Когда их в бой пошлет Барак Обама
Военные амбиции младоевропейцев – следствие неадекватной самооценки
Кризис на Украине, обернувшийся новым витком противостояния России и США, не может оставить равнодушными даже малые страны, и руководству которых, и простым обывателям уж очень хочется почувствовать сопричастность важнейшим событиям, происходящим ныне на юго-востоке Европы.
Подобные стремления носят подчас гротескный характер, о чем свидетельствует, скажем, заявление некоего польского военного «эксперта» о способности мобилизованной Варшавой армии за 48 часов дойти до Калининграда. Или шведы вдруг решили напомнить всем о былом величии королевства времен Густава-Адольфа и Карла XII, занявшись поисками мифической подводной лодки, прозрачно, впрочем, намекая, что субмарина самая что ни на есть русская. А когда об этой глупой истории забыли, Стокгольм поведал о якобы опасном приближении российского Су-27 к шведскому гражданскому самолету.
Желание без возможностей
На фоне всех этих курьезных заявлений не прекращаются – и в кулуарах военно-политических элит разных стран, и среди обывателей – пересуды о возможности и перспективах военного конфликта между Россией и НАТО. Разговоры эти ведутся на фоне угроз Брюсселя разместить дополнительные контингенты войск альянса в восточноевропейских и прибалтийских странах.
Впрочем, жесткие заявления «наших западных партнеров» разбавляются их же утверждениями о нежелании вступать в вооруженную конфронтацию с Москвой и что она Западу и не враг вовсе.
Понять западноевропейских политиков можно: с одной стороны, они испытывают постоянный прессинг Вашингтона, требующего от Старого Света жесткой позиции в диалоге с Кремлем, с другой – в Брюсселе отдают себе отчет в бесперспективности серьезного военного конфликта. Ведь несмотря на внешнюю мощь альянса, внутренне он слаб, как никогда, о чем неоспоримо свидетельствуют события последних десятилетий. Они показывают нам, что Североатлантический блок демонстрирует силу, только воюя с заведомо слабым противником, неспособным на адекватный ответ. Самый яркий пример – бывшая Югославия: сколько ее бомбили, убив больше мирных жителей, нежели военных, но ни моральный дух сербов, ни тогда еще не утраченную мощь их вооруженных сил так и не сломили. Увы, понадобился Черномырдин, чтобы албанские террористы, наркоторговцы и прочий криминальный сброд, специализирующийся на похищении и пытках людей, при услужливой помощи Брюсселя и Вашингтона оккупировали Косово (о роли российского экс-премьера в деле отторжения края от Югославии см.: В. Удманцев. «В ожидании сербского единства»). Ни о какой наземной операции тогда и речи не шло, ибо нынешний Запад весьма чувствителен к собственным людским потерям и неизбежные массовые похороны, вторгнись НАТО в Югославию, потрясли бы рафинированное европейское общество.
Вспомним опять же бросок российского десантного батальона под командованием генерал-лейтенанта Виктора Заварзина в приштинский аэропорт «Слатина» 12 июня 1999 года. Тогда натовцы, безусловно, могли выбить наших бойцов с территории аэродрома, поскольку обладали колоссальным преимуществом в живой силе и технике, а также имели господство в воздухе. Но страх перед русскими, равно как и нежелание нести боевые потери, остановил командование альянса, во всяком случае возглавлявшего британских миротворцев генерала Джексона, имевшего задачу занять «Слатину».
То же самое можно сказать о действиях американцев и их союзников в Ираке чуть более десяти лет назад. То, что от некогда по-настоящему боеспособной армии Саддама Хусейна не приходится ждать реального сопротивления, стало ясно, когда отступавшие иракские подразделения не взрывали мосты через Евфрат, хотя и имели такую возможность, оставляя их противнику, и отказались от защиты Багдада, который можно было превратить во второй Сталинград.
В случае же участия натовских войск в военных действиях на Украине существенные потери с их стороны неизбежны, сценарий «легкой прогулки» здесь нереализуем. В Брюсселе прекрасно понимают, что ждет их солдат при боевом соприкосновении с мотивированными высокой идеей защиты своих молодых республик ополченцами.
Все свелось к деньгам
Почему же военная машина НАТО в морально-психологическом плане столь слаба? Ответ содержится во множестве источников, остановимся на одном из них – книге американского исследователя японского происхождения Фрэнсиса Фукиямы «Конец истории». Опубликованная четверть века назад, она и по сей день вызывает дискуссии в интеллектуальных кругах Запада и России. Что ж, книга заслуживает того.
Суть построений Фукиямы можно выразить в одном тезисе: в современном мире нет места религиозной борьбе и идеологическому противостоянию, когда люди готовы были жертвовать собой и другими, добровольно идти на лишения ради исповедуемой веры. Нынешняя борьба носит сугубо экономический характер и направлена на удовлетворение исключительно материальных потребностей человечества.
Иными словами, современное общество не готово к жертвенности за свои идеалы. Нетрудно заметить, что утверждение ученого применимо к западному обществу, но никак не к исламской, индийской или китайской цивилизациям. Хотя, по мысли Фукиямы, постепенное нивелирование жертвенности происходит и в них.
И с этим трудно не согласиться – даже в исламском мире далеко в прошлом осталась эпоха ассасинов и исмаилитов, характеризующаяся предельной жертвенностью адептов названных сект ради исповедуемых ими идеалов.
В любом случае Запад будет добиваться реализации своих экспансионистских целей либо за счет уничтожения заведомо слабых противников – о чем сказано выше, либо там, где возможно эффективное вооруженное сопротивление, – дипломатическими или экономическими средствами, стараясь избегать военных потерь. Последний путь Вашингтон избрал в отношении России.
Член НАТО – звучит гордо…
Но есть еще один способ, позволяющий НАТО вести агрессивную политику хотя бы в ограниченных масштабах, – использовать в качестве пушечного мяса новых членов альянса, некогда входивших в ОВД, а ныне по поводу и без оного пытающихся доказать свою преданность Брюсселю. Вопрос: они-то готовы к серьезной войне и значительным людским потерям? Способны ли стать главным козырем в азартных играх новых хозяев?
Для начала обратим внимание на общие черты, присущие всем новым членам альянса в Восточной Европе. Пожалуй, главное, что бросается в глаза при общении с нашими вчерашними партнерами по соцлагерю и знакомстве с продукцией их СМИ, – трансформация ментальных установок как военно-политической элиты, так и большинства обывателей. Она выражается в ощущении сопричастности к триумфу западной цивилизации, одержавшей победу в холодной войне.
И через СМИ, и посредством школьно-вузовских учебников вчерашним союзникам СССР навязываются представления о том, что социалистическая модель развития якобы насильно насаждалась «полуазиатским» Советским Союзом, который мыслится ныне не иначе как империя зла – как тут не вспомнить знаменитое выражение Рейгана.
Восточноевропейское общество в целом, особенно молодое поколение, весьма восприимчиво к подобным мифологемам. Они принимаются за чистую монету, хотя факты свидетельствуют о другом. Скажем, благодаря «полуазиатскому» СССР та же нищая ныне Болгария, по оценке отечественного экономиста Михаила Хазина, в семидесятые годы минувшего столетия производила промышленной продукции больше, чем Турция. Не секрет, что после крушения соцлагеря уровень жизни у новоиспеченных членов НАТО и ЕС неуклонно падает – исключением является только Чехия.
Но пропаганда достигает своих целей, и в бывших соцстранах происходит переосмысление роли СССР в деле освобождения Восточной Европы от фашизма, воспринимаемого ныне как завоевание. Надо признать, что отчасти эти представления не лишены оснований. Так, помянутая Болгария в сентябре 1944-го была именно оккупирована советскими частями, ибо никаких немецких войск на ее территории уже не оставалось, власть захватили коммунисты. А например, армия салашистов сражалась на стороне вермахта до последнего, даже после капитуляции Будапешта. Вспомним и общеизвестные факты подавления венгерского восстания 1956 года и Пражской весны в 1968-м. Разумеется, наивно полагать, что в случае успеха последних двух выступлений страны, где они произошли, взяли бы курс на нейтралитет, равно как очевидно: не разгроми советские войска Армию крайову, та, вне всяких сомнений, раздавила бы польское коммунистическое правительство Болеслава Берута.
И размещение в Венгрии, Польше и Чехословакии военных контингентов НАТО, оснащенных ядерным оружием, в непосредственной близи от советских границ стало бы делом ближайшего времени. Разумеется, Кремль не мог преподнести такого подарка вероятному противнику, и страны Восточной Европы до конца 80-х даже не помышляли о выходе из ОВД.
Но было и другое: экономическая ориентация наших союзников по соцлагерю на необъятный советский внутренний рынок, где только и были востребованы их товары, а также серьезная экономическая помощь Кремля. В странах Восточной Европы СССР видел именно союзников, а не сырьевой придаток или рынок дешевой рабочей силы, каковым их воспринимает ЕС.
С прекращением Варшавского договора его бывшие участники поспешили превратиться в нынешних по сути противников России, правда, не в богатых и сильных, как они наивно мечтали, а в нищих и по-прежнему чужих для Запада.
Итак, возвращаемся к поставленному вопросу: готовы ли новые члены альянса проливать кровь ради интересов Брюсселя? Ограниченные рамки статьи позволяют нам рассмотреть в качестве примера не более двух стран. Пусть это будут Польша и Румыния, ибо именно они после распада ОВД упорно пытаются убедить и всех вокруг, и самих себя в собственном державном статусе, стремятся не только разговаривать на равных, но и, что называется, «учить жизни» старых членов альянса. Так, совсем недавно мы были свидетелями, как Варшава прямо-таки требовала от Парижа не передавать России «Мистрали».
Кто танцует «Польку»?
Мы уже отмечали в статье «Россия и Польша – истоки противостояния», что страна это необычная, ее жители в прошлом видели себя то древними сарматами, то подлинными европейцами – западными, разумеется. Хотя не являлись ни теми, ни другими.
Оказавшись в составе Российской империи, гордые шляхтичи пару раз поднимали восстания, делая это с целью не просто восстановления независимости, а возрождения Речи Посполитой «от моря до моря». Что ж, несоизмеримость желаний и возможностей, кажется, всегда преследовала нашего западного соседа. Да и сейчас преследует, достаточно вспомнить недавнее высказывание экс-президента Леха Валенсы о том, что в случае военного конфликта Россия – НАТО «в лучшем случае они (русские. – И.Х.) поставят нам пару синяков». Подобного рода заявления всегда были свойственны спесивым шляхтичам, особенно накануне проигранных ими битв с казаками, русскими или шведами.
Что касается наших отношений с Варшавой, они никогда не были простыми, каковыми и остаются по сей день. Выйдя из ОВД одной из первых, Польша сразу же приложила максимум усилий для вступления в НАТО. Мечта Варшавы сбылась в 1999-м. Выгод, правда, ей это не прибавило, скорее наоборот. В годы холодной войны вероятной территорией военных действий считалась ФРГ – при мощнейшей танковой группировке социалистического блока в Восточной Европе иной сценарий и не предусматривался.
Но теперь в случае вооруженного конфликта России с НАТО уже Польша станет зоной боевых действий и, разумеется, «парой синяков» дело не обойдется.
Однако Варшаву это, похоже, не смущает. Главное для нее – хоть какая-то принадлежность к «цивилизованной Европе», преданность которой поляки очень быстро доказали, приняв участие в бесчеловечных бомбардировках Югославии. В начале XXI столетия Варшава поспешила также поучаствовать в афганской авантюре США и агрессии против Ирака. Для Польши, только по официальным данным, отстаивание заокеанских геополитических интересов обернулось более чем полусотней убитых. Трагедия польских жен и матерей, потерявших своих близких в чужих заснеженных горах и испепеленных солнцем пустынях, усугубляется ее абсолютной бессмысленностью. Но политиков в Варшаве это мало волнует.
Что представляют ВС Польши на современном этапе? Перешедшая на контрактную основу армия численно невелика и неспособна выполнять широкомасштабные наступательные операции, да и технический потенциал Войска польского ныне далек от соответствия стандартам НАТО. Он больше подходит для полицейских операций где-нибудь в Ираке или горах бывшей Югославии. Собственно, подобная роль полякам и отводится Брюсселем и Вашингтоном.
Да на иное они и неспособны, ибо Варшава, образно выражаясь, все еще проедает наследство, доставшееся ей от СССР. К слову, в ОВД боевой потенциал Войска польского оценивался весьма высоко и шел третьим после советского и восточногерманского. Вступив же в НАТО, Польша, хотела она того или нет, оказалась в рядах военно-экономических аутсайдеров.
По мнению экспертов, несмотря на то, что индивидуальная подготовка польского солдата-контрактника выросла в сравнении с его соотечественником-призывником эпохи ПНР, общая боеспособность армии снизилась. Причина этого – в мотивации. Ранее польский солдат готовился умирать за родину, ныне – за деньги и чуждые интересы, а гибнуть даже за большие суммы мало кто хочет.
Но в любом случае НАТО может рассчитывать на польских солдат в локальных военных операциях, как, впрочем, и в гипотетическом конфликте с Россией, делая ставку на свойственную многим молодым полякам ненависть к нашей стране.
Бесславные малютки
Румыния время от времени примеряет приставку «Великая» и с жадностью поглядывает на молдавские территории. Однако, как и у Варшавы, у еще более слабого Бухареста имеются проблемы с адекватной оценкой собственного военного потенциала, о чем свидетельствуют события ушедшего столетия.
Напомним, как в 1916-м Фердинанд I, боясь опоздать за стол победителей, вступил в Первую мировую войну на стороне Антанты, оказав ей без преувеличения медвежью услугу. Румыны были быстро разбиты и русской армии пришлось еще более растянуть свой и без того протяженный фронт, ибо новоиспеченные союзники продемонстрировали крайне низкий уровень боеспособности.
И во Второй мировой войне румыны явили военную слабость, о чем свидетельствуют их неудачные действия в июне 1941 года на границе с СССР, а также Сталинградская битва и Ясско-Кишиневская операция.
Как известно, в ОВД Бухарест держал себя довольно независимо от Москвы – достаточно вспомнить осуждение режимом Чаушеску ввода советских войск в Чехословакию. Румыния даже претендовала на статус балканской сверхдержавы, имея довольно большой ВПК, неспособный, впрочем, производить качественную военную технику.
Если же говорить о моральном состоянии армии, то важно отметить отсутствие в ее рядах глубоких воинских традиций, поскольку Румыния как независимое государство сложилась по историческим меркам сравнительно недавно – во второй половине XIX столетия. А Первая и Вторая мировые войны славы ее оружию не принесли.
После крушения ОВД Бухарест, подобно Варшаве, устремился в НАТО, наивно полагая, что альянс, словно по мановению волшебной палочки, превратит Румынию в региональную державу. Прием состоялся в 2004-м. Однако Румыния так и осталась бедной и слабой, в том числе в военном отношении. Достаточно привести данные Аджара Куртова и Сергея Ермакова: «Через пять лет после присоединения к ЕС (статья «Призрак «Великой Румынии» опубликована в 2012-м. – И.Х.) в Румынии по-прежнему есть населенные пункты, не имеющие электричества и горячей воды. Каждый четвертый гражданин не имеет достаточных средств к существованию». Но великодержавные устремления нашли выражение в отправке Бухарестом своих солдат в Афганистан и Ирак, где румынский контингент занимает среди восточноевропейских второе место после Польши.
По оценке Ермакова и Куртова, «несмотря на значительные усилия, которые предпринимает правительство страны по реформированию и перевооружению национальных ВС, бюджетные и финансовые ограничения не позволяют реализовать имеющиеся амбиции в оборонной сфере. Так, например, Румыния не может соответствовать требованию НАТО об уровне расходов на оборону не ниже двух процентов от ВВП. Текущие военные расходы страны составляют около 1,53 миллиарда долларов, то есть около 1,33 процента от ВВП».
В Ираке и Афганистане румыны потеряли к настоящему времени более 20 человек. Немного, но для здравомыслящих людей очевидно: жертвы принесены на алтарь интересов США, для которых и румыны, и поляки не союзники, каковыми они были для СССР, а всего лишь разменная монета и пушечное мясо в большой геополитической игре.
Солдаты этой бедной страны с раздутыми геополитическими амбициями неспособны к широкомасштабным боевым действиям и могут, подобно полякам, играть исключительно вспомогательную роль в локальных военных конфликтах. Рассчитывать на румынскую армию в возможных серьезных операциях НАТО не приходится, ибо она в отличие от польской воевать никогда не умела.
А все эти великодержавные устремления очень точно охарактеризованы Куртовым и Ермаковым как «геополитический маргинализм». К слову сказать, исследователи весьма справедливо объясняют антироссийскую риторику новоиспеченных членов НАТО стремлением правящих элит этих стран «оправдывать перед собственным населением фактическую несостоятельность экономического курса, проводимого с 90-х».
Вывод: ни Польша, ни Румыния неспособны в случае широкомасштабной войны к эффективным боевым действиям, годятся разве что для локальных операций.
Кризис на Украине, обернувшийся новым витком противостояния России и США, не может оставить равнодушными даже малые страны, и руководству которых, и простым обывателям уж очень хочется почувствовать сопричастность важнейшим событиям, происходящим ныне на юго-востоке Европы.
Подобные стремления носят подчас гротескный характер, о чем свидетельствует, скажем, заявление некоего польского военного «эксперта» о способности мобилизованной Варшавой армии за 48 часов дойти до Калининграда. Или шведы вдруг решили напомнить всем о былом величии королевства времен Густава-Адольфа и Карла XII, занявшись поисками мифической подводной лодки, прозрачно, впрочем, намекая, что субмарина самая что ни на есть русская. А когда об этой глупой истории забыли, Стокгольм поведал о якобы опасном приближении российского Су-27 к шведскому гражданскому самолету.
Желание без возможностей
На фоне всех этих курьезных заявлений не прекращаются – и в кулуарах военно-политических элит разных стран, и среди обывателей – пересуды о возможности и перспективах военного конфликта между Россией и НАТО. Разговоры эти ведутся на фоне угроз Брюсселя разместить дополнительные контингенты войск альянса в восточноевропейских и прибалтийских странах.
Впрочем, жесткие заявления «наших западных партнеров» разбавляются их же утверждениями о нежелании вступать в вооруженную конфронтацию с Москвой и что она Западу и не враг вовсе.
Понять западноевропейских политиков можно: с одной стороны, они испытывают постоянный прессинг Вашингтона, требующего от Старого Света жесткой позиции в диалоге с Кремлем, с другой – в Брюсселе отдают себе отчет в бесперспективности серьезного военного конфликта. Ведь несмотря на внешнюю мощь альянса, внутренне он слаб, как никогда, о чем неоспоримо свидетельствуют события последних десятилетий. Они показывают нам, что Североатлантический блок демонстрирует силу, только воюя с заведомо слабым противником, неспособным на адекватный ответ. Самый яркий пример – бывшая Югославия: сколько ее бомбили, убив больше мирных жителей, нежели военных, но ни моральный дух сербов, ни тогда еще не утраченную мощь их вооруженных сил так и не сломили. Увы, понадобился Черномырдин, чтобы албанские террористы, наркоторговцы и прочий криминальный сброд, специализирующийся на похищении и пытках людей, при услужливой помощи Брюсселя и Вашингтона оккупировали Косово (о роли российского экс-премьера в деле отторжения края от Югославии см.: В. Удманцев. «В ожидании сербского единства»). Ни о какой наземной операции тогда и речи не шло, ибо нынешний Запад весьма чувствителен к собственным людским потерям и неизбежные массовые похороны, вторгнись НАТО в Югославию, потрясли бы рафинированное европейское общество.
Вспомним опять же бросок российского десантного батальона под командованием генерал-лейтенанта Виктора Заварзина в приштинский аэропорт «Слатина» 12 июня 1999 года. Тогда натовцы, безусловно, могли выбить наших бойцов с территории аэродрома, поскольку обладали колоссальным преимуществом в живой силе и технике, а также имели господство в воздухе. Но страх перед русскими, равно как и нежелание нести боевые потери, остановил командование альянса, во всяком случае возглавлявшего британских миротворцев генерала Джексона, имевшего задачу занять «Слатину».
То же самое можно сказать о действиях американцев и их союзников в Ираке чуть более десяти лет назад. То, что от некогда по-настоящему боеспособной армии Саддама Хусейна не приходится ждать реального сопротивления, стало ясно, когда отступавшие иракские подразделения не взрывали мосты через Евфрат, хотя и имели такую возможность, оставляя их противнику, и отказались от защиты Багдада, который можно было превратить во второй Сталинград.
В случае же участия натовских войск в военных действиях на Украине существенные потери с их стороны неизбежны, сценарий «легкой прогулки» здесь нереализуем. В Брюсселе прекрасно понимают, что ждет их солдат при боевом соприкосновении с мотивированными высокой идеей защиты своих молодых республик ополченцами.
Все свелось к деньгам
Почему же военная машина НАТО в морально-психологическом плане столь слаба? Ответ содержится во множестве источников, остановимся на одном из них – книге американского исследователя японского происхождения Фрэнсиса Фукиямы «Конец истории». Опубликованная четверть века назад, она и по сей день вызывает дискуссии в интеллектуальных кругах Запада и России. Что ж, книга заслуживает того.
Суть построений Фукиямы можно выразить в одном тезисе: в современном мире нет места религиозной борьбе и идеологическому противостоянию, когда люди готовы были жертвовать собой и другими, добровольно идти на лишения ради исповедуемой веры. Нынешняя борьба носит сугубо экономический характер и направлена на удовлетворение исключительно материальных потребностей человечества.Иными словами, современное общество не готово к жертвенности за свои идеалы. Нетрудно заметить, что утверждение ученого применимо к западному обществу, но никак не к исламской, индийской или китайской цивилизациям. Хотя, по мысли Фукиямы, постепенное нивелирование жертвенности происходит и в них.
И с этим трудно не согласиться – даже в исламском мире далеко в прошлом осталась эпоха ассасинов и исмаилитов, характеризующаяся предельной жертвенностью адептов названных сект ради исповедуемых ими идеалов.
В любом случае Запад будет добиваться реализации своих экспансионистских целей либо за счет уничтожения заведомо слабых противников – о чем сказано выше, либо там, где возможно эффективное вооруженное сопротивление, – дипломатическими или экономическими средствами, стараясь избегать военных потерь. Последний путь Вашингтон избрал в отношении России.
Член НАТО – звучит гордо…
Но есть еще один способ, позволяющий НАТО вести агрессивную политику хотя бы в ограниченных масштабах, – использовать в качестве пушечного мяса новых членов альянса, некогда входивших в ОВД, а ныне по поводу и без оного пытающихся доказать свою преданность Брюсселю. Вопрос: они-то готовы к серьезной войне и значительным людским потерям? Способны ли стать главным козырем в азартных играх новых хозяев?
Для начала обратим внимание на общие черты, присущие всем новым членам альянса в Восточной Европе. Пожалуй, главное, что бросается в глаза при общении с нашими вчерашними партнерами по соцлагерю и знакомстве с продукцией их СМИ, – трансформация ментальных установок как военно-политической элиты, так и большинства обывателей. Она выражается в ощущении сопричастности к триумфу западной цивилизации, одержавшей победу в холодной войне.
И через СМИ, и посредством школьно-вузовских учебников вчерашним союзникам СССР навязываются представления о том, что социалистическая модель развития якобы насильно насаждалась «полуазиатским» Советским Союзом, который мыслится ныне не иначе как империя зла – как тут не вспомнить знаменитое выражение Рейгана.
Восточноевропейское общество в целом, особенно молодое поколение, весьма восприимчиво к подобным мифологемам. Они принимаются за чистую монету, хотя факты свидетельствуют о другом. Скажем, благодаря «полуазиатскому» СССР та же нищая ныне Болгария, по оценке отечественного экономиста Михаила Хазина, в семидесятые годы минувшего столетия производила промышленной продукции больше, чем Турция. Не секрет, что после крушения соцлагеря уровень жизни у новоиспеченных членов НАТО и ЕС неуклонно падает – исключением является только Чехия.
Но пропаганда достигает своих целей, и в бывших соцстранах происходит переосмысление роли СССР в деле освобождения Восточной Европы от фашизма, воспринимаемого ныне как завоевание. Надо признать, что отчасти эти представления не лишены оснований. Так, помянутая Болгария в сентябре 1944-го была именно оккупирована советскими частями, ибо никаких немецких войск на ее территории уже не оставалось, власть захватили коммунисты. А например, армия салашистов сражалась на стороне вермахта до последнего, даже после капитуляции Будапешта. Вспомним и общеизвестные факты подавления венгерского восстания 1956 года и Пражской весны в 1968-м. Разумеется, наивно полагать, что в случае успеха последних двух выступлений страны, где они произошли, взяли бы курс на нейтралитет, равно как очевидно: не разгроми советские войска Армию крайову, та, вне всяких сомнений, раздавила бы польское коммунистическое правительство Болеслава Берута.
И размещение в Венгрии, Польше и Чехословакии военных контингентов НАТО, оснащенных ядерным оружием, в непосредственной близи от советских границ стало бы делом ближайшего времени. Разумеется, Кремль не мог преподнести такого подарка вероятному противнику, и страны Восточной Европы до конца 80-х даже не помышляли о выходе из ОВД.
Но было и другое: экономическая ориентация наших союзников по соцлагерю на необъятный советский внутренний рынок, где только и были востребованы их товары, а также серьезная экономическая помощь Кремля. В странах Восточной Европы СССР видел именно союзников, а не сырьевой придаток или рынок дешевой рабочей силы, каковым их воспринимает ЕС.
С прекращением Варшавского договора его бывшие участники поспешили превратиться в нынешних по сути противников России, правда, не в богатых и сильных, как они наивно мечтали, а в нищих и по-прежнему чужих для Запада.
Итак, возвращаемся к поставленному вопросу: готовы ли новые члены альянса проливать кровь ради интересов Брюсселя? Ограниченные рамки статьи позволяют нам рассмотреть в качестве примера не более двух стран. Пусть это будут Польша и Румыния, ибо именно они после распада ОВД упорно пытаются убедить и всех вокруг, и самих себя в собственном державном статусе, стремятся не только разговаривать на равных, но и, что называется, «учить жизни» старых членов альянса. Так, совсем недавно мы были свидетелями, как Варшава прямо-таки требовала от Парижа не передавать России «Мистрали».
Кто танцует «Польку»?
Мы уже отмечали в статье «Россия и Польша – истоки противостояния», что страна это необычная, ее жители в прошлом видели себя то древними сарматами, то подлинными европейцами – западными, разумеется. Хотя не являлись ни теми, ни другими.
Оказавшись в составе Российской империи, гордые шляхтичи пару раз поднимали восстания, делая это с целью не просто восстановления независимости, а возрождения Речи Посполитой «от моря до моря». Что ж, несоизмеримость желаний и возможностей, кажется, всегда преследовала нашего западного соседа. Да и сейчас преследует, достаточно вспомнить недавнее высказывание экс-президента Леха Валенсы о том, что в случае военного конфликта Россия – НАТО «в лучшем случае они (русские. – И.Х.) поставят нам пару синяков». Подобного рода заявления всегда были свойственны спесивым шляхтичам, особенно накануне проигранных ими битв с казаками, русскими или шведами.
Что касается наших отношений с Варшавой, они никогда не были простыми, каковыми и остаются по сей день. Выйдя из ОВД одной из первых, Польша сразу же приложила максимум усилий для вступления в НАТО. Мечта Варшавы сбылась в 1999-м. Выгод, правда, ей это не прибавило, скорее наоборот. В годы холодной войны вероятной территорией военных действий считалась ФРГ – при мощнейшей танковой группировке социалистического блока в Восточной Европе иной сценарий и не предусматривался.
Но теперь в случае вооруженного конфликта России с НАТО уже Польша станет зоной боевых действий и, разумеется, «парой синяков» дело не обойдется.
Однако Варшаву это, похоже, не смущает. Главное для нее – хоть какая-то принадлежность к «цивилизованной Европе», преданность которой поляки очень быстро доказали, приняв участие в бесчеловечных бомбардировках Югославии. В начале XXI столетия Варшава поспешила также поучаствовать в афганской авантюре США и агрессии против Ирака. Для Польши, только по официальным данным, отстаивание заокеанских геополитических интересов обернулось более чем полусотней убитых. Трагедия польских жен и матерей, потерявших своих близких в чужих заснеженных горах и испепеленных солнцем пустынях, усугубляется ее абсолютной бессмысленностью. Но политиков в Варшаве это мало волнует.
Что представляют ВС Польши на современном этапе? Перешедшая на контрактную основу армия численно невелика и неспособна выполнять широкомасштабные наступательные операции, да и технический потенциал Войска польского ныне далек от соответствия стандартам НАТО. Он больше подходит для полицейских операций где-нибудь в Ираке или горах бывшей Югославии. Собственно, подобная роль полякам и отводится Брюсселем и Вашингтоном.
Да на иное они и неспособны, ибо Варшава, образно выражаясь, все еще проедает наследство, доставшееся ей от СССР. К слову, в ОВД боевой потенциал Войска польского оценивался весьма высоко и шел третьим после советского и восточногерманского. Вступив же в НАТО, Польша, хотела она того или нет, оказалась в рядах военно-экономических аутсайдеров.
По мнению экспертов, несмотря на то, что индивидуальная подготовка польского солдата-контрактника выросла в сравнении с его соотечественником-призывником эпохи ПНР, общая боеспособность армии снизилась. Причина этого – в мотивации. Ранее польский солдат готовился умирать за родину, ныне – за деньги и чуждые интересы, а гибнуть даже за большие суммы мало кто хочет.
Но в любом случае НАТО может рассчитывать на польских солдат в локальных военных операциях, как, впрочем, и в гипотетическом конфликте с Россией, делая ставку на свойственную многим молодым полякам ненависть к нашей стране.
Бесславные малютки
Румыния время от времени примеряет приставку «Великая» и с жадностью поглядывает на молдавские территории. Однако, как и у Варшавы, у еще более слабого Бухареста имеются проблемы с адекватной оценкой собственного военного потенциала, о чем свидетельствуют события ушедшего столетия.
Напомним, как в 1916-м Фердинанд I, боясь опоздать за стол победителей, вступил в Первую мировую войну на стороне Антанты, оказав ей без преувеличения медвежью услугу. Румыны были быстро разбиты и русской армии пришлось еще более растянуть свой и без того протяженный фронт, ибо новоиспеченные союзники продемонстрировали крайне низкий уровень боеспособности.
И во Второй мировой войне румыны явили военную слабость, о чем свидетельствуют их неудачные действия в июне 1941 года на границе с СССР, а также Сталинградская битва и Ясско-Кишиневская операция.
Как известно, в ОВД Бухарест держал себя довольно независимо от Москвы – достаточно вспомнить осуждение режимом Чаушеску ввода советских войск в Чехословакию. Румыния даже претендовала на статус балканской сверхдержавы, имея довольно большой ВПК, неспособный, впрочем, производить качественную военную технику.
Если же говорить о моральном состоянии армии, то важно отметить отсутствие в ее рядах глубоких воинских традиций, поскольку Румыния как независимое государство сложилась по историческим меркам сравнительно недавно – во второй половине XIX столетия. А Первая и Вторая мировые войны славы ее оружию не принесли.
После крушения ОВД Бухарест, подобно Варшаве, устремился в НАТО, наивно полагая, что альянс, словно по мановению волшебной палочки, превратит Румынию в региональную державу. Прием состоялся в 2004-м. Однако Румыния так и осталась бедной и слабой, в том числе в военном отношении. Достаточно привести данные Аджара Куртова и Сергея Ермакова: «Через пять лет после присоединения к ЕС (статья «Призрак «Великой Румынии» опубликована в 2012-м. – И.Х.) в Румынии по-прежнему есть населенные пункты, не имеющие электричества и горячей воды. Каждый четвертый гражданин не имеет достаточных средств к существованию». Но великодержавные устремления нашли выражение в отправке Бухарестом своих солдат в Афганистан и Ирак, где румынский контингент занимает среди восточноевропейских второе место после Польши.
По оценке Ермакова и Куртова, «несмотря на значительные усилия, которые предпринимает правительство страны по реформированию и перевооружению национальных ВС, бюджетные и финансовые ограничения не позволяют реализовать имеющиеся амбиции в оборонной сфере. Так, например, Румыния не может соответствовать требованию НАТО об уровне расходов на оборону не ниже двух процентов от ВВП. Текущие военные расходы страны составляют около 1,53 миллиарда долларов, то есть около 1,33 процента от ВВП».
В Ираке и Афганистане румыны потеряли к настоящему времени более 20 человек. Немного, но для здравомыслящих людей очевидно: жертвы принесены на алтарь интересов США, для которых и румыны, и поляки не союзники, каковыми они были для СССР, а всего лишь разменная монета и пушечное мясо в большой геополитической игре.
Солдаты этой бедной страны с раздутыми геополитическими амбициями неспособны к широкомасштабным боевым действиям и могут, подобно полякам, играть исключительно вспомогательную роль в локальных военных конфликтах. Рассчитывать на румынскую армию в возможных серьезных операциях НАТО не приходится, ибо она в отличие от польской воевать никогда не умела.
А все эти великодержавные устремления очень точно охарактеризованы Куртовым и Ермаковым как «геополитический маргинализм». К слову сказать, исследователи весьма справедливо объясняют антироссийскую риторику новоиспеченных членов НАТО стремлением правящих элит этих стран «оправдывать перед собственным населением фактическую несостоятельность экономического курса, проводимого с 90-х».
Вывод: ни Польша, ни Румыния неспособны в случае широкомасштабной войны к эффективным боевым действиям, годятся разве что для локальных операций.
Информация