Периметр возмездия
Почему советское руководство отказалось от упреждающего ядерного удара
В вопросах возможности применения ядерного оружия отечественная военная мысль прошла многолетнюю эволюцию, меняясь соответственно вызовам времени.
Еще сталинское руководство, принимая решение о реализации атомного проекта, прекрасно понимало степень угрозы, которую тогда представляло для СССР американское ядерное вооружение. Однако на публичном уровне, апеллируя к собственному населению, правительство Советского Союза пыталось внушить широким народным массам мысль, что не так страшен черт, как его малюют. Люди же посвященные предпочитали свою версию поговорки: «Не так страшен черт, как его малютки». Первая атомная бомба, сброшенная американцами на Японию, называлась Little Boy – «Малыш».
Противоатомные замполиты
В 1949 году увидел свет научно-популярный сборник «Наука и жизнь». Авторы статей – светила АН СССР, порадовав читателей перспективами использования АЭС и атомных межпланетных кораблей, вспомнили и о бомбардировках Хиросимы и Нагасаки. В частности, рассказывалось: «На японскую военно-морскую базу «Хиросима» была сброшена атомная бомба, по сообщениям прессы, содержавшая в себе уран-235. Сила взрыва равнялась силе одновременного взрыва 20 тысяч тонн тринитротолуола, применяемого для снаряжения обычных бомб. Город Хиросима был сильно разрушен, причем пострадало большое количество жителей. Нужно, однако, сразу сказать, что величина разрушений и обилие жертв объясняются тем, что подавляющее большинство японских домов представляет собой легкие постройки из бамбука и бумаги. Такие дома быстро загораются и совершенно не могут служить защитой от взрыва. Большинство ожогов, первоначально приписывавшихся непосредственно действию бомбы, в действительности явилось результатом пожара, охватившего легкие постройки города. Кирпичные и бетонные здания и находившиеся в них люди почти не пострадали. Первоначальные сообщения о том, что при взрыве атомной бомбы гибнет все живое на расстоянии нескольких километров, оказались неверными. В Нагасаки, куда была сброшена вторая атомная бомба, английские и американские военнопленные находились всего на расстоянии 800 метров от места взрыва. При этом из 211 человек погиб всего 31. Остальные пленные, находившиеся во дворе тюрьмы, остались живы. Несмотря на все это, американские газеты и даже некоторые государственные деятели подняли вокруг атомной бомбы невероятную шумиху, сея военный психоз и запугивая слабонервных атомной бомбой. Все это прекрасно охарактеризовал товарищ В. М. Молотов в своем докладе «Тридцатилетие Великой Октябрьской революции»: «Известно, что в экспансионистских кругах Соединенных Штатов Америки распространилась новая своеобразная религия: при неверии в свои внутренние силы – вера в секрет атомной бомбы, хотя этого секрета давно уже не существует».
Вопрос о массовом радиационном воздействии, как видим, авторы обошли, поскольку это могло произвести несколько более тягостное впечатление, чем тезис о бумажных японских жилищах. Спецы, работавшие над атомным проектом, знали, что бомбы хиросимо-нагасакского класса мощности сметают ударной волной промышленные сооружения и кирпичные дома в радиусе до двух с половиной километров, оставляя крайне мало шансов выжить находящимся в них людям. И это не говоря о других поражающих факторах.
Кстати, военные прекрасно осознавали, что ядерное оружие уже самим фактом своего существования внушает людям страх. Одно из советских воинских наставлений предупреждало: «У некоторой части военнослужащих в начале ядерной войны могут появиться преувеличенный страх, боязнь, растерянность и даже чувство обреченности, что может значительно снизить возможности подразделений и их организованность. Все это означает, что борьба с «атомобоязнью» среди личного состава явится одной из важнейших задач партийно-политической работы». То есть речь идет о возможной панике. Вопрос, насколько эффективны оказались бы в такой ситуации замполиты, остается открытым.
Пан или пропал
В 50–60-е годы советская военная стратегия ориентировалась на то, что новая война будет неограниченной ядерной. Исходя из количественного (а по целому ряду параметров и качественного) превосходства США в смертоносном оружии военное планирование СССР главным способом предотвращения гибели страны в случае критического обострения международной обстановки рассматривало нанесение упреждающего ракетно-ядерного удара по агрессору – потенциальному или уже состоявшемуся. Именно поэтому во время Карибского кризиса Советский Союз пытался развернуть ядерное оружие на Кубе тайно (под видом доставки народнохозяйственных грузов) в отличие от тех же США, не скрывавших размещения нацеленных на СССР баллистических ракет средней дальности «Тор» и «Юпитер» в Турции, Италии и Великобритании.
Однако здесь не следует усматривать стремление Москвы к односторонней ядерной агрессии. Даже в начале 60-х годов РВСН были дееспособны только в таком формате применения. Стратегические ракеты межконтинентальной и средней дальности до начала строительства шахтных установок запускались с наземных стартовых столов и требовали длительной подготовки (заправка компонентами топлива и т. д.). А дизельные и атомные подводные лодки ВМФ СССР, оснащенные первыми морскими баллистическими и крылатыми ракетами в ядерном оснащении, для их пуска должны были всплывать на позициях, довольно близко расположенных к побережью противника и плотно контролируемых его флотом, включая вездесущую противолодочную авиацию. Подводники-ракетчики шутили: «У нас вариантов два, а конец один: всплыли – нас и потопили или всплыли, запустили – все равно нас потопили. Как успеем».
Шоковое учение
Таким образом, в 50-е и начале 60-х США в случае применения первыми ядерного оружия имели возможность уничтожения стратегических наступательных сил СССР. Такое положение дел сохранялось и тогда, когда началось размещение МБР в шахтах. Их защитные свойства не гарантировали живучести ракет при первом ударе противника. Лишь позднее мы приступили к строительству высокозащищенных шахтных установок типа ОС, обеспечивавших неуязвимость при воздействии сейсмоударной волны ядерного взрыва, а время подготовки ракет к пуску сократили до приемлемого уровня. Можно было не брать на душу грех первого ядерного удара, а ответить на состоявшийся (обнаруженный системой предупреждения) пуск, пока боеголовки противника не достигли позиционных районов советских ракетных комплексов стратегического назначения и других целей. Такие удары называются ответно-встречными: вражеские боеголовки падают на наши опустевшие шахты, а советские – уже не на отстрелявшие установки противника, а на его штабы и административно-промышленные центры.
Для гарантированного нанесения ответного удара в СССР были созданы системы боевого управления с помощью командных ракет «Периметр» (шахтная) и «Горн» (мобильная на тяжелых многоосных автошасси). Эти активизируемые при непосредственной угрозе войны системы в случае вывода противником из строя централизованного управления запускают в автоматическом режиме специальные командные ракеты, которые и выдают сигнал на пуск МБР для нанесения массированного ответного удара возмездия. На Западе систему «Периметр» называют Dead Hand – «Мертвая рука».
Отказу от возможности нанесения упреждающего удара способствовало стратегическое командно-штабное учение, проведенное в 1970 году под руководством министра обороны маршала Андрея Гречко с участием генсека Леонида Брежнева, главы Совмина Алексея Косыгина и председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Подгорного. Замысел учения «Решающий удар» основывался в том числе на разведданных об аналогичных планах вероятного противника.
Когда расчетно-аналитическая группа подвела итог, советские руководители испытали шок. Первый удар СССР уничтожил бы примерно 87 процентов боевого состава вооруженных сил США и до 72 процентов их промышленного потенциала, а также 80–90 миллионов американцев. Но цена этого – превращение всей европейской части СССР из-за ответного удара НАТО в радиоактивную пустыню с минимальным уровнем радиации 300 рентген в час. Взаимное уничтожение было гарантировано. Эта информация подвигла Москву на то, чтобы не только принять меры по совершенствованию обороноспособности СССР, защищенности его населения и инфраструктуры (впрочем, в этом плане надежд на гражданскую оборону все равно оставалось мало), но и начать переговоры с Вашингтоном о сокращении СНВ. Белый дом тоже не питал иллюзий и сделал здравые выводы. Нынешняя ситуация вокруг развертывания американцами стратегической ПРО далека от духа тех переговоров. Но трезветь рано или поздно придется.
В вопросах возможности применения ядерного оружия отечественная военная мысль прошла многолетнюю эволюцию, меняясь соответственно вызовам времени.
Еще сталинское руководство, принимая решение о реализации атомного проекта, прекрасно понимало степень угрозы, которую тогда представляло для СССР американское ядерное вооружение. Однако на публичном уровне, апеллируя к собственному населению, правительство Советского Союза пыталось внушить широким народным массам мысль, что не так страшен черт, как его малюют. Люди же посвященные предпочитали свою версию поговорки: «Не так страшен черт, как его малютки». Первая атомная бомба, сброшенная американцами на Японию, называлась Little Boy – «Малыш».
Противоатомные замполиты
В 1949 году увидел свет научно-популярный сборник «Наука и жизнь». Авторы статей – светила АН СССР, порадовав читателей перспективами использования АЭС и атомных межпланетных кораблей, вспомнили и о бомбардировках Хиросимы и Нагасаки. В частности, рассказывалось: «На японскую военно-морскую базу «Хиросима» была сброшена атомная бомба, по сообщениям прессы, содержавшая в себе уран-235. Сила взрыва равнялась силе одновременного взрыва 20 тысяч тонн тринитротолуола, применяемого для снаряжения обычных бомб. Город Хиросима был сильно разрушен, причем пострадало большое количество жителей. Нужно, однако, сразу сказать, что величина разрушений и обилие жертв объясняются тем, что подавляющее большинство японских домов представляет собой легкие постройки из бамбука и бумаги. Такие дома быстро загораются и совершенно не могут служить защитой от взрыва. Большинство ожогов, первоначально приписывавшихся непосредственно действию бомбы, в действительности явилось результатом пожара, охватившего легкие постройки города. Кирпичные и бетонные здания и находившиеся в них люди почти не пострадали. Первоначальные сообщения о том, что при взрыве атомной бомбы гибнет все живое на расстоянии нескольких километров, оказались неверными. В Нагасаки, куда была сброшена вторая атомная бомба, английские и американские военнопленные находились всего на расстоянии 800 метров от места взрыва. При этом из 211 человек погиб всего 31. Остальные пленные, находившиеся во дворе тюрьмы, остались живы. Несмотря на все это, американские газеты и даже некоторые государственные деятели подняли вокруг атомной бомбы невероятную шумиху, сея военный психоз и запугивая слабонервных атомной бомбой. Все это прекрасно охарактеризовал товарищ В. М. Молотов в своем докладе «Тридцатилетие Великой Октябрьской революции»: «Известно, что в экспансионистских кругах Соединенных Штатов Америки распространилась новая своеобразная религия: при неверии в свои внутренние силы – вера в секрет атомной бомбы, хотя этого секрета давно уже не существует».
Вопрос о массовом радиационном воздействии, как видим, авторы обошли, поскольку это могло произвести несколько более тягостное впечатление, чем тезис о бумажных японских жилищах. Спецы, работавшие над атомным проектом, знали, что бомбы хиросимо-нагасакского класса мощности сметают ударной волной промышленные сооружения и кирпичные дома в радиусе до двух с половиной километров, оставляя крайне мало шансов выжить находящимся в них людям. И это не говоря о других поражающих факторах.
Кстати, военные прекрасно осознавали, что ядерное оружие уже самим фактом своего существования внушает людям страх. Одно из советских воинских наставлений предупреждало: «У некоторой части военнослужащих в начале ядерной войны могут появиться преувеличенный страх, боязнь, растерянность и даже чувство обреченности, что может значительно снизить возможности подразделений и их организованность. Все это означает, что борьба с «атомобоязнью» среди личного состава явится одной из важнейших задач партийно-политической работы». То есть речь идет о возможной панике. Вопрос, насколько эффективны оказались бы в такой ситуации замполиты, остается открытым.
Пан или пропал
В 50–60-е годы советская военная стратегия ориентировалась на то, что новая война будет неограниченной ядерной. Исходя из количественного (а по целому ряду параметров и качественного) превосходства США в смертоносном оружии военное планирование СССР главным способом предотвращения гибели страны в случае критического обострения международной обстановки рассматривало нанесение упреждающего ракетно-ядерного удара по агрессору – потенциальному или уже состоявшемуся. Именно поэтому во время Карибского кризиса Советский Союз пытался развернуть ядерное оружие на Кубе тайно (под видом доставки народнохозяйственных грузов) в отличие от тех же США, не скрывавших размещения нацеленных на СССР баллистических ракет средней дальности «Тор» и «Юпитер» в Турции, Италии и Великобритании.
Однако здесь не следует усматривать стремление Москвы к односторонней ядерной агрессии. Даже в начале 60-х годов РВСН были дееспособны только в таком формате применения. Стратегические ракеты межконтинентальной и средней дальности до начала строительства шахтных установок запускались с наземных стартовых столов и требовали длительной подготовки (заправка компонентами топлива и т. д.). А дизельные и атомные подводные лодки ВМФ СССР, оснащенные первыми морскими баллистическими и крылатыми ракетами в ядерном оснащении, для их пуска должны были всплывать на позициях, довольно близко расположенных к побережью противника и плотно контролируемых его флотом, включая вездесущую противолодочную авиацию. Подводники-ракетчики шутили: «У нас вариантов два, а конец один: всплыли – нас и потопили или всплыли, запустили – все равно нас потопили. Как успеем».
Шоковое учение
Таким образом, в 50-е и начале 60-х США в случае применения первыми ядерного оружия имели возможность уничтожения стратегических наступательных сил СССР. Такое положение дел сохранялось и тогда, когда началось размещение МБР в шахтах. Их защитные свойства не гарантировали живучести ракет при первом ударе противника. Лишь позднее мы приступили к строительству высокозащищенных шахтных установок типа ОС, обеспечивавших неуязвимость при воздействии сейсмоударной волны ядерного взрыва, а время подготовки ракет к пуску сократили до приемлемого уровня. Можно было не брать на душу грех первого ядерного удара, а ответить на состоявшийся (обнаруженный системой предупреждения) пуск, пока боеголовки противника не достигли позиционных районов советских ракетных комплексов стратегического назначения и других целей. Такие удары называются ответно-встречными: вражеские боеголовки падают на наши опустевшие шахты, а советские – уже не на отстрелявшие установки противника, а на его штабы и административно-промышленные центры.
Для гарантированного нанесения ответного удара в СССР были созданы системы боевого управления с помощью командных ракет «Периметр» (шахтная) и «Горн» (мобильная на тяжелых многоосных автошасси). Эти активизируемые при непосредственной угрозе войны системы в случае вывода противником из строя централизованного управления запускают в автоматическом режиме специальные командные ракеты, которые и выдают сигнал на пуск МБР для нанесения массированного ответного удара возмездия. На Западе систему «Периметр» называют Dead Hand – «Мертвая рука».
Отказу от возможности нанесения упреждающего удара способствовало стратегическое командно-штабное учение, проведенное в 1970 году под руководством министра обороны маршала Андрея Гречко с участием генсека Леонида Брежнева, главы Совмина Алексея Косыгина и председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Подгорного. Замысел учения «Решающий удар» основывался в том числе на разведданных об аналогичных планах вероятного противника.
Когда расчетно-аналитическая группа подвела итог, советские руководители испытали шок. Первый удар СССР уничтожил бы примерно 87 процентов боевого состава вооруженных сил США и до 72 процентов их промышленного потенциала, а также 80–90 миллионов американцев. Но цена этого – превращение всей европейской части СССР из-за ответного удара НАТО в радиоактивную пустыню с минимальным уровнем радиации 300 рентген в час. Взаимное уничтожение было гарантировано. Эта информация подвигла Москву на то, чтобы не только принять меры по совершенствованию обороноспособности СССР, защищенности его населения и инфраструктуры (впрочем, в этом плане надежд на гражданскую оборону все равно оставалось мало), но и начать переговоры с Вашингтоном о сокращении СНВ. Белый дом тоже не питал иллюзий и сделал здравые выводы. Нынешняя ситуация вокруг развертывания американцами стратегической ПРО далека от духа тех переговоров. Но трезветь рано или поздно придется.
Информация