В последнее время все чаще приходится слышать о грядущих преобразованиях в прикладной военной науке. Речь идет то ли о слиянии видовых научно-исследовательских организаций (НИО) с ранее созданными военными учебно-научными центрам (ВУНЦ), то ли о передаче функций НИО в ВУНЦ. Похоже, сердюковско-приезжевские корни дают ядовитые всходы, и не где-нибудь, а в Военно-научном комитете – структуре, специально созданной для управления прикладной военной наукой. Общественность еще не до конца осознала необратимость исхода военных академий из Москвы, существенно приросшей территорией Подмосковья. «Результаты», полученные в ходе реформы военного образования, широко освещались СМИ. Обобщенно их можно квалифицировать как преднамеренное уничтожение военных академий с мировым именем, поскольку их научные школы, созданные многими поколениями военных ученых этих академий, прекратили свое существование.
Или все это произошло из-за банального недомыслия? Но тогда возникает вопрос: «Почему обороноспособность государства в нашей стране доверяется людям, не способным спрогнозировать, что вряд ли 40…50-летний профессор, у которого в Москве налажен быт, устроены жена, дети, внуки, в одночасье, как юный лейтенант, сорвется и умчит к новому месту службы в город Энск в ВУНЦ?». А ведь на поверхности лежали иные решения, позволяющие сохранить научные школы. Но, похоже, так задача не стояла, реформаторами двигали какие-то иные мотивы, недоступные пониманию государственника, да и вообще любого здравомыслящего человека.
Сердюкова А.Э. среди министров уже нет, но дело его живет и развивается. Фактическое уничтожение научных школ академий, наличием которых могла бы гордиться любая страна, оказалось недостаточно. Настала очередь прикладной военной науки. Вызревшее в недрах Военно-научного комитета предложение о перебазировании военных научно-исследовательских организаций в ВУНЦ (по неофициальной информации, поскольку все граничащее с государственными преступлениями у нас носит закрытый характер) неизбежно даст отрицательный результат, так же, как и в случае с переводом академий. В отношении последнего еще можно предполагать микроскопический «плюс» – отвод из столицы некогда многочисленного переменного состава академий – слушателей. Но штат существующих НИО давно урезан ниже разумных пределов (об этом – ниже), да и не занимают они таких привлекательных для банковских и иных привилегированных структур площадей и зданий, как недавно, например, ВВИА им. проф. Н.Е. Жуковского. Может, конечно, кому-то приглянуться территория бывшего НИИ авиационной и космической медицины у метро «Динамо»…
«Государственными преступлениями» – это не слишком? А как можно расценивать предложения государственной структуры, предназначенной для организации, поддержки военной науки, приводящие к ее фактической ликвидации? Но главное, что все это делается вопреки высоким целям, определенным высшим военным командованием. Так, в докладе начальника Генерального штаба на общем собрании Академии военных наук 25.01.2014 года отмечалось: «Военно-научный комплекс предназначен для обеспечения научного обоснования направлений строительства и развития Вооруженных Сил РФ и предварительной научной проработки принимаемых военно-политических решений».
Естественно, что решение столь сложных задач требует наличия в стране коллективов специалистов, обладающих уникальными знаниями, обеспечивающими им возможность прогнозирования перспектив развития средств и способов вооруженной борьбы на основе анализа опыта ведения боевых действий, результатов, достигнутых фундаментальной и прикладной науками. В сложившихся экономических условиях центральной из них по праву считается военно-политическая задача обоснования предложений по обеспечению оборонной достаточности России. Возможность ее качественного решения профессорско-преподавательским составом ВУНЦ параллельно с основной работой, с выполнением не менее сложных задач подготовки кадров, представляется, мягко говоря, сомнительной. Да и зачем это делать, разве профессорско-преподавательский состав недогружен? Так приведите его численность в соответствие с объемом решаемых задач!
Или мы чего-то не понимаем? Может, реформаторы имеют в виду какие-то высшие цели, о которых не догадывались наши предки, создававшие НИО, и которые не понимают ученые нынешнего поколения? В этой связи хочется задать реформаторам несколько вопросов. Прежде всего, представляется уместным задать исторический вопрос: «Чем руководствовались наши предки, создававшие НИО»? Вы не задумывались?
Историческая справка. В предвоенные годы, когда образцы ВВТ были сравнительно простыми в проектировании и изготовлении, а, следовательно, и дешевыми, их разработка осуществлялась ОКБ промышленности и даже военными академиями без выполнения ОКР в принятом ныне ее понимании.
В послевоенное время, с усложнением образцов ВВТ было принято решение об их разработке в соответствии с требованиями заказчика (Вооруженных Сил). Задача подготовки ТТЗ была возложена на испытательные организации (полигоны). Однако оказалось, что специфика испытательных организаций не способствует решению ими задач, связанных с прогнозированием условий применения ВВТ на отдаленную перспективу и обоснованию на этой базе основных направлений ее развития. И это при том, что научно-исследовательская работа значительно ближе к испытательной, нежели к педагогической.
В условиях существенного усложнения образцов ВВТ, роста стоимости и сроков разработки задача научного обоснования перспектив их развития приобрела особую актуальность. Для ее решения потребовалось проведение комплекса исследований, которые в настоящее время в ряде случаев объединяются под общим термином «внешнее проектирование». Под этим термином принято понимать комплекс научно-исследовательских и экспериментальных работ, выполняемых НИО заказчика и промышленности с целью обоснования требований к образцу, задаваемых в ТТЗ, и отработки технологий, обеспечивающих их выполнение.
Для проведения такого комплекса НИР и НИЭР руководством страны было принято решение о создании видовых НИО. Теперь остается только поражаться прозорливости руководства Минобороны, пошедшего в начале 1960-х годов на такой шаг в условиях беспрецедентного двухэтапного сокращения армии в тот период (1 миллион 200 тысяч и 800 тысяч соответственно). Чтобы подчеркнуть значимость созданных НИО, их включили в состав центрального аппарата. Возможно, впоследствии это и сыграло губительную роль. Всякое сокращение управленческого аппарата, проводимое по решению партии и правительства, неизменно сводилось к сокращению институтов. Численно НИО были сокращены более чем на порядок. Оставшийся состав НИО в состоянии решать задачи, главным образом, информационного обеспечения главкоматов видов Вооруженных Сил. Пока эти задачи решаются весьма неплохо, поскольку 60…70-летние, хотя и ограниченно подвижные кандидаты и доктора наук, очень хорошо подготовлены как системные аналитики.
При этом основной целью реформирования неизбежно являлось снижение расходов. Но системный, государственный подход требует, чтобы затраты сопоставлялись с эффектом. В этом плане у реформаторов – проблема. Так, например, в статье 10-летней давности, опубликованной в журнале «Вестник воздушного флота», говорится: «Посчитано, что предотвращение потери только одного самолета в результате реализации активной системы безопасности полета, обоснованной в ликвидированном в ходе реформ отделе безопасности полетов, окупило бы работу всего института в течение 10 лет». Так в чем же экономия? Следует заметить, что задачи с сокращенных НИО никто не решился снять. Да и как их можно снять, если они объективны и существуют помимо воли реформаторов, даже не представляющих о них.
В связи с этим представляется целесообразным задать реформаторам следующий вопрос: «Какими задачами, решаемыми сегодня НИО, вы предлагаете догрузить профессорско-преподавательский состав, передав в ВУНЦ функции НИО?».
Задачи НИО ВВС. Вытекающие из приведенного выше предназначения военно-научного комплекса Вооруженных Сил взаимосвязанные задачи военного строительства видов ВС и задачи внешнего проектирования состоящих на их вооружении образцов ВВТ в обобщенном виде можно сформулировать следующим образом:
1. Оперативно-стратегические и оперативно-тактические исследования проблем строительства видов ВС, включая обоснование роли и места вида в системе вооружения ВС РФ, комплексные исследования проблем сбалансированного развития видов и родов Вооруженных Сил РФ с учетом межвидовой унификации ВВТ.
2. Исследования в интересах выработки эффективной технической политики видов ВС с учетом технологических возможностей промышленности, в том числе военно-экономические исследования проблем создания системы вооружения вида, разработка предложений в проекты Государственной программы вооружения и Государственного оборонного заказа.
3. Исследования по оптимизации выбора основных направлений и путей реализации технической политики видов и внешнее проектирование образцов ВВТ, стоящих на вооружении вида.
4. Военно-научное сопровождение (ВНС) разработки ВВТ (разработка проектов ТТЗ на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, подготовка заключений на материалы аванпроектов, эскизных, технических проектов и макетов образцов ВВТ).
5. Информационно-аналитическое обеспечение органов военного и государственного управления в части разработки ВВТ, в том числе информационно-аналитическое обеспечение структур Федерального Собрания, Военно-промышленной комиссии сведениями, необходимыми для принятия решений. Участие в подготовке проектов Федеральных законов, исследования по совершенствованию нормативных документов, регламентирующих порядок создания образцов ВВТ.
Решение этих задач связано с прогнозированием на весьма отдаленную перспективу. Его невозможно выполнить на основе уже имеющейся информации, являющейся предметом изучения в ВУНЦ. Профессорско-преподавательскому составу ВУНЦ, сформированному исходя из концепции «учить слушателей тому, что необходимо в войсках», для решения этих задач потребуется самим заняться получением новых знаний. То есть, заняться исследованием законов и закономерностей развития и применения ВВТ в соответствии с приведенными выше задачами НИО. А для этого профессорско-преподавательский состав должен будет сам пройти подготовку к научно-исследовательской работе. Но где, если научные школы НИО, подобно академическим, будут ликвидированы? Что, Запад нам поможет?
В этой связи возникает следующий вопрос: «Как же их будет решать профессорско-преподавательский состав ВУНЦ?».
Особенности профессиональной подготовки в ВУНЦ. Принятая в настоящее время концепция подготовки не предполагает:
1. Подготовку кадров для выполнения научных исследований и решения задач, стоящих перед НИО, поскольку их специфика требует более высокого уровня знаний в областях, не являющихся предметом изучения в ВУНЦ, в том числе:
- системного подхода, как фундаментальной основы формирования сложных и больших систем и внешнего проектирования образцов ВВТ;
- знания законов и закономерностей ведения вооруженной борьбы;
- знания мировых тенденций развития системы вооружения, военной техники и вооружения и противоречий, обуславливающих это развитие;
- военно-экономических методов оценки принимаемых решений и др.
2. Подготовку кадров для решения задач внешнего проектирования пока еще не существующих образцов ВВТ (формирование концепций перспективных образцов ВВТ с учетом оперативно-тактических потребностей, научно-технических, финансовых и производственно-технологических возможностей оборонного комплекса России по их созданию и оптимизации значений тактико-технических характеристик по критериям «эффективность/затраты»).
Не обеспечивается также подготовка кадров для решения задач по разработке основ боевого применения перспективных образцов ВВТ, алгоритмов боевого применения и их верификации на стендах промышленных организаций. Данная задача традиционно решалась НИО.
3. Освоение слушателями и курсантами ВУНЦ методологии научных исследований (за ненадобностью учить всех научной деятельности), развитие у них способности к креативному мышлению, обеспечивающему выдвижение новых технических идей, которые могут быть реализованы промышленностью в рассматриваемый программный период, нетрадиционных тактических приемов с использованием новых боевых свойств перспективных образцов ВВТ.
4. Достижения уровня математической и специальной подготовки, достаточного для решения перечисленных выше задач НИО (вузовская подготовка даже защитившегося адъюнкта не обеспечивает требуемого уровня без его дополнительного обучения и стажировки).
5. Подготовку кадров для нужд военного и государственного управления (служб заказчика, ВНК, ВПК, органов ВТС и др.), поскольку специфика задач, стоящих перед этими органами, требует более высокого уровня знаний в областях, не являющихся предметом изучения в ВУНЦ. Решение таких задач требует владения военно-экономическими методами оценки принимаемых решений. Необходимых для этого знаний ВУНЦ дать не может в связи с отсутствием среди профессорско-преподавательского состава специалистов в этих областях, поскольку принятая концепция обучения не предполагает их наличия.
Приведенные выше особенности обретут практический смысл, если их сопоставить с требованиями к подготовке кадров для НИО. Судя по тому, с какой настойчивостью проталкивается идея объединения ВУНЦ и НИО, у реформаторов весьма отдаленное представление об этом. Так каким же должен быть военный ученый-прикладник и в каких направлениях должны совершенствоваться научно-педагогические кадры ВУНЦ в случае их «догружения» задачами НИО?
Специфические требования к научным кадрам НИО. Качественное решение задач видовых НИО потребует совершенствования уровня подготовки научно-педагогических кадров, что обусловлено:
- сложностью задач, решаемых на всех этапах научных исследований по прогнозированию перспектив развития ВВТ, определяющих потребности в квалифицированных кадрах, способных мыслить системно;
- потребностью в приобретении знаний, не являющихся предметом изучения в ВУНЦ, таких как теория систем, математическое программирование, теория принятия решений, теория управления, теория информации, математическая теория планирования эксперимента и др.;
- необходимостью существенного наращивания знаний в области теории боевой эффективности, исследования операций, стратегии, тактики и военного искусства, вузовский курс по которым является недостаточным для выполнения задач, требующих повышенной подготовки;
- необходимостью освоения системного подхода как фундаментальной основы формирования систем и программ вооружения, решения задач внешнего проектирования образцов ВВТ. Причем для этого недостаточно прочитать книги по теории систем. Освоение происходит в процессе повседневной работы по решению системных задач, в результате чего и формируется системный аналитик – специалист, способный выявить накопившиеся противоречия и выработать предложения по их разрешению. По опыту, на «выращивание» такого специалиста уходит от 5 до 10 лет, а некоторые, даже из числа окончивших академию с золотой медалью, таковыми так и не становятся.
В этом смысле решение о переводе адъюнктур НИО в ВУНЦ – очередная ошибка, основанная на незнании специфики работы НИО. Подготовка научно-педагогических и научно-исследовательских кадров – задачи слишком разные. Опыт свидетельствует, что подготовка адъюнкта в самой НИО предпочтительнее. Адъюнкт «варится» в среде своей будущей деятельности, за время учебы он обрастает творческими связями среди ученых и конструкторского состава промышленности, что весьма благоприятно сказывается на его дальнейшей работе. В этом плане возникает следующий вопрос: «Представляют ли реформаторы, как задачи ВНС будут решаться профессорско-преподавательским составом ВУНЦ?».
Специфические требования к сотрудникам НИО. Военная прикладная наука имеет смысл только в случае внедрения ее результатов в опытное строительство, что, в свою очередь, может быть обеспечено при условии территориальной близости производителя информации и ее потребителя. Объединение НИО и ВУНЦ неизбежно породит массу проблем:
1. Существенно затруднит, а точнее, сделает невозможным оперативное взаимодействие структур заказчика (Минобороны, отдельные виды ВС) в процессе формирования вариантов ГПВ и ГОЗ, подготовки и согласования ТТЗ на ОКР.
2. Решение задач ВНС ОКР, разработки алгоритмов боевого применения образцов ВВТ и их верификацию на стендах будет сильно затруднено вдали от промышленных организаций, разрабатывающих ВВТ.
3. Будет существенно затруднено информационно-аналитическое обеспечение органов военного и государственного управления (структур Федерального Собрания, Военно-промышленной комиссии), поскольку участие ВУНЦ в подготовке проектов федеральных законов не позволит оперативно решать возникающие проблемы из-за территориальной разобщенности.
4. Вовлеченность преподавателя ВУНЦ в плотный график учебного процесса не даст ему возможности оперативно выполнять возникающие в ходе ВНС задачи. Для решения приведенных выше задач сотрудники должны быть относительно свободны.
5. Сотрудники ВУНЦ практически не будут иметь возможности регулярного общения с конструкторским составом ОКБ (наука без практики мертва), с учеными НИУ и вузов промышленности.
6. Исследования по совершенствованию нормативных документов, регламентирующих порядок создания образцов ВВТ военного и специального назначения, будут затруднены в связи с отсутствием непосредственных и регулярных контактов с организациями, которых эти документы касаются.
Учитывая эти и ряд других специфических требований к научным кадрам и организации научных исследований, можно заключить, что объединение НИО и ВУНЦ, а, тем более, передача функций НИО в ВУНЦ, приведет к полной потере научного потенциала НИО соответствующего вида ВС. А фактически – к уничтожению прикладной военной науки как непременного условия развития вида ВС, создания перспективных образцов ВВТ. Наивно полагать, что не попавшие под колеса «реформы» кандидаты и доктора наук НИО в возрасте 60…70 лет поедут в ВУНЦ. А ведь среди них всё еще есть уникальные, единичные специалисты в отдельных направлениях и, наверное, во многих НИО Минобороны…
Возможно, здесь какой-то читатель наконец-то усмотрит «позитив» и воспрянет: зато, мол, в лице «старых ученых» исключим «препятствие» быстрому «набору высоты» молодыми, современными и энергичными… Только кто их на эту высоту поднимет и в какой срок? Существующая военно-политическая ситуация этого шанса в обозримый период не предоставит. Еще более очевидно, что в условиях растущей интенсификации производства в военно-промышленном комплексе создание новейших образцов ВВТ без их военно-научного сопровождения, мягко говоря, рискованно. Кроме того, ВНС крайне необходимо на этапе освоения новых образцов ВВТ в войсках и на флотах: техника усложняется и дорожает, ее штучные поставки пока оставляют желать лучшего. При этом требуемые сроки овладения ВВТ сокращаются, этап приработки каждого нового образца сопряжен с весьма значительным потоком отказов, которые требуют кропотливых исследований и немедленной выработки рекомендаций промышленности. И всё это при том, что убедительных свидетельств эффективности реформы военного образования ещё нет…
И последний вопрос: «Неужели реформаторы всерьез думают, что профессию исследователя – прикладника и педагога можно совместить в одном лице без потери качества?». Представляется, что ничего путного из этого не выйдет. Ведь научный сотрудник – это человек, который по роду деятельности обязан во всем сомневаться. Сомнение – непременное условие креатива, инноваций. Преподаватель, напротив, не должен сомневаться, в противном случае обучаемые могут засомневаться в его компетентности.
Кстати, прежнее четкое понимание разнородности этих видов деятельности обусловило различие в ученых званиях исследователя – «старший научный сотрудник» и преподавателя – «доцент». Упразднение первого из них явилось начальным действием по реформированию прикладной науки под общую гребёнку с вузами по образу и подобию американских исследовательских университетов. А ведь совсем недавно очередная попытка масштабно копировать «американские грабли» – Федеральный закон «О техническом регулировании» от 27.12.2002 № 184-ФЗ – фактически признан стратегической ошибкой…
И ещё, ведь это уже было! Реализация предложения о передаче прикладной военной науки в ВУНЦ (неважно, каким образом) – это призыв «назад в будущее». Исторический опыт не подтвердил продуктивности такого решения, его реализация отбросит организацию оснащения армии в первую половину XX века. В этих условиях особо цинично звучит утверждение, что все это делается с целью экономии государственных средств. Как можно считать экономией средств ликвидацию структур, вырабатывающих предложения руководству Минобороны по оптимальному распределению выделяемых государством ресурсов? Или тратить огромные государственные средства без соответствующего научного обоснования и есть «экономия»?
Отсюда следует, что нет достойной альтернативы полнокровному НИО, имеющему научные школы по всем научным направлениям, соответствующим возлагаемым на НИО задачам, с местом дислокации, максимально близким к взаимодействующим главкоматам, научным и конструкторским организациям. Вряд ли такая альтернатива появится и в будущем, поскольку любые другие решения разрушительны, а отсутствие преемственности прервет развитие прикладной военной науки и заставит все начать с нуля. Объединить НИЦ и ВУНЦ – наступить второй раз на грабли, если это только так не задумано.
Продуктивное решение проблемы состоит в том, чтобы максимально использовать существующий научный потенциал и наращивать его с учетом современных условий. Для этого, прежде всего, необходимо восстановить разрушенные и создать новые научные школы (ориентировочно, в пределах компетенции НИО начала их перестройки).
В условиях ограниченности ресурсов, выделяемых на оборону, средства разумнее было бы расходовать не на строительство новых корпусов, оборудованных действующими макетами систем прошлых поколений, а на восстановление поверженных в процессе перманентного реформирования научных школ. Сохранившиеся ученые-прикладники (которых, кстати, нет в ВУНЦ) будут являться центрами, с которых может начаться возрождение прикладной военной науки. Средства должны тратиться, прежде всего, на приток в НИО молодежи, ибо, как лес без подлеска, так и военная наука без молодежи – обречены. Иного для решения амбициозных задач мирового лидерства России не дано.