Аферы войны ("Slate", США)
Американские военные украли в Ираке и Афганистане десятки миллионов долларов, беря взятки, занимаясь воровством и заключая фальшивые контракты.
Специалист сухопутных войск США Стефани Шарбоно (Stephanie Charboneau) служила в центре грузовых перевозок на передовой оперативной базе Фенти возле афгано-пакистанской границы. База занималась распределением «жидкого золота», поставляя его ежедневно десятками и сотнями тонн. Речь идет о топливе для машин, самолетов и генераторов международной коалиции.
На базе стоял щит с хорошо заметной надписью: «Если не потечет топливо, не поедут войска». Но 31-летняя Шарбоно, у которой в штате Вашингтон осталось двое детей, была раздосадована, получив строгий выговор от своего начальника. Работа у нее была скучная и однообразная: она фиксировала на своем компьютере приход и расход топлива, и отправляла машины за ворота. Но вскоре эта рутина приобрела довольно мрачный оттенок, поскольку ее работа превратилась в серьезное преступление.
У Шарбоно возник роман с гражданским служащим Джонатаном Хайтауэром (Jonathan Hightower), который работал в подрядной организации Пентагона, развозившей топливо с базы Фенти. Как-то раз в марте 2010 года он рассказал ей о том, что происходит на других американских военных базах по всему Афганистану. Об этом Шарбоно поведала в интервью по телефону.
Военные продавали американское топливо на сторону афганскому населению, а выручку клали себе в карман. По словам Шарбоно, когда Хайтауэр предложил ей делать то же самое, она согласилась.
Поступив таким образом, Шарбоно стала соучастницей масштабных краж топлива, которыми занимались американские военные с самого начала войны в Афганистане. Всего за этот период было украдено топлива как минимум на 15 миллионов долларов. Через какое-то время она стала одной из 115 военнослужащих, которых осудили после 2005 года за такие преступления, как воровство, подкуп и подделка контрактов на сумму 52 миллиона долларов, совершенные в период пребывания в Афганистане и Ираке. Об этом свидетельствуют всесторонние учетные данные, собранные организацией «Центр за честность в обществе» (Center for Public Integrity) на основе судебной документации.
Многие из этих преступлений были совершены по причине серьезных недостатков в системе управления войсками, которые, по словам экспертов, не устранены до сих пор. Речь идет о частом использовании операций с наличностью, о поспешном распределении контрактов на крупные суммы, о расхлябанности и небрежном контроле за расходованием средств в войсках, и о широко распространенной коррупции в районе пребывания американских военных, для которых соблазн зачастую слишком велик, чтобы ему не поддаться.
На страничке Шарбоно в Facebook на фотографиях можно увидеть ясноглазую женщину с татуировкой на плече и широкой улыбкой, которая возится с домашними животными и празднует новый 2015 год вместе со своими детьми, надев футболку команды «Сиэтл Сихокс». Сейчас она сидит в федеральной тюрьме Карсуэлл в Форт-Уорте, штат Техас, получив семь лет за совершенное в Афганистане преступление.
Другие преступления военнослужащих все еще расследуются, и поэтому некоторые протоколы суда пока недоступны. Общий подсчет дополнительных потерь от мошенничества, халатности, правонарушений подрядчиков, гражданских лиц и иностранных военных из состава коалиции в Афганистане никто не проводил. Но следователи, участвующие в расследовании этих преступлений и в возбуждении дел против военнослужащих, говорят, что это лишь малая часть тех правонарушений, которые совершили американские военные в двух странах.
Бывший специальный генеральный инспектор по восстановлению Ирака Стюарт Боуэн (Stuart Bowen), отвечавший за пресечение правонарушений в Ираке с 2004 по 2013 год, рассказал о своих подозрениях в том, что он со своими коллегами сумел раскрыть «далеко не все аферы и мошеннические сделки среди американских военных и их подрядчиков». Джон Сопко (John F. Sopko), который сегодня выполняет работу Боуэна в Афганистане, заявил, что его ведомство не раскрыло и половины связанных с мошенничеством преступлений, которые были совершены военными в этой стране.
Как рассказал Сопко, по состоянию на февраль его ведомство вело 327 расследований против 31 военнослужащего. «Вы не поймете, как много денег крадут в Афганистане, пока не попадете туда», — заявил Сопко, отметивший, что ценовой сговор и прочие формы финансовой коррупции в этой стране широко распространены.
Он и другие специалисты, а также кое-кто из тех, кто признал себя виновным в совершении преступлений, указывают на повторяющиеся закономерности коррупционной деятельности и на особые проблемы, возникающие тогда, когда крупные воинские контингенты направляются за границу. Иногда слабо подготовленным в этих вопросах военнослужащим приходилось проводить или контролировать крупные сделки с использованием наличности, и это в регионе, где коррупционные правонарушения в финансовых делах в виде взяток, откатов и мелких краж являются обыденностью. Как отмечают эти люди, командиры там настолько заняты насущными проблемами ведения боевых действий, что они просто не замечают, как идет на сторону топливо, или как подрядчики делают откаты.
На сегодня на долю офицеров в Ираке приходится примерно четыре пятых всех преступлений, связанных с мошенничеством и совершенных военнослужащими. Но в Афганистане соотношение другое. Там четыре пятых таких преступлений совершают военнослужащие рядового и сержантского состава. Это данные «Центра за честность в обществе». Причины таких различий неясны. Но Сопко говорит, что под следствием по делам о служебных преступлениях в Афганистане может оказаться больше офицеров, поскольку американская миссия там продолжается, и поэтому соотношение может измениться.
Военнослужащие, не совершавшие в прошлом больших правонарушений, такие как Шарбоно, говорят, что в тех обстоятельствах, которые существовали в местах их дислокации, воровство казалось безнаказанным и очень легким занятием. Поэтому они и принимали решение вступить на путь правонарушений, из-за чего, к их величайшему удивлению, многие получили тюремные сроки от трех месяцев до 17 с лишним лет. Многие, такие как Шарбоно, неплохо разбирались в военной системе. В заявлении ее адвоката Денниса Хартли (Dennis Hartley), представленном 30 января 2014 года перед вынесением ей приговора, говорится о том, что мать Шарбоно, ее первый муж и ее второй муж были военнослужащими.
Эти люди говорят о том, что знали немало военнослужащих, нарушавших закон, но не пойманных. По словам Шарбоно, Хайтауэр убедил ее заняться кражей топлива с базы Фенти, указав на то, что военных с соседних баз «никто на этом не ловит, а поэтому беспокоиться не о чем».
Отставной майор из резерва сухопутных войск Гленн Макдоналд (Glenn MacDonald), работающий главным редактором вебсайта о коррупции в армии MilitaryCorruption.com, говорит о том, что на его взгляд, в Афганистане и Ираке военные совершали гораздо больше преступлений, связанных с обманом и мошенничеством, и что по степени материального ущерба это более серьезные преступления, чем те, которые он наблюдал в 1960-х годах во Вьетнаме, когда служил там в молодости солдатом. «Выводы из этих последних войн просто ошеломляют. Любой военнослужащий, включая сержантов, мог серьезно обогатиться там за очень короткое время», — заявил Макдоналд.
По его словам, многие поддавались искушению из-за того, что видели, как другие безнаказанно крадут тысячи и даже миллионы долларов.
Тысячи долларов налички от незаконной торговли топливом
За прошедшие 14 лет войны в Афганистане армейское топливо крали постоянно. По Афганистану его развозили в «грузовиках с побрякушками», как называют автоцистерны, украшенные богатыми узорами и орнаментом из металла. Так, на базу Фенти «грузовики с побрякушками» привозили топливо раз в несколько дней, доставляя его из Пакистана. Все водители были местными жителями, работавшими на базе по контракту. Офицеры Фенти затем распределяли топливо по 32 близлежащим базам. Крупнейшая из них потребляла до двух миллионов галлонов в неделю (7 570 000 литров).
Назвать эту систему слабо контролируемой будет недооценкой. Стандартный контракт позволял каждому водителю за семь дней доставлять топливо в конечный пункт, который мог находиться всего в нескольких часах езды. Об этом говорит майор Джонатан Макдугал (Jonathan McDougal), который в 2010 и 2011 годах служил на аэродроме в Баграме и руководил автотранспортом, занимавшимся тыловым обеспечением на северо-востоке Афганистана. «Казалось, они планируют свою работу так, чтобы с каждым конвоем что-то приключилось», — заявил Макдугал «Центру за честность в обществе».
Роль Шарбоно в краже топлива на базе Фенти была довольно проста. Она делала так, чтобы автоцистерн с топливом отправлялось больше, чем нужно, а затем подделывала отчетность, показывая, что дополнительное топливо доставлено в пункт назначения. Покинув базу Фенти в составе конвоя, эти дополнительные заправщики сливали топливо в заранее оговоренных местах, где покупатели платили за него наличными деньгами. Потом водители делили деньги между собой, Шарбоно и ее сообщниками. Эта схема работала какое-то время вполне успешно, потому что цифры по количеству топлива в хранилищах и объемы поставок совпадали (хотя безусловно, на конечных пунктах, куда оно доставлялось, данные учета отличались).
По словам Шарбоно, это было «большой пробел» в системе контроля за расходованием топлива. Выигрыш от краж был весьма заманчивым — примерно 5 000 долларов чистой выручки с каждого топливозаправщика.
Как-то раз после того, как Шарбоно вступила в преступный сговор, к ним присоединился ее непосредственный начальник сержант Кристофер Уивер (Christopher Weaver), о чем сообщается в сопроводительной записке к приговору от 15 января 2014 года, представленной в окружной суд Колорадо. Шарбоно в электронной переписке с сестрой, которая жила в Колорадо, рассказала ей о том, как расширилась схема преступного сговора. Себя она в чате называла dollface_kc:
dollface_kc (13:55, 18 апреля 2010 г.)
Я больше этим не руковожу
dollface_kc (13:55, 18 апреля 2010 г.)
Ржунимагу
dollface_kc (13:55, 18 апреля 2010 г.)
Я обратилась к своему сержанту [Уиверу], и теперь он тоже в деле и всем заправляет. Теперь меня никто не поймает. Ржу до уср##ки.
Я больше этим не руковожу
dollface_kc (13:55, 18 апреля 2010 г.)
Ржунимагу
dollface_kc (13:55, 18 апреля 2010 г.)
Я обратилась к своему сержанту [Уиверу], и теперь он тоже в деле и всем заправляет. Теперь меня никто не поймает. Ржу до уср##ки.
Как отметил в сопроводительной записке к приговору прокурор Марк Дьюбстер (Mark Dubester), использование Шарбоно непристойных шутливых выражений в переписке указывает на то, что она «увидела юмор в этой ситуации». Однако Шарбоно так не считает. По ее словам, как-то раз, когда она вернулась на базу, Уивер отвел ее в сторону и сказал, что знает, как работает вся схема. А поскольку он сам заработал на ней пока мало, ей лучше держать рот на замке.
«Это было ... типа "скажешь кому — пожалеешь", — заявила Шарбоно. — Я была его подчиненной. Он был начальник».
«Таким образом, все трое в сговоре продолжали совершать данное преступление, и именно в этот период произошло наибольшее количество краж», — сообщается в сопроводительной записке к приговору, которую представил Дьюбстер. Уивер каждое утро встречался с Шарбоно и Хайтауэром, и они вместе решали, какие автоцистерны будут законным путем доставлять топливо на базы, а какие «пойдут налево», сообщила Шарбоно в ходе интервью.
По ее словам, если бы кто-то просто начал задавать вопросы по поводу поставок топлива, типа «хотелось бы знать, куда вы отправляете эти 15 машин», или «а почему не указан пункт назначения у этих пяти?», то осуществлять эту мошенническую схему было бы намного сложнее. Шарбоно, Уивер и Хайтауэр смогли так долго заниматься хищениями благодаря тому, что они единственные осуществляли контроль и вели документацию по поставкам топлива, когда машины уходили с базы.
По словам Шарбоно, при наличии компьютерного мониторинга кражи на военных базах можно было бы пресечь. Например, если бы существовала система проверки отпечатков пальцев водителей на выезде из Фенти и на въезде в пункты назначения, это помешало бы им продавать топливо на сторону.
10 октября 2012 года Уивер признал себя виновным в сговоре и подкупе, и теперь отбывает наказание в федеральной тюрьме Южной Дакоты, получив срок три года и один месяц. Его бывший адвокат отказался от разговора под запись по этому делу. В октябре 2013 года Уивер направил письмо главному окружному судье Марсии Кригер (Marcia Krieger), в котором написал, что вначале он брал деньги, чтобы нанять адвоката, поскольку мать его ребенка «угрожала отнять у меня сына».
«Конечно, я брал больше, чем необходимо, — добавил он. — Когда я начал, во мне проснулась алчность».
Хайтауэр также признал свою вину в сговоре с целью обмана США, и 28 октября 2013 года его приговорили к двум годам и трем месяцам лишения свободы. Свой срок он отбывает в федеральной тюрьме Сан-Антонио.
Только из-за этих хищений Соединенные Штаты понесли ущерб на сумму полтора миллиона долларов, о чем говорится в соглашении между сторонами о признании Шарбоно своей вины, которое она подписала 5 сентября 2013 года. По словам ее адвоката Хартли, преступление Шарбоно стало позором для ее мужа, поскольку в его части узнали о нем.
Шарбоно сегодня заявляет, что сейчас ее постоянно преследует мысль о том, как она «гордилась своей службой в армии, а потом поступила таким образом». Прослужив семь лет в войсках, научившись с уважением и с полным доверием относиться к своим командирам, она «с трудом» поверила в то, что ее начальник занимается кражами.
Ее совет молодым военнослужащим, находящимся сегодня в Афганистане, состоит в следующем: «Будьте верны себе, изучайте то, что должны изучать. А если вам предложат что-то вроде того, что мне предложил Хайтауэр, просто откажитесь». «Те сорок с чем-то тысяч долларов, что я получила, не стоят семи лет тюрьмы, не стоят разлуки с семьей», — добавляет Шарбоно.
Отбывать наказание она начала в феврале, когда закончилась утвержденная судом отсрочка в пять с половиной месяцев. Отсрочку ей дали для ухода за третьим ребенком, который родился в июле. Сейчас все трое детей Шарбоно находятся на попечении ее матери. В своем письма в адрес «Центра за честность в обществе» она сообщила, что привыкла к тюремной жизни, однако скучает по детям, особенно по младшему. «Чаще всего меня страшит то, что он меня забудет», — написала Шарбоно.
Переплетение эмоций и преступлений
«Центр за честность в обществе» изучил более 100 судебных дел и выяснил, что многие осужденные военнослужащие ранее получали награды и благодарности от командования, и что к ним очень хорошо относились сослуживцы. Так, Шарбоно за службу на передовой оперативной базе Фенти была награждена двумя медалями. Первую награду женщина получила всего за несколько месяцев до того, как начала красть топливо вместе с Хайтауэром и Уивером.
Что же заставляет военнослужащих совершать преступления?
Генеральный инспектор по обеим зонам военных действий сказал, что на преступные действия таких людей отчасти толкают большие объемы денежных средств и ресурсов, которые поступают в эти страны. «Чем больше денег мы будем вкладывать туда, где слаба власть закона, тем больше афер и обмана там будет совершаться», — сказал Боуэн.
Юрист Тодд Конормон (Todd Conormon), служивший в 2004 году в Ираке, а ныне защищающий военнослужащих, обвиняемых в совершении правонарушений, сказал, что на некоторых военных бремя войны оказывает изнуряющее воздействие, из-за чего им легче становится думать, что «они это заслужили». Другие привыкают к тому, что вокруг них царит коррупция типа широко распространенных финансовых нарушений, о которых рассказал Сопко. По словам Конормона, такая ситуация убеждает их в том, что если украсть еще немного, это никак не отразится на тех важных задачах, которые выполняют США. А для кого-то побудительным мотивом к воровству стали соблазны типа запрещенных романов с другими военнослужащими, о чем свидетельствуют судебные документы.
Капитан сухопутных войск из Такомы, штат Вашингтон, которого зовут Сидер Лэнмон (Cedar Lanmon), в период с 2004 по 2007 год дважды проходил службу в Ираке. В это время он получил подарков на десятки тысяч долларов за то, что помог албанскому владельцу компании под названием Just in Time Contracting заключить с американской армией контракт на 250 000 долларов. Об этом говорится в исковом заявлении, поданном на него 15 ноября 2007 года специальным агентом Дереком Линдбомом (Derek Lindbom) из отдела уголовных расследований сухопутных войск США. Лэнмона поймали после того, как живущая отдельно от него жена, которая в исковом заявлении проходит под инициалом «Т», позвонила в ведомство Линдбома и сообщила о финансовых преступлениях и супружеской неверности своего мужа:
Т. Лэнмон далее вспомнила, что в мае 2007 года Сидер Лэнмон вернулся из своей второй командировки в Ирак. На сей раз он привез один или два маленьких ковра ручной работы, ожерелье стоимостью примерно 700 долларов и новую любовницу. Ожерелье Сидер Лэнмон подарил любовнице.
В документе сообщается, что когда Лэнмон предложил жене составить с ним и с его новой подружкой «полигамный брак», она стала жить отдельно от него. Лэнмон провел год в федеральной тюрьме и 11 сентября 2009 года вышел на свободу. Когда сотрудники «Центра за честность в обществе» попытались дозвониться до Лэнмона по телефонному номеру в штате Вашингтон, зарегистрированному на его имя, оказалось, что телефон отключен.
Некоторые мошеннические сделки в Ираке и Афганистане осуществлялись с ведома, а порой и при участии жен военнослужащих. Капитан морской пехоты Эрик Шмидт (Eric Schmidt) и его жена Джанет занимались кражами и мошенничеством при заключении контрактов, когда он служил уполномоченным по контрактам в лагере Фаллуджа в Ираке в 2008 и 2009 годах. В целом они прикарманили 1,69 миллиона долларов, о чем говорится в приговоре, вынесенном 3 февраля 2011 года помощником прокурора окружного суда Центрального округа Калифорнии Дороти Маклафлин (Dorothy McLaughlin).
Это была весьма эффективная команда. Эрик Шмидт помогал иракцам воровать оборудование с базы, такое как генераторы и воздушные кондиционеры, а также передавал контракты одной местной фирме, на что указывается в приговоре.
Джанет Шмидт организовывала поставки американскими компаниями небольших партий не отвечающего техническим условиям оборудования, которое якобы производили отобранные иракские фирмы. Когда эта продукция прибывала в Ирак, Эрик заполнял формуляр министерства обороны, в котором говорилось, что она поставлена иракской фирмой. Затем фирма направляла американскому правительству счет, приготовленный Джанет, а после его оплаты делилась выручкой со Шмидтами. Вот одно из писем Эрика жене:
Дорогая,
Здесь в приложении переделанные цифры по оборудованию для спортзалов. Цены справа вверху красным цветом. Общая сумма по счету-фактуре будет 143 458 долларов. Таким образом, Абу Задан после оплаты по контракту получит 45 227 долларов, а мы выручим 98 231 доллар плюс-минус стоимость доставки в Кэмп-Пендлтон. Неплохая халтурка. Надо, чтобы ты составила счет-фактуру с указанием цен. Подпиши, отсканируй и отправь мне. Я завтра передам все Абу Задану. У меня сегодня также будет адрес отправки для Кэмп-Пендлтона.
Люблю, Эрик
Здесь в приложении переделанные цифры по оборудованию для спортзалов. Цены справа вверху красным цветом. Общая сумма по счету-фактуре будет 143 458 долларов. Таким образом, Абу Задан после оплаты по контракту получит 45 227 долларов, а мы выручим 98 231 доллар плюс-минус стоимость доставки в Кэмп-Пендлтон. Неплохая халтурка. Надо, чтобы ты составила счет-фактуру с указанием цен. Подпиши, отсканируй и отправь мне. Я завтра передам все Абу Задану. У меня сегодня также будет адрес отправки для Кэмп-Пендлтона.
Люблю, Эрик
Когда Шмидт служил в Ираке, эта схема не привлекла к себе внимания, о чем говорит бывший руководитель расследований Дэниел Уиллкенс (Daniel F. Willkens), работавший там при Боуэне. Как отмечено в приговоре, Шмидт даже привлек к этой мошеннической схеме двоих своих подчиненных морпехов, которые помогали ему. Один из них, штаб-сержант Эрик Хэмилтон (Eric Hamilton), получил от Шмидта и от иракских подрядчиков 124 000 долларов за то, что рисовал кружки на генераторах с военного склада в Фаллудже, указывая, какие из них можно забрать, а когда подрядчики приезжали за ними, отпирал ворота складского помещения. Об этом говорится в обвинительном заключении окружного суда Южной Каролины от 27 июля 2011 года. Хэмилтон 10 августа 2011 года признал себя виновным по этим обвинениям, о чем свидетельствует сделка между сторонами о признании подсудимым своей вины.
Эрик и Джанет Шмидт попались совершенно случайно. В 2009 году, спустя пять месяцев после возвращения Эрика в США, когда эта семейная пара приобрела в Калифорнии дорогой дом, Шмидта арестовали за нападение на жену. Когда к ним в дом пришли полицейские, они заметили у Эрика пачку денег на 10 000 долларов, на которых был штамп иракского банка.
Следователи из генеральной инспекции Боуэна, из Пентагона и из налогового управления США со временем выяснили, что деньги эти были из Ирака. Остальное они узнали, проанализировав финансовые операции Шмидтов и их переписку. В последнем отчете, представленном ведомством Боуэна в конгресс в сентябре 2013 года, дело Шмидтов было названо «крупнейшим уловом» инспекторов из его команды, которые занимались поиском информации. В 2011 году Эрика Шмидта приговорили к шести годам тюремного заключения, а его жена получила год домашнего ареста и еще два года испытательного срока. Этой семейной паре было предписано возместить государству 2,1 миллиона долларов, включая подоходный налог.
«Большая часть этих дел была заведена из-за неожиданных признаний людей, которых начала мучить совесть, и они решили открыться», — сказал Боуэн. Поскольку такие разоблачители могут оказаться в опасности в случае разглашения информации о них, их имена очень редко упоминаются в судебных документах .
Сопко подтвердил, что большая часть дел, успешно расследованных его ведомством, была заведена именно по таким наводкам и подсказкам, когда военнослужащие звонили по государственной горячей линии, или когда недовольные представители компаний, предоставляющих услуги военным, начинали жаловаться на то, что их конкуренты получают все самые выгодные контракты. Так, схема Шарбоно была раскрыта после того, как Уивер рассказал о ней женщине-сержанту, с которой у него был роман.
В Афганистане Сопко со своими следователями обычно использует источники, методы работы под прикрытием и показания свидетелей. Поскольку отчетность в этой стране налажена слабо, говорит он, «полагаться на одну только бумагу мы не можем».
Схема мошенничества при заключении контрактов
Одним исключением стала замысловатая и хорошо продуманная схема мошенничества при заключении контрактов, кульминацией которой стало самое длительное тюремное заключение из числа тех, которым подвергались американские военнослужащие за свои аферы в Ираке и Афганистане.
Как показывают судебные документы, все началось с того момента, когда майор Эдди Прессли (Eddie Pressley) в октябре 2004 года прибыл на базу Кэмп-Арифджан в Кувейте, будучи назначенным на должность специалиста по заключению подрядов и снабжению базы. Незадолго до прибытия в Кувейт он был награжден медалью за заслуги в качестве военного вербовщика.
Его соседом по комнате на базе оказался майор Джон Кокерхэм (John Cockerham), который рассматривал предложения и распределял контракты министерства обороны по снабжению сухопутных войск США, действующих на Ближнем Востоке. К моменту приезда Прессли Кокерхэм находился в Кэмп-Арифджане три месяца, и уже начал распределять контракты, скажем, на поставку бутилированной воды, в обмен на взятки, о чем говорится в обвинительном заключении суда присяжных Сан-Антонио, которое было вынесено против Кокерхэма 22 августа 2007 года.
Выступая 12 декабря 2009 года на суде по делу Кокерхэма, адвокат Джимми Паркс (Jimmy Parks) сказал, что его подзащитный согласился участвовать в этих схемах после «длительных уговоров и просьб подрядчиков», которые говорили майору: «Наш Бог требует, чтобы мы благодарили тебя за то, что ты даешь нам шанс заниматься бизнесом». Помощник прокурора Марк Плетчер (Mark Pletcher) заявил в ответ, что эти деньги были не благодарностью, а «обычными взятками».
К марту 2005 года Прессли уже тоже брал взятки за предоставление контрактов и закупки дополнительных товаров по ним, о чем свидетельствует обвинительное заключение суда присяжных Алабамы, вынесенное по его делу 1 мая 2009 года. Два майора поставили дело так, что к ним приезжали жены, забирали полученные деньги и отвозили их домой, либо клали на счета в зарубежных банках.
Когда майор сухопутных войск и выпускник Вест-Пойнта Джеймс Момон (James Momon) летом 2005 года приехал в Кувейт, Прессли и Кокерхэм повезли его на прогулку на джипе и по пути рассказали, как работает их схема со взятками. Об этом говорится в закрытых свидетельских показаниях Момона, которые федеральный прокурор Питер Спранг (Peter Sprung) и адвокат Прессли Клайд Райли (Clyde Riley) представили в декабре 2011 года на судебном заседании в Декейтуре, штат Алабама. По словам Спранга, Момон сказал, что Кокерхэм и Прессли объяснили ему, как они получают взятки от подрядчиков, и как их жены и родственники помогают вывозить из страны незаконно полученные средства.
В судебных протоколах и в опубликованных отчетах ведомства Боуэна не уточняется, как началось следствие. Но в конце декабря 2006 года федеральные агенты получили ордер на обыск в доме Кокерхэма в Сан-Антонио и обнаружили изобличающий его журнал учета.
У Кокерхэма была мания записывать «все, от своих снов до тех сумм, которые он получал», говорит Уиллкенс. Он аккуратно перечислял названия подрядных компаний, которые давали ему взятки, суммы полученных взяток и то, что он намеревался получить. Как рассказал в 2009 году на суде Плетчер, со временем Кокерхэм надеялся заработать на взятках 15 миллионов долларов, из которых он собирался выделить 10 процентов на строительство церкви.
В целом Кокерхэм, Прессли и Момон получили в виде взяток как минимум 14 миллионов долларов, о чем говорится в судебных документах по их делу. Кокерхэма в итоге приговорили к 17 с половиной годам лишения свободы. Это был самый длительный срок за мошенничество из числа назначенных военнослужащим в двух странах. За участие в преступном сговоре были осуждены еще как минимум семь военных в Ираке и Кувейте. Бывший военнослужащий Джордж Ли (George Lee), который работал подрядчиком и сыграл важную роль в этом деле, в феврале признал себя виновным в передаче взятки одному из военных, и сейчас находится в тюрьме в Филадельфии.
Этот преступный сговор, а также самоубийство женщины-офицера, которая покончила с собой после того, как призналась федеральным агентам в получении от Ли взяток на сумму 225 000 долларов, привлекли к себе огромное внимание.
Трудности, связанные с расследованиями в условиях войны
Сопко и прочие предупреждают, что устойчивый и постоянный приток денежных средств в две страны ослабнет не скоро, тем более, что срок пребывания 10 000 американских военнослужащих в Афганистане продлен до 2016 года, а в Ирак начинают возвращаться военные, и прибывает новая помощь.
Однако аудиторы из инспекции Сопко сталкиваются в Афганистане со все более серьезными ограничениями. Военное начальство заявило Сопко, что будет предоставлять его гражданским следователям доступ к районам пребывания войск только вместе с передовым медицинским отрядом, совершающим поездки по стране, дабы американское правительство «могло обеспечить им необходимую безопасность и срочную медицинскую помощь». Об этом говорится в докладе, который ведомство Сопко представило в 2013 году. В результате таких ограничений следователи генеральной инспекции в 2014 году сумели побывать только в каждом пятом месте нахождения американских войск.
Более того, в связи с сокращением американского посольства в Кабуле Сопко получил указание сократить собственный персонал на 40 процентов, оставив к середине 2016 года всего 25 должностей. Как он написал в отчете своего ведомства, все в этой стране, включая его следователей, в предстоящие годы будут сталкиваться с серьезными трудностями в «осуществлении непосредственного гражданского надзора США, который так необходим в Афганистане».
Как отмечают следователи, даже сейчас некоторым военнослужащим, которых они серьезно подозревают в мошенничестве, удается уйти от наказания, потому что они просто не могут собрать достаточно улик для привлечения их к суду, либо из-за того, что они предпочитают заниматься крупными делами, пуская мелкие на самотек.
Уиллкенс вспоминает, как в Ираке он со своими коллегами-следователями был уверен, что им удалось найти преступников, совершивших ряд преступлений и похитивших большие сумы. Но они в равной степени были уверены, что доказать им ничего не удастся, так как деньги были спрятаны на недосягаемых счетах за рубежом.
Боуэн и Уиллкенс также пожаловались на то, что строгие наказания применяются реже, чем им хотелось бы. «У меня есть подозрение, что многие из этих людей с радостью отправлялись в тюрьму на несколько лет», потому что у них были спрятаны большие деньги за рубежом в таких местах, где банковский контроль налажен слабо, скажем, на Кипре или в Иордании, сказал Боуэн. «Тюрьма для них стала той ценой, которую он заплатили за свой бизнес».
Другие чиновники из контрольных органов подтверждают, что денежные суммы, которые государство получает от военнослужащих, осужденных за обман, несопоставимы с совершенными ими преступлениями. Суммы денежного возмещения и имущественного наказания назначаются по решению судей, которые сами определяют, кто что заслужил, и действуют в соответствии со своими правилами вынесения приговоров. Но по словам официального представителя министерства юстиции США Питера Карра (Peter Carr), в схемах со взятками «зачастую трудно определить конкретную сумму ущерба, нанесенного государству».
Как говорит Уиллкенс, отчасти проблема заключается в том, что мошенничество считается интеллектуальным, ненасильственным преступлением. Если бы военнослужащий, укравший у государства миллионы долларов, взял ту же самую сумму при вооруженном ограблении банка, наказание было бы намного суровее.
«Грабеж государства считается таким преступлением, в котором нет жертв, — отмечает Уиллкенс. — Но на самом деле это не так».
Информация