Япония против США и стратегическое равновесие на Тихом Океане. Часть первая
События зимы 1942-43 годов на Тихом океане и в Юго-Восточной Азии легко можно пересказать одной фразой: после удачного нападения на Пёрл-Харбор японцы стремительно, в считанные месяцы, захватили огромные территории, ведя одновременно военные действия против Китая, Англии, Франции и США.
Однако сколько-нибудь обстоятельный анализ и изучение причин столь невиданных поражений союзников (за исключением, разгрома в Пёрл-Харбор и потери Сингапура) — тема до сих пор довольно запутанная. Ясности и непротиворечивости в ней не больше, чем в большинстве других, посвященных истории Второй мировой войны. Одна из причин заключается в том, что в разнообразных исторических исследованиях о войне на Тихом Океане западным авторам приходится, так или иначе, касаться довольно нелицеприятных сторон колониального прошлого союзных держав, указывать причины послевоенного краха их колониальных империй — и это тоже не помогает установить все взаимосвязи между событиями.
Кроме того, успешные операции, проводившиеся японцами на Филиппинах и многочисленных разбросанных на тысячи километров островах западной части Тихого Океана, довольно трудно рассматривать в их взаимосвязи.
В череде невиданных стратегических успехов и громких побед захват японцами этих американских владений часто представляется чем-то второстепенным. Или даже закономерным следствием внезапного и успешного нападения на Пёрл-Харбор. А между тем, это была крупнейшая по своим глобальным последствиям стратегическая операция Второй Мировой войны, справедливо заслужившая особое внимание военных теоретиков и стратегов во всем мире. С тех пор и вплоть до сегодняшнего дня опыт этой кампании оказывал определенное влияние на все геополитические концепции и планы, а также на военные доктрины Соединенных Штатов Америки.
Во время войны политическое и психологическое влияние разгрома в Пёрл-Харбор чувствовалось в Америке намного сильнее, — это очевидно для всех слоев, от политиков и военачальников, до рядовых американцев. При этом американская пресса намеренно сглаживала впечатление от потери никому неизвестных атоллов и каких-то Филиппин.
Скажем так: нападение на Пёрл-Харбор воспринималось как публичное оскорбление. Очень подлое и очень унизительное, но с совершенно ясным пониманием того, что на него надо непременно срочно и столь же эффектно ответить. И буквально на следующий день американцами уже строились планы будущего возмездия, несмотря на огромные расстояния и технические сложности. И вскоре все эти чувства и стремления воплотились в известный рейд Дуллитла, который был, по крайней мере, формальным возмездием.
А потеря Филиппин, Гуама, Уэйка и множества других островов означала для американских стратегов, как минимум, что в ближайшей перспективе дать сдачи не удастся. Поначалу у американского руководства и военного командования не было вообще понимания, как это сделать из-за тех же самых огромных расстояний и пространств. Более того, очень похоже, что американское командование довольно долго не понимало, как и почему это произошло, причем многие заблуждения того времени, как водится, увековечились, неизменно появляясь даже в современных книгах и источниках.
Так что же это было и как развивались события?
6 декабря, когда ударное авианосное соединение японского императорского флота под командованием вице-адмирала Тюити Нагумо, соблюдая радиомолчание, с потушенными огнями шло к Гавайским островам, в Вашингтоне получили сообщение из Лондона. В нем говорилось, что 35 японских транспортов, 8 крейсеров и 20 эсминцев к Малаккскому полуострову. Это подтверждало уверенность американских адмиралов в том, что японцы решили нанести удар по Сингапуру. Из различных воспоминаний и свидетельств известно, что нападение на Филиппины, и тем более на Гавайские острова, казалось слишком маловероятным. И дело тут не только в том, что японцы сумели скрытно приготовиться к нападению, но и в глобальной недооценке всей японской стратегии.
И политическое, и военное руководство США в 1941 году исходило из того, что действия Японии в предстоящей войне будут подчинены прежде всего экономической необходимости. Для дальнейшего полноценного развития японской экономики нужны была прежде всего нефть, а также некоторые цветные металлы, каучук и ряд других материалов и продовольствие. Всем этим японцы могли себя обеспечить в достаточной мере, во-первых окончательно закрепив свое влияние во Французском Индокитае, а во-вторых, захватив Голландскую Ост-Индию (Индонезию). И если французские колониальные власти активно сотрудничали с японцами (хотя далеко не все признавали правительство в Виши), то захват голландских колоний требовал уже настоящей войны, причем не столько с Голландией (оккупированной немцами), сколько с Великобританией. Таким образом считалось очевидным, что в стремлении установить свое господство в Юго-Восточной азии японцы неизбежно должны будут напасть и на британские владения — прежде всего Сингапур и Малайзию.
Нападение на американские владения в западной части Тихого Океана не содержало сколько-нибудь заметной экономической необходимости. Кроме того, американские военные силы в этих секторах были незначительными, они попросту не представляли собой угрозы этим планам (по крайней мере в то время).
США активно торговали с Японией, которая ведя войну с Китаем, была чрезвычайно важным рынком сбыта не только для американской нефти, но и огромного количества самых разнообразных товаров военного и гражданского значения. Более того, военные действия Японии в Китае (начавшаяся с 1931 года) были настоящим спасением для американской экономики, которая только к середине 30-х годов стала более или менее компенсировать свой спад из-за Великой депрессии. То есть если войны с Великобританией избежать было почти невозможно, то в военном столкновении Японии и США напрямую не была заинтересована ни одна сторона.
Почему японцы все же решились воевать с Соединенными Штатами, — вопрос выходящий за рамки нашей темы, поэтому просто отметим одну важную деталь: американские военные не понимали (или не хотели понимать) целей и принципов японской стратегии. А она, как оказалось, включала в себя необходимость установления «безопасного контура» , охватывающего практически всю Микронезию, Гавайи и даже Алеутские острова. Все важные для японцев морские коммуникации оказывались внутри «контура». Установление на всех его островах японского господства означало стратегическое равновесие сил. Ведь даже обладая намного большим военным и экономическим потенциалом американскому флоту было бы невероятно трудно вернуть эти острова из-за гигантских расстояний. А японцы соответственно могли оборонять их небольшими силами. Многие японские адмиралы, включая главнокомандующегого Объединённым флотом Японской империи Исороку Ямамото, готовы были пойти на такой риск. Они всерьез надеялись, что таким образом им удастся надолго вывести Соединенные Штаты из игры, выиграв время для качественного скачка в росте как экономики так и в военой силе.
При этом многие историки отмечают, что установление господства японского флота вдоль всего «контура» делал бессмысленным возможное сопротивление американских наземных сил на этих островах. Забегая вперед отметим, что упорно и героически сражались только защитники острова Уэйк (который иногда даже называют «американской Брестской крепостью»).
Возможным исключением был только остров Лусон — самый населенный из Филиппинских островов с относительно развитой внутренней транспортной сетью и крупными аэродромами. Здесь находилась большая часть филиппинской армии (ее общая численность превышала 100 тысяч человек) и крупнейшая в Тихом океане группировка американских войск — 31 тысяча человек. Объединенными американскими и филиппинскими войсками здесь командовал генерал Дуглас Макартур.
При этом американских сил фактически хватало только для обороны нескольких опорных пунктов на севере острова удобных для высадки с моря и столицы страны — Манилы. Перед самым началом войны на Лусон прибыли два батальона легких танков «М-3», но, как оказалось впоследствии, у Макартура не было ясного представления о том, как они могут помочь обороне острова. Из двенадцати дивизий филиппинской армии, имевшихся в на острове, десять были только недавно отмобилизованы, их боевую ценность трудно было недооценить. Конечно нельзя сказать, что возможность нападения на Филиппины полностью исключалась военным командованием США. Шли работы по восстановлению и усилению различных береговых укреплений, строились новые. Но все эти меры были скорее плановыми и часто просто косметическими, они совершенно не учитывали реальные возможности японских вооруженных сил.
Тем не менее захват Лусона вполне мог затянуться на целые месяцы, а за это время американцы (чисто теоретически) могли перебросить туда дополнительные силы. Так ли это на самом деле- вопрос очень многовариантный, но японское командование считало именно это стратегическое направление главным и решающим в будущей кампании против США. (Гавайи были скорее вторыми по значению, ведь в отличие от Филиппин они слишко далеко от основных морских путей Юго-Восточной Азии.)
Еще в ноябре 1941 года на остров Формоза (ныне -Тайвань) из Маньчжурии передислоцировалась 5-я авиагруппа генерал-лейтенанта Хидэёси Обата- самое боеспособное авиационное соединение Императорских ВВС.
Экспедиционные силы для предстоящей операции включали четыре дивизии 14-й армии — самой большой военной силы в так называемой Южной группе армий.
Соотношение сил на море тоже выглядело в пользу японцев.
Азиатский флот США (контр-адмирала Томас Харт) был самым слабым из американских флотов, хотя его задачей было обеспечивать защиту акватории Филиппинских островов и западной части Микронезии — очень сложной, в силу многообразия коммуникаций и больших расстояний. К началу войны в него входили: тяжелый крейсер «Хьюстон», легкие крейсера «Марблхэд» и «Бойс», авиатранспорты «Лэнгли» и «Чайлдс», 12 эсминцев, 28 подводных лодок, а также канонерские лодки, минные тральщики, плавучие базы и другие вспомогательные суда.
Третий японский флот (командующий — вице-адмирал Ибо Такахаси), которому предстояло действовать на этом направлении, формально к началу декабря представлял собой внушительную ударную силу на Тихом Океане, после той, что пока еще невредимая располагалась в Пёрл-Харбор и в окрестностях Гавайского архипелага. Линкоры «Харуна» и «Конго», тяжелые крейсера «Майя», «Асигара», «Такао», «Атаго», «Текай», «Нати», «Хагуро», «Мьеко», 4 легких крейсера, 31 эсминец, а также гидроавиатранспорты, тральщики, сторожевые корабли, минные заградители и многие другие корабли готовы были начинать боевые действияуже в первых числах декабря.
И, пожалуй, только Дальневосточные Военно-воздушными силы США (Far East Air Force или FEAF) были способны действительно помешать планам японского командования. Количество «Летающих Крепостей» (это были B-17) к началу декабря дошло до тридцати пяти, чего было достаточно для хотя бы для одного упреждающего удара по японским базам. Основу истребительного прикрытия составляли около восьмидесяти «Кёртиссов P-40» или «Киттихоуков».
И такой шанс у американцев был.
Через четыре с половиной часа после нападения на Пёрл-Харбор командующий FEAF генерал-майор Льюис Бреретон получил секретную радиограмму, подтверждавшую начало военных действий. Она была по разным данным вторая или третья, а насчет предыдущих известно только, что они не вызвала никакой реакции. Часто упоминается также телефонный звонок Бреретону от главнокомандующего ВВС США на Тихом Океане генерала армии Генри Арнольда — скорее всего он совпал по времени с радиограммой.
Бреретон немедленно обратился к Макартуру с просьбой отдать приказ об ударе по японским аэродромам на Формозе в соответствии с известной им обоим секретной директивой на случай войны с Японией. Во время этой первой встречи «Летающие крепости» были готовы к вылету, а сам Бреретон высказывал уверенность, что нападение на Пёрл-Харбор было лишь «щелчком по носу», а главный удар вот-вот обрушится на Филиппины. С аэродромов Формозы (их расположение американцам было хорошо известно) удобнее и ближе всего нанести бомбовый удар по филиппинским укреплениям и аэродромам: наверняка там сейчас стоят японские самолеты, готовые к вылету. Однако Макартур в категорической форме отказал Бреретону в разрешении на вылет. Он хватался за любой повод надеяться, что собщения о Пёрл-Харбор были ошибкой или провокацией.
А в эти эти самые часы пилоты японских бомбардировщиков с нетерпением ждали, когда рассеется туман.
Еще через два часа командующий вновь явился к Макартуру. «Летающие крепости» в это время уже кружили над Манилой, сжигая горючее, — Бреретон поднял всю способную летать авиацию в воздух, для того чтобы не могли уничтожить на аэродромах как в Пёрл-Харбор.
Препирания (в смысле, военный совет) продолжались еще около часа. Когда наконец удалось сломить нерешительность Макартура (он просто остался в меньшинстве из-за приходящих новых сообщений и приказов о начале войны), пришло время дозаправить машины и они стали садиться на аэродромы. Долгожданный приказ от Макартура был получен, но, туман над Формозой уже давно рассеялся и японская авиация была в воздухе. Двести бомбардировщиков («Mitsubishi G3m» и «Mitsubishi G4m») с сильным эскортом истребителей, а также гидросамолеты и самолеты-разведчики были над океаном примерно в 300 милях от острова Лусон. Радиолокационные посты обнаружили их в 150 милях от берега. Однако на авиабазах Кларк-Филд, где стояли все американские «летающие крепости», и Николз-Филд, где находилась большая часть истребителей, никаких предупреждений не получали. Это, кстати самое запутанное и странное в этой истории, зато более или менее точно известно, что пилоты «крепостей» в это время заканчивали обедать.
Ровно через 10 часов после нападения на Пёрл-Харбор, японские бомбардировщики приготовились к атаке. Они спокойно, как на учении, волнами пошли на Кларк-Филд и с идеальной точностью обрушили бомбы на американские самолеты. Завершили разгром японские истребители; на бреющем полете они безнаказанно ходили кругами над аэродромными постройками, поливая все пулеметным огнем. О зенитном огне с земли нигде не упоминается, американские истребители тоже не успели появиться. Когда японские самолеты, наконец, улетели обратно, оказалось, что у Дальневосточных Военно-воздушных сил США осталось лишь три «летающих крепости», способных подняться в воздух, да и то после ремонта. При этом все японские бомбардировщики и почти все истребители вернулись на свои аэродромы.
Так Дуглас Макартур проиграл свое первое сражение, попав в ловушку, одну из самых типичных в мировой военной истории. Он не решился вовремя отдать приказ о начале боевых действий.
Однако сколько-нибудь обстоятельный анализ и изучение причин столь невиданных поражений союзников (за исключением, разгрома в Пёрл-Харбор и потери Сингапура) — тема до сих пор довольно запутанная. Ясности и непротиворечивости в ней не больше, чем в большинстве других, посвященных истории Второй мировой войны. Одна из причин заключается в том, что в разнообразных исторических исследованиях о войне на Тихом Океане западным авторам приходится, так или иначе, касаться довольно нелицеприятных сторон колониального прошлого союзных держав, указывать причины послевоенного краха их колониальных империй — и это тоже не помогает установить все взаимосвязи между событиями.
Кроме того, успешные операции, проводившиеся японцами на Филиппинах и многочисленных разбросанных на тысячи километров островах западной части Тихого Океана, довольно трудно рассматривать в их взаимосвязи.
В череде невиданных стратегических успехов и громких побед захват японцами этих американских владений часто представляется чем-то второстепенным. Или даже закономерным следствием внезапного и успешного нападения на Пёрл-Харбор. А между тем, это была крупнейшая по своим глобальным последствиям стратегическая операция Второй Мировой войны, справедливо заслужившая особое внимание военных теоретиков и стратегов во всем мире. С тех пор и вплоть до сегодняшнего дня опыт этой кампании оказывал определенное влияние на все геополитические концепции и планы, а также на военные доктрины Соединенных Штатов Америки.
Во время войны политическое и психологическое влияние разгрома в Пёрл-Харбор чувствовалось в Америке намного сильнее, — это очевидно для всех слоев, от политиков и военачальников, до рядовых американцев. При этом американская пресса намеренно сглаживала впечатление от потери никому неизвестных атоллов и каких-то Филиппин.
Скажем так: нападение на Пёрл-Харбор воспринималось как публичное оскорбление. Очень подлое и очень унизительное, но с совершенно ясным пониманием того, что на него надо непременно срочно и столь же эффектно ответить. И буквально на следующий день американцами уже строились планы будущего возмездия, несмотря на огромные расстояния и технические сложности. И вскоре все эти чувства и стремления воплотились в известный рейд Дуллитла, который был, по крайней мере, формальным возмездием.
А потеря Филиппин, Гуама, Уэйка и множества других островов означала для американских стратегов, как минимум, что в ближайшей перспективе дать сдачи не удастся. Поначалу у американского руководства и военного командования не было вообще понимания, как это сделать из-за тех же самых огромных расстояний и пространств. Более того, очень похоже, что американское командование довольно долго не понимало, как и почему это произошло, причем многие заблуждения того времени, как водится, увековечились, неизменно появляясь даже в современных книгах и источниках.
Так что же это было и как развивались события?
6 декабря, когда ударное авианосное соединение японского императорского флота под командованием вице-адмирала Тюити Нагумо, соблюдая радиомолчание, с потушенными огнями шло к Гавайским островам, в Вашингтоне получили сообщение из Лондона. В нем говорилось, что 35 японских транспортов, 8 крейсеров и 20 эсминцев к Малаккскому полуострову. Это подтверждало уверенность американских адмиралов в том, что японцы решили нанести удар по Сингапуру. Из различных воспоминаний и свидетельств известно, что нападение на Филиппины, и тем более на Гавайские острова, казалось слишком маловероятным. И дело тут не только в том, что японцы сумели скрытно приготовиться к нападению, но и в глобальной недооценке всей японской стратегии.
И политическое, и военное руководство США в 1941 году исходило из того, что действия Японии в предстоящей войне будут подчинены прежде всего экономической необходимости. Для дальнейшего полноценного развития японской экономики нужны была прежде всего нефть, а также некоторые цветные металлы, каучук и ряд других материалов и продовольствие. Всем этим японцы могли себя обеспечить в достаточной мере, во-первых окончательно закрепив свое влияние во Французском Индокитае, а во-вторых, захватив Голландскую Ост-Индию (Индонезию). И если французские колониальные власти активно сотрудничали с японцами (хотя далеко не все признавали правительство в Виши), то захват голландских колоний требовал уже настоящей войны, причем не столько с Голландией (оккупированной немцами), сколько с Великобританией. Таким образом считалось очевидным, что в стремлении установить свое господство в Юго-Восточной азии японцы неизбежно должны будут напасть и на британские владения — прежде всего Сингапур и Малайзию.
Нападение на американские владения в западной части Тихого Океана не содержало сколько-нибудь заметной экономической необходимости. Кроме того, американские военные силы в этих секторах были незначительными, они попросту не представляли собой угрозы этим планам (по крайней мере в то время).
США активно торговали с Японией, которая ведя войну с Китаем, была чрезвычайно важным рынком сбыта не только для американской нефти, но и огромного количества самых разнообразных товаров военного и гражданского значения. Более того, военные действия Японии в Китае (начавшаяся с 1931 года) были настоящим спасением для американской экономики, которая только к середине 30-х годов стала более или менее компенсировать свой спад из-за Великой депрессии. То есть если войны с Великобританией избежать было почти невозможно, то в военном столкновении Японии и США напрямую не была заинтересована ни одна сторона.
Почему японцы все же решились воевать с Соединенными Штатами, — вопрос выходящий за рамки нашей темы, поэтому просто отметим одну важную деталь: американские военные не понимали (или не хотели понимать) целей и принципов японской стратегии. А она, как оказалось, включала в себя необходимость установления «безопасного контура» , охватывающего практически всю Микронезию, Гавайи и даже Алеутские острова. Все важные для японцев морские коммуникации оказывались внутри «контура». Установление на всех его островах японского господства означало стратегическое равновесие сил. Ведь даже обладая намного большим военным и экономическим потенциалом американскому флоту было бы невероятно трудно вернуть эти острова из-за гигантских расстояний. А японцы соответственно могли оборонять их небольшими силами. Многие японские адмиралы, включая главнокомандующегого Объединённым флотом Японской империи Исороку Ямамото, готовы были пойти на такой риск. Они всерьез надеялись, что таким образом им удастся надолго вывести Соединенные Штаты из игры, выиграв время для качественного скачка в росте как экономики так и в военой силе.
При этом многие историки отмечают, что установление господства японского флота вдоль всего «контура» делал бессмысленным возможное сопротивление американских наземных сил на этих островах. Забегая вперед отметим, что упорно и героически сражались только защитники острова Уэйк (который иногда даже называют «американской Брестской крепостью»).
Возможным исключением был только остров Лусон — самый населенный из Филиппинских островов с относительно развитой внутренней транспортной сетью и крупными аэродромами. Здесь находилась большая часть филиппинской армии (ее общая численность превышала 100 тысяч человек) и крупнейшая в Тихом океане группировка американских войск — 31 тысяча человек. Объединенными американскими и филиппинскими войсками здесь командовал генерал Дуглас Макартур.
При этом американских сил фактически хватало только для обороны нескольких опорных пунктов на севере острова удобных для высадки с моря и столицы страны — Манилы. Перед самым началом войны на Лусон прибыли два батальона легких танков «М-3», но, как оказалось впоследствии, у Макартура не было ясного представления о том, как они могут помочь обороне острова. Из двенадцати дивизий филиппинской армии, имевшихся в на острове, десять были только недавно отмобилизованы, их боевую ценность трудно было недооценить. Конечно нельзя сказать, что возможность нападения на Филиппины полностью исключалась военным командованием США. Шли работы по восстановлению и усилению различных береговых укреплений, строились новые. Но все эти меры были скорее плановыми и часто просто косметическими, они совершенно не учитывали реальные возможности японских вооруженных сил.
Тем не менее захват Лусона вполне мог затянуться на целые месяцы, а за это время американцы (чисто теоретически) могли перебросить туда дополнительные силы. Так ли это на самом деле- вопрос очень многовариантный, но японское командование считало именно это стратегическое направление главным и решающим в будущей кампании против США. (Гавайи были скорее вторыми по значению, ведь в отличие от Филиппин они слишко далеко от основных морских путей Юго-Восточной Азии.)
Еще в ноябре 1941 года на остров Формоза (ныне -Тайвань) из Маньчжурии передислоцировалась 5-я авиагруппа генерал-лейтенанта Хидэёси Обата- самое боеспособное авиационное соединение Императорских ВВС.
Экспедиционные силы для предстоящей операции включали четыре дивизии 14-й армии — самой большой военной силы в так называемой Южной группе армий.
Соотношение сил на море тоже выглядело в пользу японцев.
Азиатский флот США (контр-адмирала Томас Харт) был самым слабым из американских флотов, хотя его задачей было обеспечивать защиту акватории Филиппинских островов и западной части Микронезии — очень сложной, в силу многообразия коммуникаций и больших расстояний. К началу войны в него входили: тяжелый крейсер «Хьюстон», легкие крейсера «Марблхэд» и «Бойс», авиатранспорты «Лэнгли» и «Чайлдс», 12 эсминцев, 28 подводных лодок, а также канонерские лодки, минные тральщики, плавучие базы и другие вспомогательные суда.
Третий японский флот (командующий — вице-адмирал Ибо Такахаси), которому предстояло действовать на этом направлении, формально к началу декабря представлял собой внушительную ударную силу на Тихом Океане, после той, что пока еще невредимая располагалась в Пёрл-Харбор и в окрестностях Гавайского архипелага. Линкоры «Харуна» и «Конго», тяжелые крейсера «Майя», «Асигара», «Такао», «Атаго», «Текай», «Нати», «Хагуро», «Мьеко», 4 легких крейсера, 31 эсминец, а также гидроавиатранспорты, тральщики, сторожевые корабли, минные заградители и многие другие корабли готовы были начинать боевые действияуже в первых числах декабря.
И, пожалуй, только Дальневосточные Военно-воздушными силы США (Far East Air Force или FEAF) были способны действительно помешать планам японского командования. Количество «Летающих Крепостей» (это были B-17) к началу декабря дошло до тридцати пяти, чего было достаточно для хотя бы для одного упреждающего удара по японским базам. Основу истребительного прикрытия составляли около восьмидесяти «Кёртиссов P-40» или «Киттихоуков».
И такой шанс у американцев был.
Через четыре с половиной часа после нападения на Пёрл-Харбор командующий FEAF генерал-майор Льюис Бреретон получил секретную радиограмму, подтверждавшую начало военных действий. Она была по разным данным вторая или третья, а насчет предыдущих известно только, что они не вызвала никакой реакции. Часто упоминается также телефонный звонок Бреретону от главнокомандующего ВВС США на Тихом Океане генерала армии Генри Арнольда — скорее всего он совпал по времени с радиограммой.
Бреретон немедленно обратился к Макартуру с просьбой отдать приказ об ударе по японским аэродромам на Формозе в соответствии с известной им обоим секретной директивой на случай войны с Японией. Во время этой первой встречи «Летающие крепости» были готовы к вылету, а сам Бреретон высказывал уверенность, что нападение на Пёрл-Харбор было лишь «щелчком по носу», а главный удар вот-вот обрушится на Филиппины. С аэродромов Формозы (их расположение американцам было хорошо известно) удобнее и ближе всего нанести бомбовый удар по филиппинским укреплениям и аэродромам: наверняка там сейчас стоят японские самолеты, готовые к вылету. Однако Макартур в категорической форме отказал Бреретону в разрешении на вылет. Он хватался за любой повод надеяться, что собщения о Пёрл-Харбор были ошибкой или провокацией.
А в эти эти самые часы пилоты японских бомбардировщиков с нетерпением ждали, когда рассеется туман.
Еще через два часа командующий вновь явился к Макартуру. «Летающие крепости» в это время уже кружили над Манилой, сжигая горючее, — Бреретон поднял всю способную летать авиацию в воздух, для того чтобы не могли уничтожить на аэродромах как в Пёрл-Харбор.
Препирания (в смысле, военный совет) продолжались еще около часа. Когда наконец удалось сломить нерешительность Макартура (он просто остался в меньшинстве из-за приходящих новых сообщений и приказов о начале войны), пришло время дозаправить машины и они стали садиться на аэродромы. Долгожданный приказ от Макартура был получен, но, туман над Формозой уже давно рассеялся и японская авиация была в воздухе. Двести бомбардировщиков («Mitsubishi G3m» и «Mitsubishi G4m») с сильным эскортом истребителей, а также гидросамолеты и самолеты-разведчики были над океаном примерно в 300 милях от острова Лусон. Радиолокационные посты обнаружили их в 150 милях от берега. Однако на авиабазах Кларк-Филд, где стояли все американские «летающие крепости», и Николз-Филд, где находилась большая часть истребителей, никаких предупреждений не получали. Это, кстати самое запутанное и странное в этой истории, зато более или менее точно известно, что пилоты «крепостей» в это время заканчивали обедать.
Ровно через 10 часов после нападения на Пёрл-Харбор, японские бомбардировщики приготовились к атаке. Они спокойно, как на учении, волнами пошли на Кларк-Филд и с идеальной точностью обрушили бомбы на американские самолеты. Завершили разгром японские истребители; на бреющем полете они безнаказанно ходили кругами над аэродромными постройками, поливая все пулеметным огнем. О зенитном огне с земли нигде не упоминается, американские истребители тоже не успели появиться. Когда японские самолеты, наконец, улетели обратно, оказалось, что у Дальневосточных Военно-воздушных сил США осталось лишь три «летающих крепости», способных подняться в воздух, да и то после ремонта. При этом все японские бомбардировщики и почти все истребители вернулись на свои аэродромы.
Так Дуглас Макартур проиграл свое первое сражение, попав в ловушку, одну из самых типичных в мировой военной истории. Он не решился вовремя отдать приказ о начале боевых действий.
Информация