Стрелы калибра 5,45, осадные орудия и боевые колесницы
Все исторические и фактические ошибки в тексте являются либо художественными приёмами — либо же врождённым невежеством автора. Или же это — рука имперской цензуры.
На юге ещё было относительно тепло.
Генерал-проконсул Публий Квинтилиан Север проснулся достаточно рано — тут, на юге, световой день был относительно длиннее, а условное «тепло» за окном позволяло местным номархам говорить о том, что каминное отопление — пока что недоступная и ненужная в военных условиях роскошь. Тем более, что дрова для каминов так или иначе оказались на вражеской территории — тумидийцы стояли на западном берегу Нижнего Дновца и не собирались до весны предпринимать каких-либо активных действий. И это было хуже всего.
Раньше оливковое масло и деловую древесину сплавляли по Дновцу из Столицы. Это было уже какое-то невозможное теперь время, когда везде в Тумидии можно было ещё увидеть стеллы с надписями «Тумидиец и римлянин — братья навек», а памятники Первому Цезарю ещё никто не валил с помощью пеньковых верёвок и толпы возбуждённых «настоящих тумидийцев».
«Кто не скачет — тот мерзляк!» Что за дурацкая речёвка, отметил для себя Публий.
Мерзляк звучало одинаково по-дурацки и противно, вызывая ассоциации и с «мерзавцами», и с промозглым утром, которое понемногу светлело за окном землянки проконсула. «Мерзлками» теперь в Тумидии называли римлян — несмотря на то, что и сейчас добрая половина жителей Тумидии были этническими римлянами, а всего четверть века назад, до Большого Распада, все жители Тумидии были гражданами Рима.
Теперь всё поменялось. Оливковое масло стало роскошью, вместо деловой древесины Рима местные царьки предлагали тумидийцам поскакать, повалить римские памятники — или же рубить на дрова низкорослые, скрученные временем деревца в пойме Нижнего Дновца.
Впрочем, на стороне Публия не было даже и такой роскоши. Тут была только голая степь. И почти что пять миллионов «сепаратистов» Нового Рима, которых Тумидия вот уже целых полгода пыталась «привести к власти изначальной короны государей Тумидии».
Понятное дело, никакой мифической «короны» у тумидийцев никогда не было. Было Дикое Поле, куда в своё время пришёл Рим, выбив отсуда работорговцев Порты. Но — кому теперь что и где докажешь. Тумидия после Большого Распада связалась с Картахеной — а Картахена теперь была вполне себе состоявшейся наследницей старой Порты, не гнушающейся никакими лживыми и подлыми приёмами в манипуляциях своими вассалами.
Примером такой лживой и подлой манипуляции и была «революция первородства», которую агенты Картахены провернули в Тумидии. Публий плохо представлял себе все эти хитросплетения тумидийской политики и права престолонаследия — но прекрасно понимал, что действия нового «государя» Тумидии были однозначно враждебны Риму. А этого ему вполне хватало для того, чтобы без сомнений и без колебаний верно следовать своей римской присяге. И защищать римлян везде, где бы они не находились сейчас. Пусть даже и в эфемерной «Тумидии», которой завтра-то и на карте не будет, как её и не было ещё позавчера.
Публий покосился на свою лорику сегментату, которая висела возле изголовья его кровати. Кровать была неудобная, а лорика сегментата — смешная. Столица сейчас уже делала совершенно другие модели, более лёгкие и прочные, которые было удобно носить и легко чинить. Но лорика Публия была старой модели — той, что использовалась ещё до Распада. На парадном шевроне, который приторочили к ней, красовалась надпись на классической латыни «позывной Равенна».
«Слава богу, что не Дамаск!» — подумал Публий.
Конспирация нахождения ограниченного римского контингента на территории Тумидии была вынужденной и необходимой. После Распада тогдашний Первый Консул сдуру подписал «Картахенский консенсус», который юридически закрепил отдельный от Рима статус Тумидии. И вот теперь ему, Публию, как и сотне других «добровольцев-отпускников», приходилось расхлёбывать тот старый, совершённый в пьяном угаре, идиотизм Первого Консула, который уже десятилетие, как покоился с миром в Столице.
«Отпускников» перебросили в восставшую часть Тумидии тайно. Они и в самом деле все были добровольцами, которые сами вызвались помочь с военным строительством в Новом Риме. Ведь именно так сейчас называлась восставшая часть Тумидии, которую Столица всячески поддерживала после новоримского восстания против гнёта Тумидии.
Римляне тут были — и их тут было подавляющее большинство. Но и четвертьвековое владычество Тумидии и Картахены тут уже явно чувствовалось — повсюду в глаза бросались вывески на варварской, «испорченной» латыни, а вместо имперского орла повсюду попадалась родовая тамга-трезубец «изначальных тумидийцев».
Но хуже всего было не это. В Новом Риме приходилось практически заново строить армию — и строить её буквально «с ноля».
Все добровольцы из местных были слабо обучены обращению с имперской техникой. Никто не представлял себе толком, как работает осадное орудие — или же как управлять реальной боевой колесницей. Тумидия любила парады и мундиры — но вот настоящими учениями занималась мало, если не сказать, что не занималась вовсе. В результате местные добровольцы были безусловно мотивированы на защиту своих домов и городов — но вот специфических военных навыков у них явно не хватало.
В результате везде, где только было можно, приходилось использовать «отпускников». И попутно объяснять новоримлянам, что их задача — разведка, передовые части, лёгкая пехота, возможно — сопровождение колесниц. А вот работу с осадными орудиями или вождение самих колесниц — лучше оставить людям Публия. Точно так же, как стоит полагаться на них в вопросах штабной работы, организации снабжения и отдать им единое руководство новоримской армией.
Кроме того, проблемой являлось то, что люди Публия не могли напрямую соприкасаться с тумидийскими боевыми порядками. И, тем более, не имели права попадаться в плен.
Проблема взаимодействия с новоримлянами осложнялась и тем, что официально Публия и его людей на территории Нового Рима не было. Он был человеком-призраком, которого все его собеседники знали исключительно, как «Равенну». О его званиии генерала-проконсула тут было запрещено упоминать под страхом децимации проштрафившегося подразделения. Тут, если честно, бытовали порядки Изначального Рима — органы дознания и суда органично совмещались с карательной машиной.
Проблемы Нового Рима были чудовищны. В первый период войны тумидийская знать захватила почти все армейские арсеналы. К счастью, своего оружия Тумидия за четверть века так и не создала, поэтому её арсеналы были набиты всё теми же римскими пилумами, лориками и стрелами. Там стояли всё те же ржавые боевые колесницы и осадные орудия, а аэростаты наблюдения Тумидия бы теперь и просто не смогла отремонтировать без помощи Рима.
Поэтому, сразу же за началом новоримского восстания в Столице созрел простой, но весьма эффективный план. Напрямую, из-за дурака и пьяницы Первого Консула, Столица не могла вмешиваться во внутренние дела Тумидии. Картахенский консенсус, твою мать. Ну и картахенские шпионы под каждым кустом — причём даже в новообъявленной столице Нового Рима.
Пришлось использовать обходные пути в этой войне. И изобретать, как и всегда, «римский велосипед» — буквально на коленке.
Вначале, конечно же, помог Остров Рим. Эта южная провинция Тумидии откололась от неё на месяц раньше до восстания в Новом Риме. Там похожие события произошли практически бескровно, в результате чего масса старого римского хлама с тех же самых тумидиских складов попало в руки Столицы. Состояние его было ужасающим, ничего, кроме надписей на испорченной латыни за 25 лет тумидийцы на нём не сделали, но мастерские Столицы достаточно быстро привели в порядок с десяток боевых колесниц, стоявших до этого без дела в горах Острова Рим.
Именно эти колесницы потом и перекинули восставшим новоримлянам в начале июня через Вьюжное.
Похожая ситуация была и с осадными орудиями. Всё что не могла поставить Столица в Новый Рим официально — это тяжёлые катапульты, которые бы били на оперативную глубину в построения тумидийцев. А вот лёгкие и средние катапульты восставшие Нового Рима получили в достатке — точно так же, как и метательные снаряды к ним.
«Да» — подумал Публий. «Мало кто знает, сколько согласно боевому римскому уставу необходимо метательных снарядов для подавления командного пункта даже одной когорты. Сколько подвод надо организовать через пограничные реки, как трудно потом создать хотя бы оперативный запас камней для катапульт и заточенных кольев для баллист! А ведь даже один выстрел из баллисты типа «Град» — это почти что 5 тонн заточенных кольев, упакованных в специальные ящики…»
Эти грустные цифры постоянно, каждое утро крутились в голове у Публия. Тонны и тонны боеприпасов — начиная от стрел калибра 5,45 и заканчивая кольями для «Градов» — шли через границу. Границу Столичных Земель и Нового Рима вот уже третий месяц пытались взять под «международный контроль». Тьфу-ты. «Представить только!» — подумал Публий — «Картахенские соколы-разведчики будут кружить над Столичными Землями! Никогда не будет такого позора». Лучше уж помогать Новому Риму моими добровольцами-отпускниками, лучше уж выгрести все ржавые колесницы со столичных складов вплоть до самых Рифейских гор — и даже и до Окраинного Океана, именуемого Великим и Тихим, лучше уж постоянно рисковать с подводами, застревающими на бродах пограничных рек — но вот этих картахенских тварей на земле Нового Рима — да и во всей Тумидии быть не должно.
И в гробу я видел облитого синькой в родном городе Первого Консула и его «Картахенский консенсус»!
«Чёрт с ним с отпуском. Денег тут всё равно нет и не будет — таково условие Столицы. Может быть — дадут за хорошую службу генерал-консула — ну и на том спасибо».
Так начинался ещё один трудный день генерал-проконсула Публия Квинтилиана Севера на вновь обретённых Столицей землях Нового Рима.
К вопросу о «военторге» и об «отпускниках»…
Информация