обрезанными станинами. В СУ-76 имелся ряд недостатков, в частности ненадежность коробки передач и главного вала. Непродуманная компоновка и закрытая рубка без вытяжной вентиляции превращали боевое отделение в сущий ад для самоходчиков. «Братская могила на четверых» – так в сердцах прозвали ее экипажи. В июле 1943 на смену СУ-76 пришла СУ-76М, с измененным креплением орудия, доработанной трансмиссией и открытой сверху и сзади рубкой. К 1943 г. изменилась тактика применения легких самоходок – ранее их применяли как неравноценную замену танкам. Изменилось и отношение солдат к доработанной машине. Легкая и маневренная самоходка СУ-76М стала универсальной машиной для контрбатарейной борьбы, уничтожения танков и поддержки пехоты. Всего было выпущено порядка 14.000 самоходок СУ-76М.
В 1944 г. в КБ Горьковского автозавода под руководством В.А. Грачева была создана оригинальная колесная самоходка КСП-76. В качестве шасси использовался грузовой полноприводный автомобиль ГАЗ-63. Бронированный корпус был открыт сверху. САУ обладала очень низким силуэтом, но при этом и недостаточной проходимостью. КСП-76 на вооружение РККА так и не поступила.
К 1943 году преимущество наших тридцатьчетверок было сведено на нет. На полях сражения появились немецкие танки Pz.VI «Тигр» и Pz.V «Пантера». Опасения Василия Гавриловича и некоторых других энтузиастов оправдывались: немцы, несмотря на то что не имели столь хорошо бронированных и вооруженных машин в начале войны, весьма скоро сумели их создать. Pz.V имел лобовую броню в 75 мм и 75-мм пушку длиной 70 калибров, «Тигр» и вовсе имел лобовую броню в 100 мм и мощное 88-мм орудие длиной 56 калибров. Т-34, вооруженные мощной для 1941 г. Ф-34, порой не пробивали 80-мм бортовую броню Pz VI и с 200 метров. А «Тигр» уверенно подбивал тридцатьчетверки на дальностях до 1500 м.
По результатам обстрела трофейного Pz.VI на полигоне в Кубинке 25-30 апреля 1943 года выяснилось, что наиболее эффективно с ним может бороться 85-мм зенитная пушка 52-К, разработанная в 1939 г. М.Н. Логиновым. В связи с этим было принято решение о вооружении Т-34 пушкой с аналогичной баллистикой. Вначале выбор пал на пушку Д-5Т, ранее показавшую лучшие результаты на испытаниях, чем грабинская С-31. Предложенное Ф.Ф. Петровым орудие Д-5Т имело весьма неплохие массогабаритные характеристики, но было очень сложным конструктивно, при этом компоновка башни, из-за особенностей конструкции Д-5Т, крайне затрудняла работу экипажа по заряжанию орудия. Также были часты поломки подъемного механизма. В результате создание пушки было поручено Центральному артиллерийскому конструкторскому бюро (ЦАКБ) под руководством тогда уже генерал-лейтенанта технических войск Грабина, которое было образовано 5 ноября 1942 года. В октябре – ноябре 1943 коллектив ЦАКБ предложил два опытных орудия С-50 и С-53, которые проходили совместные испытания с орудием ЛБ-1. За простоту и надежность на вооружение была принята пушка С-53, после доработки получившая индекс ЗиС-С-53. И вновь грабинцы смогли удивить: стоимость нового 85-мм орудия оказалась ниже, чем 76-мм пушки Ф-34! Именно ЗиС-С-53 придала Т-34 новую, необходимую ему мощь, сделав грозой фашистов до самого конца войны. Всего в 1944-45 годах было выпущено порядка 26.000 орудий С-53 и ЗиС-С-53.
Осенью 1943 г. Грабин предложил новую 76-мм пушку взамен Ф-34. Орудие с длиной ствола в 58 калибров разгоняло снаряд массой 6,5 кг до скорости 816 м/с. Пушка с индексом С-54 была рекомендована к принятию на вооружение, но после изготовления 62 пушек производство было свернуто. Кроме того, Василий Гаврилович предлагал свой вариант пушки для вооружения самоходки СУ-85, но по тем или иным причинам предпочтение было отдано орудию Д-5С (модернизация Д-5Т). Вследствие этого был отвергнут и грабинский вариант для вооружения СУ-100 – пушка Петрова Д-10Т не требовала перекомпоновки корпуса СУ-85.
Еще до выхода официального постановления ЦАКБ спроектировало 122-мм C-34-II с баллистикой корпусной пушки А-19. Для вооружения танков ИС КБ Петрова создало свой вариант с индексом Д-25Т. Пушка Грабина обладала лучшей кучностью, у нее отсутствовал дульный тормоз, демаскирующий стрельбу, что для танка весьма важно. Кроме этого, газами от выстрела можно поразить собственную пехоту на броне и рядом с танком. Но танкостроители не захотели переделывать башню танка ИС-2, куда и так вписывалась Д-25Т.
Кроме всего прочего, в годы войны ЦАКБ проектировало для танков и самоходок мощное 122-мм орудие C-26-I с улучшенной баллистикой и 130-мм пушку С-26. Орудие C-26-I разгоняло 25-кг снаряд до скорости 1000 м/с, а С-26 33,5-кг снаряд до скорости 900 м/с. 4 августа 1945 г. пушки Грабина успешно прошли испытания, но на вооружение приняты не были. Как это неоднократно бывало, мощность грабинских орудий посчитали избыточной.
В 1945 г. коллектив Ж.Я. Котина приступил к проектированию тяжелого танка ИС-7. Танк имел броню корпуса спереди и с боков 150 мм, а передняя стенка башни и вовсе имела толщину в 210 мм. В том же 1945 г. КБ Грабина приступило к разработке 130-мм танковой пушки С-70. Пушка имела механизированное заряжание и, впервые в отечественной танковой артиллерии, механизированную боеукладку. Снаряд весом 33,4 кг достигал скорости 900 м/с, а дальность прямого выстрела равнялась 1100 м. Бронебойный снаряд при угле встречи 30 градусов был способен пробивать 140-мм броню на дистанции в два километра. В 1948 г. на испытаниях танка ИС-7 орудие С-70 показало хорошие результаты. В 1949 г. был выдан заказ на изготовление партии из 50 танков, но в том же году вышло постановление о прекращении работ по всем танкам с массой более 50 тонн.
Хотелось бы привести мнение известного военного историка А.Б. Широкорада: «Прекращение работ над ИС-7 было грубой ошибкой нашего руководства, притом не только военно-технического, но и политического. Даже малая (для СССР) серия из 500-2000 танков ИС-7 произвела бы большое психологическое воздействие на вероятного противника и заставила бы его потратить во много раз большие суммы на создание средств для борьбы с ними. Применение же ИС-7 в Корее, в ходе блокады Западного Берлина и в других локальных конфликтах дало бы большой военный и политический эффект. Отказ от пушки С-70 вообще был непростительной ошибкой…»
В 1949 г. Грабин представил проект 100-мм танковой пушки с индексом «0963» для вооружения танка Т-54, которая имела стабилизацию в двух плоскостях. Но по неясным причинам пушка «0963» не была принята на вооружение. Отметим, что в 1951 г. ЦНИИ-173 (ныне ЦНИИ АГ) было разработано устройство «Горизонт» для стабилизации пушки Д-10Т только в вертикальной плоскости. Производство орудия с этим устройством началось в 1955 г., хотя Грабин еще за 6 лет до этого предлагал орудие, стабилизированное в обеих плоскостях.
ПРОТИВОТАНКОВЫЕ ПУШКИ
Осветив вклад, который В.Г. Грабин со своим коллективом внес в развитие отечественной танковой техники, следует уделить внимание и разработанным им средствам противотанковой борьбы.
Еще в 1940 г. Василий Гаврилович в инициативном порядке наложил 85-мм ствол уже упоминавшейся зенитной пушки Логинова на лафет пушки Ф-28. Новое орудие с индексом Ф-30 успешно прошло заводские испытания в начале 1941 г., но с началом войны работы были свернуты.
Работу над противотанковыми пушками с баллистикой зенитной пушки 52-К коллектив Грабина возобновил в конце 1942 г. В 1943 г. в ЦАКБ был разработан проект противотанковой пушки С-8, в конце года прошли испытания. От завода-изготовителя орудие получило добавку к индексу и именовалось ЗиС-С-8. При испытаниях выявился ряд недостатков, в частности малая прочность дульного тормоза, плохая экстракция гильзы и неудовлетворительная работа противооткатных устройств. Это были не слишком серьезные недостатки для опытной системы – в процессе доработки они всегда устранялись. Но ЗиС-С-8 имела двух конкурентов: пушку БЛ-25 и Д-44 с той же баллистикой. И у них выявлялись подобные недочеты. Вот что пишет по этому поводу А.Б. Широкорад: «Данные испытаний у всех пушек были примерно одинаковые. При этом не следует забывать, что грабинская пушка опередила конкурентов на год-полтора. И в ходе испытаний у обоих конкурентов выявились те же болезни, что и у ЗиС-С-8… Сама по себе напрашивается мысль, что неприятности пушки ЗиС-С-8 объясняются не техническими, а субъективными причинами, в том числе неприязнью Устинова к ЦАКБ и Грабину лично». После долгой доводки в 1946 г. на вооружение была принята 85-мм дивизионная пушка Д-44.
В предвоенное время основным противотанковым орудием РККА была 45-мм противотанковая пушка 53-К, разработанная Логиновым в 1937 г. путем наложения 45-мм ствола на лафет немецкой 37-мм противотанковой пушки. 53-К полностью соответствовала концепции довоенных бронетанковых войск: небольшая и легкая, она прекрасно поражала танки с противопульной броней. Ведь основное требование в условиях, когда уровень противника недостаточно неизвестен, – это возможность поражать свои танки. Конечно, это весьма упрощенное представление: ведется и разведка, производится и оценка промышленности противника, и многое другое. Основой советских танковых войск, как уже говорилось, были легкие и маневренные танки. Поэтому и с вражескими легкими танками 53-К прекрасно справлялась. Но вот с теми же Pz.III ситуация обстояла иначе. Сорокопятка хоть и была способна поражать эти машины, но уже с большим трудом: на дистанции в 1 км бронепробиваемость орудия составляла 28 мм при угле встречи 30 градусов к нормали. Поэтому нашим артиллеристам и приходилось подпускать немецкие танки на дистанцию «кинжального» огня – чтобы уверенно поразить вражеский танк. Другой острой проблемой в борьбе с фашистскими Panzerwaffe стала нехватка бронебойных снарядов, причем и качество имеющихся оставляло желать лучшего. В некоторых партиях каждый второй снаряд при попадании в цель не пробивал ее, а раскалывался. Более эффективные бронебойные подкалиберные снаряды в Советском Союзе появились лишь в 1942 году.
В финской кампании мы продемонстрировали свои новейшие танки KB, и было наивно полагать, что наши вероятные противники проигнорируют появление таких машин. Немцы уже к началу войны имели и подкалиберные, и кумулятивные снаряды, но до острой нужды держали их в тайне.
Но мы и сами должны были поддерживать концепцию соответствия своего противотанкового вооружения своему танковому. Этого мнения и придерживался Грабин. В начале 1940 г. Василий Гаврилович задается целью создания первой отечественной противотанковой пушки, способной пробивать броню в 50–70-мм. Вначале он со своим коллективом занялся исследованиями в области пушек с коническим стволом, ведь подобное решение позволяло получить большую мощность при сравнительно небольшой длине ствола. Однако изготовление подобных стволов оказалось крайне сложной задачей, как и устройство используемых снарядов. Поэтому в 1940 г. Василий Гаврилович ограничился лишь исследовательскими работами и опытами с одним стволом. Параллельно с этими исследованиями Грабин вел работы над созданием противотанковой пушки с обычным, цилиндрическим стволом. Конструктор заручился поддержкой наркома вооружений Б.Л. Ванникова и получил добро на проектирование мощной противотанковой пушки по собственным требованиям. После изысканий и совещаний с Артиллерийским комитетом ГАУ и Артиллерийской академией им. Дзержинского КБ выбрало наиболее выгодный калибр для сравнительно легкой противотанковой пушки – 57 мм. Новое орудие получило индекс Ф-31. Свои ТТТ Грабин утвердил в сентябре 1940 г., когда работы были уже в разгаре. За основу орудия была положена конструктивная схема 76-мм полковой пушки Ф-24. Кроме наложения 57-мм ствола длиной 73 калибра требовалась переработка лишь накатника и некоторых других узлов. Для орудия был принят новый бронебойный снаряд массой 3,14 кг, начальная скорость составляла 990 м/с. В начале 1941 г. эта пушка Грабина получила индекс ЗиС-2.
В октябре 1940 г. начались заводские испытания, в результате которых выявилась ошибка в выборе крутизны нарезки ствола. Но Сталин очень доверял Грабину и дал разрешение на запуск орудия в производство. Конструктор не подвел – с новой нарезкой кучность орудия стала блистательной, как и остальные ее характеристики. Параллельно Василий Гаврилович вел работы и над другими длинами стволов, но все они были вскоре прекращены. В начале 1941 г. пушка ЗиС-2 была официально принята на вооружение. Но уже во время войны, в декабре 1941 г., производство орудия было приостановлено. Столь длинный ствол был крайне тяжел в изготовлении, а первые месяцы боевых действий показали чрезмерную мощь пушки – ЗиС-2 «прошивала» вражеские танки насквозь. Это был, пожалуй, первый случай, когда орудие забраковали из-за избыточной мощности! Бронепробиваемость ЗиС-2 на дистанции в 1 км при угле встречи 30 градусов к нормали составляла 85 мм, а при использовании обтекаемых подкалиберных снарядов эта цифра возрастала в полтора раза.
Появление «Тигров» заставило военных расставить акценты по-новому, 15 июня 1943 г. пушка ЗиС-2 была вновь принята на вооружение. Однако малое количество этих прекрасных орудий перекладывало основное бремя борьбы с немецким «зверинцем» на ту же дивизионку ЗиС-3, которая явно не была для этого предназначена. Бронепробиваемость ЗиС-3 при аналогичных условиях составляла всего 50 мм.
При своей выдающейся мощности ЗиС-2 была весьма легким орудием – всего чуть больше 1000 кг. К примеру, близкая ей по мощи немецкая 75-мм Рак 40 оказалась в полтора раза тяжелее, а близкая по массе Рак 38 почти в два раза менее мощной. В 1943 г. союзники попросили у руководства СССР предоставить им пушку ЗиС-2 для исследований. За все время было изготовлено порядка 13.500 орудий ЗиС-2. До сего дня модифицированные ЗиС-2 стоят на вооружении ряда стран мира.
В конце 1940 г. Грабин предложил создать самоходки с ЗиС-2. Легкие установки на базе полугусеничного вездехода ЗиС-22М и гусеничного тягача «Комсомолец» вместе с пушкой ЗиС-3 были представлены маршалу Кулику 22 июля 1941 г., от которого конструктор получил категорический отказ. На этот раз представляется, что этот отказ был к лучшему, ведь ЗиС-30 (на базе «Комсомольца») оказалась весьма неустойчивой вследствие большой высоты линии огня при малом весе и габаритах установки. Однако была изготовлена опытная партия из 104 самоходок. Вторую самоходку даже не запускали в серию. Но следующая задумка Грабина оказалась заметно более перспективной. Осенью 1940 г. конструктор предложил вставить ствол ЗиС-2 в качающуюся часть танковой пушки Ф-34. Всего через 15 дней пушка ЗиС-4 уже была в металле. После переработки по результатам испытаний завод получил заказ на изготовление, и в сентябре 1941 г. началось ее серийное производство. Но было изготовлено лишь 42 орудия для танка Т-34 – пушку ЗиС-4 ждала та же судьба, что и ЗиС-2. В 1943 г. Грабин попробует реанимировать проект, но будет выпущена лишь малая серия ЗиС-4. Было бы несколько высокопарно говорить, что массовое производство танков Т-34-57 полностью изменило бы весь ход войны. Но, безусловно, даже сравнительно небольшие партии этих танков-истребителей могли бы закрепить превосходство наших бронетанковых войск еще в 1942-43 гг., «обломав клыки» Panzerwaffe.
Появление «Тигров», «Пантер» и «Слонов» (изначально именовавшихся «Фердинанд») привело не только к перевооружению Т-34 и возобновлению производства ЗиС-2. Самоходки СУ-122 и СУ-152 хоть и успешно боролись с тяжелыми танками, но это была корпусная штурмовая артиллерия – уничтожение танков не входило в ее непосредственные задачи. В 1943 г. Грабин приступил к созданию противотанковой пушки на базе 100-мм корабельного орудия Б-34. 14 сентября опытный образец пушки с индексом С-3 был отправлен на Софринский полигон. После этого последовали доработки на заводе «Большевик». Орудие получило индекс БС-3. 100-мм орудие с длиной ствола 59 калибров придавало 15,6-кг снаряду начальную скорость 900 м/с. Дульный тормоз поглощал 60% энергии отката.
15 апреля 1944 г. на Гороховецком полигоне производился обстрел трофейных «Тигра» и «Фердинанда». С расстояния в 1,5 км танк уверенно пробивался, броня САУ не пробивалась, но «Слон» гарантированно выходил из строя из-за откола брони изнутри. В отношении БС-3 к гитлеровскому «зверинцу» вполне уместно было бы сказать: «Что не съем, то понадкусываю». Именно поэтому БС-3 и прозвали «грабинским зверобоем». С дистанции в 3 км под углом встречи 30 градусов к нормали бронепробиваемость новой полевой пушки составляла 100 мм. До самого конца войны противник не смог противопоставить БС-3 какого-либо танка, кроме Pz.VIII «Maus», но даже его новым кумулятивным снарядом она могла спокойно поразить. Впрочем, брать «Мышонка» в расчет – это дань формальностям: этих 200-тонных монстров было изготовлено всего две штуки.
До начала 1960-х годов данная 100-мм полевая пушка обр. 1944 г. могла успешно пробивать броню любого западного танка и без кумулятивных снарядов. Производство этих орудий было прекращено в 1951 г. Всего было изготовлено примерно 3800 орудий БС-3. До сих пор эти орудия в небольшом количестве стоят на вооружении ряда стран, в том числе и РФ.
На том же лафете, что и БС-3, ЦАКБ параллельно разрабатывало мощную 85-мм пушку С-3-1 и 122-мм пушку С-4 с баллистикой корпусной пушки А-19. Баллистика С-3-1 существенно превосходила баллистику 85-мм пушки Д-44. Но работы по обоим орудиям были прекращены.
В 1946 г. Грабин приступил к разработке 85-мм противотанковой пушки большой мощности С-6, имевшей баллистику орудия С-3-1. В 1948 г. был изготовлен опытный образец и начаты полигонные испытания. Несмотря на удачную доработку, в 1950 г. предпочтение было отдано орудию Д-48 Ф.Ф. Петрова с аналогичной баллистикой, но и у нее дела шли отнюдь не блестяще. На вооружение Д-48 приняли лишь в 1953 г. и изготовили их всего 28 штук.
В том же 1946 г. Василий Гаврилович попытался создать еще более мощную 85-мм пушку путем наложения опытного ствола ОПС-10 на лафет 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20. Ствол имел длину 85,4 калибра, то есть значительно длиннее любых имевшихся тогда противотанковых орудий. Начальная скорость 9,8-кг снаряда составляла 1200 м/с, что тоже было блестящим результатом. В 1948 г. были проведены полигонные испытания, но дальнейших работ уже не проводилось – военным такая мощь показалась излишней.
Грабин был готов к такому повороту событий и еще в 1947 г. изготовил опытный образец 100-мм легкой полевой пушки C-6-II. Весила она в полтора раза меньше БС-3, но при этом уступала в мощности только на 16%. Однако и это орудие было отвергнуто без указания причин.
В 1946 г. ЦАКБ возвращается к работе над пушками с коническим стволом. Поводом для этого стало получение трофейных немецких 75/55-мм конических орудий РАК 41. Калибр у каморы составлял 75 мм. а в дульной части 55 мм, длина ствола составляла 4322 мм. По сути, ствол делился на три участка: нарезной цилиндрический у каморы, гладкий конический и гладкий цилиндрический до дула. На основе этих трофеев Грабин начал проектирование 76/57-мм полковой противотанковой пушки С-40. Лафет для нового орудия был взят от опытной пушки ЗиС-С-8. Опытный образец С-40 прошел полигонные испытания в 1947 г. Грабину удалось создать систему, по мощности в полтора раза превосходящую немецкий прототип: на дистанции 500 м пробивалась броня в 285 мм. Но на вооружение система так и не поступила, сказались сложность изготовления и небольшой ресурс ствола.
Во второй половине 1950-х гг. КБ Грабина, с конца 40-х именуемое НИИ-58, вело разработку проекта под ласковым названием «Дельфин». А проект этот представлял собой, ни много ни мало, радиоуправляемую противотанковую ракету. Конструкторы превосходно справились с новой для них задачей, и в 1958 г. начались испытания готового изделия параллельно с управляемой по проводам ПТУР А.Э. Нудельмана. На дальности в 3 км «Дельфин» уверенно попадал в щит размерами 10×10 м, а его кумулятивная боевая часть уверенно пробивала броню в 500 мм. ПТУР Грабина уступала комплексу Нудельмана только большими габаритами, а из-за наличия радиоуправления явно превосходила его. Но век грабинского коллектива подходил к концу, работы были прерваны и на вооружение в начале 1960-х были приняты изделия Александра Эммануиловича.
Василий Гаврилович Грабин был очень талантливым и дальновидным конструктором, превосходным организатором и непревзойденным новатором. Его орудия Ф-22 и Ф-22УСВ перед войной составили половину парка дивизионной артиллерии РККА, Ф-22 снискала у немцев славу прекрасного противотанкового орудия и серийно ставилась на САУ «Куница». Его дивизионка ЗиС-3 пользовалась любовью артиллеристов за свою простоту, надежность и неприхотливость. Танковая Ф-34 обеспечила наши танки достаточной мощью на первых этапах воины, а противотанковые ЗиС-2 и БС-3 не знали себе равных на полях сражений. Его 180-мм пушка С-23 успешно заменяла тактические ракеты в арабо-израильских конфликтах, а 57-мм автоматическая зенитная С-60 стала грозой американских летчиков в Корее и во Вьетнаме. Его изобретением стал метод скоростного проектирования, перевернувший все представления о процессах разработки технических систем. Конструкторская мысль Грабина опережала свое время на года, а иногда и на десятилетия: устройство некоторых его орудий было рассекречено лишь в начале 1990-х гг.
Но множество его орудий не было принято на вооружение, среди них были и абсолютно уникальные образцы. Столь инициативный, принципиальный и независимый конструктор просто не мог не нажить себе влиятельных врагов, что, в конечном счете, и привело к ликвидации его КБ. Генерал-полковник, Герой социалистического труда В.Г. Грабин был отправлен в отставку в 1959 г. Даже свои воспоминания он не смог издать при жизни. До самого конца он честно мог утешаться тем фактом, что со своим коллективом достойно послужил Родине.
Информация