«Сейчас или никогда». Почему именно Австро-Венгрия начала Первую мировую войну
С убийством наследника австрийского престола Франца Фердинанда погибла и надежда на реформирование и обновление Австро-Венгерской империи. Была устранена главная преграда, мешавшая вовлечению Австро-Венгрии в гибельную для неё войну.
Предпосылки, которые вовлекли Австро-Венгрию в войну
В июне 1914 г. министр иностранных дел граф Берхтольд поручил советнику императорского и королевского МИДа Францу фон Мачеко, который считался наиболее толковым дипломатом-аналитиком, составить меморандум, с анализом международной ситуации, в первую очередь на Балканском полуострове. Документ собирались предоставить Берлину, чтобы подтолкнуть союзника к совместным с Веной действиям на Балканах. Первоначально речь шла о дипломатической активности Центральных держав. Но после убийства австрийского эрцгерцога Мачеко переработал документ, и в начале июля он послужил обоснованием для радикального (военного) решения балканского вопроса.
Первая версия меморандума была готова 24 июня 1914 г. Мачеко отмечал, что ситуация, по сравнению с периодом между двумя балканскими войнами, ухудшилась для Австро-Венгрии и Тройственного союза. Причину такого положения австрийский дипломат видел, с одной стороны, в усилении активности и держав Антанты (особенно России и Франции), с другой — в отсутствии у Центральных держав четкой стратегии действий, направленной на укрепление своего положения на Балканах.
Особое внимание австрийский дипломат уделил отношениям с Румынией и Болгарией, в которых в Вене хотели видеть союзников в будущей войне. Неожиданный визит русского царя в румынский порт Констанца и июне 1914 г., теплый приём Николаю II, усиление сторонников Антанты в Бухаресте и дерзкая выходка русского министра иностранных дел Сазонова, который во время автомобильной поездки со своим румынским коллегой И. Братиану как бы случайно заехал на венгерскую Трансильванию (на неё претендовала Румыния) — всё вызвало большое беспокойство в Австрии. Венский двор пришел к выводу, что шансов удержать Румынию в орбите влияния Тройственного союза очень мало (так оно и произошло). В качестве другого возможного союзника рассматривали Болгарию. Но здесь многое зависело от Берлина. Болгария была в тяжелом финансовом положении и ей нужны были деньги. Крупный кредит болгарам могли предоставить только германцы. У Вены денег было мало. Поэтому Болгарию надеялись склонить на свою сторону. Австро-венгерская дипломатия считала, что лучшим вариантом будет выступление Болгарии на их стороне и благожелательный нейтралитет Румынии.
Сильно беспокоила Австрию и Албания. После поражения Османской империи в Первой Балканской войне Албания формально получила независимость. Однако порядка в этом нищем и диком уголке Европы не было. Этим пытался воспользоваться Рим. Итальянцы мечтали о славе Древнего Рима и надеялись, что Албания станет их плацдармом для дальнейшей экспансии на Балканском полуострове. Кроме того, на часть Албании претендовали Сербия и Черногория.
Албанский вопрос сталкивал Италию и Австро-Венгрию — союзников по Тройственному союзу. Одновременно Рим претендовал на австрийские области населенные итальянцами. Многие в Вене, особенно из партии «ястребов», давно уже не сомневались в том, что итальянцы — это враги Австрии. В итоге, даже Сербия отошла на второй план до сараевского убийства, когда вставал вопрос об Албании и позиции итальянцев в будущей войне (Итальянский «шакал» вступает в войну). Итальянцы и Габсбурги имели давние, исторические обиды.
Однако главной головной болью Вены была Сербия. В 1913-1914 гг. ходили упорные слухи готовящемся объединении Сербии и Черногории, что вело к усилению Белграда и ослаблению позиций Габсбургов на Балканском полуострове. Проект «Великой Сербии» бросал вызов державе Габсбургов. Присоединение Боснии и наличие в южных провинциях империи крупного сербского меньшинства делали практически неразрешимым конфликт Вены и Белграда. Либо Белград должен был отказаться от своего «великосербского» проекта и добровольно стать государством-клиентом Габсбургов, как это уже было при короле Милане Обреновиче; либо Вене нужно было смириться с постоянном сепаратизмом в Боснии, который поддерживают извне, с угрозой, которая могла привести к краху всей Австро-Венгерской империи. При этом корни великосербского проекта и панславизма австрийцы видели в Петербурге, полагая, что самоуверенность Белграда обусловлена поддержкой со стороны русских. Мачеко считал, что агрессивность Российской империи, связанная с расширением своей сферы влияния на Балканах, ликвидацией остатков влияния Турции и вытеснением Австро-Венгрии, обусловлена ходом исторического развития Российской державы. Великая Российская империя по-прежнему была отрезана от «свободных морей», то есть Средиземноморья и Атлантики. В интересах Центральных держав было остановить экспансию России на Балканах.
Сербская проблема была для державы Габсбургов наиболее серьёзной, но не единственной. Ещё одна национальная «заноза» была в Галиции. Восточная Галиция тянулась к Российской империи. Среди русинского (по сути, русского) населения были сильны «москофильские» настроения. В свою очередь, австро-венгерские власти активно развивали в самой восточной провинции империи украинский национализм. «Украинство» рассматривалось не только как противовес естественным устремлениям русинов, национальным устремлениям многочисленных галицийских поляков, но проект для отторжения собственно уже русских земель (Малой России). Австрийцы продолжали начатый ещё Ватиканом и Польшей проект «Украина», направленный на расчленение русской цивилизации и единого суперэтноса русов (русских). Особенно активизировался проект «Украина» уже во время Первой мировой войны, когда русинскую интеллигенцию в Галиции подвергли «зачистке», освободив поле деятельности для украинской националистической интеллигенции.
Схожая ситуация, хотя и не такая опасная, была в провинциях Австро-Венгерской империи, которые граничили с Италией (Тироль, Триест) и Румынией (Трансильвания). Здесь австрийским властям также приходилось сталкиваться с сепаратистскими настроениями, которые поддерживались из-за рубежа.
Это переплетение внутренних и внешних проблем дополнялось тем, что Австро-Венгерская империя одряхлела и за исключением аннексии Боснии и Герцеговины давно уже ничем не могла похвастаться. В результате в австро-венгерской элите возникло ощущение, что Вену не уважают и хотят её уничтожить. Отсюда мнение о том, что в случае очередного кризиса Вена должна дать максимально жесткий ответ на полученный вызов. В противном случае, как считали в Вене, империя обречена. Чувство слабости в сочетание с непрекращающимися кризисами на Балканах резко увеличило готовность Вены прибегнуть к жестким односторонним мерам.
Австрийская карикатура «Сербия должна погибнуть»
Австро-Венгрия вступает в войну
Партия «ястребов» в Вене восприняла убийство Франца Фердинанда как отличный шанс решить сербский вопрос, избавиться от «балканского Пьемонта» (Пьемонт объединил большую часть Италии). «Сейчас или никогда» — под этим лозунгом выступили как давний сторонник войны с Сербией глава австрийского Генштаба Конрад фон Хётцендорф, так и министры иностранных дел и обороны — Леопольд Берхтольд и Александр Кробатин. Сербию хотели исключить из числа политических факторов на Балканах. В Вене надеялись, что будет быстрая локальная война, в которой Австрия разгромит Сербию, а Россия не успеет вмешаться. Франция и Англия в таком случае начинать войну не будут.
Для начала Вена уточнила позицию Берлина. Германия пообещала исполнить свои обязательства по отношению к державе Габсбургов. Кайзер считал, что с акцией против Сербии нельзя медлить, пока Россия не готова к войне и поэтому не решится взяться за оружие. В Берлине совершили роковую ошибку, недооценив решимость России, а также поверив в нейтралитет Британии.
Надежда на быстрое начало войны и разгром Сербии до вмешательства России, не оправдалась. Во-первых, «ястребам» не сразу удалось уломать венгерского премьер-министра графа Тису. Граф Тиса был против территориального расширения Австро-Венгрии. Такая победа вела к дальнейшей внутренней дестабилизации империи. Несколько новых миллионов славянских подданных, да ещё сербов, разозленных утратой независимости, не сулили Австро-Венгрии ничего хорошего. Тиса это хорошо понимал. Кроме того, Тиса опасался, что победа над Сербией приведёт к усилению Венского двора, централизаторских тенденций, радикальному нарушению дуалистического равновесия между Веной и Будапештом. 7 июля на совещании министров глава венгерского правительства решительно выступил против войны. Однако через неделю его убедили изменить решение, 14 июля Тиса поддержал предложение предъявить Белграду ультиматум, составленный в самых жестких выражениях. Видимо, сыграли свою роль прогерманские позиции Тисы, позиция императора, склонявшегося к войне и усиление милитаристских настроений в среде венгерской элиты.
Во-вторых, в австро-венгерской армии существовал порядок, когда значительной части солдат (в основном из сельской местности) в июле-августе предоставляли отпуска, чтобы они могли помочь семьям собрать урожай. В результате обороноспособность Австро-Венгрии каждое лето была ослабленной. 1914 год не стал исключением. В середине июля фон Хётцендорфу доложили, что корпуса можно укомплектовать не ранее 25 июля. Начать войну ранее этого срока Австро-Венгрия не могла.
23 июля Сербии был предъявлен ультиматум. Он практически не оставлял сербам пространство для маневра, подрывая суверенитет Сербии. Однако сербы согласились почти со всеми требования, кроме согласия об участии австрийцев в преследовании на сербской территории подрывного движения, направленного против империи Габсбургов. Белград явно не желал войны. Кроме того, на сербов оказал сильное влияние Петербург. Когда текст ответа сербов стал известен германскому кайзеру Вильгельму II, тот сказал: «Повода к войне больше нет». Германский император посоветовал австрийцам занять Белград (он стоял вблизи границы) в качестве «города-заложника» и продолжить переговоры, не воевать. Однако австрийцы были настроены воевать. К тому же захват даже небольшого участка сербской территории — означал войну.
Даже осознавая, что вступление России в войну вызовет цепную реакцию, австро-венгерское руководство пошло ва-банк. 28 июля 1914 года Австро-Венгрия объявила войну Сербии. При этом Вена не поддалась давлению даже Берлина. 29 июля германский кайзер сообщил русскому царю, что окажет давление на Венский двор с целью улаживания австро-сербского конфликта. 30 июля германские дипломаты предпринимали безуспешные попытки убедить австрийский МИД в необходимости либо пойти на прямые переговоры с Петербургом, либо принять посредничество Лондона в конфликте с Сербией.
Однако всё было напрасно. Военная машина быстро набирала обороны. Австрийцы начали обстрел Белграда. 30 июля Австро-Венгрия и Россия начали всеобщую мобилизацию. 31 июля Германия потребовала у России прекратить мобилизацию, а Франции предлагалось в течение 18 часов объявить о своём нейтралитете. Франция объявила всеобщую мобилизацию. 1 августа Германия объявила войну России, началась большая война. Австро-Венгрия вступила в войну с Россией 6 августа.
Планы Австро-Венгрии
Австро-Венгрия готовилась к войне давно. Первые планы войны с Россией были составлены ещё в 1880-е годы, впрочем, лишь в общих чертах, на случай резкой дестабилизации ситуации в Европе. По мере изменения ситуации на Балканах в недрах австрийского Генштаба (особенно после того, как его возглавил Конрад фон Хётцендорф) возникли более детальные планы войны с Россией, Сербией и даже Италией.
В 1906 году германский Генштаб возглавил Гельмут фон Мольтке племянник знаменитого фельдмаршала фон Мольтке. Мольтке-младший и Хётцендорф тесно сотрудничали, были на дружеской ноге. В 1909 году Мольтке сообщил своему австрийскому коллеге, что Германия придёт на помощь Австрии в случае не только оборонительной, но и наступательной войны. То есть нападение Австро-Венгрии на Сербию вызывало войну Германии против России.
Однако в Берлине видели предстоящую войну иначе, чем в Вене. Австро-Венгрия хотела, чтобы Германия прикрыла её от России, пока австрийцы будут воевать с сербами. Основой германского плана Шлиффена-Мольтке был быстрый разгром Франции с помощью правофлангового броска ударных германских корпусов через Бельгию. После разгрома Франции, германцы планировали сокрушить Россию. Германцы надеялись на блицкриг — на разгром французской армии отводилось всего шесть недель. Это не устраивало австрийцев — им в течение как минимум шести недель приходилось воевать с Россией и Сербией самостоятельно, при незначительном участии Германии, которая выставляла заслон в Восточной Пруссии.
Таким образом, Австро-Венгерская империя обрекалась на оборонительную войну на Восточном (Русском) фронте. Для ведения полноценной наступательной войны против Российской империи у Австро-Венгрии не хватало сил и средств. Кроме того, Австро-Венгрия ставилась в зависимость от Германии. Военно-стратегической положение Австро-Венгрии полностью зависело от ситуации на фронтах, где воевали германские армии.
Понятно, что это не устраивало австрийцев, но изменить они ничего не могли. Военную поддержку Германии в балканском вопросе они разменяли на самостоятельность в общей стратегии Центральных держав. В свою очередь, германское военно-политическое руководство было заинтересовано в том, чтобы основные силы Австро-Венгерской империи были брошены против России, что давало возможность Германии спокойно разобраться с Францией. Австро-венгерская армия должна была сковать русские войска, не дав им возможность глубоко вторгнуться в германские земли.
К началу войны австрийский Генштаб имел несколько оперативных планов будущих военных действий. Один из них, «план Б», вступал в силу в случае локальной войны с Сербией и Черногорией. На южном направлении, у границ Сербии и Черногории развертывалась т н. «Балканская минимальная группа» численностью в 10 дивизий. К ней после начала войны должны были присоединиться как минимум ещё 12 дивизий «отряда Б». Эти войска должны были ударить Сербии и севера и запада и в течение нескольких недель разгромить вражескую армию и добиться победы. «План Р» касался войны с Российской империей. В этом случае усилие — «отряд Б» отправлялось на Восточный фронт, где уже был развёрнут «отряд А» — 30 дивизий. После соединений двух отрядов австро-венгерская армия должна была начать локальные наступательные действия. Более серьёзные операции австрийцы планировали начать только переброски основных сил германской армии на Восточный фронт.
В действительности Австро-Венгрии пришлось воевать одновременно на двух фронтах — в Сербии и Галиции. «План Б-Р», который предусматривал такую возможность, существовал, но был проработан австрийским Генштабом хуже всего. Хотя вариант войны на два фронта давно уже был наиболее вероятным сценарием развития войны. Поэтому когда 6 августа 1914 г. Австро-Венгрия и Россия оказались в состоянии войны, 2-я австро-венгерская армия («отряд Б») уже ехала к границам Сербии и её пришлось перебрасывать на Восточный фронт. Причём, чтобы не вызвать хаоса на и так перегруженных железных дорогах, армии позволил доехать до места первоначального назначения и только затем снова погрузили в эшелоны и отправили к русской границе. Эта неразбериха и медлительность могла дорого обойтись Австро-Венгрии, если бы её противником была Германия. Но на счастье Вены, «русский паровой каток» разогревался медленно, русские огромные расстояния, слабая сеть железных дорог и плохая организация играли на руку австрийцам.
Продолжение следует…
- Самсонов Александр
- Часть 1. Австро-Венгрия в Первой мировой войне
Часть 2. Императорская и королевская армия Австро-Венгрии в преддверии Первой мировой войны
Часть 3. На пути к катастрофе: внешняя политика Австро-Венгрии в преддверии Первой мировой войны
Часть 4. Надежда на сохранение империи Габсбургов. Планы эрцгерцога Франца Фердинанда
Информация