Первая бомбардировка Севастополя
160 лет назад, 5 (17) октября 1854 г. в 6 час. 30 мин. началась первая бомбардировка Севастополя. Союзная армия открыла огонь по всем оборонительным сооружениям крепости из 126 тяжелых орудий, а к полудню к ним присоединились еще 1340 корабельных орудий. Союзное командование надеялось сильной бомбардировкой с моря и суши разрушить оборонительные сооружения Севастопольской крепости и штурмом взять город. Севастополь принял первое боевое крещение в борьбе с коалиционной армией противника.
Предыстория
После сражения при Альме (Сражение на Альме) союзники не спешили к Севастополю. Победа далась тяжело. От морского берега у Альмы, от Камышевой бухты, где была французская база и от Балаклавы — английской базы, отходили транспорты, битком набитые тяжелоранеными, искалеченными солдатами. Они шли в Константинополь, где спешно строили большие военные госпитали. С учётом нехватки медиков (врачей у союзников оказалось также мало, как и в русской армии), лекарств, отсутствия нормальных условий для перевозки раненых, смертность была страшной. Одновременно снова обострилась холерная эпидемия.
Поэтому союзная армия находилась не в лучшем состоянии. Только 10 (22) сентября союзная армия двинулась дальше. До этого ей приходилось приводить в порядок расстроенные части, убирать раненых и хоронить убитых. Союзники двинулись к реке Бельбек и вечером увидели Севастополь, его Северную сторону.
Надо сказать, что разведка и у союзников, и у Меншикова была одинаково отвратительной. Ночью и на рассвете 13 (25) сентября войска Меншикова прошли через Сапун-гору, Черную речку, подошли к Мекензиевой горе, и двинулась далее, к Бахчисараю. По пути, когда русские солдаты покидали Мекензиеву гору, они увидели позади и в стороне от своего арьергарда длинную колонну противника. Боя удалось избежать. При этом русское командование не могло понять, что тут делают враги и куда идут. Вечером Меншиков и его штаб ждали известие о падении Севастополя, так как противник уже 10 (22) сентября вышел к Северной стороне, которая имела крайне слабые укрепления.
Союзное командование также ничего не знало об уходе войск Меншикова из Севастополя. Если бы русская армия имела лучшую разведку и решительного командира суворовского типа, эта встреча могла закончиться для союзников плачевно. Растянувшиеся колонны союзной армии были прекрасной мишенью и могли оказаться в критическом положении. С другой стороны, если бы союзники были более расторопными и решительными и бросились на русские арьергарды, то могли бы захватить не только несколько отставших повозок, а весь русский артиллерийский парк.
Вечером 13(25) сентября британцы вышли к Балаклаве. Однако в город смогли войти только утром 26 сентября, после перестрелки с находившейся в Балаклаве одной ротой греческого батальона. Рота отстреливалась, пока были боеприпасы, и отошла, потеряв 40 человек. В этот же день, после тяжелого перехода от Бельбека к Черной речке, фактический главнокомандующий союзной армией, маршал Сент-Арно понял, что его время закончилось (он был смертельно болен). Он сообщил в Париж, что передает командование дивизионному генералу Франсуа Канроберу. 27 сентября маршала перенесли в Балаклаву и оттуда он направился в Константинополь. Сент-Арно скончался на корабле «Бертолле», 29 сентября.
Канробер приказал французским войскам расположиться лагерем между Стрелецкой и Камышовой бухтами. Британцы стали в Балаклаве и её окрестностях. В Балаклаву и Камышовую бухту стали подходить транспорты и корабли, выгружая осадные орудия, боеприпасы и другие грузы. Канробер был хорошим командиром, честным и прямым, но не обладал решительностью и авантюрным характером Сент-Арно. Поэтому союзное командование не решилось с ходу пойти на штурм Севастополя, не зная, что можно ожидать от противника.
Союзники сомневались в своих силах. Так, дивизионный генерал Пьер Боске, отличившийся в сражении при Альме, где он командовал правым крылом союзной армии, потребовал от Канробера немедленно написать письмо Наполеону III и попросить подкреплений. Было решено укреплять лагеря, рыть траншеи, устанавливать батареи и с помощью бомбардировки принудить крепость к сдаче или подготовить будущий штурм. К середине октября 1854 г. приготовления к бомбардировке были завершены. Её назначили на 17 октября.
Отражение бомбардировки англо-французского флота со стороны Александровской батареи 5 октября 1854 г. Художник Ф. А. Рубо
Первая бомбардировка Севастополя
Поздно вечером 4 (16) октября Корнилов отдал последние указания по обороне Севастополя. Благодаря титанической работе Корнилова, Нахимова, Истомина, Тотлебена и тысяч моряков, солдат и горожан Севастополь был готов к обороне (Севастопольская оборона). Ещё 15 сентября Корнилов предстал перед гарнизоном и приказал стоять насмерть. Все защитники города запомнили слова адмирала: «Товарищи!.. на нас лежит честь защиты Севастополя, защиты родного нам флота! Будем драться до последнего! Отступать нам некуда, сзади нас море. Всем начальникам частей я запрещаю бить отбой, барабанщики должны забыть этот бой! Если кто из начальников прикажет бить отбой, заколите, братцы, такого начальника, заколите и барабанщика, который осмелится бить позорный отбой! Товарищи, если бы я приказал ударить отбой, не слушайте, и тот из вас будет подлец, кто не убьет меня!..» Русские солдаты и матросы ответили на эти слова криками восторга.
Утром 5 (17) октября началась канонада. Защитники Севастополя ответили на пальбу противника мощным артиллерийским огнем из 250 орудий. Основная тяжесть борьбы легла на плечи севастопольских артиллеристов, которые под градом вражеских снарядов наносили по противнику ответные удары и были в постоянной готовности для отражения возможного штурма. В течение дня русские артиллеристы сделали 20 тыс. выстрелов. Как писал непосредственный участник сражения Славони: «Закипел бой ужасный: застонала земля, задрожали окрестные горы, заклокотало море…, а в то же время и с наших батарей разразился адский огонь. …бомбы, каленые ядра, картечи, брандскугели… сыпались градом; треск и взрывы были повсеместны; все это сливалось в страшный и дикий гул; нельзя было различить выстрелов, было слышно одно только дикое и ужасающее клокотание; земля, казалось, шаталась под тяжестью сражающихся…»
Корнилов и Нахимов при первых же выстрелах прибыли на оборонительную линию крепости. Корнилов прибыл на четвертый бастион. Здесь противнику противостояли не только орудия бастиона, но и двух артиллерийских батарей, расположенных позади неё. Корнилов переходил от орудия к орудию, подбадривал солдат и матросов. Затем Корнилов перешёл на пятый бастион, где уже был Нахимов. Оба флотоводца стали руководить наведением орудий. Корнилов и Нахимов проявляли высокое мужество, сохраняя спокойствие и морально поддерживая окружающих. Ведь артиллерийская прислуга в этот день несла большие потери от вражеских снарядов и картечи. У некоторых орудий расчёты в этот день сменились несколько раз.
Около 9 часов Корнилов написал последний рапорт Меншикову. В нем отметил сильный огонь противника в районе четвертого бастиона, где одновременно стреляли французы и англичане. Противник обстреливал русские оборонительные позиции, но много бомб падало и в город.
Надо сказать, что окружающие Корнилова офицеры просили его постеречься. Все любили его и хотели уберечь адмирала. Офицеры знали, что гибель Корнилова может отразиться на духе солдат, и особенно матросов. Они боялись потерять командующего в разгар боя. Однако Владимир Алексеевич не обращал на их просьбы внимания, считая своим долгом быть на передовых позициях.
После пятого бастиона Корнилов посетил шестой. Оттуда ненадолго вернулся домой, чтобы выслушать донесения с других мест и отдать приказы. Затем сообщил, что хочет посетить Малахов курган. Флаг-офицер Крюднер, только что побывавший на Малаховом кургане, сказал Корнилову, что командующий этим направлением Истомин сообщил, что там всё нормально и просил его не приезжать туда ни в коем случае. Корнилов снова поехал на четвертый бастион. Он считал, что сильный огонь на этом участке говорит о том, что противник готовит здесь штурм.
Флаг-офицер Жандр привлёк внимание Корнилова к третьему бастиону, чтобы отвлечь адмирала от четвертого бастиона, где противник развил большую активность. Корнилов и Тотлебен осмотрели третий редут и дали несколько советов. Затем Корнилов снова выразил желание посетить Малахов курган. Офицеры третьего бастиона смутились и выразили свои опасения и сожаления. Особенно они отговаривали ехать Корнилова вдоль траншеи, а не по относительно безопасной дороге через Госпитальную слободу. Владимир Алексеевич, усмехнувшись, сказал, что от ядра никуда не спрячешься.
Около 11 часов утра Корнилов поднялся на Малахов курган. Он хотел взойти на Малахову башню, но Истомин нашел предлог его туда не пускать. Он сам весь день находился под огнем. Против башни — центра обороны кургана, действовали три английские батареи. Верхняя часть башни была разрушена, а её защитники погибли. Адмирал отметил необходимость сбить вражеские батареи. Корнилова стали убеждать вернуться в город, но он решил ещё посетить Ушакову балку, где стояли Бутырский и Бородинский полки. Когда адмирал направился к лошади, несколько ядер перелетело через его голову, а один снаряд ударил его в нижнюю часть живота и в верхнюю часть ноги, раздробив её. Корнилов сказал: «Отстаивайте же Севастополь!» — и потерял сознание. На перевязочном пункте в госпитале Корнилов пришёл в себя, попрощался с Истоминым, который сразу убежал на позиции. Даже в этот страшный момент он не имел возможности хоть несколько минут побыть у умирающего товарища. Перед смертью Корнилову сообщили, что английские батареи сбиты, и только два орудия продолжают обстрел. Корнилов, собрав последние силы, дважды прошептал: «Ура, ура» и ушёл в небесную дружину. Так погиб великий русский флотоводец и настоящий человек.
В 12-м часу, когда погиб Корнилов, битва была в полном разгаре. Нахимов, получив роковую весть, даже не смог покинуть позиции, и попрощался с соратником только вечером. Примерно в это же время вступил в сражение англо-франко-турецкий флот. Первыми вступил в сражение французский флот, английский начал бой позже. Несмотря на подавляющее превосходство в артиллерии (более 1300 орудий одного борта против 115 русских береговых орудий), противник и морском направлении не достиг успеха. Корабли союзного флота, опасаясь русских батарей, вели огонь с дальних дистанций, что сильно ослабляло воздействие снарядов на русские позиции.
Тем не менее, в ходе битвы часть вражеских кораблей сильно пострадала. Спустя два часа после начала сражения покинул боевую линию корабль «Юпитер», за ним последовали «Альбион» и «Аретуза» (их пришлось отправить на ремонт в Константинополь). «Альбион» загорался трижды и чуть не утонул. Вскоре загорелся «Кинг», который также удалился от Севастополя. Прекратил огонь и корабль «Спайтфуль», который получил такие сильные повреждения, что чуть не утонул и удержался на плаву только благодаря самоотверженным усилиям экипажа. Корабль «Родней» сел на мель. Русский обстрел вызвал на кораблях «Лондон» и «Агамемнон» сильные пожары, они также вышли из сражения. Около 4 часов получили приказ уходить и оставшиеся корабли союзного флота.
Таким образом, русские береговые батареи с успехом выдержали бой с превосходящими силами противника. Многие вражеские корабли получили серьёзные повреждения. Союзный флот потерял несколько сот человек убитыми и ранеными. Союзники были настолько потрясены, что флот не принимал активного участия в осаде Севастополя вплоть до окончания боевых действий.
В целом исход битвы 17 октября завершился в пользу русских войск. Напряженные усилия Корнилова, Нахимова, Истомина и Тотлебена и руководимой ими солдатской и матросской массы не пропали даром. Уже после полудня союзники смогли убедиться, что сильно просчитались и Севастополь только с помощью артиллерийского обстрела не взять. Союзные командующие получили данные о новых, оборудованных за последние недели укреплениях, батареях с дальнобойными орудиями, меткой стрельбе русских артиллеристов и бесстрашии русских гарнизонов. Ещё не было 9 часов, как русские артиллеристы подавили французские батареи на правом фланге. Был уничтожен французский пороховой склад, и французы стали стрелять только время от времени. В 1 час 25 минут уничтожили ещё один пороховой склад у французов, а в 4 часу взлетел на воздух британских пороховой склад. Сильно пострадал и союзный флот. По признаниям французских газет (находившихся под цензурой) от меткого русского огня были повреждены 5 французских линейных кораблей и фрегатов, а англичан — 3 корабля.
Итоги сражения
Союзная армия не смогла добиться поставленных целей. Английская и французская артиллерия не смогла сильно повредить русские укрепления и подавить батареи. Намеченный штурм Севастополя пришлось отложить. Наступать на сильные оборонительные позиции и под мощным огнём русских артиллеристов, в чьей меткости союзники убедились в этот день, было подобно самоубийству. Высокое мастерство, выдержка и мужество севастопольских артиллеристов решили исход дела в пользу русской армии и флота. Надежды союзного командования на легкую победу рухнули.
Правда, радость первого успеха была омрачена тяжёлой утратой — погиб талантливый русский флотоводец, вдохновитель и организатор обороны Севастополя вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов. Русские войска в этот день потеряли около 1200 человек, союзники — около 1 тыс. человек.
Моряки, солдаты и горожане всю ночь с 17 на 18 октября напряженно работали, восстанавливая повреждённые укрепления. К изумлению союзных войск, к утру 18 октября оборонительная линия Севастополя была восстановлена и готова к новому бою. Оборону Севастополя теперь возглавлял Павел Степанович Нахимов. Под его непосредственным руководством защитники города продолжали работы по укреплению оборонительной линии, возводили новые укрепления и батареи. Формировали новые флотские соединения для защиты Севастополя.
Нахимов, который в начале обороны проявил некоторую подавленность и был мрачен, сделал всё, чтобы заменить павшего товарища. Флотоводец подбадривал защитников, знал всё, что делается на бастионах, где нужны снаряды, подкрепления. Всегда вовремя оказывал помощь угрожаемому участку. Свою квартиру адмирал отдал под лазарет, спал, где придётся. Павел Степанович заслужил подлинный авторитет и пользовался большой любовью среди защитников Севастополя. Адмирал был всюду и везде, помогал людям словом и делом. Герой Синопа стал новой душой героической обороны Севастополя.
Союзники ещё несколько дней обстреливали Севастополь. Но особых успехов не добились. Днем русские артиллеристы метко отвечали противнику. А ночью самоотверженный гарнизон исправлял всё, что было разрушено за день. Так, благодаря работе контр-адмирала Истомина и русского инженера Ползикова Малахов курган был превращен в мощный укреплённый район, ставший главным опорным пунктом Севастопольской обороны. Простые матросы и солдаты проявляли массовый героизм. На четвертом бастионе все полтораста—двести матросов первой очереди отказались уступить другой смене места у орудий, изъявив желание погибнуть на своих местах, но не оставлять позиции.
Французские офицеры отмечали высокий уровень русских артиллеристов: «Их огонь был убийствен и меток, их пушки бьют на большое расстояние, и если русские принуждены были на минуту прекратить огонь под градом метательных снарядов, осыпавших их амбразуры, то они тотчас же возвращались опять на свои места и возобновляли бой с удвоенным жаром. Неутомимость и упорное сопротивление русских доказали, что восторжествовать над ними не так легко, как предсказывали нам…» Французы также отмечали, что русские расположили батареи более умело, и они причиняли союзникам больше ущерба, чем батареи союзников — защитникам Севастополя.
В результате британский лорд Раглан и французский генерал Канробер решили отложить штурм и перейти к затяжной осаде. Новый штурм Севастополя перенесли на две недели.
А. Ф. Пермяков. Портрет адмирала В. А. Корнилова, героя Крыма
Предыстория
После сражения при Альме (Сражение на Альме) союзники не спешили к Севастополю. Победа далась тяжело. От морского берега у Альмы, от Камышевой бухты, где была французская база и от Балаклавы — английской базы, отходили транспорты, битком набитые тяжелоранеными, искалеченными солдатами. Они шли в Константинополь, где спешно строили большие военные госпитали. С учётом нехватки медиков (врачей у союзников оказалось также мало, как и в русской армии), лекарств, отсутствия нормальных условий для перевозки раненых, смертность была страшной. Одновременно снова обострилась холерная эпидемия.
Поэтому союзная армия находилась не в лучшем состоянии. Только 10 (22) сентября союзная армия двинулась дальше. До этого ей приходилось приводить в порядок расстроенные части, убирать раненых и хоронить убитых. Союзники двинулись к реке Бельбек и вечером увидели Севастополь, его Северную сторону.
Надо сказать, что разведка и у союзников, и у Меншикова была одинаково отвратительной. Ночью и на рассвете 13 (25) сентября войска Меншикова прошли через Сапун-гору, Черную речку, подошли к Мекензиевой горе, и двинулась далее, к Бахчисараю. По пути, когда русские солдаты покидали Мекензиеву гору, они увидели позади и в стороне от своего арьергарда длинную колонну противника. Боя удалось избежать. При этом русское командование не могло понять, что тут делают враги и куда идут. Вечером Меншиков и его штаб ждали известие о падении Севастополя, так как противник уже 10 (22) сентября вышел к Северной стороне, которая имела крайне слабые укрепления.
Союзное командование также ничего не знало об уходе войск Меншикова из Севастополя. Если бы русская армия имела лучшую разведку и решительного командира суворовского типа, эта встреча могла закончиться для союзников плачевно. Растянувшиеся колонны союзной армии были прекрасной мишенью и могли оказаться в критическом положении. С другой стороны, если бы союзники были более расторопными и решительными и бросились на русские арьергарды, то могли бы захватить не только несколько отставших повозок, а весь русский артиллерийский парк.
Вечером 13(25) сентября британцы вышли к Балаклаве. Однако в город смогли войти только утром 26 сентября, после перестрелки с находившейся в Балаклаве одной ротой греческого батальона. Рота отстреливалась, пока были боеприпасы, и отошла, потеряв 40 человек. В этот же день, после тяжелого перехода от Бельбека к Черной речке, фактический главнокомандующий союзной армией, маршал Сент-Арно понял, что его время закончилось (он был смертельно болен). Он сообщил в Париж, что передает командование дивизионному генералу Франсуа Канроберу. 27 сентября маршала перенесли в Балаклаву и оттуда он направился в Константинополь. Сент-Арно скончался на корабле «Бертолле», 29 сентября.
Канробер приказал французским войскам расположиться лагерем между Стрелецкой и Камышовой бухтами. Британцы стали в Балаклаве и её окрестностях. В Балаклаву и Камышовую бухту стали подходить транспорты и корабли, выгружая осадные орудия, боеприпасы и другие грузы. Канробер был хорошим командиром, честным и прямым, но не обладал решительностью и авантюрным характером Сент-Арно. Поэтому союзное командование не решилось с ходу пойти на штурм Севастополя, не зная, что можно ожидать от противника.
Союзники сомневались в своих силах. Так, дивизионный генерал Пьер Боске, отличившийся в сражении при Альме, где он командовал правым крылом союзной армии, потребовал от Канробера немедленно написать письмо Наполеону III и попросить подкреплений. Было решено укреплять лагеря, рыть траншеи, устанавливать батареи и с помощью бомбардировки принудить крепость к сдаче или подготовить будущий штурм. К середине октября 1854 г. приготовления к бомбардировке были завершены. Её назначили на 17 октября.
Отражение бомбардировки англо-французского флота со стороны Александровской батареи 5 октября 1854 г. Художник Ф. А. Рубо
Первая бомбардировка Севастополя
Поздно вечером 4 (16) октября Корнилов отдал последние указания по обороне Севастополя. Благодаря титанической работе Корнилова, Нахимова, Истомина, Тотлебена и тысяч моряков, солдат и горожан Севастополь был готов к обороне (Севастопольская оборона). Ещё 15 сентября Корнилов предстал перед гарнизоном и приказал стоять насмерть. Все защитники города запомнили слова адмирала: «Товарищи!.. на нас лежит честь защиты Севастополя, защиты родного нам флота! Будем драться до последнего! Отступать нам некуда, сзади нас море. Всем начальникам частей я запрещаю бить отбой, барабанщики должны забыть этот бой! Если кто из начальников прикажет бить отбой, заколите, братцы, такого начальника, заколите и барабанщика, который осмелится бить позорный отбой! Товарищи, если бы я приказал ударить отбой, не слушайте, и тот из вас будет подлец, кто не убьет меня!..» Русские солдаты и матросы ответили на эти слова криками восторга.
Утром 5 (17) октября началась канонада. Защитники Севастополя ответили на пальбу противника мощным артиллерийским огнем из 250 орудий. Основная тяжесть борьбы легла на плечи севастопольских артиллеристов, которые под градом вражеских снарядов наносили по противнику ответные удары и были в постоянной готовности для отражения возможного штурма. В течение дня русские артиллеристы сделали 20 тыс. выстрелов. Как писал непосредственный участник сражения Славони: «Закипел бой ужасный: застонала земля, задрожали окрестные горы, заклокотало море…, а в то же время и с наших батарей разразился адский огонь. …бомбы, каленые ядра, картечи, брандскугели… сыпались градом; треск и взрывы были повсеместны; все это сливалось в страшный и дикий гул; нельзя было различить выстрелов, было слышно одно только дикое и ужасающее клокотание; земля, казалось, шаталась под тяжестью сражающихся…»
Корнилов и Нахимов при первых же выстрелах прибыли на оборонительную линию крепости. Корнилов прибыл на четвертый бастион. Здесь противнику противостояли не только орудия бастиона, но и двух артиллерийских батарей, расположенных позади неё. Корнилов переходил от орудия к орудию, подбадривал солдат и матросов. Затем Корнилов перешёл на пятый бастион, где уже был Нахимов. Оба флотоводца стали руководить наведением орудий. Корнилов и Нахимов проявляли высокое мужество, сохраняя спокойствие и морально поддерживая окружающих. Ведь артиллерийская прислуга в этот день несла большие потери от вражеских снарядов и картечи. У некоторых орудий расчёты в этот день сменились несколько раз.
Около 9 часов Корнилов написал последний рапорт Меншикову. В нем отметил сильный огонь противника в районе четвертого бастиона, где одновременно стреляли французы и англичане. Противник обстреливал русские оборонительные позиции, но много бомб падало и в город.
Надо сказать, что окружающие Корнилова офицеры просили его постеречься. Все любили его и хотели уберечь адмирала. Офицеры знали, что гибель Корнилова может отразиться на духе солдат, и особенно матросов. Они боялись потерять командующего в разгар боя. Однако Владимир Алексеевич не обращал на их просьбы внимания, считая своим долгом быть на передовых позициях.
После пятого бастиона Корнилов посетил шестой. Оттуда ненадолго вернулся домой, чтобы выслушать донесения с других мест и отдать приказы. Затем сообщил, что хочет посетить Малахов курган. Флаг-офицер Крюднер, только что побывавший на Малаховом кургане, сказал Корнилову, что командующий этим направлением Истомин сообщил, что там всё нормально и просил его не приезжать туда ни в коем случае. Корнилов снова поехал на четвертый бастион. Он считал, что сильный огонь на этом участке говорит о том, что противник готовит здесь штурм.
Флаг-офицер Жандр привлёк внимание Корнилова к третьему бастиону, чтобы отвлечь адмирала от четвертого бастиона, где противник развил большую активность. Корнилов и Тотлебен осмотрели третий редут и дали несколько советов. Затем Корнилов снова выразил желание посетить Малахов курган. Офицеры третьего бастиона смутились и выразили свои опасения и сожаления. Особенно они отговаривали ехать Корнилова вдоль траншеи, а не по относительно безопасной дороге через Госпитальную слободу. Владимир Алексеевич, усмехнувшись, сказал, что от ядра никуда не спрячешься.
Около 11 часов утра Корнилов поднялся на Малахов курган. Он хотел взойти на Малахову башню, но Истомин нашел предлог его туда не пускать. Он сам весь день находился под огнем. Против башни — центра обороны кургана, действовали три английские батареи. Верхняя часть башни была разрушена, а её защитники погибли. Адмирал отметил необходимость сбить вражеские батареи. Корнилова стали убеждать вернуться в город, но он решил ещё посетить Ушакову балку, где стояли Бутырский и Бородинский полки. Когда адмирал направился к лошади, несколько ядер перелетело через его голову, а один снаряд ударил его в нижнюю часть живота и в верхнюю часть ноги, раздробив её. Корнилов сказал: «Отстаивайте же Севастополь!» — и потерял сознание. На перевязочном пункте в госпитале Корнилов пришёл в себя, попрощался с Истоминым, который сразу убежал на позиции. Даже в этот страшный момент он не имел возможности хоть несколько минут побыть у умирающего товарища. Перед смертью Корнилову сообщили, что английские батареи сбиты, и только два орудия продолжают обстрел. Корнилов, собрав последние силы, дважды прошептал: «Ура, ура» и ушёл в небесную дружину. Так погиб великий русский флотоводец и настоящий человек.
В 12-м часу, когда погиб Корнилов, битва была в полном разгаре. Нахимов, получив роковую весть, даже не смог покинуть позиции, и попрощался с соратником только вечером. Примерно в это же время вступил в сражение англо-франко-турецкий флот. Первыми вступил в сражение французский флот, английский начал бой позже. Несмотря на подавляющее превосходство в артиллерии (более 1300 орудий одного борта против 115 русских береговых орудий), противник и морском направлении не достиг успеха. Корабли союзного флота, опасаясь русских батарей, вели огонь с дальних дистанций, что сильно ослабляло воздействие снарядов на русские позиции.
Тем не менее, в ходе битвы часть вражеских кораблей сильно пострадала. Спустя два часа после начала сражения покинул боевую линию корабль «Юпитер», за ним последовали «Альбион» и «Аретуза» (их пришлось отправить на ремонт в Константинополь). «Альбион» загорался трижды и чуть не утонул. Вскоре загорелся «Кинг», который также удалился от Севастополя. Прекратил огонь и корабль «Спайтфуль», который получил такие сильные повреждения, что чуть не утонул и удержался на плаву только благодаря самоотверженным усилиям экипажа. Корабль «Родней» сел на мель. Русский обстрел вызвал на кораблях «Лондон» и «Агамемнон» сильные пожары, они также вышли из сражения. Около 4 часов получили приказ уходить и оставшиеся корабли союзного флота.
Таким образом, русские береговые батареи с успехом выдержали бой с превосходящими силами противника. Многие вражеские корабли получили серьёзные повреждения. Союзный флот потерял несколько сот человек убитыми и ранеными. Союзники были настолько потрясены, что флот не принимал активного участия в осаде Севастополя вплоть до окончания боевых действий.
В целом исход битвы 17 октября завершился в пользу русских войск. Напряженные усилия Корнилова, Нахимова, Истомина и Тотлебена и руководимой ими солдатской и матросской массы не пропали даром. Уже после полудня союзники смогли убедиться, что сильно просчитались и Севастополь только с помощью артиллерийского обстрела не взять. Союзные командующие получили данные о новых, оборудованных за последние недели укреплениях, батареях с дальнобойными орудиями, меткой стрельбе русских артиллеристов и бесстрашии русских гарнизонов. Ещё не было 9 часов, как русские артиллеристы подавили французские батареи на правом фланге. Был уничтожен французский пороховой склад, и французы стали стрелять только время от времени. В 1 час 25 минут уничтожили ещё один пороховой склад у французов, а в 4 часу взлетел на воздух британских пороховой склад. Сильно пострадал и союзный флот. По признаниям французских газет (находившихся под цензурой) от меткого русского огня были повреждены 5 французских линейных кораблей и фрегатов, а англичан — 3 корабля.
Итоги сражения
Союзная армия не смогла добиться поставленных целей. Английская и французская артиллерия не смогла сильно повредить русские укрепления и подавить батареи. Намеченный штурм Севастополя пришлось отложить. Наступать на сильные оборонительные позиции и под мощным огнём русских артиллеристов, в чьей меткости союзники убедились в этот день, было подобно самоубийству. Высокое мастерство, выдержка и мужество севастопольских артиллеристов решили исход дела в пользу русской армии и флота. Надежды союзного командования на легкую победу рухнули.
Правда, радость первого успеха была омрачена тяжёлой утратой — погиб талантливый русский флотоводец, вдохновитель и организатор обороны Севастополя вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов. Русские войска в этот день потеряли около 1200 человек, союзники — около 1 тыс. человек.
Моряки, солдаты и горожане всю ночь с 17 на 18 октября напряженно работали, восстанавливая повреждённые укрепления. К изумлению союзных войск, к утру 18 октября оборонительная линия Севастополя была восстановлена и готова к новому бою. Оборону Севастополя теперь возглавлял Павел Степанович Нахимов. Под его непосредственным руководством защитники города продолжали работы по укреплению оборонительной линии, возводили новые укрепления и батареи. Формировали новые флотские соединения для защиты Севастополя.
Нахимов, который в начале обороны проявил некоторую подавленность и был мрачен, сделал всё, чтобы заменить павшего товарища. Флотоводец подбадривал защитников, знал всё, что делается на бастионах, где нужны снаряды, подкрепления. Всегда вовремя оказывал помощь угрожаемому участку. Свою квартиру адмирал отдал под лазарет, спал, где придётся. Павел Степанович заслужил подлинный авторитет и пользовался большой любовью среди защитников Севастополя. Адмирал был всюду и везде, помогал людям словом и делом. Герой Синопа стал новой душой героической обороны Севастополя.
Союзники ещё несколько дней обстреливали Севастополь. Но особых успехов не добились. Днем русские артиллеристы метко отвечали противнику. А ночью самоотверженный гарнизон исправлял всё, что было разрушено за день. Так, благодаря работе контр-адмирала Истомина и русского инженера Ползикова Малахов курган был превращен в мощный укреплённый район, ставший главным опорным пунктом Севастопольской обороны. Простые матросы и солдаты проявляли массовый героизм. На четвертом бастионе все полтораста—двести матросов первой очереди отказались уступить другой смене места у орудий, изъявив желание погибнуть на своих местах, но не оставлять позиции.
Французские офицеры отмечали высокий уровень русских артиллеристов: «Их огонь был убийствен и меток, их пушки бьют на большое расстояние, и если русские принуждены были на минуту прекратить огонь под градом метательных снарядов, осыпавших их амбразуры, то они тотчас же возвращались опять на свои места и возобновляли бой с удвоенным жаром. Неутомимость и упорное сопротивление русских доказали, что восторжествовать над ними не так легко, как предсказывали нам…» Французы также отмечали, что русские расположили батареи более умело, и они причиняли союзникам больше ущерба, чем батареи союзников — защитникам Севастополя.
В результате британский лорд Раглан и французский генерал Канробер решили отложить штурм и перейти к затяжной осаде. Новый штурм Севастополя перенесли на две недели.
А. Ф. Пермяков. Портрет адмирала В. А. Корнилова, героя Крыма
Информация