В республике вновь пытаются закрутить гайки в вопросе о навязывании латышского языка русскому населению. На этот раз Центр государственного языка ведёт дело к тому, чтобы запретить использование на рабочих местах любых иностранных языков, к которым в Латвии относят и русский – родной для трети населения страны.Установка это не новая. Начиналось всё в «перестройку» с внешне «демократических» лозунгов. Мол, наша задача – «восстановить» латышское национальное самосознание. Насколько оно было «репрессировано» в СССР, можно узнать из Большой советской энциклопедии, приводящей данные о развитии в тот период латышской литературы и объёмах её переводов на языки народов мира, о латышской живописи, песенном творчестве, о развитии системы среднего и высшего образования и многом другом, касающемся этого вопроса. Современное состояние латышской культуры сравнения с тем, чего удалось достичь в 1940-х – 1980-х годах, и близко не выдерживает.
Здесь нет ничего странного. Дело в том, что так называемое «возрождение национальной идентичности» спонсировалось в Прибалтике, как и на Украине, в Молдавии и некоторых других постсоветских государствах, западными силами глобалистской и либеральной направленности.
Поэтому и предъявить своим избирателям реальные результаты «возрождения» латышской культуры этнорадикалы не в состоянии – весь «национальный дух» был трансформирован в угар русофобии и враждебности к России.
Это видно и по «языковому» лозунгу радетелей за всё латышское: «Нам не важно, знаете вы латышский язык или нет. Нам важно, чтобы вы знали своё место!»
К сожалению, Россия не сочла нужным твёрдо развеять этот угар, не оказала должной помощи нашим соотечественникам в Латвии в их борьбе против культурной ассимиляции, в частности за их законное по всем общеевропейским стандартам право говорить на родном языке и учить на нём детей.
Двумя пиками этой борьбы были кампания за сохранение русского образования в 2003 – 2005 годах и состоявшийся в феврале 2012 года референдум о предоставлении русскому языку статуса второго государственного.
Кампания в защиту русских школ была массовой по числу участников и сильной по лозунгам. На митинги собиралось от 10 до 60 тысяч человек. С президентом страны лидеры старшеклассников, все как один отличники, общались на прекрасном латышском. С представителями Совета Европы и ОБСЕ – на не менее свободном английском. Школьники скандировали: «Мы хотим УЧИТЬ латышский, но не хотим УЧИТЬСЯ на латышском!». Постановка вопроса ясная и современному образованному человеку, понимающему разницу в объёмах мировых знаний, существующих на русском и латышском языках, абсолютно понятная. Поэтому в движении участвовало большое число родителей.
Что касается мирового опыта формирования самостоятельных образовательных систем, то ещё в 1990-е автору приходилось принимать участие в проводившихся по линии Совета Европы семинарах, на которых, например, представители Ирландии рассказывали о своих непродуманных попытках перевода всего образования в получившей независимость стране с английского языка на ирландский и мотивах, побудивших их унять свой пыл.
В России размах протестного движения латвийских защитников русского языка многих напугал. Дали себя знать порочные установки на формирование неких «общих пространств» с ЕС (где они сейчас, эти пространства?), на «конструктивную работу» в Совете Европы (откуда нашу парламентскую делегацию в прошлом году вежливо попросили), на «партнёрство» с главными патронами прибалтов – США и Германией. Мне самому приходилось краснеть на встречах в Москве, когда латвийских школьников, приехавших за поддержкой, убеждали в необходимости «учить латышский», «уважать законы своей новой родины», с пониманием относиться к «исторической специфике»... Хотя в тот момент надо было ясно и определённо поддержать это движение.
Референдум о внесении изменений в латвийскую конституцию проходил уже в условиях полного разворота от той недостаточной, но всё же весомой поддержки соотечественников в борьбе за свои права, которая оказывалась в конце 1990-х. В 2005 году Россия отказалась от увязки наращивания экономического сотрудничества, особенно связей в сфере транзита, с прогрессом в области обеспечения прав русского населения этой страны. Раздававшиеся время от времени из Москвы критические заявления и в Риге, и в европейских столицах просто игнорировались и игнорируются. А латыши вместе со своими партнёрами по борьбе с Россией – эстонцами и литовцами – распространили свою деятельность на Украину, помогая её этнорадикалам формировать русофобские образовательные, языковые и другие законы.
Тем не менее три года тому назад 273 тысячи граждан Латвии (24,88% от общего числа её граждан), русских и латышей, проголосовали за русский как второй государственный язык. Цифра крупная сама по себе, тем более, если учесть, что на обеспечение нужных результатов была брошены все механизмы латвийской этнократии и что так называемые «неграждане» в этом волеизъявлении в принципе участвовать не могли.
Референдум показал, что нагнетание вражды к России и русским уже не в силах обеспечить полную сплочённость латышской общины, а вот русскую общину объединяет эффективно, перекрывая её политическое и имущественное расслоение. В 2014 году было объявлено о возобновлении деятельности Штаба защиты русских школ.
Сегодня на задачу восстановления прав наших соотечественников в Латвии заработал и экономический рычаг, недальновидно отброшенный в 2005 году.
Российское эмбарго на ввоз продовольственных товаров из стран ЕС больно ударило по латвийскому бюджету, обострило социальные проблемы страны. Оно затронуло и русских, и в некоторых из них заработал так называемый «стокгольмский синдром», побуждающий жертву требовать от правоохранителей учёта интересов террориста. Но таких – меньшинство. Большинство же граждан Латвии отдают себе отчёт в бесперспективности политики конфронтации с Россией и внутренней сегрегации. Нам такое понимание надо закрепить, и в этом смысле будущее наших соотечественников в Прибалтике непосредственно связано с тем, насколько наша страна сможет выстоять в противостоянии с Западом на Украине.