Социализм на крови
Как Швеция едва не вступила в Первую мировую войну и разбогатела на своем нейтралитете
В годы Первой мировой войны Швеция оказалась единственной европейской страной, сумевшей усидеть сразу на двух стульях — откровенного воинственного реваншизма и выгодного, предельно циничного нейтралитета. В августе 1914 года в Стокгольме в окружении короля открыто называли главным врагом Россию, причем, на полном серьезе поминали обидные поражения в Северной войне, включая Полтавскую битву, и досаду от потери отвоеванной Россией в 1808-1809 гг. Финляндии. Уже на следующий день после вступления в войну России в Швеции также началась мобилизация, а МИД обещал выступить на стороне Германии. За яростными дискуссиями окончательное решение было отложено, а уже через полгода шведы осознали бешеную выгоду циничной спекуляции, позволявшей наживаться на торговле со всеми воюющими сторонами и прямо нарушая принципа своего же нейтралитета. Любопытно, что такое поведение шведов оказалось выгодно участникам войны, и потому ловить за руку их никто не стал. В итоге Швеция оказалась одним из главных бенефициаров мировой бойни, став рекордсменом по объемам заработанных на ней богатств даже среди прочих европейских стран, также придерживавшихся нейтралитета — Дании, Голландии, Швейцарии, Норвегии и Испании. (О том, как эти страны жили и выживали в годы мировой войны «Русская планета» рассказывала в предыдущих материалах).
Шведские «активисты»
К 1914 году шведская армия не воевала ровно век — последние боевые действия в её истории завершились в августе 1814 года, когда Швеция после короткой и почти бескровной войны присоединила к себе Норвегию. Этим шведское дворянство компенсировало потерю Финляндии, в 1809 году отвоёванную Россией. Тем не менее, шведская элита и в начале XX столетия жила воспоминаниями о былом величии сверхдержавы. Король Швеции Густав V и его супруга королева Виктория открыто симпатизировали кайзеру Второго рейха, а уже в 30-е годы Густав будет близко общаться с окружением Гитлера.
Густав V. Фото: National Library of Norway
Любопытно, что шведская королева — до замужества германская герцогиня Баденская — в юности была влюблена в дядю последнего русского царя, великого князя Николая Николаевича, ставшего в 1914 году главнокомандующим русской армии. Их браку помешало то, что они были родственниками, двоюродными братом и сестрой. Эти подробности интимной жизни аристократов вековой давности наглядно демонстрируют, что в 1914 году Европу залила кровью миллионов людей запутавшаяся в интригах кучка коронованных родственников.
Густав V был последним шведским монархом, который активно вмешивался в политику. Королевская чета опиралась на так называемых «активистов», как в Швеции тогда именовали сторонников активной внешней политики, направленной на возвращение стране статуса ведущей державы Скандинавии.
За войну в союзе с Германией против России тогда выступал риксмаршал (глава придворного ведомства), бывший глава шведского МИДа граф Людвиг Дуглас — троюродный брат шведской королевы и потомок Густава Дугласа, личного телохранителя Карла XII, попавшего в русский плен во время Полтавской битвы. Граф Дуглас в начале XX столетия был фактическим лидером шведского дворянства и традиционалистов, сторонников военного возвращения Финляндии. Также шведские «активисты» планировали вернуть контроль и над Норвегией, которая с конца XIX века находилась в орбите английской экономики и политики. Некоторые лидеры шведских «активистов» шли ещё дальше, высказывая популярные в начале XX века мысли об объединении «нордической арийской расы» и включении Швеции в состав Германской империи в качестве автономии по типу Баварского королевства.
Исчерпывающую характеристику подобных настроений оставил в донесении от 29 марта 1914 года русский посол в Стокгольме Анатолий Неклюдов: «Два противоположных течения господствуют ныне в жизни Швеции. С одной стороны, старинное и тесно сплоченное шведское дворянство питается воспоминаниями времен Карла XII. Трудно представить себе, как жива здесь память о Нарве и Полтаве, о Гангуте и Гогланде. Шведское дворянство сплотилось ныне вокруг трона, сочувствуя всецело настроениям прусского юнкерства, мечтает о создании такого войска, которое при благоприятных обстоятельствах дало бы потомкам Левенгауптов и Горнов добрый случай вынуть из ножен старые заржавевшие палаши. К воззрениям дворянства примыкает большинство лютеранского духовенства, значительная часть состоятельного крестьянства, университетский мир в лице большинства профессоров и даже студентов. Но рядом с ним окрепли и другие течения. Швеция все более становится страной промышленною. Влиятельные капиталисты и финансовые деятели — сторонники нейтралитета, и даже антимилитаристы».
К началу XX века Швеция стала развитым промышленным государством, с экономикой, тесно связанной как с Англией, так и с Германией. И борьба этих двух направлений — «активистов» и сторонников нейтралитета — предопределила двойственность и неопределённость политики Швеции в августе 1914 года.
Воинствующий нейтралитет
2 августа 1914 года в Швеции была начата мобилизация армии и флота, особое внимание уделялось береговой обороне — именно в свете «русской военной угрозы».
Постоянный состав шведской армии был невелик — около 25 тыс., но после мобилизации Швеция с населением свыше 5,5 млн человек могла поднять ее численность до 400 тыс. Шведский военный флот насчитывал 10 приспособленных к действиям в Ботническом заливе броненосцев, 1 современный крейсер и полсотни миноносцев. Существенно уступая российскому Балтфлоту, он, тем не менее, в союзе с германскими ВМФ мог стать серьёзным противником.
Министр иностранных дел Швеции Кнут Агатон Валленберг. Фото: Библиотека Конгресса США
Поэтому 2 августа 1914 года командование русским Балтийским флотом серьёзно рассматривало вопрос о превентивном ударе по шведским кораблям. Вопрос о нейтралитете в Стокгольме тогда лишь обсуждался и очень жёстко. В тот же день, 2 августа шведский министр иностранных дел Кнут Валленберг (по совместительству один из крупнейших банкиров) грозил английскому послу, что Швеция вступит в войну на стороне Германии, если Англия вмешается в конфликт на стороне России. С сомнениями и колебаниями, но правящая элита Стокгольма отвергла этот соблазн, и 6 августа декларация о нейтралитете была обнародована. При этом глава МИД Швеции поспешил навестить германского посла и заверил, что нейтралитет Стокгольма «будет благожелательным к Германии».
Решение о нейтралитете в конечном итоге предопределила экономика — национальное богатство Швеции тогда в основном обеспечивала высокоразвитая металлургическая промышленность, которая зависела от импорта английского и германского угля. Но из Англии угля поставлялось 90%, а из Германии всего 10%, поэтому симпатизировавшие немцам шведы были готовы вступить в войну с Россией, но предпочли не вступать в войну с Англией.
Тем не менее, всю осень 1914 года в Петербурге опасались, что Швеция все же попытается взять исторический реванш. Главнокомандующий русской армией великий князь Николай Николаевич прямо заявлял, что вступление Швеции в войну станет «катастрофой» и надо «всеми силами избегать всего того, что могло бы обострить» русско-шведские отношения.
К декабрю 1914 года в Стокгольме увидели, что европейская война вдруг превратилась в затяжную бойню без конца и края. Соблазн ввязаться в нее сразу исчез, и шведы начали демобилизацию увеличенной в августе армии и даже отказались от германского требования минировать против английских подлодок пролив Эрезунн, соединяющий Атлантику с Балтикой.
В итоге Россия, заметив шведскую демобилизацию, перебросила половину своих войск из Финляндии на германский фронт под Варшаву. В связи с этим немецкий кайзер Вильгельм II устроил настоящий скандал шведской королеве Виктории, когда та в конце 1914 года посетила Германию. Но шведы уже окончательно решили оставаться вне войны. В том же декабре 1914 года по инициативе короля Густава V в шведском Мальмё состоялась встреча всех трёх королей Скандинавии. Норвежский Хокон VII, датский Кристиан X и шведский Густав V согласовали позицию — всеми силами «оставаться вне войны».
Последний всплеск шведского реваншизма произошел летом 1915 года, когда на фоне успешного германского наступления в России в шведском парламенте «активисты» снова требовали вступить в войну, чтобы «вернуть Финляндию». Однако тут уже активно выступил против шведский капитал, наживавшийся на нейтральной торговле.
Встреча трёх королей Скандинавии в Мальмё. Слева направо: Король Норвегии Хокон VII, Король Швеции Густав V и Король Дании Кристиан X. 18 декабря 1914 года. Фото: Й. Вейбулль «Краткая история Швеции», Стокгольм, 1997 год, стр. 117
Бизнес по обе стороны фронта
Нейтралитет к тому времени стал потрясающе выгодным. Швеция и до войны была основным поставщиком железной руды в Германию, но после августа 1914 года объемы поставок выросли в 2 раза. Сталь из шведской руды обеспечила производство трети всего оружия, произведённого Германией за годы мировой войны.
Именно Швеция снабжала армию кайзера кожаными сапогами, продав до конца 1916 года в Германию свыше 4,5 млн пар. Только в марте 1915 года шведы продали немцам свыше 10 тысяч лошадей-тяжеловозов для артиллерии. Шведские заводы всю войну негласно изготовляли для германского флота корпуса морских мин и запчасти для торпед.
До войны Швеция не имела избытков продовольствия, покупая его на внешнем рынке, но после августа 1914 года шведские бизнесмены не удержались от возможности заработать на продаже продуктов в Германию. С началом войны вывоз свинины из Швеции в Германию увеличился почти в 10 раз, говядины — в 4 раза. Если в 1913 году Швеция продала в Германию 30 тыс. тонн рыбы, то в 1915 году — уже 53 тыс. тонн. По итогам 1915 года продажи всех видов продовольствия из Швеции в Германию выросли более чем в 5 раз.
Большая часть хлопка (важнейший стратегический товар, используемый в производстве не только одежды, но и порохов) в Германию в 1914-18 годах также попала через шведских бизнесменов, которые закупали его в США. Согласно статистике, продажа хлопка из Швеции в Германию в 1915 году увеличилась по сравнению с 1913 годом в 323 раза!
Германия не имела источников никеля, который тогда был необходим для производства брони и военного оборудования. Из-за этого немцы вынуждены были изъять из обращения всю никелевую монету, а с начала 1915 года немецкие торговые агенты скупали по всей Швеции посуду из никеля, в шведских аптеках исчезли даже никелевые футляры для термометров. Правительство Швеции, не скрываясь, тогда официально обратилось к Англии с просьбой о продаже никеля. Англичане, нуждавшиеся в деньгах, не сразу раскусили шведский подвох и продали Стокгольму 504 т никеля, из которых 70 т тут же по увеличенной в 7 раз цене были перепроданы в Германию. И до конца 1916 года немецкие подлодки, благодаря шведским коммерсантам, топили британские корабли торпедами, изготовленными из английского никеля.
Но нейтральная Швеция выгодно торговала не только с немцами — к 1916 году в 5 раз вырос экспорт шведских товаров и в Россию. Более того, Швеция заняла выгодную позицию посредника между Россией и Германией. Так, в октябре 1915 года из России в Швецию ввезли зерна на 42 млн долларов (в ценах XXI века) как оплату за производство 150 тыс. ружейных стволов — русская армия тогда испытывала острый дефицит винтовок. Производство оружия для воюющей страны являлось прямым нарушением нейтралитета, но ради выгоды шведы поступились принципами, а русское зерно тут же с выгодой продали в Германию. Российские власти ради дополнительных винтовок, а немецкие власти ради дополнительного хлеба дружно закрыли глаза на такое вопиющее нарушение.
Все годы войны при посредничестве шведских фирм в Россию ввозилась продукция немецких заводов, а в Германию переправлялись деньги в счет оплаты поставок. Например, в сентябре 1914 года берлинский завод «Симменс» продал в Россию через Швецию 225 тыс. электролапм, специально изготовленных без надписей на немецком. Российская электротехническая промышленность тогда была слаба и отчаянно нуждалась в немецком оборудовании, и до конца 1915 года в Германию через Швецию в оплату за немецкие лампы ушло почти 2 млн золотых рублей.
Поток шведских товаров в Россию непрерывно рос. В 1915 году Россия получила из Швеции товаров (в основном промышленного оборудования) на сумму более чем 54 млн рублей, в то же время продав в Швецию товаров лишь на 4,6 млн рублей (в основном это были лён, пенька и прочее сырье), т.е. ввоз из Швеции превышал вывоз почти в 12 раз. Такую огромную разницу в торговом балансе России приходилось компенсировать золотом, что ещё более обогащало шведских торговцев.
Не случайно, в одном из донесений германского военного атташе в Стокгольме в 1915 году есть такие строки: «При всех симпатиях к Германии огромное большинство шведского народа не желает, чтобы Швеция участвовала в войне. С экономической точки зрения, Швеция делает с Россией очень хороший бизнес».
Захват шоколада вместо Финляндии
На нейтралитете выгодно заработали и шведские банкиры. У Германии в годы Первой мировой почти не было источников внешних кредитов, кроме скандинавских стран, в которых главными оказались именно шведские банки. В 1914-18 гг. Швеция предоставила Германии кредиты на сумму в 13 млрд долларов (если считать по нынешнему курсу).
Банкир Джон Пирпонт «Джек» Морган. Фото: Библиотека Конгресса США
Но шведские банкиры выгодно сотрудничали и по другую сторону фронта, например, Россия в 1915 году именно через директора стокгольмского «Nya Banken» Улофа Ашберга получила первый американский большой кредит в 50 млн долларов (3 млрд по нынешнему курсу) у американского банкира Моргана. Россия до октября 1917 года передавала шведским банкам золото в обеспечение кредитов. Партия золотых рублей на сумму свыше 220 млн долларов (в нынешних ценах) была передана Временным правительством в Швецию буквально за неделю до Октябрьского переворота.
При этом шведы наживались не только на своих поставках, кредитах и реэкспорте чужих товаров в воюющие страны, но и на транспортировке грузов из Англии в Россию, которая из-за германского флота шла по суше от порта Гётеборг на берегу Северного моря до железнодорожной станции Хапаранда на границе с Финляндией. Ещё в январе 1915 года Стокгольм принял закон, запрещавший всякий транзит через Швецию военных товаров, но в частных беседах шведские предприниматели дали понять русским, что этот закон «опубликован под давлением Германии» и они найдут способы обойти его. Через Швецию в Россию из Англии везлись станки, автомобили и запчасти к ним, красители, каучук, медь и даже взрывчатка.
Шведы использовали этот транзит и для заработка, и для политического давления на Антанту. Стокгольм договорился, что в обмен на разрешение военного транзита Англия будет бесперебойно поставлять в страну уголь, а Россия — хлеб и корма для скота. Так, весной 1916 года в обмен на 600 т русского сена из клевера шведы пропустили в Россию 184 английских станка для русских военных заводов.
Иногда подобная торговля скатывалась в откровенное вымогательство. К лету 1916 года на территории Швеции находилось 163 тыс. мешков с кофе, который англичане направили в Россию. Шведы в качестве платы за транзит потребовали оставить им 40% груза. Англичане долго не соглашались с такими наглыми требованиями, пока через полгода кофе на стал портиться, и Лондон был вынужден уступить.
Еще более комичной вышла история с партией шоколада, которую англичане в конце 1916 года отправили через Швецию в Россию (в военное время шоколад был не столько лакомством, сколько высококалорийной пищей для летчиков и подводников). Шоколад перевозили в 23 вагонах, и шведы за разрешение транзита потребовали отдать им 7 вагонов, а англичане соглашались уступить только 4. Лондон, помня прежние шведские вымогательства, не уступал и «шоколадный эшелон» застрял почти на год. В итоге английский шоколад так и не попал в Россию, большей частью испортившись в вагонах.
Швеция и морская блокада Германии
С 1914 года огромный британский флот практически полностью убрал из мирового океана германские торговые суда. Некоторое время морскую торговлю Германии обеспечивали нейтральные Голландия и страны Скандинавии, но англичане быстро нашли на них управу. Уже в 1915 году Великобритания потребовали досмотра шведских торговых судов, которые были обязаны заходить в определенные гавани для тобыска и выяснения предназначения грузов. В конце 1916 года, выяснив огромные объёмы шведского реэкспорта в Германию, англичане вообще запретили любую перевозку шведскими судами каких-либо товаров без спецразрешения.
Эти меры сразу привели к сокращению поставок из Швеции в Германию. Если в 1916 году шведы продали немцам 51 тыс. тонны рыбы, то в 1917-м — только 7 тыс. тонн. Если в 1915 году шведы продали немцам 76 тыс. тонн хлопка из Америки, то в 1916 году им уже было нечего перепродавать. Более того, когда британский флот задержал шведские суда, перевозившие американский хлопок на сумму свыше 270 млн долларов (в ценах XXI века), то остановились почти все текстильные фабрики Швеции.
В июле 1916 года Лондон публиковал официальный «чёрный список», в котором значилось 2962 фирм, уличённых в торговле с Германией, из них 1269 находились в Европе, в том числе свыше 300 были шведскими. С такими фирмами запрещались любые контакты, их товары и суда подлежали конфискации. Также англичане составляли и «серые списки», в которые попадали фирмы, лишь подозреваемые в торговле с Германией. С ними разрешалась только деловая переписка. Фирмы, доказавшие свою непричастность к сношениям с врагом, вносились в «белые списки». Выявлением фирм, торговавших с Германией, занимались английские консулы и разведка.
Германская подводная лодка U-22. Фото: uboat.net
Нейтралы, и особенно Швеция, активно протестовали против введения всякого рода списков. Это не удивительно — в 1916 году англичане в различных портах мира задержали шведские суда с грузом на сумму свыше 1 млрд современных долларов.
Все годы мировой войны шведский военно-морской флот охранял от нападения русских и английских подлодок германские торговые суда, сновавшие между Германией и Швецией, обеспечивая немецкие заводы шведской рудой, а шведские банки — германским золотом. В конце 1916 года шведы под давлением Германии заминировали свою часть пролива Эресунн, окончательно блокировав проливы из Атлантики в Балтику, по которым передвигались британские подлодки. Это вызвало недовольство Англии, которая тогда даже подумывала о военном давлении на шведов.
Итогом резкого ограничения морской торговли стало ухудшение внутреннего положения Швеции. Если в первые 1,5 года войны уровень жизни и потребления не изменился, а по некоторым показателям даже вырос, то к концу 1916 года шведы впервые ощутили на себе военные трудности. Но настоящие проблемы начались к лету 1917 года, после того, как немцы объявили неограниченную подводную войну (немецкие подлодки получили разрешение топить без предупреждения любые подозрительные суда), а на стороне Антанты в войну вступили США. Всего за годы войны по разным причинам было потоплено 280 шведских кораблей, на них погибло 1150 шведских моряков.
В итоге к концу 1918 года в Швеции резко взлетели цены на ключевые импортные товары — цена на уголь выросла в 15 раз по сравнению с довоенной, а на бензин — в 50 раз. «Стоимость жизни с начала войны до первой половины 1918 г. удвоилась и продолжала возрастать, — писал шведский историк Ингвар Андерссон. — Попытка установить твердые максимальные цены не удалась. Когда было введено нормирование цен на муку, зерно начали употреблять для других целей и при посеве заменять другими культурами, на которые не было твердых цен. Как только стал чувствоваться недостаток товаров, начали процветать продажа из-под полы и спекуляция продуктами питания и другими предметами первой необходимости. Для урегулирования снабжения были созданы специальные комиссии; в середине 1916 г. введено было нормирование сахара, а в 1917 г. — нормирование муки и хлеба, жиров и кофе».
Летом 1917 года шведам удалось почти невозможное — они договорились и с англичанами, и с немцами, что те пропустят в Швецию 33 больших торговых парохода с продовольствием, закупленным в Южной Америке. Правда, по пути 3 парохода потопили немецкие подлодки, командиров которых не успели предупредить о шведском конвое.
На фоне крайне тяжелого положения в воевавших странах французам, немцам или русским ситуация в Швеции показалась бы верхом благополучия, но шведский историк описывает её с нотками трагизма: «Нормирование коснулось почти всех важнейших продуктов, между прочим картофеля и гороха. Суррогаты стали более разнообразны: свекла, рожь и корни одуванчика заменили кофе, различные цветы употреблялись в качестве чая, для курения пользовались листьями черной смородины, веревки и мешки делались из бумажных отходов, керосин был заменен карбидом, были испробованы все заменители мыла».
Последняя операция шведской армии
1 марта 1918 года правительство Швеции заключило с Англией соглашение о ввозе в страну продовольствия в обмен на гарантии, что оно не будет перепродано. Более того, Стокгольм согласилась передать половину своего торгового флота в аренду Англии и США. Фактически это означало полный англо-американский контроль за внешней торговлей Швеции. После этого отношения Берлина и Стокгольма не были разорваны лишь потому, что шведы пропустили через свои воды германские суда, высадившие десант в Финляндии. Чуть ранее, в конце февраля 1918 года шведская армия провела последнюю в своей истории войсковую операцию, высадившись на Аландские острова (между Швецией и Финляндией) для защиты их жителей.
Засолка рыбы. Фото: Otto Ohm / Malmö Museer / carlotta.malmo.se
В начале 1918 года несколько сот шведских офицеров под командованием полковника Харальда Ялмарссона в качестве «доброворльцев» участвовали в финской гражданской войне на стороне «белых». Шведский полковник Ялмарссон потом стал генералом финской армии.
Не смотря на сложности с продуктами, которые в 1917-18 гг. испытывали бедные слои шведского общества, нейтралитет обернулся золотым временем для шведского бизнеса и промышленности. Пока другие страны миллионами убивали своих граждан в окопах, в Швеции шёл бум торгово-промышленных акционерных обществ — лишь в 1916 году их было учреждено почти 2000, в 5 раз больше, чем в период самой высокой довоенной рыночной конъюнктуры.
О сверхдоходах отдельных шведских бизнесменов свидетельствует пример одного из контрабандистов, задержанного англичанами в 1916 году — всего за полгода он заработал 80 млн долларов (в ценах начала XXI века) на перепродаже в Германию купленного в Англии каучука.
Государственный золотой запас Швеции с 1914 по 1918 год увеличился почти в 3 раза. Более чем в 3 раза выросла стоимость ценных бумаг шведских акционерных обществ, а сбережения рядовых шведов в банках за годы войны выросли в среднем в 1,5-2 раза. Уже в конце 1918 года шведский «риксдаг»-парламент одобрил законы о 8-часовом рабочем дне, всеобщем избирательном праве, сокращении срока военной службы и повышении заработной платы.
Швеция и до войны, благодаря развитой металлургии и химической промышленности, считалась зажиточной и развитой в социальном плане страной. Достаточно сказать, что всеобщее начальное образование в Швеции было введено почти на век раньше, чем в России. Годы мировой войны добавили к этому благополучию огромный золотой бонус, позволив за счёт прибылей на чужой крови начать строительство знаменитого «шведского социализма».
Информация