Смерть из пробирки (часть 2)
Продолжение. Предыдущая часть здесь: Смерть из пробирки (часть 1)
Думаю, пришло время подвести первые итоги.
Противостояние брони и снаряда — тема, такая же вечная, как и сама война. Химическое оружие — не исключение. За два года применения (1914—1916 гг.) оно уже успело эволюционировать от практически безвредных (насколько этот термин вообще применим в данном случае) лакриматоров
до убийственных ядов [3]:
Для наглядности они сведены в таблицу
LCt50 — относительная токсичность ОВ [5]
Как видно, все представители первой волны ОВ были направлены на наиболее поражаемые органы человека (легкие) и не были рассчитаны на встречу со сколько-нибудь серьезными средствами защиты. Но изобретение и широкое применение противогаза внесло изменения в извечное противостояние брони и снаряда. Воющим странам вновь пришлось нанести визит в лаборатории, после чего в окопах явились производные мышьяка и серы.
Фильтры первых противогазов в качестве активного тела содержали только импрегнированный активированный уголь, что делало их очень эффективными против паро- и газообразных веществ, но они легко «пробивались» твердыми частицами и капельками аэрозоля. Отравляющими веществами второго поколения стали арсины и иприт.
Французы и здесь доказали, что они неплохие химики. 15 мая 1916 года во время артиллерийского обстрела они применили смесь фосгена с четыреххлористым оловом и треххлористым мышьяком (COCl2, SnCl4 и AsCl3), а 1 июля — смесь синильной кислоты с треххлористым мышьяком (HCN и AsCl3). Даже мне, дипломированному химику, с трудом удается представить себе тот филиал ада на земле, какой образовался после этой артподготовки. Правда, один нюанс не отметить нельзя: применение синильной кислоты в качестве ОВ — занятие совершенно бесперспективное, ибо, несмотря на свою славу записного убийцы, она — вещество чрезвычайно летучее и нестойкое. Но паника при этом возникла нешуточная — сия кислота не задерживалась ни одним противогазом того времени. (Справедливости ради необходимо сказать, что и нынешние противогазы с этой задачей справляются не очень хорошо — необходима специальная коробка.)
Немцы не стали долго тянуть с ответом. И он был намного более сокрушающим, ибо примененные ими арсины были гораздо более сильными и специализированными веществами.
Дифенилхлорарсин и дифенилцианарсин — а это были именно они — были не только гораздо смертоносней, но и из-за сильного «пробивного действия» получили название «вредителей противогазов». Снаряды с арсином маркировали «синим крестом».
Арсины — твердые вещества. Чтобы их распылять, потребовалось значительно усилить заряд взрывчатого вещества. Так на фронте вновь появился осколочно-химический снаряд, но уже чрезвычайно более мощный по своему действию. Дифенилхлорарсин был применен немцами 10 июля 1917 года в сочетании с фосгеном и дифосгеном. С 1918 года он был заменен дифенилцианарсином, но еще применялся как индивидуально, так и в смеси с преемником.
Германцами даже была выработана методика комбинированного огня снарядами «синего» и «зеленого креста». Снаряды «синего креста» поражали противника осколками и заставляли снимать противогазы, снаряды «зеленого креста» отравляли бойцов, снявших маски. Так зародилась новая тактика химической стрельбы, получившая красивое название «стрельбы разноцветным крестом».
Июль 1917 года оказался богат на дебюты немецких ОВ. Двенадцатого числа под тем же многострадальным бельгийским Ипром немцы применили новинку, ранее на фронтах не появлявшуюся. В этот день по позициям англо-французских войск было выпущено 60 тыс. снарядов, содержащих 125 т желтоватой маслянистой жидкости. Так Германией впервые был применён иприт.
Это ОВ было новинкой не только в химическом смысле — серные производные еще в этом качестве не использовались, но оно стало еще и родоначальником нового класса — кожно-нарывных ОВ, обладавший к тому же еще и общеядовитым действием. Свойства иприта проникать через пористые материалы и вызывать тяжелые поражения при контакте с кожей обусловили необходимость иметь защищающимся, помимо противогаза, защитную одежду и обувь. Снаряды, снаряженные ипритом, стали маркировать «желтым крестом».
Хотя иприт предназначался для «обхода» противогазов, в ту страшную ночь у британцев их не оказалось вообще — непростительная беспечность, последствия которой блекнут только на фоне ее несущественности.
Как это часто бывает, одна трагедия следует за другой. Вскоре британцы перебросили резервы, на этот раз в противогазах, но через несколько часов и они оказались отравленными. Будучи очень стойким на местности, иприт в течение нескольких дней отравлял войска, присылаемые командованием на смену пораженным с упорством, достойным лучшего применения. Потери британцев были столь велики, что наступление на этом участке пришлось отложить на три недели. По оценкам германских военных, ипритные снаряды оказались примерно в 8 раз эффективнее для поражения личного состава войск противника, чем их же снаряды «зеленого креста».
К счастью для союзников, в июле 1917 года германская армия еще не располагала ни большим количеством ипритных снарядов, ни защитной одеждой, которая позволила бы осуществить наступление на местности, зараженной ипритом. Однако по мере того как германская военная промышленность наращивала темпы производства ипритных снарядов, ситуация на Западном фронте стала приобретать для союзников далеко не лучший вид. Внезапные ночные обстрелы позиций британских и французских войск снарядами «желтого креста» стали повторяться все чаще. Количество отравленных ипритом в войсках союзников росло. Всего за три недели (с 14 июля по 4 августа включительно) англичане потеряли только от иприта 14 726 человек (из них умерших — 500). Новое отравляющее вещество серьезно мешало работе британской артиллерии, немцы легко брали верх в контрорудийной борьбе. Зараженными ипритом оказывались районы, намечаемые для сосредоточения войск. Вскоре появились и оперативные последствия его применения. В августе-сентябре 1917 года иприт заставил захлебнуться наступление 2-й французской армии под Верденом. Французские атаки по обоим берегам Мааса были отражены немцами посредством снарядов «желтого креста».
По мнению многих германских военных авторов 1920-х гг., союзникам не удалось осуществить планируемый на осень 1917 года прорыв германского фронта именно из-за широкого применения германской армией снарядов «желтого» и «разноцветного» крестов. В декабре германская армия получила новые инструкции для применения химических снарядов разных типов. С присущей немцам педантичностью каждому типу химических снарядов давалось строго определенное тактическое назначение и указывались приемы применения. Инструкции еще окажут очень плохую услугу самому германскому командованию. Но это произойдет позже. А пока немцы были полны надежд! Они не дали «перемолоть» свою армию в 1917 году, Россия вышла из войны, благодаря чему немцы впервые добились небольшого численного перевеса на Западном фронте. Теперь им надо было достичь победы над союзниками до того, как американская армия станет реальным участником войны.
Эффективность иприта стала настолько большой, что его применяли практически повсеместно. Он тек по улицам городов, заполнял луга и лощины, отравлял реки и озера. Участки, зараженные ипритом, на картах всех армий обозначались желтым цветом (эта маркировка участков местности, пораженных ОВ любого типа, осталась и поныне). Если хлор стал ужасом Первой мировой войны, то иприт, без сомнения, может претендовать на роль ее визитной карточки. Стоит ли удивляться, что германское командование стало рассматривать химическое оружие как главную гирю на весах войны, которую оно собиралось использовать, чтобы склонить чашу победы на свою сторону (ничего не напоминает, а?). Германские химические заводы ежемесячно выпускали свыше тысячи тонн иприта. При подготовке большого наступления в марте 1918 года германская промышленность наладила выпуск 150-мм химического снаряда. Он отличался от предыдущих образцов сильным зарядом тротила в носовой части снаряда, отделенного от иприта промежуточным днищем, что позволяло более эффективно распылять ОВ. Всего было произведено более двух миллионов (!) снарядов с ОВ разного типа, которые были использованы в ходе операции «Михаэль» в марте 1918 года. Прорыв фронта на участке Левен — Гузокур, наступление на реке Лис во Фландрии, штурм горы Кеммель, сражение на реке Эн, наступление на Компьен — все эти успехи, среди прочего, стали возможными благодаря и применению «разноцветного креста». Об интенсивности применения ОВ говорят хотя бы такие факты.
Но время побед для германцев истекало. Американские подкрепления все в большем количестве прибывали на фронт и с энтузиазмом вступали в бой. Союзники широко применяли танки и авиацию. Да и в деле самой химической войны они многое переняли у немцев. К 1918 г. химическая дисциплина их войск и средства защиты от отравляющих веществ уже превосходили германские. Была подорвана и германская монополия на иприт. Освоить довольно сложный синтез Майера-Фишера союзники не смогли, поэтому производили иприт по более простому методу Ниемана или Попе-Грина. Их иприт был менее качественным, содержал большое количество серы и плохо хранился, но кто собирался запасать его впрок? Производство его стремительно нарастало как во Франции, так и в Англии.
Немцы боялись иприта не меньше, чем их противники. Паника и ужас, вызванные применением французами 13 июля 1918 года ипритных снарядов против 2-й Баварской дивизии, стали причиной поспешного отхода всего корпуса. 3 сентября англичане начали использование на фронте собственные ипритные снарядов с таким же опустошительным эффектом. Сыграла злую шутку и немецкая педантичность в применении ОВ. Категорическое требование германских инструкций применять для обстрела пункта атаки только снаряды с нестойкими отравляющими веществами, а для прикрытия флангов — снаряды «желтого креста», привело к тому, что союзники в период германской химической подготовки по распределению по фронту и в глубину снарядов со стойкими и малостойкими отравляющими веществами точно выясняли, какие участки, предназначены противником для прорыва, а также предполагаемую глубину развития каждого из прорывов. Длительная артиллерийская подготовка давала в руки союзного командования ясную схему германского плана и исключала одно из главных условий успеха — внезапность. Соответственно, принятые союзниками меры в значительной степени снижали последующие успехи грандиозных химических атак германцев. Выигрывая в оперативном масштабе, немцы ни одним из своих «больших наступлений» 1918 года не достигали поставленных стратегических целей.
После провала германского наступления на Марне союзники захватили инициативу на поле боя. В том числе и в плане применения химического оружия. Что было дальше, известно всем…
Но будет ошибкой думать, что история «боевой химии» на этом закончилась. Как известно, что-либо однажды примененное, будет долго будоражить умы генералов. А с подписанием мирных договоров война, как правило, не заканчивается. Просто она переходит в другие формы. И места. Прошло совсем немного времени, и из лабораторий пришла новая генерация смертоносных веществ —фосфорорганические ОВ.
После окончания Первой мировой войны химическое оружие заняло прочное, и далеко не последнее место в арсеналах воевавших стран. В начале 30-х годов мало кто сомневался, что новая схватка ведущих держав не обойдется без широкомасштабного применения химического оружия.
По итогам Первой мировой войны лидером среди отравляющих веществ стал действующий в обход противогаза иприт. Поэтому исследования по созданию нового химического оружия велись в направлении совершенствования ОВ кожно-нарывного действия и средств их применения. С целью поиска более токсичных аналогов иприта в период между мировыми войнами были синтезированы сотни структурно-родственных соединений, но ни одно из них по совокупности свойств не обладало преимуществом перед «старым добрым» ипритом времен Первой мировой войны. Недостатки отдельных ОВ компенсировали созданием рецептур, то есть получением смесей ОВ с различными физико-химическими и поражающими свойствами.
К наиболее «видным» представителям межвоенного периода развития смертоносных молекул следует отнести люизит — кожно-нарывное ОВ класса хлорированных арсинов. Кроме основного действия, он также поражает сердечно-сосудистую, нервную систему, органы дыхания, желудочно-кишечный тракт.
Но никакие совершенствования рецептур или синтез новых аналогов ОВ, проверенных на поле боя в годы Первой мировой войны, не выходили за рамки общего уровня знаний того времени. Судя по противохимическим руководствам 1930-х годов, способы их применения и средства защиты были достаточно очевидными.
В Германии исследования по военной химии были запрещены Версальским договором, и инспектора союзников внимательно следили за его соблюдением. Поэтому в немецких химических лабораториях изучались лишь химические соединения, предназначенные для борьбы с насекомыми и сорняками — инсектициды и гербициды. Среди них была группа соединений производных кислот фосфора, которые химики изучали уже почти 100 лет, поначалу даже не подозревая о токсичности некоторых из них для людей. Но в 1934 году сотрудник германского концерна «ИГ-Фарбенидустри» Герхард Шредер синтезировал новый инсектицид табун, оказавшийся при вдыхании почти в 10 раз более токсичным, чем фосген, и способный вызвать смерть человека в течение нескольких минут при явлениях удушья и судорог, переходящих в паралич.
Как оказалось, табун (в системе обозначений он получил маркировку GA) представлял принципиально новый класс боевых ОВ, обладающих нервно-паралитическим действием. Вторым новшеством было то, что механизм действия нового ОВ был достаточно понятен: блокирование нервных импульсов со всеми вытекающими из этого последствиями. Было очевидно и другое: за свою смертоносность отвечает не вся молекула в целом или один из ее атомов (как это было ранее), а специфическая группировка, несущая в себе вполне определенное химико-биологическое действие.
Немцы всегда были отличными химиками. Полученные теоретические представления (пусть еще и не такие полные, как мы имеем в настоящее время) позволили вести целенаправленный поиск новых смертоносных веществ. Уже непосредственно перед войной германские химики под руководством Шредера синтезировали зарин (GB, 1939 г.) и, уже в ходе войны, зоман (GD, 1944 г.) и циклозарин (GF). Все четыре вещества получили обобщающее название «G-серия». Германия вновь получила качественное преимущество перед своими противниками в области химических вооружений.
Все три ОВ — прозрачные, похожие на воду жидкости; при незначительном нагревании легко испаряются. В чистом виде практически не имеют запаха (табун имеет слабый приятный запах фруктов), поэтому при высоких его концентрациях, легко создаваемых в полевых условиях, внутри организма может быстро и незаметно накопиться смертельная доза.
Прекрасно растворяются не только в воде, но и во многих органических растворителях, имеют стойкость от нескольких часов до двух суток, быстро впитываются в пористые поверхности (обувь, ткань) и кожу. Даже в настоящее время такое сочетание боевых возможностей оказывает завораживающее влияние на воображение генералов и политиков. То, что применять новые разработки на полях новой мировой войны не пришлось — величайшая историческая справедливость, ибо можно только догадываться, какой мелкой могла бы показаться минувшая мировая бойня в случае применения соединений «элемента мысли».
То, что применить Германии новые ОВ в ходе новой войны не дали, вовсе не означало, что работы над ними не будут продолжены. Захваченные запасы ФОВ (а счет их шел на тысячи тонн) были тщательно изучены и рекомендованы к применению и модификации. В 50-х годах появилась новая серия нервно-паралитических ОВ, которые в десятки раз токсичнее других ОВ такого же действия. Они получили маркировку V-газы. Пожалуй, каждый выпускник советской школы на уроках НВП в теме «Химическое оружие и защита от него» слышал аббревиатуру VX. Это — пожалуй, самое токсичное из искусственно созданных веществ, которое, к тому же, еще и массово производилось химическими комбинатами планеты. Химически он называется S-2-диизопропиламиноэтиловый или О-этиловый эфир метилтиофосфоновой кислоты, но правильнее его будет называть Концентрированной Смертью. Только из любви к химии помещаю портрет этого смертоносного вещества:
Даже в школьном курсе говорят, что химия — наука точная. Поддерживая это реноме, предлагаю сравнить значения токсичности этих представителей нового поколения убийц (ОВ подобраны в порядке, приблизительно соответствующем хронологии их применения или появления в арсеналах):
Ниже приведена диаграмма, иллюстрирующая изменение токсичности приведенных ОВ (по оси ординат отложена величина -lg(LCt50), как характеристика степени возрастания токсичности). Довольно наглядно видно, что период «проб и ошибок» закончился довольно быстро и с применение арсинов и иприта поиск эффективных ОВ велся в направлении усиления поражающего действия, что особенно ярко продемонстрировала серия ФОВ.
В одном из своих монологов М. Жванецкий сказал: «Что с человеком ни делай, он упорно ползет на кладбище». Можно спорить по поводу осознанности и желания этого процесса каждым отдельным человеком, но в том, что мечтающие о мировом господстве политики и лелеющие эти мечты генералы готовы ради достижения своих целей отправить туда добрую половину человечества, сомневаться не приходится. При этом они, разумеется, себя в этой части не видят. А вот отраве безразлично, кого убивать: противника или союзника, своего или чужого. Да и выполнив свою черную работу, она не всегда будет стремиться покинуть поле боя. Вот дабы не попасть под собственные «гостинцы», как англичане в ПМВ, появилась «гениальная» идея: снаряжать боеприпасы не готовым ОВ, а только его компонентами, которые при смешении могут относительно быстро прореагировать друг с другом, образуя смертоносное облако.
Химическая кинетика говорит, что наиболее быстро реакции будут протекать при минимальном количестве реагирующих веществ. Так на свет появились бинарные ОВ. Таким образом, химическому боеприпасу придается дополнительная функция химического реактора.
Такая концепция не является суперновым открытием. Она изучалась в США перед началом и в годы ВМВ. Но активно этим вопросом начали заниматься только во второй половине 50-х годов. В 60-х годах арсеналы ВВС США пополнились бомбами с зарядом VX-2 и GB-2. Двойка в обозначении указывает на число компонентов, а буквенная маркировка — на то вещество, которое появляется в результате их смешивания. Кроме того, в состав компонентов могут входит небольшие количества веществ-катализаторов и активаторов реакции.
Но, как известно, за все приходится платить. Удобство и безопасность бинарных боеприпасов куплены за счет меньшего количества ОВ по сравнению с такими же унитарными: место «съедают» перегородки и устройства для перемешивания реагентов (в случае необходимости). Кроме того, будучи веществами органической природы, взаимодействуют они достаточно медленно и не полностью (практический выход реакции около 70-80%). В сумме это дает приблизительно потерю эффективности в 30-35%, что должно компенсироваться большим расходом боеприпасов. Все это, по мнению многих военных специалистов, говорит о необходимости дальнейшего совершенствования систем бинарного вооружения. Хотя, как кажется, куда уже дальше, когда и так перед ногами бездонная могила…
Даже такой относительно небольшой экскурс в историю химического оружия позволяет сделать вполне определенный вывод.
Химическое оружие было изобретено и впервые применено не «восточными деспотиями» типа России, а самыми что ни на есть «цивилизованными странами», ныне носителями «высочайших стандартов свободы, демократии и прав человека» — Германией, Францией и Соединенным Королевством. Будучи вовлеченной в химическую гонку, Россия не стремилась создавать новые яды, в то время как ее лучшие сыны тратили свое время и энергию на создание эффективного противогаза, конструкцией которого поделились с союзниками.
Советской власти в наследство досталось все, что хранилось на складах российской армии: около 400 тыс. химических снарядов, десятки тысяч баллонов со специальной арматурой для газопусков хлоро-фосгеновой смеси, тысячи огнеметов разных типов, миллионы противогазов Зелинского-Кумманта. Также сюда следует отнести более десятка фосгеновых заводов и цехов и первоклассно оборудованные лаборатории по противогазовому делу Всероссийского земского союза.
Новая власть прекрасно понимала, с какими хищниками ей придется иметь дело, и меньше всего желала повторения трагедии 31 мая 1915 г. под Болимовом, когда русские войска оказались беззащитными перед химическим нападением германцев. Ведущие химики страны продолжили свои работы, но не столько по усовершенствованию орудий уничтожения, сколько по созданию новых средств защиты от него. Уже 13 ноября 1918 г. приказом Реввоенсовета Республики № 220 была создана Химическая служба РККА. Тогда же были созданы Всероссийские советские курсы военной газотехники, где готовили военных химиков. Можно сказать, что начало славной истории советских (а теперь российских) войск радиационной, химической и биологической защиты была положено именно в те грозные и неспокойные годы.
В 1920 г. курсы преобразовали в Высшую военно-химическую школу. В 1928 г. в Москве была создана научно-исследовательская организация в области химического оружия и средств противохимической защиты — Институт химической обороны (в 1961 г. переведен в г. Шиханы), а в мае 1932 г. сформирована Военно-химическая академия для подготовки специалистов-химиков для РККА.
За двадцать послевоенных лет в СССР были созданы все необходимые системы вооружения и средства поражения, которые позволяли надеяться на достойный ответ противнику, рискнувшему их применить. И в послевоенное время войска химической защиты готовы были использовать все имеющиеся в их арсенале силы и средства для адекватной реакции на любую сложившуюся обстановку.
Но... Судьба столь «перспективного» средства массового убийства людей сложилась парадоксально. Химическому оружию, также как впоследствии и атомному, было суждено превратиться из боевого в психологическое. И пусть все так и остаётся. Хочется верить, что потомки учтут опыт предшественников и не повторят их смертоносных ошибок.
Как говорил Марк Твен, в любом писательском труде самое трудное — это поставить последнюю точку, так как всегда остается еще что-то, о чем хотелось бы рассказать. Как я и подозревал с самого начала, тема оказалась столь же обширной, сколь и трагичной. Поэтому позволю себе завершить свой небольшой химико-исторический обзор разделом под названием «Историческая справка или картинная галерея убийц».
В этой части будут приведены краткие сведения об истории открытия всех участником нашего исследования, которых, будь они живыми людьми, можно было бы смело причислять к списку самых опасных массовых убийц.
Хлор. Первое искусственно созданное соединение хлора — хлороводород — было получено Джозефом Пристли в 1772 г. Элементарный хлор был получен в 1774 г. шведским химиком Карлом Вильгельмом Шееле, описавшим его выделение при взаимодействии пиролюзита (диоксида марганца) с соляной кислотой (раствором хлороводорода в воде) в своём трактате о пиролюзите.
Бром. Был открыт в 1826 году молодым преподавателем колледжа города Монпелье Антуаном Жеромом Баларом. Открытие Балара сделало его имя известным всему миру, несмотря на то, что он был весьма заурядным преподавателем и довольно посредственным химиком. С его открытием связан один курьез. Небольшое количество брома в прямом смысле «держал в руках» Юстус Либих, но посчитал его одним из соединений хлора с йодом и исследования забросил. Такое пренебрежение к науке, впрочем, не помешало ему потом ехидно сказать: «Это не Балар открыл бром, а бром открыл Балара». Ну, как говорится, каждому свое.
Синильная кислота. Широко представлена в природе, содержится в некоторых растениях, коксовом газе, табачном дыме (к счастью, в следовых, нетоксичных количествах). В чистом виде получена шведским химиком Карлом Вильгельмом Шееле в 1782 году. Считается, что она стала одним из факторов, сокративших жизнь великому химику и ставшим причиной тяжелого отравления и смерти. Позднее была исследована Гитоном де Морво, предложившим способ получения ее в товарных количествах.
Хлорциан. Получен в 1915 году Жозефом Луи Гей-Люссааком. Он же получил и дициан — газ, являющийся родоначальником как синильной кислоты, так и многих других цианистых соединений.
Этилбром(йод)ацетат. Достоверно установить, кто именно первым получил сии представители славного рода отравителей (а скорее, слезоточителей), возможности не представилось. Скорее всего, они явились побочными детьми открытия в 1839 году Жаном Батистом Дюма хлорпроизводных уксусной кислоты (из личного опыта замечу — действительно, вонючка ещё та).
Хлор(бром)ацетон. Обе едкие вонючки (тоже личный опыт, увы) получаются аналогичными способами по методу Фрича (первый) или Штолля (второй) прямым действием галогенов на ацетон. Получены в 1840-х годах (более точной даты установить не удалось).
Фосген. Получен Гемфри Деви в 1812 году при облучении ультрафиолетовым светом смеси угарного газа и хлора, за что и получил столь возвышенное имя — «рожденный светом».
Дифосген. Синтезирован французским химиком Огюстом-Андре-Тома Кауром в 1847 году из пентахлорида фосфора и муравьиной кислоты. Кроме того, исследовал состав какодила (диметиларсина), в 1854 году он синтезировал триметиларсин и тетраметиларсоний, сыгравших не последнюю роль в химической войне. Впрочем, любовь французов к мышьяку вполне традиционна, я бы даже сказал — пламенна и нежна.
Хлорпикрин. Получен Джоном Стенхаузом в 1848 году как побочный продукт при исследовании пикриновой кислоты действием на последнюю хлорной известью. Он же дал ему и название. Как видим, исходные вещества вполне доступны (о ПК я уже писал несколько ранее), технология вообще проще не бывает (никаких нагреваний-перегонок-экстракций), поэтому этот способ практически без каких-либо изменений был применен в промышленных масштабах.
Дифенилхлорарсин (DA). Открыт немецким химиком Леонором Михаэлисом и французом Ла Костом в 1890 году.
Дифенилцианарин (DC). Аналог (DA), но открыт несколько позже — в 1918 году итальянцами Стурниоло и Беллицони. Оба отравителя почти аналоги и стали родоначальниками целого семейства ОВ на основе органических соединений мышьяка (прямые потомки арсинов Каура).
Иприт (HD). Эта визитная карточка Первой мировой впервые была синтезирована (ирония судьбы) бельгийцем по происхождению Сезаром Депре в 1822 году во Франции и в 1860 году независимо от него и друг от друга шотландским физиком и химиком Фредериком Гутри и бывшим немецким аптекарем Альбертом Ниманом. Все они исходили, как это ни странно, из одного и того же набора: дихлорида серы и этилена. Такое впечатление, что дьявол заранее позаботился о массовых поставках в грядущие годы…
История открытия (хвала небесам, не применения!) фосфорорганики описана выше. Так что повторяться нет необходимости.
Литература
1. http://xlegio.ru/throwing-machines/antiquity/greek-fire-archimedes-mirrors/.
2. http://supotnitskiy.ru/stat/stat72.htm.
3. http://supotnitskiy.ru/book/book5_prilogenie12.htm.
4. З. Франке. Химия отравляющих веществ. В 2-х т. Перевод с нем. М.: Химия, 1973.
5. Александров В.Н., Емельянов В.И. Отравляющие вещества: Учебн. пособие. М.: Воениздат, 1990.
6. Де-Лазари А.Н. Химическое оружие на фронтах мировой войны 1914-1918 гг. Краткий исторический очерк.
7. Антонов Н. Химическое оружие на рубеже двух столетий.
Думаю, пришло время подвести первые итоги.
Противостояние брони и снаряда — тема, такая же вечная, как и сама война. Химическое оружие — не исключение. За два года применения (1914—1916 гг.) оно уже успело эволюционировать от практически безвредных (насколько этот термин вообще применим в данном случае) лакриматоров
Для наглядности они сведены в таблицу
LCt50 — относительная токсичность ОВ [5]
Как видно, все представители первой волны ОВ были направлены на наиболее поражаемые органы человека (легкие) и не были рассчитаны на встречу со сколько-нибудь серьезными средствами защиты. Но изобретение и широкое применение противогаза внесло изменения в извечное противостояние брони и снаряда. Воющим странам вновь пришлось нанести визит в лаборатории, после чего в окопах явились производные мышьяка и серы.
Фильтры первых противогазов в качестве активного тела содержали только импрегнированный активированный уголь, что делало их очень эффективными против паро- и газообразных веществ, но они легко «пробивались» твердыми частицами и капельками аэрозоля. Отравляющими веществами второго поколения стали арсины и иприт.
Французы и здесь доказали, что они неплохие химики. 15 мая 1916 года во время артиллерийского обстрела они применили смесь фосгена с четыреххлористым оловом и треххлористым мышьяком (COCl2, SnCl4 и AsCl3), а 1 июля — смесь синильной кислоты с треххлористым мышьяком (HCN и AsCl3). Даже мне, дипломированному химику, с трудом удается представить себе тот филиал ада на земле, какой образовался после этой артподготовки. Правда, один нюанс не отметить нельзя: применение синильной кислоты в качестве ОВ — занятие совершенно бесперспективное, ибо, несмотря на свою славу записного убийцы, она — вещество чрезвычайно летучее и нестойкое. Но паника при этом возникла нешуточная — сия кислота не задерживалась ни одним противогазом того времени. (Справедливости ради необходимо сказать, что и нынешние противогазы с этой задачей справляются не очень хорошо — необходима специальная коробка.)
Немцы не стали долго тянуть с ответом. И он был намного более сокрушающим, ибо примененные ими арсины были гораздо более сильными и специализированными веществами.
Дифенилхлорарсин и дифенилцианарсин — а это были именно они — были не только гораздо смертоносней, но и из-за сильного «пробивного действия» получили название «вредителей противогазов». Снаряды с арсином маркировали «синим крестом».
Арсины — твердые вещества. Чтобы их распылять, потребовалось значительно усилить заряд взрывчатого вещества. Так на фронте вновь появился осколочно-химический снаряд, но уже чрезвычайно более мощный по своему действию. Дифенилхлорарсин был применен немцами 10 июля 1917 года в сочетании с фосгеном и дифосгеном. С 1918 года он был заменен дифенилцианарсином, но еще применялся как индивидуально, так и в смеси с преемником.Германцами даже была выработана методика комбинированного огня снарядами «синего» и «зеленого креста». Снаряды «синего креста» поражали противника осколками и заставляли снимать противогазы, снаряды «зеленого креста» отравляли бойцов, снявших маски. Так зародилась новая тактика химической стрельбы, получившая красивое название «стрельбы разноцветным крестом».
Июль 1917 года оказался богат на дебюты немецких ОВ. Двенадцатого числа под тем же многострадальным бельгийским Ипром немцы применили новинку, ранее на фронтах не появлявшуюся. В этот день по позициям англо-французских войск было выпущено 60 тыс. снарядов, содержащих 125 т желтоватой маслянистой жидкости. Так Германией впервые был применён иприт.
Это ОВ было новинкой не только в химическом смысле — серные производные еще в этом качестве не использовались, но оно стало еще и родоначальником нового класса — кожно-нарывных ОВ, обладавший к тому же еще и общеядовитым действием. Свойства иприта проникать через пористые материалы и вызывать тяжелые поражения при контакте с кожей обусловили необходимость иметь защищающимся, помимо противогаза, защитную одежду и обувь. Снаряды, снаряженные ипритом, стали маркировать «желтым крестом».Хотя иприт предназначался для «обхода» противогазов, в ту страшную ночь у британцев их не оказалось вообще — непростительная беспечность, последствия которой блекнут только на фоне ее несущественности.
Как это часто бывает, одна трагедия следует за другой. Вскоре британцы перебросили резервы, на этот раз в противогазах, но через несколько часов и они оказались отравленными. Будучи очень стойким на местности, иприт в течение нескольких дней отравлял войска, присылаемые командованием на смену пораженным с упорством, достойным лучшего применения. Потери британцев были столь велики, что наступление на этом участке пришлось отложить на три недели. По оценкам германских военных, ипритные снаряды оказались примерно в 8 раз эффективнее для поражения личного состава войск противника, чем их же снаряды «зеленого креста».
К счастью для союзников, в июле 1917 года германская армия еще не располагала ни большим количеством ипритных снарядов, ни защитной одеждой, которая позволила бы осуществить наступление на местности, зараженной ипритом. Однако по мере того как германская военная промышленность наращивала темпы производства ипритных снарядов, ситуация на Западном фронте стала приобретать для союзников далеко не лучший вид. Внезапные ночные обстрелы позиций британских и французских войск снарядами «желтого креста» стали повторяться все чаще. Количество отравленных ипритом в войсках союзников росло. Всего за три недели (с 14 июля по 4 августа включительно) англичане потеряли только от иприта 14 726 человек (из них умерших — 500). Новое отравляющее вещество серьезно мешало работе британской артиллерии, немцы легко брали верх в контрорудийной борьбе. Зараженными ипритом оказывались районы, намечаемые для сосредоточения войск. Вскоре появились и оперативные последствия его применения. В августе-сентябре 1917 года иприт заставил захлебнуться наступление 2-й французской армии под Верденом. Французские атаки по обоим берегам Мааса были отражены немцами посредством снарядов «желтого креста».
По мнению многих германских военных авторов 1920-х гг., союзникам не удалось осуществить планируемый на осень 1917 года прорыв германского фронта именно из-за широкого применения германской армией снарядов «желтого» и «разноцветного» крестов. В декабре германская армия получила новые инструкции для применения химических снарядов разных типов. С присущей немцам педантичностью каждому типу химических снарядов давалось строго определенное тактическое назначение и указывались приемы применения. Инструкции еще окажут очень плохую услугу самому германскому командованию. Но это произойдет позже. А пока немцы были полны надежд! Они не дали «перемолоть» свою армию в 1917 году, Россия вышла из войны, благодаря чему немцы впервые добились небольшого численного перевеса на Западном фронте. Теперь им надо было достичь победы над союзниками до того, как американская армия станет реальным участником войны.
Эффективность иприта стала настолько большой, что его применяли практически повсеместно. Он тек по улицам городов, заполнял луга и лощины, отравлял реки и озера. Участки, зараженные ипритом, на картах всех армий обозначались желтым цветом (эта маркировка участков местности, пораженных ОВ любого типа, осталась и поныне). Если хлор стал ужасом Первой мировой войны, то иприт, без сомнения, может претендовать на роль ее визитной карточки. Стоит ли удивляться, что германское командование стало рассматривать химическое оружие как главную гирю на весах войны, которую оно собиралось использовать, чтобы склонить чашу победы на свою сторону (ничего не напоминает, а?). Германские химические заводы ежемесячно выпускали свыше тысячи тонн иприта. При подготовке большого наступления в марте 1918 года германская промышленность наладила выпуск 150-мм химического снаряда. Он отличался от предыдущих образцов сильным зарядом тротила в носовой части снаряда, отделенного от иприта промежуточным днищем, что позволяло более эффективно распылять ОВ. Всего было произведено более двух миллионов (!) снарядов с ОВ разного типа, которые были использованы в ходе операции «Михаэль» в марте 1918 года. Прорыв фронта на участке Левен — Гузокур, наступление на реке Лис во Фландрии, штурм горы Кеммель, сражение на реке Эн, наступление на Компьен — все эти успехи, среди прочего, стали возможными благодаря и применению «разноцветного креста». Об интенсивности применения ОВ говорят хотя бы такие факты.
9 апреля ураганному обстрелу «разноцветным крестом» подверглась полоса наступления. Обстрел Армантьера оказался настолько действенным, что иприт буквально затопил его улицы. Англичане без боя покинули отравленный город, однако и сами германцы смогли войти в него только через две недели. Потери англичан в этом сражении отравленными достигли 7 тыс. человек.
В полосе наступления на гору Кеммель германская артиллерия выпустила большое количество снарядов «синего креста» и в меньшем количестве снаряды «зеленого креста». В тылу противника было установлено заграждение «желтым крестом» от Шеренберга до Крюстстрааетсхука. После того как британцы и французы, спешившие на помощь гарнизону горы Кеммель, наткнулись на участки местности, зараженные ипритом, они прекратили всякие попытки выручить гарнизон. Потери англичан с 20-го по 27 апреля — около 8500 человек отравленных.
В полосе наступления на гору Кеммель германская артиллерия выпустила большое количество снарядов «синего креста» и в меньшем количестве снаряды «зеленого креста». В тылу противника было установлено заграждение «желтым крестом» от Шеренберга до Крюстстрааетсхука. После того как британцы и французы, спешившие на помощь гарнизону горы Кеммель, наткнулись на участки местности, зараженные ипритом, они прекратили всякие попытки выручить гарнизон. Потери англичан с 20-го по 27 апреля — около 8500 человек отравленных.
Но время побед для германцев истекало. Американские подкрепления все в большем количестве прибывали на фронт и с энтузиазмом вступали в бой. Союзники широко применяли танки и авиацию. Да и в деле самой химической войны они многое переняли у немцев. К 1918 г. химическая дисциплина их войск и средства защиты от отравляющих веществ уже превосходили германские. Была подорвана и германская монополия на иприт. Освоить довольно сложный синтез Майера-Фишера союзники не смогли, поэтому производили иприт по более простому методу Ниемана или Попе-Грина. Их иприт был менее качественным, содержал большое количество серы и плохо хранился, но кто собирался запасать его впрок? Производство его стремительно нарастало как во Франции, так и в Англии.
Немцы боялись иприта не меньше, чем их противники. Паника и ужас, вызванные применением французами 13 июля 1918 года ипритных снарядов против 2-й Баварской дивизии, стали причиной поспешного отхода всего корпуса. 3 сентября англичане начали использование на фронте собственные ипритные снарядов с таким же опустошительным эффектом. Сыграла злую шутку и немецкая педантичность в применении ОВ. Категорическое требование германских инструкций применять для обстрела пункта атаки только снаряды с нестойкими отравляющими веществами, а для прикрытия флангов — снаряды «желтого креста», привело к тому, что союзники в период германской химической подготовки по распределению по фронту и в глубину снарядов со стойкими и малостойкими отравляющими веществами точно выясняли, какие участки, предназначены противником для прорыва, а также предполагаемую глубину развития каждого из прорывов. Длительная артиллерийская подготовка давала в руки союзного командования ясную схему германского плана и исключала одно из главных условий успеха — внезапность. Соответственно, принятые союзниками меры в значительной степени снижали последующие успехи грандиозных химических атак германцев. Выигрывая в оперативном масштабе, немцы ни одним из своих «больших наступлений» 1918 года не достигали поставленных стратегических целей.
После провала германского наступления на Марне союзники захватили инициативу на поле боя. В том числе и в плане применения химического оружия. Что было дальше, известно всем…
Но будет ошибкой думать, что история «боевой химии» на этом закончилась. Как известно, что-либо однажды примененное, будет долго будоражить умы генералов. А с подписанием мирных договоров война, как правило, не заканчивается. Просто она переходит в другие формы. И места. Прошло совсем немного времени, и из лабораторий пришла новая генерация смертоносных веществ —фосфорорганические ОВ.
После окончания Первой мировой войны химическое оружие заняло прочное, и далеко не последнее место в арсеналах воевавших стран. В начале 30-х годов мало кто сомневался, что новая схватка ведущих держав не обойдется без широкомасштабного применения химического оружия.
По итогам Первой мировой войны лидером среди отравляющих веществ стал действующий в обход противогаза иприт. Поэтому исследования по созданию нового химического оружия велись в направлении совершенствования ОВ кожно-нарывного действия и средств их применения. С целью поиска более токсичных аналогов иприта в период между мировыми войнами были синтезированы сотни структурно-родственных соединений, но ни одно из них по совокупности свойств не обладало преимуществом перед «старым добрым» ипритом времен Первой мировой войны. Недостатки отдельных ОВ компенсировали созданием рецептур, то есть получением смесей ОВ с различными физико-химическими и поражающими свойствами.
К наиболее «видным» представителям межвоенного периода развития смертоносных молекул следует отнести люизит — кожно-нарывное ОВ класса хлорированных арсинов. Кроме основного действия, он также поражает сердечно-сосудистую, нервную систему, органы дыхания, желудочно-кишечный тракт.Но никакие совершенствования рецептур или синтез новых аналогов ОВ, проверенных на поле боя в годы Первой мировой войны, не выходили за рамки общего уровня знаний того времени. Судя по противохимическим руководствам 1930-х годов, способы их применения и средства защиты были достаточно очевидными.
В Германии исследования по военной химии были запрещены Версальским договором, и инспектора союзников внимательно следили за его соблюдением. Поэтому в немецких химических лабораториях изучались лишь химические соединения, предназначенные для борьбы с насекомыми и сорняками — инсектициды и гербициды. Среди них была группа соединений производных кислот фосфора, которые химики изучали уже почти 100 лет, поначалу даже не подозревая о токсичности некоторых из них для людей. Но в 1934 году сотрудник германского концерна «ИГ-Фарбенидустри» Герхард Шредер синтезировал новый инсектицид табун, оказавшийся при вдыхании почти в 10 раз более токсичным, чем фосген, и способный вызвать смерть человека в течение нескольких минут при явлениях удушья и судорог, переходящих в паралич.
Как оказалось, табун (в системе обозначений он получил маркировку GA) представлял принципиально новый класс боевых ОВ, обладающих нервно-паралитическим действием. Вторым новшеством было то, что механизм действия нового ОВ был достаточно понятен: блокирование нервных импульсов со всеми вытекающими из этого последствиями. Было очевидно и другое: за свою смертоносность отвечает не вся молекула в целом или один из ее атомов (как это было ранее), а специфическая группировка, несущая в себе вполне определенное химико-биологическое действие.
Немцы всегда были отличными химиками. Полученные теоретические представления (пусть еще и не такие полные, как мы имеем в настоящее время) позволили вести целенаправленный поиск новых смертоносных веществ. Уже непосредственно перед войной германские химики под руководством Шредера синтезировали зарин (GB, 1939 г.) и, уже в ходе войны, зоман (GD, 1944 г.) и циклозарин (GF). Все четыре вещества получили обобщающее название «G-серия». Германия вновь получила качественное преимущество перед своими противниками в области химических вооружений.
Все три ОВ — прозрачные, похожие на воду жидкости; при незначительном нагревании легко испаряются. В чистом виде практически не имеют запаха (табун имеет слабый приятный запах фруктов), поэтому при высоких его концентрациях, легко создаваемых в полевых условиях, внутри организма может быстро и незаметно накопиться смертельная доза.
Прекрасно растворяются не только в воде, но и во многих органических растворителях, имеют стойкость от нескольких часов до двух суток, быстро впитываются в пористые поверхности (обувь, ткань) и кожу. Даже в настоящее время такое сочетание боевых возможностей оказывает завораживающее влияние на воображение генералов и политиков. То, что применять новые разработки на полях новой мировой войны не пришлось — величайшая историческая справедливость, ибо можно только догадываться, какой мелкой могла бы показаться минувшая мировая бойня в случае применения соединений «элемента мысли».
То, что применить Германии новые ОВ в ходе новой войны не дали, вовсе не означало, что работы над ними не будут продолжены. Захваченные запасы ФОВ (а счет их шел на тысячи тонн) были тщательно изучены и рекомендованы к применению и модификации. В 50-х годах появилась новая серия нервно-паралитических ОВ, которые в десятки раз токсичнее других ОВ такого же действия. Они получили маркировку V-газы. Пожалуй, каждый выпускник советской школы на уроках НВП в теме «Химическое оружие и защита от него» слышал аббревиатуру VX. Это — пожалуй, самое токсичное из искусственно созданных веществ, которое, к тому же, еще и массово производилось химическими комбинатами планеты. Химически он называется S-2-диизопропиламиноэтиловый или О-этиловый эфир метилтиофосфоновой кислоты, но правильнее его будет называть Концентрированной Смертью. Только из любви к химии помещаю портрет этого смертоносного вещества:
Даже в школьном курсе говорят, что химия — наука точная. Поддерживая это реноме, предлагаю сравнить значения токсичности этих представителей нового поколения убийц (ОВ подобраны в порядке, приблизительно соответствующем хронологии их применения или появления в арсеналах):
Ниже приведена диаграмма, иллюстрирующая изменение токсичности приведенных ОВ (по оси ординат отложена величина -lg(LCt50), как характеристика степени возрастания токсичности). Довольно наглядно видно, что период «проб и ошибок» закончился довольно быстро и с применение арсинов и иприта поиск эффективных ОВ велся в направлении усиления поражающего действия, что особенно ярко продемонстрировала серия ФОВ.
В одном из своих монологов М. Жванецкий сказал: «Что с человеком ни делай, он упорно ползет на кладбище». Можно спорить по поводу осознанности и желания этого процесса каждым отдельным человеком, но в том, что мечтающие о мировом господстве политики и лелеющие эти мечты генералы готовы ради достижения своих целей отправить туда добрую половину человечества, сомневаться не приходится. При этом они, разумеется, себя в этой части не видят. А вот отраве безразлично, кого убивать: противника или союзника, своего или чужого. Да и выполнив свою черную работу, она не всегда будет стремиться покинуть поле боя. Вот дабы не попасть под собственные «гостинцы», как англичане в ПМВ, появилась «гениальная» идея: снаряжать боеприпасы не готовым ОВ, а только его компонентами, которые при смешении могут относительно быстро прореагировать друг с другом, образуя смертоносное облако.
Химическая кинетика говорит, что наиболее быстро реакции будут протекать при минимальном количестве реагирующих веществ. Так на свет появились бинарные ОВ. Таким образом, химическому боеприпасу придается дополнительная функция химического реактора.
Такая концепция не является суперновым открытием. Она изучалась в США перед началом и в годы ВМВ. Но активно этим вопросом начали заниматься только во второй половине 50-х годов. В 60-х годах арсеналы ВВС США пополнились бомбами с зарядом VX-2 и GB-2. Двойка в обозначении указывает на число компонентов, а буквенная маркировка — на то вещество, которое появляется в результате их смешивания. Кроме того, в состав компонентов могут входит небольшие количества веществ-катализаторов и активаторов реакции.
Но, как известно, за все приходится платить. Удобство и безопасность бинарных боеприпасов куплены за счет меньшего количества ОВ по сравнению с такими же унитарными: место «съедают» перегородки и устройства для перемешивания реагентов (в случае необходимости). Кроме того, будучи веществами органической природы, взаимодействуют они достаточно медленно и не полностью (практический выход реакции около 70-80%). В сумме это дает приблизительно потерю эффективности в 30-35%, что должно компенсироваться большим расходом боеприпасов. Все это, по мнению многих военных специалистов, говорит о необходимости дальнейшего совершенствования систем бинарного вооружения. Хотя, как кажется, куда уже дальше, когда и так перед ногами бездонная могила…
Даже такой относительно небольшой экскурс в историю химического оружия позволяет сделать вполне определенный вывод.
Химическое оружие было изобретено и впервые применено не «восточными деспотиями» типа России, а самыми что ни на есть «цивилизованными странами», ныне носителями «высочайших стандартов свободы, демократии и прав человека» — Германией, Францией и Соединенным Королевством. Будучи вовлеченной в химическую гонку, Россия не стремилась создавать новые яды, в то время как ее лучшие сыны тратили свое время и энергию на создание эффективного противогаза, конструкцией которого поделились с союзниками.
Советской власти в наследство досталось все, что хранилось на складах российской армии: около 400 тыс. химических снарядов, десятки тысяч баллонов со специальной арматурой для газопусков хлоро-фосгеновой смеси, тысячи огнеметов разных типов, миллионы противогазов Зелинского-Кумманта. Также сюда следует отнести более десятка фосгеновых заводов и цехов и первоклассно оборудованные лаборатории по противогазовому делу Всероссийского земского союза.
Новая власть прекрасно понимала, с какими хищниками ей придется иметь дело, и меньше всего желала повторения трагедии 31 мая 1915 г. под Болимовом, когда русские войска оказались беззащитными перед химическим нападением германцев. Ведущие химики страны продолжили свои работы, но не столько по усовершенствованию орудий уничтожения, сколько по созданию новых средств защиты от него. Уже 13 ноября 1918 г. приказом Реввоенсовета Республики № 220 была создана Химическая служба РККА. Тогда же были созданы Всероссийские советские курсы военной газотехники, где готовили военных химиков. Можно сказать, что начало славной истории советских (а теперь российских) войск радиационной, химической и биологической защиты была положено именно в те грозные и неспокойные годы.
В 1920 г. курсы преобразовали в Высшую военно-химическую школу. В 1928 г. в Москве была создана научно-исследовательская организация в области химического оружия и средств противохимической защиты — Институт химической обороны (в 1961 г. переведен в г. Шиханы), а в мае 1932 г. сформирована Военно-химическая академия для подготовки специалистов-химиков для РККА.
За двадцать послевоенных лет в СССР были созданы все необходимые системы вооружения и средства поражения, которые позволяли надеяться на достойный ответ противнику, рискнувшему их применить. И в послевоенное время войска химической защиты готовы были использовать все имеющиеся в их арсенале силы и средства для адекватной реакции на любую сложившуюся обстановку.
Но... Судьба столь «перспективного» средства массового убийства людей сложилась парадоксально. Химическому оружию, также как впоследствии и атомному, было суждено превратиться из боевого в психологическое. И пусть все так и остаётся. Хочется верить, что потомки учтут опыт предшественников и не повторят их смертоносных ошибок.
Как говорил Марк Твен, в любом писательском труде самое трудное — это поставить последнюю точку, так как всегда остается еще что-то, о чем хотелось бы рассказать. Как я и подозревал с самого начала, тема оказалась столь же обширной, сколь и трагичной. Поэтому позволю себе завершить свой небольшой химико-исторический обзор разделом под названием «Историческая справка или картинная галерея убийц».
В этой части будут приведены краткие сведения об истории открытия всех участником нашего исследования, которых, будь они живыми людьми, можно было бы смело причислять к списку самых опасных массовых убийц.
Хлор. Первое искусственно созданное соединение хлора — хлороводород — было получено Джозефом Пристли в 1772 г. Элементарный хлор был получен в 1774 г. шведским химиком Карлом Вильгельмом Шееле, описавшим его выделение при взаимодействии пиролюзита (диоксида марганца) с соляной кислотой (раствором хлороводорода в воде) в своём трактате о пиролюзите.
Бром. Был открыт в 1826 году молодым преподавателем колледжа города Монпелье Антуаном Жеромом Баларом. Открытие Балара сделало его имя известным всему миру, несмотря на то, что он был весьма заурядным преподавателем и довольно посредственным химиком. С его открытием связан один курьез. Небольшое количество брома в прямом смысле «держал в руках» Юстус Либих, но посчитал его одним из соединений хлора с йодом и исследования забросил. Такое пренебрежение к науке, впрочем, не помешало ему потом ехидно сказать: «Это не Балар открыл бром, а бром открыл Балара». Ну, как говорится, каждому свое.
Синильная кислота. Широко представлена в природе, содержится в некоторых растениях, коксовом газе, табачном дыме (к счастью, в следовых, нетоксичных количествах). В чистом виде получена шведским химиком Карлом Вильгельмом Шееле в 1782 году. Считается, что она стала одним из факторов, сокративших жизнь великому химику и ставшим причиной тяжелого отравления и смерти. Позднее была исследована Гитоном де Морво, предложившим способ получения ее в товарных количествах.
Хлорциан. Получен в 1915 году Жозефом Луи Гей-Люссааком. Он же получил и дициан — газ, являющийся родоначальником как синильной кислоты, так и многих других цианистых соединений.
Этилбром(йод)ацетат. Достоверно установить, кто именно первым получил сии представители славного рода отравителей (а скорее, слезоточителей), возможности не представилось. Скорее всего, они явились побочными детьми открытия в 1839 году Жаном Батистом Дюма хлорпроизводных уксусной кислоты (из личного опыта замечу — действительно, вонючка ещё та).
Хлор(бром)ацетон. Обе едкие вонючки (тоже личный опыт, увы) получаются аналогичными способами по методу Фрича (первый) или Штолля (второй) прямым действием галогенов на ацетон. Получены в 1840-х годах (более точной даты установить не удалось).
Фосген. Получен Гемфри Деви в 1812 году при облучении ультрафиолетовым светом смеси угарного газа и хлора, за что и получил столь возвышенное имя — «рожденный светом».
Дифосген. Синтезирован французским химиком Огюстом-Андре-Тома Кауром в 1847 году из пентахлорида фосфора и муравьиной кислоты. Кроме того, исследовал состав какодила (диметиларсина), в 1854 году он синтезировал триметиларсин и тетраметиларсоний, сыгравших не последнюю роль в химической войне. Впрочем, любовь французов к мышьяку вполне традиционна, я бы даже сказал — пламенна и нежна.
Хлорпикрин. Получен Джоном Стенхаузом в 1848 году как побочный продукт при исследовании пикриновой кислоты действием на последнюю хлорной известью. Он же дал ему и название. Как видим, исходные вещества вполне доступны (о ПК я уже писал несколько ранее), технология вообще проще не бывает (никаких нагреваний-перегонок-экстракций), поэтому этот способ практически без каких-либо изменений был применен в промышленных масштабах.
Дифенилхлорарсин (DA). Открыт немецким химиком Леонором Михаэлисом и французом Ла Костом в 1890 году.
Дифенилцианарин (DC). Аналог (DA), но открыт несколько позже — в 1918 году итальянцами Стурниоло и Беллицони. Оба отравителя почти аналоги и стали родоначальниками целого семейства ОВ на основе органических соединений мышьяка (прямые потомки арсинов Каура).
Иприт (HD). Эта визитная карточка Первой мировой впервые была синтезирована (ирония судьбы) бельгийцем по происхождению Сезаром Депре в 1822 году во Франции и в 1860 году независимо от него и друг от друга шотландским физиком и химиком Фредериком Гутри и бывшим немецким аптекарем Альбертом Ниманом. Все они исходили, как это ни странно, из одного и того же набора: дихлорида серы и этилена. Такое впечатление, что дьявол заранее позаботился о массовых поставках в грядущие годы…
История открытия (хвала небесам, не применения!) фосфорорганики описана выше. Так что повторяться нет необходимости.
Литература
1. http://xlegio.ru/throwing-machines/antiquity/greek-fire-archimedes-mirrors/.
2. http://supotnitskiy.ru/stat/stat72.htm.
3. http://supotnitskiy.ru/book/book5_prilogenie12.htm.
4. З. Франке. Химия отравляющих веществ. В 2-х т. Перевод с нем. М.: Химия, 1973.
5. Александров В.Н., Емельянов В.И. Отравляющие вещества: Учебн. пособие. М.: Воениздат, 1990.
6. Де-Лазари А.Н. Химическое оружие на фронтах мировой войны 1914-1918 гг. Краткий исторический очерк.
7. Антонов Н. Химическое оружие на рубеже двух столетий.
Информация