Фронт без линии фронта
Один день из жизни самой горячей точки на линии соприкосновения — специальный репортаж из Широкино Анатолия Майорова.
Есть только один способ попасть в село Широкино — наудачу. Последние полтора километра трассы простреливают противотанковыми ракетами. Всю дорогу видно как на ладони с позиций украинской армии, поэтому тут как повезет. Серебристой иномарке не удалось, мы — проскочили. Широкино стоит на азовском побережье, до войны здесь неплохо зарабатывали на рыбе и туристах. Сегодня это некогда богатое село — призрак. Брошенные хаты, если не в руинах, то в растяжках и не разорвавшихся снарядах. Украинские силовики стоят на одном конце Широкино, ополченцы — на другом. Друг друга видят, слышат, знают.
Вадим, боец армии ДНР: «Вся дорога эта просматривается, простреливается. Можно ждать чего угодно, может снайпер отработать, может миномет».
По пути на стрельбище Вадим не ускоряет шаг — говорит, нет смысла. Как и на последнем километре трассы, в Широкино работает то же правило — повезет или не повезет. Во втором случае выстрел будет упреждающим, поэтому беготня бессмысленна. Даже сейчас, пристреливая СВД, ополченцы демонстративно бьют в сторону нейтральной зоны, чтобы не злить противника, который точно наблюдает, но пока не решается открыть огонь. Главный помощник на передовой - это солнце. Защитники Донбасса стоят на западной стороне Широкино, украинские войска и нацбатальоны на востоке, прямо вот на той высотке. Сейчас, до обеда, солнце бьет в глаза украинским снайперам, поэтому они в основном не стреляют, но эта ситуация скоро изменится – сразу после полудня.
Когда солнце еще в зените, можно рассмотреть флаги на той стороне фронта. Несколько дней назад над желто-голубым появился черно-красный — под цветами националистического Правого Сектора здесь стоит батальон Азов. Тот самый, что в качестве своей эмблемы выбрал руну «волчий крюк». Под ней же во вторую мировую воевала дивизия СС «Рейх».
До обеда поклонники неофашизма решились только на поджог. Вчера в этом доме погиб их снайпер. Сегодня дом сжигают — явный признак, что «двухсотого» не вытащить, а избавляться от улик надо. Ополченцы говорят, что иностранные наемники чаще всего работают здесь с оптическим прицелом. Вот самое распространенное доказательство — иностранные патроны к иностранному оружию.
Позывной «Зверобой», боец специального разведывательного подразделения армии ДНР: «Трофейный патрон, захваченный у украинских сил. Юбки нет и иностранная маркировка SandB. Наемники используют ВСУ как приманку — они стреляют, вызывают огонь на себя, а наемники работают на поражение».
В Широкино опять выстрел снайперской винтовки, очень напоминает плетку. Значит, выстрела в ответ ждет наемник-иностранец. Ополчение молчит, соблюдая минские договоренности. Та сторона провоцирует опять. По принципу «пуля в одну сторону» здесь может пройти целый день. Авторов этой новой и страшно нервирующей методики недавно вычислили — опять же по оставленным уликам.
Боец армии ДНР: «Форма натовского образца. Нашли, когда был обстрел. Заскочили во двор, на лавочке лежала форма — стираная, видно, что не затасканная».
А это уже серьезно. Тактическая форма корпуса морской пехоты США — с эмблемой, рекомендациями изготовителя, и, самое главное, внутренним армейским номером, возможно, номером подразделения. Говоря проще, этот номерной камуфляж нельзя купить ни в одном военном магазине, в этой форме на линию соприкосновения, как минимум, должен приехать сам морпех. Что стало с ним потом — загадка, но то, что он здесь был — факт. Информация, способная стать основой для вопросов на международном уровне, ополченцев не удивляет. Зачем удивляться американской форме, если еще пару недель назад на украинской стороне Широкино работал американский танк?
Позывной «Зверобой», боец специального разведывательного подразделения армии ДНР: «Абрамс» до этого видел только в американских фильмах и в интернете, а тут посчастливилось. Подбили здесь его из РПГ-7. Зашел за высотку, взрыв. Потом, по нашим разведданным, туда заходил тяжелый трал и что-то вывозил покрытое».
В том, что Широкино хранит столько военных тайн украинской армии, мы убедились вечером. Когда на все телефоны ополченцев пришли одинаковые смс сообщения: «Спасите от Азова. Убивают. Грабят». А уже ночью, как по волшебству, был нанесен точный огонь по координатам.
Боец армии ДНР: «Может, рации запеленговали – (может быть) всё, что угодно. Там же американцы привезли столько техники, что они даже не знают, что с ней делать».
Всю ночь в подвале провели и эти женщины. Сестры Лилия и Галина до сих пор живут в Широкино. Они говорят — привыкли, но как к этому можно привыкнуть, мы не понимаем уже после первых суток на передовой. Их дома разрушены, света нет, огород простреливается. Видимо, от скуки иностранные наемники с той стороны регулярно бьют рядом с головами мирных жителей: вот вчерашняя пуля снайпера — крупный калибр, скорее всего, немецкая винтовка Магнум.
Жительница села Широкино: «Думаешь — Господи, завтра будет лучше. Просыпаешься с утра — опять бах-бах. Говорю, Лиля, если мне будет очень плохо, не заходи, я хочу в тишине умереть, смерти не боюсь».
До войны в селе жили 1200 человек, сейчас 25 — те, кому некуда и не на что уехать. Украинские силовики о них знают, но методично прорабатывают минами каждый квадрат. Повезет — прилетят снаряды от украинских срочников, не повезет — обстреляет нацбатальон Азов. Разница огромная, и вот почему.
Позывной «Зверобой», боец специального разведывательного подразделения армии ДНР: «Прилетает снаряд, не взрывается. А там записка: «ребята, чем смогли — помогли».
Украинские солдаты-срочники, осознанно стреляющие болванками, не раз сами вступали в бой с неофашистами из «Азова». А по рации украинские генералы запрашивали поддержку ополченцев. Вот, почему для того нацбатальона Азов так важны иностранные наемники — им все равно, в кого стрелять, главное платили б деньги. Мы идем на запад, в сторону позиций украинской армии. На нейтральной территории стоит подбитый польский БМП — еще одно доказательство неофициальной, преступной военной помощи в Широкино. Никто из нас еще не знает, что история с сообщениями на мобильный телефон снова напомнит о себе. Как и по сценарию минувшей ночи, на господствующей высоте снова знали, куда бить. И чем бить. Наша группа опять была на электронных картах по ту сторону фронта.
Боец армии ДНР: «Это 120-ые пошли, ребята».
120-ые — это запрещенные минскими договоренностями мины 122-ого калибра.
Видимо, понимая, куда ополчение ведет съемочную группу, Азов отсекает путь к польскому БМП «контактом» — это, когда на улицы выходят группы украинских силовиков и завязывают стрелковый бой. Со всеми, кому пришли подозрительные смс.
Боец армии ДНР: «Они знают все наши телефоны и наше нахождение — пацанам даже в штаб приходили, кто в Широкино был».
Но несмотря на все попытки украинской армии скрыть улику при помощи новых технологий, к польскому БМП ополчение все-таки вернулось. Уже без нас и с мобильной камерой. Вот он — подбит на крайних улицах Широкино. Советская база, но с двигателем Мерседес-Бенц, западной системой наведения, башней и орудием. Скорее всего, это экспортный вариант из Польши. Помощь варшавских генералов украинским националистам в войне с собственным народом.
Информация