Полевые командиры Новороссии: Жизнь и смерть атамана Григорьева
События 2014-2015 годов постоянно перекликаются с событиями 1917-1921 на всё той же многострадальной территории Новороссии. Гражданские войны похожие друг на друга в любой точке мира. Гражданские войны на территории Украины - сестры-близнецы. И неважно, что между ними почти 100 лет.
Люди не меняются. Так почему должны меняться войны?
Атаманщина - это вообще особая традиция на территориях Украины. Когда-то Олесь Бузина упомянул один показательный случай тех дней. В дневниках жены Махно есть удивительный эпизод - точно демонстрирующий психологию этих бурных детей степей Украины. Один из «башибузук» решил, что ему нужна ещё более вольная жизнь, чем у анархистов. Под это дело мини-атаман украл кассу Махно - и устроил себе каникулы. На три недели он себя обеспечил яркой жизнью - водка, девки, гулянье и пляс. Потом правда коллеги поймали - и поставили к стенке после разбирательства. Перед смертью, истекая кровью, он напоследок прошептал бывшим побратимам: «Зато погулял!»
Хорошо погулял по Украине и атаман Григорьев. Успел высоко подняться. Известность получил повсеместную и любовь народную. Повоевал под руководством и Петлюры, и Скоропадского. И красным комбригом побывал - даже комдивом успел. И орден от «красных» почти в руки упал. Но…
Атаман - это была опаснейшая профессия. Почти никто из полевых командиров гражданской войны не умер своей смертью. Разве что Махно в Париже от туберкулёза. Но Махно обладал особым политическим чутьём. Не всем повезло, как Нестору Ивановичу, выехать «за нуль» и заниматься политико-общественной деятельностью в безопасном далеке, изредка публикуя краткие мнения о событиях в Новороссии.
Воинскую службу Григорьев начал рано. Успел повоевать ещё в русско-японскую войну. Даже получил по итогам чин прапорщика, в должности зауряд-прапорщика исполнял обязанности младшего офицера роты, вернулся домой уже георгиевским кавалером.
Как началась Первая мировая Григорьева мобилизовали на Юго-Западный фронт. Он служил в 58-м пехотном Прагском полку 15-й пехотной дивизии. Дослужился до чина штабс-капитана
После октября 1917 года нашёл общий язык с Петлюрой. Из добровольцев Григорьев создал ударный украинский полк. За эту деятельность ему присвоили чин подполковника и поручили создавать вооруженные формирования в Елизаветградском уезде.
Но скоро пришёл к власти гетман Скоропадский. При нём Григорьев тоже не пропал. Даже получил звание полковника и командование одной из частей Запорожской дивизии армии гетмана.
Затем наскучила ему служба и у гетмана - Григорьев снова ушёл под начало Петлюры. Да и не нравились ему немцы - слишком уж беспредельничали на землях Украины. Всё же Григорьев больше склонялся к «самостийникам».
Но и у «популярного полевого командира» Петлюры атаман Григорьев не ужился. Петлюровцы вовсю грабили местных жителей и убивали царских офицеров. И вот незадача - сам Григорьев был местным, да ещё и офицером. Ну, не нравился ему петлюровский подход и всё.
А тут ещё и «красные» прислали советников. Пообещали много и хорошего - и патронов, и пушек и денег. И чин высокий пообещали. Да и сами идеалы «красных» были намного справедливее и народнее, чем лозунги Петлюры, не говоря уже про иностранных интервентов. Перешёл полевой командир Григорьев к «красным». Тем более к тому времени даже Махно вовсю сотрудничал с Красной армией - тренд был популярный и обещавший различные блага.
Мало кто помнит, что григорьевская народная республика появилась даже раньше махновской. И территории-то были какие перспективные. Ополчение атамана Григорьев взяло и Николаев, и Херсон, и Одессу. И входили войска полевого командира Григорьева в эти города с красными знамёнами.
Можно, конечно, задать вопрос, а был ли Григорьев «красным». В то неспокойное время эволюция из петлюровцев в «красные», а через пару месяцев в «зелёные» была привычна и никого не удивляла. По сути, эти обозначения присваивали потом историки - а в процессе Гражданской войны никто сильно не заморачивался. Случались беспокойные дни, когда неправильные «красные» воевали с правильными «красными». Неправильных по итогам боёв на всякий случай записывали в «зелёные». «Белые» тоже увлечённо рубились с «белыми». А «зелёные" дрались со всеми.
Мы можем только утверждать, что атаман Григорьев к апрелю был «красным». И неважно, кем он был до этого.
Да и с захватом той же Одессы проблем не было - французские захватчики сами покидали регион, исполняя обязательства Версальского мира, и большевики на подкуп некоторых личностей не поскупились.
Потому в какой-то момент полевой командир Григорьев, с лёгкостью отвоёвывая город за городом, поймал звезду и окончательно уверовал, что границ и тормозов у него нет и не будет.
У его войска и раньше были проблемы с дисциплиной. Ещё в феврале 1919 инспекция командующего Харьковской группой советских войск А. Е. Скачко отметила полное разложение войска Григорьева: «…не нашел никаких признаков организации. Цистерна спирта, из которой пьет каждый, кто захочет, сотни две-три полупьяных бойцов, 500 вагонов, нагруженных всяким добром.»
Одесса же дала «григорьевцам" возможность заняться тем, что им нравилось больше всего - веселиться, стрелять и грабить.
В какой-то момент Григорьев ощутил себя геополитической величиной. Когда да него дошли вести о смещении во Франции Клемансо, полевой командир Григорьев воспринял это, как результат своих действий по захвату Одессы: «Одним снарядом я выбил кресло из-под французского премьера!»
Командарм Скачко даже ходатайствовал перед командованием о награждении Григорьева орденом Красного Знамени: «лично показал пример мужества в боях на передовых линиях, под ним было убито два коня и одежда прострелена в нескольких местах». Последние остатки адекватности в голове Григорьева печально пискнули и скоропостижно скончались.
Тогда же начались в Одессе григорьевские грабежи. По свидетельствам очевидцев грабили Одессу освободители обстоятельно и системно, оправдывая всё военным временем и нуждами народного ополчения атамана Григорьева. В Херсон и прилегающие сёла григорьевские хлопцы отправила почти что 4 десятка эшелонов военных трофеев. 30 000 винтовок, 30 цистерн нефти и бензина, и много чего ещё полезного и ценного.
А погромы? Ну, как же без них. Да и кто бы посмел тогда сказать что-то против популярного полевого командира Григорьева? Особенно учитывая количество штыков у Григорьева.
Советское руководство поняло, что, обеспечивая атамана «гуманитаркой» и «военторгом», создало такого «героя», от которого теперь будет жарко и населению, и власти, и союзным отрядам.
А решать этот вопрос как-то было надо. В то время большевики вовсю создавала систему и нормальное государство на диких территориях Украины - и отступать в своих намерениях не планировала.
Руководство Красной армии приказало полевому командиру Григорьеву отправляться на помощь красной Венгрии и Румынии, помогать классовым братьям.
Григорьев сразу смекнул, что его отрывают от баз снабжения, да и там придётся воевать по-настоящему, а не как в Одессе. Практично оценив, что сытнее и спокойнее ему будет в своей григорьевской республике, атаман послал красное руководство куда подальше. И стал вольным атаманом
Решение проблемы через некоторе время обеспечил Нестор Иванович Махно.
Собрались в селе Сеитово хлопцы Григорьева и бойцы Махно. Расселись в хате за столом, стали совет держать. Общий язык никак не получалось найти. Упорствовал Григорьев, да и его офицеры наглели. Договаривались плоховато.
Михаил Веллер в книге «Махно» описал кульминацию истории так:
Махно был резок. Григорьев – приземистый, кряжистый, сорокалетний, увешанный амуницией, – медленно накалялся, сдерживаясь: за ним больше веса и силы! – Ой, батько, батько! – как-то среди паузы сказал он, и еще не окончил фразы – ощутилось мгновенное нарастание тревожных движений: словно та фраза была сигналом. Реакция Махно всегда была мгновенной: – Бей атамана! – крикнул он, отпрыгивая от стола. Сидевший напротив Григорьева махновский сотник штабной сотни Чубенко вскинул над столом взведенный револьвер и всадил Григорьеву пулю в лоб. Штаб Григорьева был тут же расстрелян, конвой разоружен.
Самая большая проблема Григорьева была в том, что он переоценивал свои возможности и умения, как политика и стратега. И отказывался участвовать в построении нормального государства - его устраивала дикая вольница. Командовать полком или бригадой он умел - этого у него не отнимешь - но это был его предел. Да и в какой-то момент Григорьев решил, что с таким количеством штыков никто ему не указ.
«Красные» решили иначе.
Итог истории вы теперь знаете.
Гражданская война в любые времена даёт возможность самым разным людям мгновенно взлететь к известности и славе. И с обеих сторон фронта бурлит грязная пена человеческих судеб. Сотни, тысячи авантюристов с похожими судьбами и характерами оказываются в центре событий. Только один-два десятка из них останутся в истории. А до старости доживут и вовсе единицы.
Люди не меняются. Так почему должны меняться войны?
Атаманщина - это вообще особая традиция на территориях Украины. Когда-то Олесь Бузина упомянул один показательный случай тех дней. В дневниках жены Махно есть удивительный эпизод - точно демонстрирующий психологию этих бурных детей степей Украины. Один из «башибузук» решил, что ему нужна ещё более вольная жизнь, чем у анархистов. Под это дело мини-атаман украл кассу Махно - и устроил себе каникулы. На три недели он себя обеспечил яркой жизнью - водка, девки, гулянье и пляс. Потом правда коллеги поймали - и поставили к стенке после разбирательства. Перед смертью, истекая кровью, он напоследок прошептал бывшим побратимам: «Зато погулял!»
Хорошо погулял по Украине и атаман Григорьев. Успел высоко подняться. Известность получил повсеместную и любовь народную. Повоевал под руководством и Петлюры, и Скоропадского. И красным комбригом побывал - даже комдивом успел. И орден от «красных» почти в руки упал. Но…
Атаман - это была опаснейшая профессия. Почти никто из полевых командиров гражданской войны не умер своей смертью. Разве что Махно в Париже от туберкулёза. Но Махно обладал особым политическим чутьём. Не всем повезло, как Нестору Ивановичу, выехать «за нуль» и заниматься политико-общественной деятельностью в безопасном далеке, изредка публикуя краткие мнения о событиях в Новороссии.
Воинскую службу Григорьев начал рано. Успел повоевать ещё в русско-японскую войну. Даже получил по итогам чин прапорщика, в должности зауряд-прапорщика исполнял обязанности младшего офицера роты, вернулся домой уже георгиевским кавалером.
Как началась Первая мировая Григорьева мобилизовали на Юго-Западный фронт. Он служил в 58-м пехотном Прагском полку 15-й пехотной дивизии. Дослужился до чина штабс-капитана
После октября 1917 года нашёл общий язык с Петлюрой. Из добровольцев Григорьев создал ударный украинский полк. За эту деятельность ему присвоили чин подполковника и поручили создавать вооруженные формирования в Елизаветградском уезде.
Но скоро пришёл к власти гетман Скоропадский. При нём Григорьев тоже не пропал. Даже получил звание полковника и командование одной из частей Запорожской дивизии армии гетмана.
Затем наскучила ему служба и у гетмана - Григорьев снова ушёл под начало Петлюры. Да и не нравились ему немцы - слишком уж беспредельничали на землях Украины. Всё же Григорьев больше склонялся к «самостийникам».
Но и у «популярного полевого командира» Петлюры атаман Григорьев не ужился. Петлюровцы вовсю грабили местных жителей и убивали царских офицеров. И вот незадача - сам Григорьев был местным, да ещё и офицером. Ну, не нравился ему петлюровский подход и всё.
А тут ещё и «красные» прислали советников. Пообещали много и хорошего - и патронов, и пушек и денег. И чин высокий пообещали. Да и сами идеалы «красных» были намного справедливее и народнее, чем лозунги Петлюры, не говоря уже про иностранных интервентов. Перешёл полевой командир Григорьев к «красным». Тем более к тому времени даже Махно вовсю сотрудничал с Красной армией - тренд был популярный и обещавший различные блага.
Мало кто помнит, что григорьевская народная республика появилась даже раньше махновской. И территории-то были какие перспективные. Ополчение атамана Григорьев взяло и Николаев, и Херсон, и Одессу. И входили войска полевого командира Григорьева в эти города с красными знамёнами.
Можно, конечно, задать вопрос, а был ли Григорьев «красным». В то неспокойное время эволюция из петлюровцев в «красные», а через пару месяцев в «зелёные» была привычна и никого не удивляла. По сути, эти обозначения присваивали потом историки - а в процессе Гражданской войны никто сильно не заморачивался. Случались беспокойные дни, когда неправильные «красные» воевали с правильными «красными». Неправильных по итогам боёв на всякий случай записывали в «зелёные». «Белые» тоже увлечённо рубились с «белыми». А «зелёные" дрались со всеми.
Мы можем только утверждать, что атаман Григорьев к апрелю был «красным». И неважно, кем он был до этого.
Да и с захватом той же Одессы проблем не было - французские захватчики сами покидали регион, исполняя обязательства Версальского мира, и большевики на подкуп некоторых личностей не поскупились.
Потому в какой-то момент полевой командир Григорьев, с лёгкостью отвоёвывая город за городом, поймал звезду и окончательно уверовал, что границ и тормозов у него нет и не будет.
У его войска и раньше были проблемы с дисциплиной. Ещё в феврале 1919 инспекция командующего Харьковской группой советских войск А. Е. Скачко отметила полное разложение войска Григорьева: «…не нашел никаких признаков организации. Цистерна спирта, из которой пьет каждый, кто захочет, сотни две-три полупьяных бойцов, 500 вагонов, нагруженных всяким добром.»
Одесса же дала «григорьевцам" возможность заняться тем, что им нравилось больше всего - веселиться, стрелять и грабить.
В какой-то момент Григорьев ощутил себя геополитической величиной. Когда да него дошли вести о смещении во Франции Клемансо, полевой командир Григорьев воспринял это, как результат своих действий по захвату Одессы: «Одним снарядом я выбил кресло из-под французского премьера!»
Командарм Скачко даже ходатайствовал перед командованием о награждении Григорьева орденом Красного Знамени: «лично показал пример мужества в боях на передовых линиях, под ним было убито два коня и одежда прострелена в нескольких местах». Последние остатки адекватности в голове Григорьева печально пискнули и скоропостижно скончались.
Тогда же начались в Одессе григорьевские грабежи. По свидетельствам очевидцев грабили Одессу освободители обстоятельно и системно, оправдывая всё военным временем и нуждами народного ополчения атамана Григорьева. В Херсон и прилегающие сёла григорьевские хлопцы отправила почти что 4 десятка эшелонов военных трофеев. 30 000 винтовок, 30 цистерн нефти и бензина, и много чего ещё полезного и ценного.
А погромы? Ну, как же без них. Да и кто бы посмел тогда сказать что-то против популярного полевого командира Григорьева? Особенно учитывая количество штыков у Григорьева.
Советское руководство поняло, что, обеспечивая атамана «гуманитаркой» и «военторгом», создало такого «героя», от которого теперь будет жарко и населению, и власти, и союзным отрядам.
А решать этот вопрос как-то было надо. В то время большевики вовсю создавала систему и нормальное государство на диких территориях Украины - и отступать в своих намерениях не планировала.
Руководство Красной армии приказало полевому командиру Григорьеву отправляться на помощь красной Венгрии и Румынии, помогать классовым братьям.
Григорьев сразу смекнул, что его отрывают от баз снабжения, да и там придётся воевать по-настоящему, а не как в Одессе. Практично оценив, что сытнее и спокойнее ему будет в своей григорьевской республике, атаман послал красное руководство куда подальше. И стал вольным атаманом
Решение проблемы через некоторе время обеспечил Нестор Иванович Махно.
Собрались в селе Сеитово хлопцы Григорьева и бойцы Махно. Расселись в хате за столом, стали совет держать. Общий язык никак не получалось найти. Упорствовал Григорьев, да и его офицеры наглели. Договаривались плоховато.
Михаил Веллер в книге «Махно» описал кульминацию истории так:
Махно был резок. Григорьев – приземистый, кряжистый, сорокалетний, увешанный амуницией, – медленно накалялся, сдерживаясь: за ним больше веса и силы! – Ой, батько, батько! – как-то среди паузы сказал он, и еще не окончил фразы – ощутилось мгновенное нарастание тревожных движений: словно та фраза была сигналом. Реакция Махно всегда была мгновенной: – Бей атамана! – крикнул он, отпрыгивая от стола. Сидевший напротив Григорьева махновский сотник штабной сотни Чубенко вскинул над столом взведенный револьвер и всадил Григорьеву пулю в лоб. Штаб Григорьева был тут же расстрелян, конвой разоружен.
Самая большая проблема Григорьева была в том, что он переоценивал свои возможности и умения, как политика и стратега. И отказывался участвовать в построении нормального государства - его устраивала дикая вольница. Командовать полком или бригадой он умел - этого у него не отнимешь - но это был его предел. Да и в какой-то момент Григорьев решил, что с таким количеством штыков никто ему не указ.
«Красные» решили иначе.
Итог истории вы теперь знаете.
Гражданская война в любые времена даёт возможность самым разным людям мгновенно взлететь к известности и славе. И с обеих сторон фронта бурлит грязная пена человеческих судеб. Сотни, тысячи авантюристов с похожими судьбами и характерами оказываются в центре событий. Только один-два десятка из них останутся в истории. А до старости доживут и вовсе единицы.
- Дмитрий Дзыговбродский
- http://antifashist.com/item/polevye-komandiry-novorossii-zhizn-i-smert-atamana-grigoreva.html#ixzz3OFYCr3vQ
Информация