Право сильного
Для Европы – роскошь, для России – потребность
Измельчание государств, число которых, по прогнозам, способно достичь 500, процесс десуверенизации и даже разрушения социальности вызывают объяснимую озабоченность. Как видно на примере «матушки Европы», после создания ЕС странам Старого Света приходится действовать в ущерб национальным интересам, что провоцируется США как гегемоном и глобальным конкурентом. В сложившихся геополитических условиях военные угрозы суверенитету Российской Федерации видятся реальными.
Владимиру Путину удалось найти точные слова, чтобы передать понимание проблемы: «Для ряда европейских стран национальная гордость – давно забытое понятие, а суверенитет – слишком большая роскошь», «Для России реальный суверенитет – абсолютно необходимое условие ее существования».
Бывший генсек НАТО Андерс фон Расмуссен откровенно заявил: Россия скорее противник, чем партнер. Этот и другие подобные факты требуют принципиальных оценок, обобщений и выводов.
Во-первых, произошло столкновение американской доктрины лидерства и гегемонизма с российской концепцией суверенитета. Во-вторых, запущены санкционный прессинг и механизм организации антироссийского фронта в международном масштабе. В-третьих, просматривается задача формирования социально-экономических условий для смены власти в нашей стране. И, пожалуй, самое главное в сегодняшней ситуации то, что Россия и США вступили в полосу длительного геополитического соперничества, оформляемого американской администрацией законодательно.
Новая оперативная концепция сухопутных войск США «Победа в сложном мире (2020–2040)» и специфическое понимание в этом документе трех интегрированных явлений и категорий – агрессии, войны, воли – дают основания утверждать: военная доктрина данного государства нацелена на подавление противника, его подчинение, превращение в средство достижения собственных целей. Таков контекст обсуждения суверенитета Российской Федерации, задач изучения его и укрепления.
В исключительно сложных и взрывоопасных условиях, многократно усложняющих задачи защиты государственности, требуются не только силовые ответы на возникшие угрозы, но и, помимо того, интеллектуальные и теоретические наработки, если иметь в виду информационно-идеологическое противоборство, войну смыслов и концепций. Эти ответы должны базироваться на углубленном анализе советской модели, на активном, умном и тонком использовании права, на научных оценках необходимости поддержки тех общественных движений, чьим знаменем является государственный суверенитет.
Преимущества советской модели
Когда мы в этой связи говорим об ориентирах, пожалуй, необходимо обратиться к советскому опыту. Через четверть века, отделяющую нас от СССР, он представляется уникальным. Сильными сторонами советской модели суверенитета были политико-управленческая доминанта, позволявшая квалифицированно решать не только текущие, но прежде всего стратегические задачи, и целеустремленный и активный политико-правовой субъект – партия. КПСС в сочетании с государственными органами функционировала как единый, слаженный механизм (даже, пожалуй, организм). Существовал четкий стандарт принятия стратегических решений на всесоюзных съездах КПСС каждое пятилетие. Были прописанные индикаторы деятельности предприятий, директивное планирование сверху вниз и, наконец, внутрипартийная демократия. Действовали коллегиальные партийные органы, включавшие не только идеологов, но и хозяйственных руководителей. Все перечисленное широко освещалось в СМИ.
Начиная с 30-х годов создавались промышленные гиганты, воплощавшие мегапроекты, благодаря чему сооружался ледокольный флот, развивались средства противовоздушной обороны, самолето- и ракетостроение. Министерства фактически представляли среднетипичную по международным стандартам базовую управленческую структуру. Каждое – не важно, как оно называлось, было не просто регистратором экономических процессов, а мотором изменений и преобразований. Любая отрасль фактически представляла всесоюзную (всероссийскую) компанию, разумно организованную и рационально управляемую. В силу этого, например, советские самолеты занимали четверть мирового рынка.
СССР проводил самостоятельную внешнюю политику, в том числе поддерживая союзников в разных странах и последовательно решая внутренние социально-экономические задачи. Бюджетные средства расходовались исходя из перспективных потребностей науки, образования, культуры.
«Все потенциальные противники Советского Союза были озабочены лишь мирным сосуществованием со сверхдержавой, которая легко могла разрушить весь мир», – справедливо подчеркивает профессор Мичиганского университета Владимир Шляпентох. В его статье «СССР – нормальное тоталитарное общество» констатируется, что болезни советской экономики и общества, пусть запущенные и даже хронические, не могли привести к летальному исходу. СССР был самодостаточен и в полном смысле суверенен. Комментируя оценки западных экспертов и аналитиков, отметим: причина и следствие – высокий уровень консолидации советского общества.
Сегодня в условиях экономической и информационно-психологической войны с Западом тот опыт защиты и укрепления суверенитета заслуживает повышенного внимания.
Еще один представляющий интерес вопрос – роль права и политики как факторов укрепления суверенитета Российской Федерации.
Политические инструменты и научная мобилизация
Судя по всему, пришло время говорить не только о модернизации правовой системы, но прежде всего о социально-политическом аудите всего массива законодательства, разработанного в 90-е годы прошлого века, когда разрушался российский суверенитет – экономический, политический, культурный.
Сегодня просматриваются успехи. В частности, в июне 2014 года принят федеральный закон о стратегическом планировании. Идет активная работа с еще одним ключевым законопроектом – о промышленной политике.
Тем не менее приходится говорить и о правовых лакунах, об отсутствии такой основополагающей категории, как общенациональный или общегосударственный интерес.
Пришло время прямо сказать и о необходимости протекционизма, включающего возможность защиты внутреннего рынка от экспансии транснациональных компаний. В самых разных странах растет понимание важности экономического карантина и контроля над движением капитала, поэтому действия и бездействие ЦБ РФ вызывают определенные вопросы.
Как здесь не вспомнить малоизвестный в России, но широко цитируемый за рубежом документ – официальное коммюнике саммита «Большой двадцатки» в Питсбурге (сентябрь 2009 года). Речь не просто о необходимости регулирования финансовой системы, но о важности организации надзора и усиления регламентации финансово-кредитной сферы (что способно быть условием роста экономики). Понятие надзора, вероятно, нужно более активно включать в российское законодательство, чтобы полнее обозначать государственную ответственность за стабильность финансово-бюджетной системы РФ.
Обсуждая роль права, не обойти конституционные возможности как фактор укрепления суверенитета. Для многих граждан России Основной закон был и остается фундаментальным по значимости документом, но велика доля тех, кто заявляет о несоответствии его норм потребностям общества и государства. Таких 73 процента согласно опросу Левада-центра, проведенному в конце прошедшего ноября среди 1600 человек в 46 регионах России, а годом раньше было 83 процента.
Несмотря на то, что после принятия действующей Конституции в ее текст со 137 статьями 14 раз вносились поправки, последние из которых касаются Республики Крым и города Севастополя, в обществе постепенно накапливалась неудовлетворенность Основным законом страны. В качестве свидетельства этого и осознания новых возможностей, вероятно, можно рассматривать выпуск в Центре проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования Владимира Якунина пакета законодательных инициатив по учреждению в России Конституционного собрания, а также широкого списка поправок к основному документу.
В 2014 году дискуссии на этот счет активизировались, поскольку западные санкции создали ситуацию, требующую кардинального пересмотра правовых координат.
Но проблемы конституционного развития настолько сложны и деликатны, что не обойтись без подключения социально-правовых наук, ведь нужно понять и оценить общественные потребности и ожидания разных социальных групп. Эта сложная задача могла бы решаться созданием определенного информационно-эмпирического задела, позволяющего вести, во-первых, контент-анализ печатных медиа и специализированных интернет-ресурсов, во-вторых, выявлять мнения ключевых групп интересов и представителей «политического класса», входящих в состав партий (на всех уровнях), наряду с бизнес-ассоциациями, общественными палатами, исполнительной и законодательной властью. Эта большая, но необходимая работа на пересечении политической социологии и юриспруденции могла бы быть включена в план научного совета при председателе Государственной думы и депутатского объединения «Российский суверенитет».
Для обсуждения новой версии Основного закона вряд ли можно обойтись без серии экспертных семинаров и авторитетной научно-практической конференции под эгидой Президиума РАН и ФАНО, но это будет сделать непросто, поскольку потенциал профильных академических учреждений за последние 25 лет ослаблен. В двух ведущих научно-исследовательских учреждениях нашей страны, а именно в Институте государства и права и Институте законодательства и сравнительного правоведения, к сожалению, не сохранились лаборатории эмпирических исследований междисциплинарного профиля для изучения правового сознания и поведения, хотя это позволило бы в полной мере использовать профессиональные методики, соблюдая необходимые стандарты. В академическом Институте социологии могла бы быть создана лаборатория юридической социологии, поскольку потребность в законодательном обеспечении исследований (тем более касающихся экспертной поддержки конституционного процесса) просматривается все более явно.
Обозначенные проблемы реальны, но вполне решаемы, если на государствоведение и юридическую социологию обратят внимание не только директора академических институтов, но прежде всего президент РАН академик Владимир Фортов и руководитель ФАНО Михаил Котюков, оценив назревшие проблемы эмпирического сопровождения конституционного процесса.
Благодаря научно-экспертному обеспечению подготовка конституционных поправок и возможной новой версии Основного закона, а также неизбежного в этом случае референдума по Конституции могла бы опираться на надежный научный фундамент.
Значимость этого трудно переоценить, хотя обсуждение суверенитета не исчерпывается теоретическими подходами и анализом исторических моделей. Ключевое значение принадлежит политическим инструментам и механизмам.
Идея суверенитета сегодня, когда против России идет экономическая и информационная война, – знамя одноименного общественного движения, под которым объединились в 260 городах и малых населенных пунктах почти всех субъектов Федерации около 170 тысяч активных соотечественников.
Можно спорить о корректности словосочетания «национально-освободительное движение» в современных условиях, но именно всплеск национального самосознания в Крыму, помноженный на организационные возможности патриотического движения, в итоге привел к возвращению полуострова в состав Российской Федерации.
Необходима мобилизация всех ресурсов, чтобы выстоять и сохраниться. Роль широкого общественного движения на этом пути трудно переоценить. Так победим!
Измельчание государств, число которых, по прогнозам, способно достичь 500, процесс десуверенизации и даже разрушения социальности вызывают объяснимую озабоченность. Как видно на примере «матушки Европы», после создания ЕС странам Старого Света приходится действовать в ущерб национальным интересам, что провоцируется США как гегемоном и глобальным конкурентом. В сложившихся геополитических условиях военные угрозы суверенитету Российской Федерации видятся реальными.
Владимиру Путину удалось найти точные слова, чтобы передать понимание проблемы: «Для ряда европейских стран национальная гордость – давно забытое понятие, а суверенитет – слишком большая роскошь», «Для России реальный суверенитет – абсолютно необходимое условие ее существования».
Бывший генсек НАТО Андерс фон Расмуссен откровенно заявил: Россия скорее противник, чем партнер. Этот и другие подобные факты требуют принципиальных оценок, обобщений и выводов.
Во-первых, произошло столкновение американской доктрины лидерства и гегемонизма с российской концепцией суверенитета. Во-вторых, запущены санкционный прессинг и механизм организации антироссийского фронта в международном масштабе. В-третьих, просматривается задача формирования социально-экономических условий для смены власти в нашей стране. И, пожалуй, самое главное в сегодняшней ситуации то, что Россия и США вступили в полосу длительного геополитического соперничества, оформляемого американской администрацией законодательно.
Новая оперативная концепция сухопутных войск США «Победа в сложном мире (2020–2040)» и специфическое понимание в этом документе трех интегрированных явлений и категорий – агрессии, войны, воли – дают основания утверждать: военная доктрина данного государства нацелена на подавление противника, его подчинение, превращение в средство достижения собственных целей. Таков контекст обсуждения суверенитета Российской Федерации, задач изучения его и укрепления.
В исключительно сложных и взрывоопасных условиях, многократно усложняющих задачи защиты государственности, требуются не только силовые ответы на возникшие угрозы, но и, помимо того, интеллектуальные и теоретические наработки, если иметь в виду информационно-идеологическое противоборство, войну смыслов и концепций. Эти ответы должны базироваться на углубленном анализе советской модели, на активном, умном и тонком использовании права, на научных оценках необходимости поддержки тех общественных движений, чьим знаменем является государственный суверенитет.
Преимущества советской модели
Когда мы в этой связи говорим об ориентирах, пожалуй, необходимо обратиться к советскому опыту. Через четверть века, отделяющую нас от СССР, он представляется уникальным. Сильными сторонами советской модели суверенитета были политико-управленческая доминанта, позволявшая квалифицированно решать не только текущие, но прежде всего стратегические задачи, и целеустремленный и активный политико-правовой субъект – партия. КПСС в сочетании с государственными органами функционировала как единый, слаженный механизм (даже, пожалуй, организм). Существовал четкий стандарт принятия стратегических решений на всесоюзных съездах КПСС каждое пятилетие. Были прописанные индикаторы деятельности предприятий, директивное планирование сверху вниз и, наконец, внутрипартийная демократия. Действовали коллегиальные партийные органы, включавшие не только идеологов, но и хозяйственных руководителей. Все перечисленное широко освещалось в СМИ.
Начиная с 30-х годов создавались промышленные гиганты, воплощавшие мегапроекты, благодаря чему сооружался ледокольный флот, развивались средства противовоздушной обороны, самолето- и ракетостроение. Министерства фактически представляли среднетипичную по международным стандартам базовую управленческую структуру. Каждое – не важно, как оно называлось, было не просто регистратором экономических процессов, а мотором изменений и преобразований. Любая отрасль фактически представляла всесоюзную (всероссийскую) компанию, разумно организованную и рационально управляемую. В силу этого, например, советские самолеты занимали четверть мирового рынка.СССР проводил самостоятельную внешнюю политику, в том числе поддерживая союзников в разных странах и последовательно решая внутренние социально-экономические задачи. Бюджетные средства расходовались исходя из перспективных потребностей науки, образования, культуры.
«Все потенциальные противники Советского Союза были озабочены лишь мирным сосуществованием со сверхдержавой, которая легко могла разрушить весь мир», – справедливо подчеркивает профессор Мичиганского университета Владимир Шляпентох. В его статье «СССР – нормальное тоталитарное общество» констатируется, что болезни советской экономики и общества, пусть запущенные и даже хронические, не могли привести к летальному исходу. СССР был самодостаточен и в полном смысле суверенен. Комментируя оценки западных экспертов и аналитиков, отметим: причина и следствие – высокий уровень консолидации советского общества.
Сегодня в условиях экономической и информационно-психологической войны с Западом тот опыт защиты и укрепления суверенитета заслуживает повышенного внимания.
Еще один представляющий интерес вопрос – роль права и политики как факторов укрепления суверенитета Российской Федерации.
Политические инструменты и научная мобилизация
Судя по всему, пришло время говорить не только о модернизации правовой системы, но прежде всего о социально-политическом аудите всего массива законодательства, разработанного в 90-е годы прошлого века, когда разрушался российский суверенитет – экономический, политический, культурный.
Сегодня просматриваются успехи. В частности, в июне 2014 года принят федеральный закон о стратегическом планировании. Идет активная работа с еще одним ключевым законопроектом – о промышленной политике.
Тем не менее приходится говорить и о правовых лакунах, об отсутствии такой основополагающей категории, как общенациональный или общегосударственный интерес.
Пришло время прямо сказать и о необходимости протекционизма, включающего возможность защиты внутреннего рынка от экспансии транснациональных компаний. В самых разных странах растет понимание важности экономического карантина и контроля над движением капитала, поэтому действия и бездействие ЦБ РФ вызывают определенные вопросы.
Фото: rushydro.ru
Как здесь не вспомнить малоизвестный в России, но широко цитируемый за рубежом документ – официальное коммюнике саммита «Большой двадцатки» в Питсбурге (сентябрь 2009 года). Речь не просто о необходимости регулирования финансовой системы, но о важности организации надзора и усиления регламентации финансово-кредитной сферы (что способно быть условием роста экономики). Понятие надзора, вероятно, нужно более активно включать в российское законодательство, чтобы полнее обозначать государственную ответственность за стабильность финансово-бюджетной системы РФ.
Обсуждая роль права, не обойти конституционные возможности как фактор укрепления суверенитета. Для многих граждан России Основной закон был и остается фундаментальным по значимости документом, но велика доля тех, кто заявляет о несоответствии его норм потребностям общества и государства. Таких 73 процента согласно опросу Левада-центра, проведенному в конце прошедшего ноября среди 1600 человек в 46 регионах России, а годом раньше было 83 процента.
Несмотря на то, что после принятия действующей Конституции в ее текст со 137 статьями 14 раз вносились поправки, последние из которых касаются Республики Крым и города Севастополя, в обществе постепенно накапливалась неудовлетворенность Основным законом страны. В качестве свидетельства этого и осознания новых возможностей, вероятно, можно рассматривать выпуск в Центре проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования Владимира Якунина пакета законодательных инициатив по учреждению в России Конституционного собрания, а также широкого списка поправок к основному документу.
В 2014 году дискуссии на этот счет активизировались, поскольку западные санкции создали ситуацию, требующую кардинального пересмотра правовых координат.
Но проблемы конституционного развития настолько сложны и деликатны, что не обойтись без подключения социально-правовых наук, ведь нужно понять и оценить общественные потребности и ожидания разных социальных групп. Эта сложная задача могла бы решаться созданием определенного информационно-эмпирического задела, позволяющего вести, во-первых, контент-анализ печатных медиа и специализированных интернет-ресурсов, во-вторых, выявлять мнения ключевых групп интересов и представителей «политического класса», входящих в состав партий (на всех уровнях), наряду с бизнес-ассоциациями, общественными палатами, исполнительной и законодательной властью. Эта большая, но необходимая работа на пересечении политической социологии и юриспруденции могла бы быть включена в план научного совета при председателе Государственной думы и депутатского объединения «Российский суверенитет».
Для обсуждения новой версии Основного закона вряд ли можно обойтись без серии экспертных семинаров и авторитетной научно-практической конференции под эгидой Президиума РАН и ФАНО, но это будет сделать непросто, поскольку потенциал профильных академических учреждений за последние 25 лет ослаблен. В двух ведущих научно-исследовательских учреждениях нашей страны, а именно в Институте государства и права и Институте законодательства и сравнительного правоведения, к сожалению, не сохранились лаборатории эмпирических исследований междисциплинарного профиля для изучения правового сознания и поведения, хотя это позволило бы в полной мере использовать профессиональные методики, соблюдая необходимые стандарты. В академическом Институте социологии могла бы быть создана лаборатория юридической социологии, поскольку потребность в законодательном обеспечении исследований (тем более касающихся экспертной поддержки конституционного процесса) просматривается все более явно.
Обозначенные проблемы реальны, но вполне решаемы, если на государствоведение и юридическую социологию обратят внимание не только директора академических институтов, но прежде всего президент РАН академик Владимир Фортов и руководитель ФАНО Михаил Котюков, оценив назревшие проблемы эмпирического сопровождения конституционного процесса.
Благодаря научно-экспертному обеспечению подготовка конституционных поправок и возможной новой версии Основного закона, а также неизбежного в этом случае референдума по Конституции могла бы опираться на надежный научный фундамент.
Значимость этого трудно переоценить, хотя обсуждение суверенитета не исчерпывается теоретическими подходами и анализом исторических моделей. Ключевое значение принадлежит политическим инструментам и механизмам.
Идея суверенитета сегодня, когда против России идет экономическая и информационная война, – знамя одноименного общественного движения, под которым объединились в 260 городах и малых населенных пунктах почти всех субъектов Федерации около 170 тысяч активных соотечественников.
Можно спорить о корректности словосочетания «национально-освободительное движение» в современных условиях, но именно всплеск национального самосознания в Крыму, помноженный на организационные возможности патриотического движения, в итоге привел к возвращению полуострова в состав Российской Федерации.
Необходима мобилизация всех ресурсов, чтобы выстоять и сохраниться. Роль широкого общественного движения на этом пути трудно переоценить. Так победим!
Информация