Накануне 8 Марта. История трёх женщин

7
— Вы сегодня живете как боги, — сказала мне пожилая женщина, когда мы вместе с ней ненадолго задержались в очереди.

Собравшиеся люди недовольно ворчали. Ну как же! Некоторые из них были вынуждены задержаться на несколько минут в своей безостановочной спешке, в которой они не видели, как в ожидании весны земля становится прекрасней. "Вы живете как боги", — повторила женщина. И она была права.

Мы разговорилась: их поколению выпала тяжелое, ни с чем не сравнимое испытание длиною в несколько десятилетий. Нужно было не только выжить в войну, но и пройти сложные послевоенные годы в разрушенной стране. И об этом нужно помнить, чтобы понять, насколько хорошо жить, просто жить!

История первая. Про Ольгу

Брызгалова Ольга Ивановна. Украинский фронт, 4-я стрелковая дивизия, 56-й медсанбат, 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус.

— Когда закончилась война, я училась на курсах младших лейтенантов. Ночью спим — и вдруг стрельба. А мы знали, что немцы могут прорваться, много их еще было. Риск большой. Мы подскочили, каждый бросился бегом, схватив оружие, на улицу. И там мы увидели, что все стреляют вверх, обнимаются, целуются. Победа! Это радость была неописуемая. Это невозможно описать. Надо было там быть, чтобы все так прочувствовать.

Родилась я в рабочей семье в Запорожье. Уже в августе немцы подошли к нашему городу, и в школе, где я училась, расположился медсанбат стрелковой части. Мы, старшеклассницы, помогали ухаживать за ранеными. Вот так я оказалась в армии. Когда в августе немцы подошли к Днепру, они стали очень сильно бомбить город. Все стали готовиться к эвакуации и наша семья — тоже. Я уходила из города с последним эшелоном, вместе с медсанбатом: написала маме записку, что ухожу на помощь старшему брату, который в то время уже воевал на флоте.

Во время боев на Донбассе была ранена, лежала в госпитале. А когда выздоровела, попала во вновь организованный 24-й танковый корпус. Это было в мае 1942 года. А в 1943 году, после участия в Сталинградской битве, этот корпус под командованием генерала Василия Михайловича Баданова стал 2-м Гвардейским Тацинским танковым корпусом (Баданов остался жив и после войны занимал высокие воинские посты). Вместе с ним я участвовала в знаменитом Тацинском танковом прорыве — это был завершающий удар, после которого была окружена немецкая группировка в Сталинграде.

В работе танкового медсанбата было много особенностей. Танкисты — это такой народ: обычно человек после трех-четырех танковых операций выходит из строя. Или танк сгорел, или танкист сам ранен или убит, или обожжен так, что потом уже в строй не возвращается. В частях, которые стояли на самом острие наступления, было особенно сложно.

Часто вспоминаю я такую историю. Принесли к нам в медсанбат раненого. Фельдшер спрашивает у него: "Ну, что у тебя?" А тот говорит: "Мина". Оказалось, что у него в ноге застряла неразорвавшаяся мина: она небольшая была, размером с огурец. Из ноги торчит стабилизатор от мины, а сама под кожу прошла. Фельдшер побежал к хирургу и рассказал об этой непростой ситуации.

— Ну, что ж, давай его на стол, — сказал хирург.

Потом фельдшер спрашивает: "Оля, ты видела, как хлеб-соль подносят на полотенце?"

— Да, видела, как в кино.

— Ну давай, локти согни, ладони вверх и марш сюда, — скомандовал фельдшер.

Зашла я в операционную, медсестра дала мне полотенце, а врач говорит: "Как я разрежу рану, тебе на полотенце упадет мина, ты её держи аккуратно, а потом неси и брось в колодец".

Я так и сделала. Когда шла к колодцу, то, казалось, через сапоги чувствовала половицы. Осторожно спускалась по ступенькам. Каждый миллиметр ощупывала ногой. Казалось, иду я несколько часов.

Дошла до колодца. Бросила мину в колодец, отбежала, присела, жду, когда произойдет взрыв. А взрыва нет. Тут, смотрю, бежит ко мне фельдшер с гранатой, бросил её в колодец — всё вместе там и взорвалось.

Потом были бои за Украину, бои на Курско-Орловской дуге, освобождение Смоленска, Орши.

По старой Смоленской дороге мы продвигались прямо на Минск: наш танковый корпус первым вошел в город. Мы и сейчас встречаемся с участниками тех событий, белорусы нас ждут и помнят очень хорошо. Мы шли на Запад. Но я отстала от своих: меня ранило во второй раз, и я попала в госпиталь. И снова вернулась в строй: воевала в 31-й армии, дошла до Кёнигсберга. В апреле этот немецкий город был взят, и нашу 31-ю армию разделили: нашу часть послали на усиление 1-го Белорусского фронта.

После победы меня демобилизовали. Я ехала через Львов в Киев, видела разоренные до основания города и думала, сколько бед и несчастий выпало на нашу долю. Сколько еще предстоит делать, чтобы наконец люди стали нормально жить. Но ничего, выдюжили. Чего и вам желаю.

История вторая. Про Евдокию

Евдокия Трофимовна Чиркова. Запомните её. Когда началась война, ей было 16 лет.

Накануне 8 Марта. История трёх женщин


— Я сама поехала в Армавир и, несмотря на свой юный возраст, добилась поступления в школу радистов, — рассказала Евдокия Трофимовна. — Но проучилась всего лишь три месяца: немцы подходили все ближе, и мы начали эвакуироваться в район Кавказских гор. И я попала в пехоту, в 151-ю стрелковую дивизию. Вместе с ней и своей рацией прошагала от Армавира до Берлина. Тяжело было, не скрою. Постоянно хотелось спать: ведь часто привалы бывали всего лишь на несколько минут, а потом снова в путь, в бой.

Один раз я едва не погибла. Я тогда была в разведывательной роте. Нас — пять человек. И вот встретился нам на пути госпиталь. Мы решили запастись медикаментами и бинтами (ничего у нас не было). Врач попалась добрая, и всё нам дала. Но как только мы вышли из месторасположения госпиталя, началась бомбёжка. Мы рванули в укрытие, вниз, к морю. А когда немецкие самолеты улетели, на том месте, где только что был госпиталь, ничего не осталось: все раненые погибли. Стояли мы, потрясенные увиденным зверством. И ничего нельзя было изменить.

Но нашей разведроте все же удалось спасти людей. Правда, это случилось на подходе к Берлину. Нам встретился лагерь военнопленных, которых охраняли фашисты. За колючей проволокой лежали обессиленные, изможденные люди. Ребята стали резать эту ненавистную проволоку. А в это время откуда ни возьмись — немцы. И был у нас один сибиряк, Саша Маржухин, он отлично владел ножами. Мы оглянуться не успели, как он — раз! — выхватил из-за пояса ножи и сразу трех часовых снял. Так метко. Пленные, увидев, что им никто не угрожает, стали выскакивать через разрезы в заграждениях. Людей было так много, что мы опешили и молча смотрели на человеческие тени — настолько худыми и больными были военнопленные.

А еще на войне я встретила свою любовь. Мой будущий муж был танкистом. Познакомились мы с ним случайно в эфире: общались тайком по рации. Главное было узнать, что он жив, и большего для счастья ничего не надо было. Уже в конце войны мы наконец встретились. Поженились после войны и прожили вместе 30 лет. Нам выпало на долю великое счастье остаться в живых на войне.

История третья. Про Тамару

Она родилась 9 мая. Но не в 1945 году, а в 1932.

— Родилась я в Ленинградской области, деревне Мятусово, — говорит Тамара Дмитриевна Александрова. — В семье нас было пятеро детей. К началу войны я успела закончить только первый класс. Беда, как говорится, одна не приходит. Началась война. А в августе 1941 года умерла мама, мы успели её похоронить до прихода фашистов. Через месяц, в сентябре, нас пытались эвакуировать по реке: погрузили на баржу, и только она отплыла немного от родной деревни, началась бомбежка. Пришлось вернуться домой. Капитан буксира пообещал вернуться на нами.

Через несколько дней нас предупредили, чтобы мы уходили в лес: немцы наступали, и оставаться в поселке было опасно. Отец отвел нас в лес, мы там провели ночь, а когда вернулись обратно, в деревне уже были немцы. Наш дом был занят оккупантами. Нам пришлось уйти жить в недостроенный дом около леса: спали на холодном полу. Было холодно и голодно: собирали колоски, выкапывали картошку.

Но самое страшное началось позже. Немцы устроили облаву, схватили всех пятерых детей и в товарных вагонах — в них раньше перевозили скот — повезли в Петрозаводск, в концентрационный лагерь. Сначала мы были с отцом. Он умер от голода. Нас, пятерых детей, поместили в фашистский детский приют. От голода там умерла наша пятилетняя сестрёнка. Нам удалось выжить, но до сих пор я помню унижения, голод и холод. Еле-еле держалась в нас жизнь…

А сейчас я живу хорошо, тепло и светло у меня на душе и в доме. Чего и вам желаю.
Наши новостные каналы

Подписывайтесь и будьте в курсе свежих новостей и важнейших событиях дня.

7 комментариев
Информация
Уважаемый читатель, чтобы оставлять комментарии к публикации, необходимо авторизоваться.
  1. +7
    6 марта 2015 07:32
    Милые, родные, любимые наши женщины! Сколько вы вынесли на своих хрупких плечах горя и страданий.Наши женщины дадут форы любому заграничному мужику! Дай вам Бог счастья, здоровья, успеха и всего, что вы себе желаете! С наступающим праздником, любимые вы наши!!!!
    1. +3
      6 марта 2015 14:38
      Без лишних слов, присоединяюсь!!! love
  2. +2
    6 марта 2015 10:15
    низкий поклон вам девчата .
  3. +1
    6 марта 2015 13:32
    Нет слов...комок в горле....простите.
  4. +1
    6 марта 2015 13:52
    Невозможно представить что пришлось пережить всем участникам войны, а уж женщинам .....Земной поклон
  5. +2
    7 марта 2015 06:29
    Однажды как-то прочел о ЖЕНЩИНЕ:
    Александра Авраамовна Деревская.
    Когда в Ставрополь привезли эшелон эвакуированных из Ленинграда детей-сирот, малыши стоять уже не могли, дистрофики. Горожане разобрали детей по домам, осталось семнадцать самых слабых, их брать не хотели — чего там брать, все равно не выходишь, только хоронить… Всех их взяла себе Александра Авраамовна Деревская. И потом продолжила. Забрала братьев и сестер тех, что были у нее. Ее дети вспоминали потом: "Однажды утром мы увидели, что за калиткой стоят четыре мальчика, меньшему — не больше двух… Вы Деревские… мы, тетенька, слышали, что вы детей собираете… у нас никого нет… папка погиб, мамка умерла… Ну и принимали новых в семью. "А семья наша все росла, таким уж человеком была наша мама, если узнавала, что где-то есть одинокий больной ребенок, то не успокаивалась, пока не принесет домой. В конце 1944 узнала она, что в больнице лежит истощенный мальчик шестимесячный, вряд ли выживет. Отец погиб на фронте, мать умерла от разрыва сердца, получив похоронку. Мама принесла малыша — синего, худого, сморщенного… Дома его сразу положили в теплую печку, чтоб отогреть… Со временем Витя превратился в толстого карапуза, который не отпускал мамину юбку ни на минуту. Мы прозвали его Хвостиком…".
    К концу войны у Александры Авраамовны было 26 сыновей, и 16 дочерей. После войны семью переселили в украинский город Ромны, где для них был выделен большой дом и несколько гектаров сада и огорода. На могильной плите матери-героини Александры Авраамовны Деревской — простая надпись: "Ты наша совесть, мама"… И сорок две подписи…
    О таких надо кино снимать, и только настоящим хорошим режиссерам, а не бондарчукам-младшим, способным только высосанные из пальца истории про проституток клепать.
    Честь имею.
  6. 0
    8 марта 2015 15:49
    Есть женщины в русских селеньях
    С спокойною важностью лиц,
    С красивою силой в движеньях,
    С походкой, со взглядом цариц,—

    Их разве слепой не заметит,
    А зрячий о них говорит:
    «Пройдет — словно солнце осветит!
    Посмотрит — рублем подарит!»

    Идут они той же дорогой,Русские красавицы
    Какой весь народ наш идет,
    Но грязь обстановки убогой
    К ним словно не липнет. Цветет

    Красавица, миру на диво,
    Румяна, стройна, высока,
    Во всякой одежде красива,
    Ко всякой работе ловка.

    И голод и холод выносит,
    Всегда терпелива, ровна…
    Я видывал, как она косит:
    Что взмах — то готова копна!

    Платок у ней на ухо сбился,
    Того гляди косы падут.
    Какой-то парнёк изловчился
    И кверху подбросил их, шут!

    Тяжелые русые косы
    Упали на смуглую грудь,
    Покрыли ей ноженьки босы,
    Мешают крестьянке взглянуть.Коня на скаку остановит

    Она отвела их руками,
    На парня сердито глядит.
    Лицо величаво, как в раме,
    Смущеньем и гневом горит…

    По будням не любит безделья.
    Зато вам ее не узнать,
    Как сгонит улыбка веселья
    С лица трудовую печать.

    Такого сердечного смеха,
    И песни, и пляски такой
    За деньги не купишь. «Утеха!»
    Твердят мужики меж собой.

    В игре ее конный не словит,
    В беде — не сробеет,— спасет;
    Коня на скаку остановит,
    В горящую избу войдет!Есть женщины в русских селеньях

    Красивые, ровные зубы,
    Что крупные перлы, у ней,
    Но строго румяные губы
    Хранят их красу от людей —

    Она улыбается редко…
    Ей некогда лясы точить,
    У ней не решится соседка
    Ухвата, горшка попросить;

    Не жалок ей нищий —
    Вольно ж без работы гулять!
    Лежит на ней дельности строгой
    И внутренней силы печать.

    В ней ясно и крепко сознанье,
    Что все их спасенье в труде,
    И труд ей несет воздаянье:
    Семейство не бьется в нужде,

    Всегда у них теплая хата,
    Хлеб выпечен, вкусен квасок,Есть женщины в русских селеньях
    Здоровы и сыты ребята,
    На праздник есть лишний кусок.

    Идет эта баба к обедне
    Пред всею семьей впереди:
    Сидит, как на стуле, двухлетний
    Ребенок у ней на груди,

    Рядком шестилетнего сына
    Нарядная матка ведет…
    И по сердцу эта картина
    Всем любящим русский народ!

«Правый сектор» (запрещена в России), «Украинская повстанческая армия» (УПА) (запрещена в России), ИГИЛ (запрещена в России), «Джабхат Фатх аш-Шам» бывшая «Джабхат ан-Нусра» (запрещена в России), «Талибан» (запрещена в России), «Аль-Каида» (запрещена в России), «Фонд борьбы с коррупцией» (запрещена в России), «Штабы Навального» (запрещена в России), Facebook (запрещена в России), Instagram (запрещена в России), Meta (запрещена в России), «Misanthropic Division» (запрещена в России), «Азов» (запрещена в России), «Братья-мусульмане» (запрещена в России), «Аум Синрике» (запрещена в России), АУЕ (запрещена в России), УНА-УНСО (запрещена в России), Меджлис крымскотатарского народа (запрещена в России), легион «Свобода России» (вооруженное формирование, признано в РФ террористическим и запрещено)

«Некоммерческие организации, незарегистрированные общественные объединения или физические лица, выполняющие функции иностранного агента», а так же СМИ, выполняющие функции иностранного агента: «Медуза»; «Голос Америки»; «Реалии»; «Настоящее время»; «Радио свободы»; Пономарев; Савицкая; Маркелов; Камалягин; Апахончич; Макаревич; Дудь; Гордон; Жданов; Медведев; Федоров; «Сова»; «Альянс врачей»; «РКК» «Центр Левады»; «Мемориал»; «Голос»; «Человек и Закон»; «Дождь»; «Медиазона»; «Deutsche Welle»; СМК «Кавказский узел»; «Insider»; «Новая газета»