Пётр Козьма. Китай выходит в Индийский океан: геополитика конфликта в Мьянме
Вооруженные столкновения на северо-востоке Мьянмы, в населенной этническими китайцами самоуправляемой территории Кокан (по другой транскрипции — Коканг, китайское название — Гогань), выглядят довольно незначительными на фоне других масштабных конфликтов в Азии. Главная действующая сила коканских сепаратистов, Армия национального демократического альянса Мьянмы (в англоязычных текстах она известна по аббревиатуре MNDAA), насчитывает по разным данным, от 1,5 до 6 тысяч человек. Такая разница в цифрах объясняется просто: как обычно бывает в подобных ситуациях, сложно сказать, где проходит водораздел между мирными гражданами и боевиками. Кроме того, на территорию конфликта тут же начали собираться представители других сепаратистских группировок — о поддержке коканских боевиков уже заявили Национально-освободительная армия Та-ан (представляющая живущую на севере мьянманского штата Шан народность палаун) и Араканская армия (состоящая из ракхайнцев). По некоторым сообщениям, оружие и амуницию боевики получают в том числе и от Объединенной армии государства Ва — вооруженного формирования из расположенной неподалеку другой самоуправляемой территории штата Шан, а фактически — квазигосударства.
Сепаратистское движение Кокана ведет свое начало с первых лет обретения страной независимости. В силу своего этнического состава эта территория несколько десятилетий служила перевалочной базой для вооруженных формирований прокитайской Компартии Бирмы, и принято считать, что нынешние вооруженные группы сепаратистов — прямые наследники отрядов Компартии. И если в 60-70 годах прошлого столетия центральные власти пытались решить проблему военной силой, то сегодня, на протяжении уже почти четверти века, существует понимание того, что исключительно силовое решение проблемы Кокана невозможно. Именно поэтому по Конституции 2008 года Кокан получил статус самоуправляемой территории, а фактически подтвержденный центральными властями режим самоуправления действует с 1989 года.
Правительственные войска Мьянмы вмешались во внутренние дела территории только один раз — в 2009 году, когда ее руководство во главе с бессменным лидером Пэн Цзяшэном было обвинено в производстве и распространении наркотиков, изготовлении оружия, а также организации азартных игр и проституции. Была и другая причина — в это время власти страны пытались переформатировать свои отношения с некоторыми вооруженными формированиями нацменьшинств, с которыми ранее были достигнуты соглашения о прекращении огня, предлагая им статус пограничной стражи в составе вооруженных сил страны.
В 2009 году в результате рейда мьянманских войск сопротивление лояльных Пэну вооруженных групп удалось быстро сломить, и их остатки были вынуждены скрываться за пределами Мьянмы. Главой территории стал Бай Соцянь, бывший заместитель Пэна, который обеспечил участие жителей Кокана в общенациональных выборах 2010 года и стал членом парламента страны. Однако особенности рельефа местности, а также трудности в контроле за линией границы способствовали возрождению на этой территории вооруженных сепаратистских формирований. При этом не исключено, что в китайской провинции Юньнань Пэн имел некоторую поддержку со стороны местного сообщества и низового уровня властей — что позволило ему подготовить базу для возрождения вооруженных групп сепаратистов в Кокане. Об этом, например, заявлял министр информации Мьянмы Е Тхут.
Считается, что нынешний конфликт начался 9 февраля с атаки сепаратистов на сторожевой пост мьянманской армии. Через три дня примерно 200 боевиков напали на военную базу правительственных войск. Сейчас в борьбе с сепаратистами армия Мьянмы использует самолеты МИГ-29 и вертолеты МИ-35 российского производства (при этом отмечается, что у сепаратистов имеются системы ПВО), а в Кокан стягиваются новые подкрепления. Число жертв конфликта с каждой из сторон идет на десятки человек, более 30 тысяч человек из числа мирного населения уже пересекли границу с Китаем. Среди погибших со стороны правительственных войск есть офицеры, получившие образование в России.
Тем не менее, при относительно скромных масштабах этого конфликта, его значимость намного превышает его формальные масштабы. В самой Мьянме конфликт ставит под большой вопрос подписание соглашения о прекращении огня между центральным правительством и всеми сепаратистскими группировками страны — а сейчас как раз в этом направлении ведется активная работа. Плюс к этому, если правительство даст слабину и не сможет додавить вооруженных боевиков — это может стать вдохновляющим примером для сторонников сепаратизма в других национальных регионах Мьянмы. А поскольку этот конфликт имеет тенденцию к расширению и вовлечению на стороне сепаратистов новых участников — он способен сорвать намечаемые на осень этого года парламентские выборы в Мьянме.
Но самое важное и самое неоднозначное измерение этого конфликта — китайское.
Если брать «трансграничный» срез, то получается, что Китай оказался в сложной позиции. С одной стороны, он заинтересован в оказании поддержки соотечественникам, живущим на территории Мьянмы. И хотя Китай традиционно не поощряет сепаратистские движения за пределами страны (хотя бы потому, что у него самого есть подобные проблемы в Тибете и в Синьцзян-Уйгурском автономном районе), все равно он вынужден как-то реагировать на тот факт, что от действий мьянманских войск страдает китайское население. Плюс к этому властям китайской провинции Юньнань нужно как-то обустраивать прибывающих на её территорию беженцев и оказывать им помощь.
В самом Китае сильны настроения в поддержку коканских сепаратистов — что особенно видно при обсуждении этих событий в интернете. Более того, сепаратисты довольно умело этим пользуются, распространяя в китайском сегменте всемирной сети обращения с просьбой о помощи. Пэн Цзяшэн активно обыгрывает идею, что действия мьянманской армии являются реализацией стратегических интересов США в регионе, и спекулирует на настороженности многих китайцев относительно улучшения мьянмано-американских отношений. При этом он говорит о поддержке своей борьбы со стороны других этнических групп, пытаясь тем самым представить Мьянму как «несостоявшееся государство» и подтолкнуть Китай к более активным действиям по отношению к неподконтрольным центральному правительству территориям (конечно, о «крымских вариантах» речи при этом не идет, но даже отсутствие противодействия мьянманским сепаратистам на китайской стороне способно сильно осложнить жизнь властям Мьянмы).
По словам исследователя из Центра Генри Симпсона Юнь Сунь, при возобновлении конфликта в Кокане этнические группы хорошо сыграли на понимании Китаем уязвимости его позиции. Стратегический выбор Пэна начать конфликт прямо перед китайским Новым годом, чтобы власти КНР оказались вынуждены иметь дело с толпами несчастных беженцев, омрачающих радостную обстановку праздника, был продуманным шагом. Его цель — спровоцировать Китай на активную реакцию и заставить его надавить на правительство Мьянмы, чтобы оно прекратило боевые действия и пошло на уступки. А желаемая цель Пэна — восстановление своего контроля над Коканом и обретение статуса законного представителя местного населения. «Такой рискованный, дестабилизирующий и опасный шаг мотивирован узкими интересами этнических групп с целью получить политический капитал, а не какими-то чаяниями местных жителей, служением делу стабильности и примирения, или интересами этнических китайцев», — указывает Юнь Сунь.
Эти довольно жесткие слова китайской исследовательницы демонстрируют понимание Пекином того факта, что группа сепаратистов из числа этнических китайцев в Мьянме путем провоцирования конфликта пытается манипулировать политикой КНР, добиваясь решения своих локальных задач. По сути дела, это — втягивание Китая в авантюру, ставящую под угрозу весь комплекс китайско-мьянманских отношений, судьбу китайских инвестиций и решение стратегических задач Пекина на данной территории. Тем не менее, хотя есть в Китае эксперты, призывающие поддержать сепаратистов в приграничных территориях Мьянмы и получить тем самым «стратегические рычаги» на переговорах с властями этой страны, их влияние не оценивается как значительное, и такой их подход считается авантюристическим.
А риск Китая на самом деле превышает сиюминутные выгоды от поддержки соотечественников на территории Мьянмы и потакание националистическим кругам внутри страны. Достаточно сказать о грандиозной стратегии нынешнего китайского руководителя Си Цзиньпина «Один пояс — одна дорога» (то есть «Экономический пояс Шелкового пути» и «Морской шелковый путь XXI века»). Для воплощения в жизнь этой идеи Китай уже построил в Мьянме портовые сооружения и нефтехранилища, а также запустил трубопроводы, ведущие через территорию страны в Китай. На очереди — сооружение железной дороги для доставки в КНР грузов по короткому пути, минуя длинный маршрут вокруг Индокитая через Малаккский пролив. Кроме того, Председатель Си сегодня делает упор на «периферийную дипломатию», которая призвана создать зону дружественных Китаю буферных стран — и Мьянма один из ключевых элементов этой концепции. То есть стабильность в Мьянме напрямую влияет на осуществление одного из самых масштабных проектов, с которым связал свою политическую судьбу руководитель КНР — и, естественно, Пекин будет делать все возможное, чтобы этот проект был реализован.
Именно поэтому последние действия правительства Китая были достаточно решительными и показали, что Пекин (по крайней мере, на уровне официальных деклараций) свой выбор сделал. 16 февраля представитель МИД КНР Хуа Чуньцин специально заявила о том, что «китайская сторона не допустит использование территории Китая для развертывания деятельности по нарушению китайско-мьянманских отношений и стабильности в пограничном регионе». Она отметила также, что Китай неизменно уважает суверенитет и территориальную целостность Мьянмы.
Тем не менее, эксперты указывают на то, что такого рода заявления снабжены известными оговорками — например, призывами к сторонам конфликта проявлять сдержанность. Естественно, при численном превосходстве правительственных войск, и с учетом того, что в Кокане живут в основном китайцы, эта фраза в первую очередь обращена к мьянманской стороне и рассматривается как недвусмысленное предупреждение о том, что поддержка правительства Мьянмы со стороны Китая в деле наведения порядка не безусловна. Точно так же Китай не собирается делать за мьянманскую армию ее работу по установлению контроля за территориями и обузданию нацменьшинств. Уже упоминавшаяся Юнь Сунь так сформулировала эту позицию китайских властей: «На уровне государственной политики Китай не поддерживает Пэн Цзяшэна. Но если Пэну удастся установить эффективный контроль над Коканом, Китай не будет выступать против этого. Китай примет такую реальность, даже если она будет сопряжена с большей неопределенностью и рисками».
Информация