«НАТО не стремится к конфронтации с Россией»
После саммита «нормандской четверки» в Минске и подписания мирного соглашения по Украине ключевой задачей становится его реализация. О том, как добиться этой цели и как НАТО собирается строить отношения с Россией, генсек альянса ЙЕНС СТОЛТЕНБЕРГ рассказал обозревателю “Ъ” КОНСТАНТИНУ ЭГГЕРТУ.
— Как вы оцениваете соглашения по урегулированию украинского кризиса, достигнутые в Минске?
— Минские соглашения — шаг в правильном направлении. Надеюсь, они приведут к долгосрочному разрешению конфликта на Украине и к восстановлению суверенитета и территориальной целостности страны. В этой связи я хотел бы особенно отметить усилия канцлера Меркель и президента Олланда.
Сейчас главное — чтобы соглашение было полностью и без проволочек реализовано на практике. Мы помним, что прошлые минские договоренности не были соблюдены. Нам необходимо иметь механизмы для мониторинга, для обеспечения контроля за соблюдением режима прекращения огня. И здесь важную роль играет ОБСЕ. У этой организации есть необходимые ресурсы, доверие, и это играет очень важную роль.
— Накануне переговоров в Минске американские военные утверждали, что под Дебальцево фактически воюют российские военнослужащие, Россия всегда отрицала присутствие своих военных на территории Украины. Какова точка зрения НАТО по этому вопросу?
— Мы считаем, что Россия предоставляет очень серьезную, значительную поддержку сепаратистам, которым не удалось бы добиться такого продвижения, не будь у них такой поддержки. Это происходит в нарушение фундаментальных принципов международного права. Россия должна уважать границы Украины, ее территориальную целостность. Но она нарушает — и аннексировав Крым, и активно поддерживая сепаратистов.
— Но Москва требует представить официальные доказательства российского военного присутствия на территории Украины. Есть ли они у НАТО?
— Наши средства разведки предоставляют документальные данные о военном присутствии России на востоке Украины, мы видим это по данным независимых источников, независимых журналистов, получаем эту информацию от НПО, которые сообщают нам о погибших российских военнослужащих на Украине. Кроме того, ОБСЕ предоставляет информацию о военной технике, которая была развернута на востоке Украины. Трудно поверить, что сепаратисты могут самостоятельно использовать эту технику, там явно есть специалисты из России, которые помогают эксплуатировать эти очень сложные системы вооружений.
— Оказывают ли какие-то члены НАТО сегодня военную помощь Украине? Об этом часто говорят в Москве.
— Мы не должны забывать: Украина — независимая суверенная страна, у нее есть законно избранное легитимное правительство, которое обратилось за помощью. Мы в НАТО предоставляем практическую поддержку при проведении военной реформы.
— Недавно вы сказали, что решение о поставках оружия Украине должно быть оставлено на индивидуальное усмотрение стран—членов альянса. Значит ли это, что в НАТО есть серьезные разногласия по этому вопросу?
— У НАТО нет вооружений, так что этот вопрос не стоит на повестке дня. Решение, вооружать Украину или нет, принимают отдельные государства—члены НАТО. Но одно дело, когда вы предоставляете оружие законному правительству, и другое — воюющим против него сепаратистам.
— Если ряд стран НАТО начнет поставлять оружие Украине, в Москве это будет воспринято как политика альянса…
— Это не будут действия НАТО как организации. У 28 стран, входящих в альянс, разные системы вооружений. И они будут самостоятельно решать, поставлять оружие Украине или нет. Украина имеет право на самооборону.
— Несколько стран—членов альянса предложили отменить основополагающий акт Россия—НАТО. Тем не менее он остается в силе, хотя сотрудничество между НАТО и РФ заморожено. Россия для НАТО — это друг, партнер или враг?
— Мир очень сложен, чтобы делить страны на друзей и врагов. НАТО не стремится к конфронтации с Россией. Мы пытаемся установить конструктивные партнерские отношения, но мы не можем компрометировать принципы, на которых основана безопасность. Россия должна соблюдать правила, должна уважать суверенитет всех стран.
Мой опыт на посту премьер-министра Норвегии показывает, что в течение десятилетий после холодной войны мы развивали очень хорошие конструктивные отношения с Россией. Открытые границы, развитие торговли, политические контакты, практическое сотрудничество. Все это способствовало процветанию, экономическому развитию стран НАТО и России. Мы по-прежнему стремимся к таким отношениям. Как можно работать с соседями? Нужно в первую очередь уважать границы.
— После недавней встречи министров обороны НАТО вы от имени альянса объявили о решении создать передовые командные пункты в шести странах, географически близких к РФ или граничащих с ней. Не опасаетесь еще большего роста напряженности в отношениях с Москвой после этого решения?
— Мы в НАТО реагировали на действия РФ в Крыму, на Украине. Все, что мы делаем, имеет оборонительный характер. Это пропорциональные действия. И они полностью соответствуют нашим международным обязательствам. Действительно, мы создаем шесть центров командования и управления в шести странах НАТО на востоке. Они имеют достаточно ограниченные возможности, это не боевые подразделения. Эти центры обеспечат связь между вооруженными силами этих стран и многонациональными силами НАТО. Они будут организовывать учения. Это все осуществляется в рамках нашей коллективной обороны.
— Политики из стран Балтии особенно часто говорят о том, что Россия может предпринять какую-то военную акцию против них. Вы верите, что такое возможно?
— Мы не видим никакой непосредственной угрозы государствам—членам НАТО. Но в то же время наблюдаем тенденцию, когда Россия применяет силу, как это было в Грузии, в Молдавии, в Крыму, на востоке Украины. Разумеется, это вызывает нашу озабоченность. Именно поэтому мы адаптируем наши силы к изменившимся условиям безопасности, мы хотим повысить нашу боеготовность, чтобы в будущем НАТО могло защищать все государства альянса.
— После прихода к власти правительства евроскептиков в Греции и учитывая возможность появления аналогичного кабинета в Испании, нет ли у вас ощущения, что единство альянса может быть ослаблено?
— Сила НАТО в том, что это союз 28 демократических государств. У нас проходят открытые дискуссии внутри организации, между государствами-членами. Это не слабость. Это, наоборот, сила демократического союза государств. Никто никого не заставляет вступать в НАТО. Все страны, вступившие в альянс, сделали это добровольно. Я недавно общался с министром обороны Греции, и он подтвердил приверженность своей страны НАТО.
— Грузия и Украина хотели вступить в НАТО в 2008 году, получить какую-то перспективу на Бухарестском саммите альянса. Тогда им было сказано подождать. Не считают ли сегодня в НАТО, что такое решение, возможно, было ошибкой?
— Я присутствовал на саммите НАТО в Бухаресте. Думаю, главная идея того форума — это то, что политика открытых дверей является успешной. Несколько стран приняли решение за последние десятилетия присоединиться к НАТО по своей воле — и это способствовало развитию демократии, процветанию, свободы в Европе. И в течение десятилетий мы также приглашали Россию участвовать в этом партнерстве, более активно развивать сотрудничество с НАТО. Важно отметить, что каждая страна имеет право выбирать свой путь, включая механизмы обеспечения безопасности. Это не только позиция НАТО, это закреплено в соглашениях, которые мы подписывали со всеми странами, включая Россию. Россия подписалась под Хельсинкским заключительным актом, четко заявив, что каждая страна имеет право определять свои механизмы безопасности. И каждая страна принимает такое решение самостоятельно. Вступать в НАТО или не вступать — решение принадлежит только стране-кандидату. И организации. И ни одна страна извне не может накладывать вето или запрет на подобное развитие событий. Об этом было сказано в Бухаресте. Это действительно и сегодня.
— Восточное Средиземноморье — еще один регион, который помимо Украины, очевидно, должен волновать НАТО. Идет гражданская война в Сирии, мы имеем дело с феноменом «Исламского государства». А теперь еще президент Кипра говорит, что готов позволить России использовать военные базы на острове. Если такое случится, будет ли это проблемой для альянса?
— Кипр не член НАТО. Поэтому НАТО не может здесь принимать решения. Это не наш мандат и не наша ответственность.
— В Сирии и Ираке ряд членов альянса участвует в военных операциях против «Исламского государства». Очевидно, что они считают его угрозой. Можете ли вы представить себе ситуацию, при которой НАТО примет коллективное решение принять участие в борьбе с ИГ?
— Пока никто не обсуждает военную роль НАТО в Сирии. Та или иная страна альянса участвует в действиях международной коалиции по борьбе с «Исламским государством», кто-то предоставляет гуманитарную помощь, кто-то обеспечивает учебную подготовку и так далее. Был запрос со стороны иракского правительства, чтобы НАТО помогло провести реформы для укрепления оборонного потенциала. Помимо этого НАТО активно борется с терроризмом. Мы занимаемся обменом информации об иностранных боевиках, пытаемся стабилизировать ситуацию в регионе — особенно это касается Иордании. Кроме того, мы вносим вклад в обеспечение обороны Турции.
Информация