«Студент», который зажег свою звезду
Только с наступлением темноты стихли автоматные очереди. Горы растворились в колючей февральской метели. Лощины и овраги, где целый день не смолкала перестрелка, занесло снегом.Его искали всю ночь и все утро. Уже решили — пропал без вести, как вдруг под ботинком одного из бойцов что-то заскользило. Это был запорошенный снегом пустой автоматный рожок …
Стали разгребать снег. В трещинах упругого наста одно за другим появлялись багряные от запекшейся крови бородатые лица: одно, второе, третье… У четвертого — плотно сжатые губы и широко раскрытые глаза. Это был он. Григорий Ширяев.
Среда, 3 февраля, близилась к вечеру. В тесной палатке по-домашнему потрескивала печка. Над стройными рядами солдатских коек поблескивали цветные шарики, оставшиеся висеть после новогоднего праздника, скромного, но по-армейски душевного.
Спецназовцы третьей группы армавирского отряда окружили телевизор, пристроенный между полками с амуницией. Они шумно обсуждали свои видеосъемки с той праздничной ночи: вот в кадре мелькнул экран, где президент поздравлял россиян с Новым, 2010 годом, а вот и застольная речь командира — Гриши (так за глаза называли капитана Ширяева его подчиненные). Он служил заместителем командира группы по спецподготовке, но в этой командировке исполнял обязанности командира подразделения.
Отряд работал в Старых Атагах уже два месяца. Декабрь прошел более или менее спокойно, пол-января провели в резерве ВПШГ — воздушной поисково-штурмовой группы. Потом спецназовцев бросали в засады под Бамут. И вот теперь солдаты и офицеры наслаждались короткой передышкой.
— Морозец сегодня ночью ударит такой, что будь здоров, — заметил взводный лейтенант Филуянов.
— Да чего нам его бояться — сегодня уж точно никуда не пойдем. Обычно об операции за несколько дней сообщают, а тут тихо, — успокоил командир первого взвода старший лейтенант Олег Лешев и оторвал от настенного календаря листок с датой уходящего дня. Завтрашнее число жирным шрифтом зачернело на тонкой бумаге — 4 февраля 2010 года.
Через несколько минут в палатку вошел Ширяев, вернувшийся с совещания в штабе отряда.
— Я смотрю, разморило вас тут, как сонных мух, — пошутил капитан. — Пора бы и на прогулку сходить. Выходим в полночь.
Капитан всегда поражал сослуживцев уверенностью, спокойствием и абсолютной невозмутимостью. Казалось, он знал выход из любой самой запутанной и опасной ситуации, но при этом командовал без шума и крика, а спокойно и методично, да еще и находил время для шуток.
— Проводим разведку в районе населенного пункта Чишки Урус-Мартановского района. Работаем не одни — с нами отряды из Уфы, из Нижнего Тагила, плюс разведбат и специальный моторизованный батальон из Грозного. По информации, у «духов» завтра должна быть большая сходка. Собираются как минимум две банды. Уфимцы и грозненцы их на нас выгоняют, а мы находимся на блокировании. Такими силами должны их быстро накрыть. Сто к одному после обеда вернемся да еще кросс пробежать успеем, — пошутил капитан.
Задача была ясна. Оставалось надеть маскхалаты, взвалить на плечи рюкзаки и выдвинуться навстречу стуже и кусачему ветру по горному бездорожью. Ровно в полночь выехали из ПВД. Лейтенанты Филуянов и Лешев перебросились парой шуток по поводу своего неудачного прогноза относительно спокойной ночи в теплой палатке. Григорий взялся было за телефон, но потом одумался: «Ночь-полночь, еще, чего доброго, племянников разбужу. Завтра, как вернемся, так сразу и звякну Марийке».
Марийкой он называл своего самого близкого, любимого и родного человека — сестру Машу. В Армавире они вместе снимали квартиру. Гриша всегда помогал сестре и ее мужу — спецназовцу из его же группы, а в племянниках и вовсе души не чаял. Витьке, крестнику капитана, пошел пятый год, а младшая дочь сестры Владуша родилась минувшей осенью.
Гриша и Маша Ширяевы выросли на Алтае. Село Леньки, где пролетело беспечное деревенское детство, ведет свою историю с 1802 года. Бескрайняя степь, лютые морозы и душевная теплота людей, населяющих эти далекие края на границе с Казахстаном… Мама Григория и Маши Людмила Ивановна как молодой специалист приехала сюда с Украины 35 лет назад. Золотая медалистка, студентка-отличница, она сама выбрала Леньки при распределении после мединститута. Хотелось быть полезной стране, в которой тогда кипели большие дела: освоение целины, строительство БАМа. Молодая врач уже всерьез думала об аспирантуре, как вдруг судьба свела ее с леньковским красавцем Виктором Ширяевым. Первенец Гриша родился у них 7 декабря 1977 года. Назвали сына в честь деда, погибшего в 1943 году при форсировании Днепра. Верили, что мальчика ждет счастливая судьба.
Одна из первых Гришиных фотографий — в пилотке и с игрушечным автоматом. Армия с детства вошла в его маленький мир: он много читал о войне, занимался спортом. Отец, работавший начальником подменного пункта локомотивного депо, всегда выкраивал время для детворы — заливал каток, играл с мальчишками в хоккей и футбол. Сельчане жили одной большой дружной семьей. Неважно, что баня была привозная и только по субботам, фруктов днем с огнем в магазинах не сыскать, а из развлечений только клуб. Зато жили дружно — вместе праздники отмечали, вместе детей растили, и дом на замок никто не запирал. В квартире Ширяевых всегда было шумно и весело: бить боксерскую грушу приходила к Грише вся окрестная ребятня. Когда в леньковской школе открылся кружок восточных единоборств, Гриша записался в него одним из первых. Летом, надев кимоно, он выходил во двор своего дома и самозабвенно манипулировал окинавскими боевыми палочками нунчаку, а каждую субботу брал пылесос и через все село шагал к бабушке делать уборку. У бабы Дуси он был любимым внуком: и огород вскопает, и дров наколет, и траву для кроликов накосит… Григорий рос настоящим мужчиной — самостоятельным и ответственным.— Держитесь за мной, мне бабка нагадала, что я долго жить буду, — напутствовал Григорий своих бойцов. Под тяжестью рюкзака он плавно развернулся и первым начал подниматься по заснеженной тропе. Идти предстояло долго. Впереди продвигались группы нижнетагильского отряда. Ботинки предательски соскальзывали с обледенелых склонов, маскхалаты цеплялись за ветки кустарника… Ребята из 12-го отряда забуксовали, и армавирцам пришлось идти в обход.
В девять утра 4 февраля отряд вышел на позиции. Сектор блокирования достался им сложный: склоны, изрезанные излучинами оврагов, уступы, впадины… Мороз на влажном воздухе продирал до костей. Бойцы выставили наблюдательные посты, окопались.
Высотку над низиной заняла боевая тройка во главе со старшим лейтенантом Лешевым, за перевалом залег лейтенант Филуянов. Оставалось проверить крайний рубеж, проходивший через хитрую горку, у подножия которой сгустилось молоко утреннего тумана. Там, внизу, было какое-то углубление. Капитан вышел на оголенный выступ, но сверху ничего не было видно — излучина надежно спряталась под горой. Григорию вспомнилась его первая командировка в Чечню, первые месяцы службы в армавирском отряде спецназа.
Среднюю школу он окончил почти на пятерки и вместе с другом Петей Пуликовым поступил в Омский государственный институт путей сообщения. Кроме учебы еще были дзюдо, где он уже обладал коричневым поясом, гимнастика с сумасшедшими шпагатами и латиноамериканские танцы. Любое дело Гриша доводил до конца, до результата.
Гриша был скромным, но в нем всегда чувствовался крепкий внутренний стержень и редкая для молодого человека житейская мудрость. Спокойным голосом он умел уладить любой конфликт. Все свои проблемы он привык решать сам, и никто не знал, каким трудом давалось ему то или иное решение.
На исходе пятого курса института студент Ширяев приехал на каникулы домой и объявил родителям, что уходит в армию. Домашние были в шоке. «Гриша, тебе же только диплом защитить осталось, два месяца всего, закончи учебу и иди в свою армию», — уговаривала мама. Уговаривал и ректор, и преподаватели, и однокашники. Но он был непреклонен, а его решимость — необъяснима.
Отличника Ширяева отчислили из института. Добровольный уход в армию не являлся основанием для академического отпуска. В июне 1999 года Григорий попал в армавирский спецназ. Первый командир — ныне подполковник Александр Соколенко — стал для рядового Ширяева примером во всем. Выдержка, спокойствие, требовательность. Они даже внешне похожи — высокие, статные, спортивные, с негромким грудным голосом и тонким чувством юмора.
Завоевать авторитет в спецназовской среде оказалось не просто. Соревнования по борьбе, занятия альпинизмом, боевая подготовка, сдача на берет — во всем Гриша старался быть первым. Отслужив срочную и подписав контракт, Ширяев взял отпуск, после которого вернулся в отряд уже дипломированным инженером-электромехаником. Всего за месяц ему удалось восстановиться в родном институте и блестяще защитить диплом. Высшее образование позволило получить лейтенантские погоны, а позывной «Студент» навсегда закрепился за Григорием.
Раскатистый хлопок подствольника распорол тишину.— Я – «Студент», третья засада, кто стреляет? — Капитан Ширяев вышел на связь с соседней группой.
— По уфимцам лупят.
— Не стрелять! Это свои! Вы что по своим бьете! — в ту же минуту протрещало в радиостанции.
«Странное дело, — подумал Григорий, — причем тут свои. Кто там вылез — всем четко обозначили позиции».
Двадцать минут тишины, и разрывы прозвучали еще яснее и ближе. Уфимский отряд не выходил на связь. Сомнения рассеялись — там были «духи». Спецназ напоролся на боевиков и вступил в бой. Но кто кого и куда гнал, было уже непонятно. В лощине сгустился туман. Снежная крупа глухо сыпалась на маскхалаты.
Под плотным огнем бойцов уфимского отряда боевики отступили. Они разделились на группы по 3–4 человека и стали прорываться сквозь кольцо блокирования. В то время как отряд боевиков из двадцати с лишним человек пошел на прорыв через боевые порядки группы капитана Ширяева.
«Я со своей позиции отполз влево, вижу: в лощину выходит группа. Это метров 300 от меня. Видимость плохая, но их видно — одеты были во все черное. Мы-то в маскхалатах работали. Я насчитал 29 человек, — вспоминает Олег Лешев. — По связи доложил командиру обстановку. Он приказал выпустить зеленую ракету и быть в готовности открыть огонь. Не успели мы выпустить ракету вдоль высоты, как на нас обрушился шквал огня. В стороны разлеталась и земля, и кора деревьев… Пришлось отползти от края и отстреливаться, не поднимая головы, на вытянутых руках. Подобраться к нашей позиции через овраги и бурелом у боевиков не получалось. Тут Гриша выходит на связь: «Селиванов трехсотый». Степа Селиванов — наш снайпер, он вместе с Гришей находился на крайнем рубеже.
Под прикрытием своей тройки старший лейтенант Лешев короткими перебежками рванул на правый фланг. Селиванова надо было вытаскивать. Олег добрался до крайней позиции, где отстреливались капитан Ширяев, командир отделения сержант Райский и пулеметчик рядовой Адылов. Но пули прошили радиостанцию — она рассыпалась вдребезги.
Григорий залег под деревом. Отсюда было удобно наблюдать, вести огонь и присматривать за раненым Селивановым. Степа лежал молча — не кричал, не шевелился. Вся правая нога была в крови. У Григория сердце сжалось от безысходности. Ранение было тяжелым, но в разгар боя вытащить его было невозможно. Еще мгновение, и очередная пуля достала Селиванова. Степка вздрогнул и беззвучно замер. У парня потухли глаза, из них в одно мгновение ушла жизнь. В этот момент Гриша вспомнил своего отца.
Виктор Алексеевич Ширяев скоропостижно скончался в 44 года. На похороны к отцу Гриша не успел — задержали на службе. Приехал уже на кладбище. В военной форме. Он всегда хотел, чтобы отец им гордился. Теперь на плечи Григория легла ответственность за мать и сестру. Маша тяжело переживала смерть отца — бросила учебу. Брат устроил ее в Барнаульский юридический институт. Вроде жизнь стала налаживаться, но потом опять пошли проблемы, слезы, отчисление… Тогда Гриша решил забрать сестру в Армавир. Уже в Армавире Маша снова поступила в институт и познакомилась с парнем — спецназовцем из группы брата. Вскоре Женька вошел в семью Ширяевых, а Григорий по-отечески опекал молодых.
О своей любви Гриша не говорил никому и никогда. Возможно, не встретил ту единственную, которая бы приняла его кочевую спецназовскую жизнь. Людмила Ивановна всякий раз пытала сына: «Гришка, ну когда же ты женишься? Уже пора и о себе подумать, не все в командировках пропадать». А Гришка отшучивался: «Подожди, мама, вот доживу до возраста Христа, тогда и женюсь. Немножко совсем осталось».
В феврале 2010-го Григорию Ширяеву было 32 года и 2 месяца.
«Гриша, уходи на пункт управления, там связь, надо подтягивать наших, иначе не выберемся». — Олег Лешев еще мог говорить, хотя ранения были тяжелейшими. Левая кисть раздроблена, а вторая пуля попала в голову и застряла между нижней и верхней челюстью. Григорий наложил жгут, вколол промедол.В это время к горке спешил лейтенант Филуянов с санинструктором и группой бойцов. «До позиций капитана Ширяева оставалось метров 150, когда мы наткнулись на боевиков, — вспоминает Арсен Филуянов, совсем молодой офицер. Это был его первый бой. — «Духов» было пять или шесть. Я поначалу бежал, потом присел и с колена стал лупить в ответ. Тут пуля мне попадает в ногу. Отползаю к дереву. Следующая очередь бьет прямо над головой, сыплется кора, ветки, снег… До Гриши я так и не добрался».
Было ясно, что обратный путь Филуянову отрезан. Под горой, в углублении, прямо под позициями капитана Ширяева, боевики укрылись в блиндаже. Именно из него огнем они обрабатывали лейтенанта. Григорий спустился с горы на помощь Филуянову, обходя вражеский блиндаж с левого фланга…
«Ко мне зашли в тыл три бандита». — С этими словами сквозь треск и шум в эфире Студент в последний раз вышел на связь.
«Что произошло у вас в отряде?». Когда на телефон мужа вечером 4 февраля пришла эта эсэмэска от друга-спецназовца, Машу обдало холодом. Вспотевшими от волнения пальцами она набрала номер Гриши. Абонент был недоступен.
Женька звонил сослуживцам, кто был в командировке в составе той смены, но все без толку… Утром он узнал подробности вчерашнего боя. Капитан Ширяев, прикрывая подчиненных, вступил в неравный бой с группой боевиков, нескольких уничтожил. Сам получил множественные пулевые ранения головы, груди, конечностей. Григорий скончался на месте. Раненых Олега Лешева и Арсена Филуянова вынесли на плащ-палатках. Эвакуировали ночью, тащили 8 часов по скользким заснеженным горам.
Маша не находила в себе силы позвонить маме и сказать, что Гриши больше нет.
Дорога на Кулунду. По мерзлому асфальту пробегают волны снежной пыли, и одинокие сухие стебельки качаются в голой степи. Каждый час видавший виды автобус делает остановки. Ключи, Родино, Благовещенка — сиротливые полустанки, потерявшиеся в степи. От Барнаула до Кулунды 8 часов езды.
Гриша приезжал домой в Кулунду каждый отпуск. Для Людмилы Ивановны приезд сына всегда был праздником. В родных Леньках его тоже не забывали. От села до села 120 километров — по местным меркам, рукой подать. В свой последний отпуск в сентябре 2009-го Гриша пришел в школу. Учительница немецкого Нина Владимировна Ерофеева уже ждала любимого ученика.
Они долго говорили — учитель и ученик. Уже прозвенел звонок, а Гриша все не уходил. На прощание Нина Владимировна обняла выпускника:
— Гриша, ты только береги себя! Будь осторожней. Мы тебя очень любим.
— Нина Владимировна, мне нагадали, что я до 80 лет доживу и будет у меня двое детей, так что вы не волнуйтесь, еще к вам на урок их приведу.
Через полгода Григорий Ширяев прилетел домой навсегда. Вертушкой. В цинке. Мать даже обнять его не могла — только припала к окошечку на крышке гроба.
В день похорон ударил сорокаградусный мороз, но проводить Гришу приехали из окрестных сел все, кто его знал. Приехала и учительница Нина Владимировна. «Таких людей, как Григорий, — сказала она, — не так много на земле, и именно они зажигают звезды».
Указ Президента России о присвоении капитану Ширяеву звания Героя России (посмертно) был подписан 18 ноября 2010 года.«Мне кажется, я всегда знала, что он Герой, — с горечью и болью говорит Маша. — Если бы даже он никогда не получил этой награды, все равно и он, и мой муж, и многие люди, которые занимаются этой работой, они уже Герои».
Перебираем Гришины документы, школьные и студенческие грамоты, письма. Одно из них — из далекого 2000 года, когда Григорий еще служил срочную и готовился к своей первой командировке:
«Здравствуйте, дорогие мои мама, папа, Марийка, бабушка! Ну вот и пришел мой час. Обманывать не хочу, поэтому лучше сообщу: сегодня 27 августа, в воскресенье, уезжаю в Чечню. Даже не знаю, что и писать — сам этого хотел. Отряд стоит под Шали, теперь перебрасывают в горы на границу с Грузией. Зимовать будем в горах. Мама, постарайся сильно за меня не переживать, больше внимания уделяй Марийке. Умирать я не собираюсь, мне надо обязательно вернуться и строить новую жизнь. Я свою дорогу выбрал сам и не жалею. Если я не вернусь, то у Марийки первый ребенок должен быть Стрелец, как я и папа. Это лучший знак Зодиака. Но умирать я не собираюсь. Письма пишите — их передают. Сейчас горят уши — наверное, вспоминаете меня. Бабушка пусть на картах гадает, проверим — правду они говорят или врут все.
Сейчас пишу и думаю, как ты, мама, получишь письмо и будешь рыдать. Такого быть не должно. Вам надо понять главное — это мой путь, для которого я был рожден. По-другому просто не может быть. Опасность есть и в мирной жизни: не знаешь, где найдешь, а где потеряешь…
Ну вот пока и все. Всех вас очень люблю и целую. Если все будет нормально, то после Нового года ждите домой. Я поехал за своими наградами и новой жизнью. Григорий, 27 августа 2000 года».
Читаем письмо, а в это время по комнате в спецназовской каске носится сын Марии Ширяевой, пятилетний Витька. Он уверенно заявляет, что будет солдатом, как папа и дядя Гриша. Сейчас Маша ждет третьего ребенка. Верит, что родится мальчик, которого она назовет самым дорогим на свете именем. Именем брата.
Информация