Среди вежливых людей
Я неспроста упомянул этого кинематографического героя. Увиденная мною «мирная» жизнь больше напоминает фильм «Место встречи изменить нельзя», а не лубочные современные сериалы про правоохранителей: здесь одни воюют (а кто-то уже отвоевал), а другие жируют. Последний термин так же далек от российского менталитета – здесь это не то, что объединено понятием «красивая жизнь». В большинстве случаев подразумевается отсутствие желания разделить военные будни своих земляков. А есть и те, для кого война – «мать родная». И поневоле делаешь вывод, что война это не только передовая. Это еще и тыл, который так же нужно оберегать. Поэтому я отправился на ночное патрулирование с бойцами «Призрака», которые поддерживают порядок в Алчевске. Кстати, с момента их появления в городе не было ни одного убийства. Хотя я и рвался на передовую, но без этого экскурса в ночную жизнь города, невозможно понять изнанку военной жизни.
По закону военного времени
Сразу замечу, что никакого четкого регламентированного законодательства в ЛНР нет. Например, в Алчевске вместо него приказ № 5 командира Народного ополчения Луганщины Алексея Мозгового «О введение упрошенной системы судопроизводства». Он занимает один листок формата А4. По нему, нарушение комендантского часа, мелкое хулиганство, распитие спиртных напитков и употребление наркотиков – 10 суток принудительных работ. Для бойцов «Призрака» - 20 суток. В случае повторного нарушения – расстрел. Мародерство, грабежи, изнасилования, кражи – расстрел. Невыполнение приказа бойцом на передовой – расстрел, в тылу – 30 суток работ и изгнание из Армии Новороссии. Небрежное отношение к военному имуществу, утеря оружия – 30 суток работ. Саботаж, открытая пропаганда в интересах противника и оказание помощи противнику – расстрел. Вот такое вот краткое законодательство, реализовывать которое не так уж и просто: тюрьмы давно заменили подвалы в зданиях, где базируются ополченцы. Да и с судами не все просто.
В расположение, где я находился, в подвале обитали более чем экзотические персонажи: насильник, педофил, двое «вояк», которые в пьяном угаре расстреляли кафе и склоняли девушек к любви при помощи автомата. Посему вход в подвал приветствовала где-то раздобытая школьная вывеска «живой уголок». Самым экзотическим обитателем был семнадцатилетний пацан – корректировщик, записи которого в соцсетях вызывали большой интерес. Типа, «я стою тут, орудия стоят тут, а пулеметные точки тут». А когда вскрыли личную переписку, там оказалось такое…
«Мы его спрашиваем: ты идейный или тебе за это платят, - рассказывали ополченцы из контрразведки. - А он все под дурочка косит. Отпинать его хотели, да жалко…» К слову, таких вражеских агентов им попадается немало.
Также имелся не менее экзотический персонаж: насильник-педофил по прозвищу Краб, которого приговорили к расстрелу и который в прошлом году был «героем» многочисленных видеороликов с народного суда над ним. Увы, народный суд пока так и не стал постоянным органом, который может заменить полноценную судебную инстанцию. Так что, в отношении Краба действует закон «военного гуманизма». К тому же, вердикт по его делу вызвал бурю негодований либеральной общественности во всем мире, которая хорошо разбирается в международном законодательстве, но никак не может понять простой истины: что значит быть жертвой такого товарища. Но на тему законодательства в Новороссии я расскажу в отдельной статье.
А пока маньяк-педофил живет в подвале и считается лучшим уборщиком, за что получает небольшие поблажки – например, курево. Я его периодически наблюдал со шваброй и ведром и могу с уверенностью сказать, что лучше бы он вместо охоты за несовершеннолетними работал дворником. Цены бы такому специалисту не было, да и от жильцов – почёт и уважение. Пока же родня приносит обитателям подвала всякие вкусные вещи, от которых у ополченцев только слюнки текут: салатики, цыпленок «табака» и т.д. Думается, что в российской спецколонии для «пыжей» Краба бы ждала более грустная участь. Сейчас, как и на суде, он говорит, что хочет кровью искупить свою вину на передовой.
Кстати, впоследствии в районе передовой мне довелось лицезреть опасных преступников, кого приговорили к самой тяжелой форме исправительных работ – копать там траншеи. Бомжеватые мужики, чем-то напоминающие наполеоновских солдат, уходящих из Москвы, вольготно перемещались по расположению ополченцев. Их особо и не охраняли. Секрет такой толерантности прост: бежать им некуда. С одной стороны - ополченцы, с другой - «укропы», которые их или сразу убьют, или будут долго издеваться, а потом все равно убьют – деньги они получают только за плененных ополченцев.
«Оберегать на наших улицах покой»
Получилось, что в Алчевске «Призракам» приходится заменять и ДПС, и ППС, и другие полицейские службы. Есть полиция ЛНР, но у них на весь город одни «Жигули», на которые вечно не хватает бензина. Есть еще комендатура, с которой «Призраки» сотрудничают. Кстати, в эту ночь мы впервые увидели полицейских в форме – до этого они патрулировали в штатском. Поскольку я несколько лет проработал на криминальной хронике, то имел возможность сравнить работу стражей порядка в России и в молодой республике. Например, российские гаишники не стеснялись при мне брать взятки и отпускать «хороших людей», даже если у них не было ни прав, ни документов на машину. А тут я был в шоке от такого трепетного отношения к службе. Ополченца не купишь ни взяткой, ни обещаниями, ни угрозами.
За 10 минут до закрытия мы подъехали к самому злачному месту в Алчевске – кафе «Бразилия». Днем я уже побывал там, выпил кофе – заведение порадовало возможностью курить, сидя за столиком, что для курящих россиян само по себе бесценно. Покуривая и попивая кофе (который, кстати, здесь считается атрибутом роскоши) я наслаждался тишиной и уютом. Но сейчас здесь орет музыка, и слышны пьяные голоса. С автоматами наперевес ополченцы встают у входа. Увидев людей с оружием, пьяные гости сразу начинают соблюдать тишину и молча расходятся. Даже бородатые крепкие кавказцы молча садятся в побитую «копейку» и с грохотом уезжают. Как только посетители разошлись, и кафе закрылось, мы двинулись дальше. Наступил комендантский час – улицы вымерли, и мы останавливали всех встречных и проверяли документы. В военное время их нужно иметь при себе. Здесь стало окончательно понятно, чем добровольцы-ополченцы, которые вообще не получают зарплату, отличаются от жадных российских ППСников. На окраине мы увидели сильно хромающего мужчину в грязном камуфляже. Вместо оружия – початая бутылка самогонки. Он оказался танкистом из батальона «Август», которому в сражениях под Дебальцево сильно досталось. Мужик чуть не сгорел в танке и теперь, оклемавшись, шел из госпиталя. Ну и выпил по дороге. Везти его в отдел совесть не позволяет: это может случиться с каждым по возвращению с «передка». Посему лучше довезти его до дома – пусть спокойно допьет свою бутылку и проспится.
Кстати, про «Август». Потом мне довелось видеть бойцов этого батальона, который действительно появился в последнем месяце лета прошлого года и был назван в честь Богоматери Августовской, и слышать про них множество историй. Например, про самого юного ополченца, который только что закончил школу и с тремя десятками друзей и одним гранатомётом остановил вражескую колонну из танков и БТРов. А начинали «августы» воевать охотничьими ружьями, постепенно разжившись вооружением и техникой противника.
Следующим нашим «пассажиром» стала вполне расхристанная женщина. В Одессе у нее убили сына, и она зашла залить горе к подружке. Ну и засиделась… Арестовывать? У нас тоже есть матери. Поэтому «добро пожаловать в наше авто, мы подвезем вас до дому». «Храни вас Господь, ребятки! – причитает она по дороге. - Будь поздоровее, взяла бы пулемет и косить этих б…»
Полезная работа для студента на каникулах
А вот следующий «клиент» не вызывал никаких приступов жалости. Да и здоровья у него было хоть отбавляй. Компания пьяной молодежи бесцеремонно переходила дорогу перед патрулем. Один без документов.
- Про комендантский час знаете?
- Да.
- Работаете?
– Студент.
- Сейчас на учебе?
– Нет, у меня каникулы.
- Знаете, что нужно иметь при себе документы, когда в городе военное положение?
– Да.
- А почему же их нет?
Далее следует маразматическая подростковая история, в которой логика отсутствует. Приводить ее я не буду, желающие могут обратиться к такому источнику, как сериалы, типа «Универ» или «Общага». Или к богатому инфантилизмом западному кинематографу. Едем в отдел. По дороге привычные истории про «знакомых в ополчении», последующие кары и требование закурить. Типа, я крутой. Увы, все крутые здесь воюют, поэтому следует приблизительно такой ответ: «В камере не курят, а завтра тебя и покормят, и даже дадут сигарет. Хотя и не за что. Твои ровесники сейчас на передовой, но и у тебя будет возможность помочь своему городу, будешь разгружать гуманитарку. Вполне достойное занятие для студента на каникулах».
Скажете, жестоко? Замечу, что патрульные – фактически его ровесники. И уже не раз побывали на передовой. Старший с позывным Wi-fi вообще только прибыл оттуда и через пару дней мы с ним отправимся обратно. Здесь быстро становятся мужчинами, которым никогда не будет суждено понять радостей переходного возраста. Потому что они по-мужски от них отказались и взяли в руки оружие.
Но бывают и другие студенты. Мое недолгое пребывание на другой базе «Призраков» в бывшей колонии запомнилось не карцерами, в которых с комфортом разместились ополченцы, а разговором, который я поневоле услышал. Передо мною стояло «чудо» в болтающейся одежде и нелепо сидящий каске. Как будто из «Бравого солдата Швейка». С пареньком разговаривал командир в лихо заломленном берете:
- Отстрелялся?
– Да!
- Как результаты?
– Вроде ничего…
- В армии служил?
– Нет, студент…
- Дети есть?
– Не знаю…
- В бой пойдешь?
– Да!
- Откуда?
– С России!
Командир поправляет бойцу скособоченную каску и приговаривает: «Сначала учебку пройди, а потом на передовую».
Это паренек пришёл защищать вроде бы чужую ему землю. Может быть, его обижали хулиганы в школе. Может, у него были проблемы с девушками… Не знаю, не мне судить. Но при всей своей несуразности он сделал мужской выбор. В отличие от развязных и хамоватых сверстников, которые могут мастерски охмурять девиц и обижать тех, кто слабее их. Но, увы, сразу «пускают сопли» перед теми, кто их сильнее или наглее…
Кодекс «вежливых людей»
Встречаем других патрулей – у них та же самая история. Двое наглых и пьяных молодых людей. Господа заявляют, что очень хотят в ополчение, но никак не могут туда попасть… Минер Шрам, про которого я уже рассказывал и который весь день накануне «ездил по вызовам», обращается к ним с такой речью: «Я сюда приехал за две тысячи километров и все быстро нашёл. А вам почему-то тяжело. Ничего, мы вам пойдем на встречу и дадим возможность помочь родине. Добро пожаловать на общественные работы!» Когда товарищей сдали в полицию, Шрам заговорил по-другому: «Так хотелось прикладом вломить, но нельзя – мы же «вежливые люди»!»
Посему здесь уместно привести приблизительный кодекс «вежливых людей», который пока нигде не задокументирован. Попытаюсь восполнить этот пробел:
К нам пришел враг, и перед ним все равны. Каждый должен внести свою лепту в будущую победу.
Мы в форме и с оружием. И не имеем права ее позорить ни перед гражданскими, ни перед друг другом.
Кто с этим не согласен – добро пожаловать на исправительные работы.
До определенного предела мы вежливы и галантны.
Применять силу и оружие – только в крайнем случае.
Еще одно лирическое отступление. Парни из другого патруля подкинули нам пачку «Мальборо» - непозволительная роскошь для нищих ополченцев. Wi-fi разразился по этому поводу такой тирадой: «Денег нам не платят, поэтому у меня их нет. Но я еду на машине, курю «Мальборо» и у меня есть «ствол». И даже «Муха» в багажнике. Для моих ровесников это всё, о чем можно мечтать!» А после моего вопроса, чем он собирается заниматься после войны, подобные фантасмагории улетучились: «У нас земля плодородная – несколько теплиц, скотину заведу – с голода не умру!»
Кстати, еще одно важное замечание. В первую очередь хочу успокоить тех, кто панически боится, что после войны ополченцы хлынут в Россию обижать жадноватого обывателя. Мои многочисленные расспросы показали, что большинство хотят вернуться в шахты, где, кстати, до войны неплохо зарабатывали.
Еще одна зарисовка. Останавливаем на окраине «Ситроен» в отличном состоянии. На фоне развалюх, которые ездят по Алчевску, он смотрится инопланетянином. Водитель пьян, пассажир тоже. Долго не могут объяснить, кому из них принадлежит машина. Доставляем вместе с машиной в полицию. По дороге стандартный «набор тезисов»: «мы тут недалеко живем», «пацаны, давайте договоримся!», а потом «это по законам Украины пьяным ездить нельзя, а тут никаких законов нет!». Далее следуют угрозы: «я морпех», «вы тут людям жить не даете», «встретимся на передке» и т.д. Wi-fi это терпеливо выслушивает и сдает обоих полицейским. Потом философски замечает: «Дурак парень, что про «передок» заговорил… показал свое истинное лицо – теперь я точно знаю, что его там никогда не увижу. Ох, не перед теми он понтуется…»
Финал «аномальных зон»
Отдельная тема – это игорный бизнес. Перед самым отъездом мне удалось побывать при ликвидации двух заведений. Вообще про игорный бизнес судачат уже давно во всем мире. В первую очередь, насколько это вредно для кошелька обывателя, и для его психики – возможно ли вылечить игроманию? В Новороссии другие реалии – местным законодательством игровая деятельность никак не регламентирована, и при нищенских доходах игроки спускают последние гривны. Но самое страшное, что идут они в карман противника – владельцы заведений, как правило, сидят в Киеве и вполне законно «отстегивают» со своего бизнеса на вооружение ВСУ. А те хозяева, кто не в Киеве, я одного такого видел, просто обогащаются на чужом азарте. Тут остается одна только жадность – далеко неполная вечерняя выручка – около 8 тысяч гривен – гигантские по местной нищете деньги. Замечание, что люди там просаживают последние деньги, на таких товарищей не действует. Они сразу переводят разговор на вред водки и наркотиков (кстати, самогонщиков и наркоторговцев ополченцы так же успешно вылавливают). И понятно, что ждет такие заведения в период военного положения. Так что вполне вероятно, что подобные «аномальные игровые зоны» скоро прекратят свое существование. Тем более, что на войне игра – вещь абсолютно лишняя. Забегая вперед скажу, что карт я так ни у кого из ополченцев и не увидел.
Кстати, про красивую жизнь. Следующее ночное дежурство также началось с посещения вышеупомянутой «Бразилии». На этот раз все было серьезнее – там выясняли отношения представители властных структур ЛНР. Среди них затесались и «представители бизнеса» - хамоватый мужик с бутылкой виски в руке. Поскольку он выделяет хорошие деньги на поддержку ополчения, то ему пока подобное позволяется. После приезда патруля конфликт самостоятельно разрешается без мордобоя, стрельбы и гранат, и его участники разъезжаются. Вот еще один результат отсутствия единой власти в городе. Об этом мы долго беседовали с контрразведчиком «Призрака», которому поневоле приходится быть и оперативником, и следователем, а зачастую и судьей. В следующей статье я расскажу об этой беседе, где высвечиваются многие проблемы молодой республики.
Информация