Пропаганда в цель и мимо
Знаменитый лондонский Музей науки умалчивает о том, что он – музей англосаксонской науки. Разумеется, там есть экспозиции, посвященные Античности и Средневековью, есть отдельные небольшие вкрапления континентальной Европы, но огромная, преобладающая масса экспонатов посвящена XVIII–XX векам, представленным как победоносный взлет достижений англичан и американцев
Большой павильон космоса ярко рассказывает о высадке на Луну; от Гагарина – лишь фотография, которая шесть лет назад, когда я была в этом музее, даже не имела подписи. Зал радио знакомит с британскими радиолюбителями, которые внесли те или иные усовершенствования, но в нем не было Александра Попова. В зале военной хирургии – ни одного упоминания о русских врачах. Я спросила группу подростков из России, которые ужасались и ахали, глядя на выразительные реконструированные сцены, знают ли они о Николае Пирогове, – никто из них о Пирогове не слышал. В музее постоянно проходят экскурсии для британских школьников, и можно не сомневаться: их научат тому, кто является флагманом научно-технического прогресса человечества.
Пропаганда – часть бытия государства. От этого никуда не деться, никто особо и не пытается, и если ты не будешь слушать пропаганду свою – будешь слушать чужую. Все это не отменяет того, что слушать свою пропаганду должно быть как минимум не противно, иначе она остается действенной, но меняет знак. Лживая и легко разоблачаемая, безграмотная, смехотворная, топорная пропаганда – это оружие, которое оплачиваете вы, но служит оно вашему противнику. И упрекать в таком случае, кроме себя, совершенно некого.
Официальный отказ от формулирования российской идеологии и, соответственно, пропаганды был, по сути, согласием на неограниченное и неконтролируемое идеологическое воздействие со стороны. Сегодня, пытаясь выровнять ситуацию, государство вкладывает средства в пропагандистские проекты, один из которых мы рассмотрим.
ОФИЦИАЛЬНЫЙ ОТКАЗ ОТ ФОРМУЛИРОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ИДЕОЛОГИИ И, СООТВЕТСТВЕННО, ПРОПАГАНДЫ БЫЛ, ПО СУТИ, СОГЛАСИЕМ НА НЕОГРАНИЧЕННОЕ И НЕКОНТРОЛИРУЕМОЕ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ СО СТОРОНЫ
Речь идет о 20 фильмах, которые подготовил Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина в рамках Программы продвижения русского языка и образования на русском языке, инициированной Советом по русскому языку при Правительстве РФ и Министерством образования и науки. Фильмы посвящены славным традициям в различных направлениях отечественного образования и русским ремеслам. Предназначены они для показа на телеканале RTVi (Российское международное телевидение), а впоследствии будут переданы в фильмотеки российских вузов. Что тоже можно считать полезным: значение отечественных достижений зачастую неясно нам самим, его нужно разъяснять. Увы, так повелось, что собственные успехи мы вполне понимаем и ценим только тогда, когда они получают признание иностранцев.
Как же раскрывается замысел в документальных циклах «Русское образование в мире» и «Русский метод. Ремесло как искусство»? Необходимо сразу оговориться: само их появление – положительный шаг, да и сделаны некоторые фильмы совсем неплохо. Однако наша цель – критическое, даже придирчивое исследование, та ли это пропаганда, что нужна? Тонкая ли она? Умная ли?
Первый очевидный недостаток – малограмотность.
На протяжении всего фильма «Русская иконопись» это слово настойчиво произносится с неправильным ударением – на второй слог. Притом что два мастера-иконописца в том же фильме говорят верно – с ударением на первый. Почему редактор не слышит, не обращает на это внимания? Эпизод «Кондитерское искусство. Русские сладости» позволяет усомниться, что у фильма вообще был редактор. В нем, к примеру, звучит следующее: «На самом деле изначально на Руси и знать не знали, что такое пряник. Делали обычный медовый хлеб. Лишь в конце XIX века в столицу из Индии стали завозить пряности и добавлять их в хлеб». Лишь в конце XIX века? А до этого на Руси знать не знали, что такое пряник? Неужели? Элементарный поиск за полминуты устанавливает: не XIX, а XII века! Возможно, простая оговорка, а возможно, что текст наговаривали по телефону и проверять никто не стал.
В фильме «Система музыкального образования» зачем-то употребляется режущее слух словечко «амбициозный»: «Сестры Гнесины поставили перед собой амбициозную цель построить школу, где обучение музыке будет доступно каждому желающему…» После чего рассказывается о теплой домашней атмосфере училища. «Крохотная школа сестер Гнесиных» – так ее характеризуют дальше. В чем же амбициозность?
Некоторые сцены свидетельствуют о вопиющем нежелании делать второй дубль и как-то скорректировать речь экспертов. Так, представитель МНТК «Микрохирургия глаза» имени академика С.Н. Федорова в фильме «Русский вклад в медицину. Подготовка врачей» говорит об операции следующее: «Ветерану была удостоена честь накануне Дня Победы». А в фильме «Воспитание по-русски» педагог выдает такое: «В игре дети расслабляются, и от них можно добиться больше, чем в тоталитарном методе». В каком-каком методе? Когда смотришь это выступление, видно, что педагогу трудно подобрать слово. Казалось бы, прямая обязанность редактора помочь, а уже потом снимать удачный дубль. Но был ли редактор?
АНТИСОВЕТСКАЯ НАПРАВЛЕННОСТЬ ПРОПАГАНДИСТСКИХ ФИЛЬМОВ РЕАЛИЗУЕТСЯ ОЧЕНЬ ПРОТИВОРЕЧИВО. ЧУТЬ ЛИ НЕ ВСЕ РЕМЕСЛА, КАК ЗАЯВЛЕНО, В ЭПОХУ СССР УМЕРЛИ ЛИБО ДЫШАЛИ НА ЛАДАН
Да если бы и был, захотел бы он менять слово? Вторая несомненная черта пропагандистских фильмов новой России – антисоветская направленность. Реализуется она очень противоречиво. Чуть ли не все ремесла, как заявлено, в эпоху СССР умерли либо дышали на ладан. «Впервые в атеистической стране официально разрешили отображать лики святых» – об открытии софринской иконописной мастерской.
«Большевики старались вымарать из российской истории все, что связано с царской Россией» – о стеклодувном производстве. «В советское время многие секреты были утеряны» – о ювелирном искусстве. О палехских художниках: «После Октябрьской революции они оказались не у дел, но решили сохранить традиции, в 1924 году в Палехе открылась артель…» Однако именно сейчас население Палеха неуклонно сокращается, закрываются местные предприятия, но об этом создатели фильма, разумеется, не упоминают.
Явственное желание негативно отметить советский строй в обозрении ремёсел вступает в противоречие с тем обстоятельством, что все традиции российского образования, о которых одобрительно рассказано в 10 эпизодах, закладывались в советское время. От этого никуда не деться, между струй проскользнуть не удается, а потому при смешанном просмотре эпизодов про ремесла и образование возникает недоумение.
Это чувство усугубляется неровностью интонации, то несколько заискивающей, то хвастливой.
С одной стороны, обыкновенны фразы вроде «Российские достижения в фигурном катании признаны даже в США», «Достижения наших спортсменов вызывают восхищение не только в России, но и за рубежом», что подразумевает статус США и вообще зарубежья как высшего арбитра. С другой стороны, по всем эпизодам рассыпаны сомнительные с точки зрения здравого смысла утверждения: «Софрино известно во всем мире»; «Лекарство, которое может конкурировать с любыми препаратами на мировом рынке»; «Это был далеко не первый случай, когда Запад во всем подражал России»… Или, к примеру, фильм «Система коррекционно-педагогического сопровождения» завершается фразой: «Российские методы коррекционной педагогики все шире используются в работе тысяч коррекционных школ нашей планеты». И дело тут даже не столько в хвастовстве, сколько в неправильно поставленном акценте: самое главное – не школы, где методы используются, а дети, которым они помогают.
Композиция фильмов – отдельная тема (рассматривать ее подробно мы не будем). Допустим, фильм, посвященный стеклодувному мастерству, начинается с упоминания о заказчике, который решил, что ему нужен стеклянный макет атомной бомбы. А вот еще зачин: «5 февраля 2004 года запомнилось настоящим ценителям искусства одним из самых грандиозных событий в российской и мировой культуре… Вексельберг выкупил яйца Фаберже». Через весь «ювелирный» фильм красной нитью проходит мысль не только об искусности мастеров фирмы Фаберже, но и о могуществе бизнесмена, который заплатил за яйца столько, что мы и знать-то не можем, а можем лишь предполагать – такой это большой секрет.
Наконец, вызывает вопросы отбор материала.
Понятно, что нельзя объять необъятное, но рассказывать про фарфоровое производство – и совсем не упомянуть о знаменитой «кобальтовой сетке», визитной карточке Императорского (Ломоносовского) фарфорового завода? Рассказывать о русской печи («У русской печки есть страшные секреты: чтобы печь держала тепло, ее поливали кровью») – и даже не упомянуть, что в ней можно было париться. Тем более что отдельного фильма о русской бане нет… Рассказывать о шахматах – и не упомянуть о детях, которые совсем недавно становились чемпионами Европы и мира, при этом уделить внимание частному центру, который славен тем, что самый сильный его ученик «готовится к участию в первенстве Москвы».
ЗА БОРТОМ ОСТАЛОСЬ НЕМАЛО ТЕМ. В ЧАСТНОСТИ, ЕДВА ЗАТРОНУТО УНИКАЛЬНОЕ МАТЕМАТИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ, СИСТЕМА ШКОЛ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ ЗНАВШАЯ АНАЛОГОВ В МИРЕ
В фильме о кондитерском искусстве минута экранного времени уходит на то, чтобы показать, как сворачивать кулек из бумаги. А потом студент-кавказец из кулинарного колледжа говорит на камеру буквально следующее: «Я вижу себя шеф-поваром ресторана с европейской, кавказской и итальянской кухней. В Москве сейчас эти кухни очень востребованы и популярны. Поэтому в этих категориях я себя рассматриваю». Фильм о русских сладостях! Зачем здесь косвенное признание, что русская кухня в Москве не востребована и непопулярна?
За бортом осталось немало тем. В частности, едва затронуто уникальное математическое образование, система школ, действительно не знавшая аналогов в мире.
Впрочем, по совокупности фильмов и впрямь можно сделать объективные выводы о важнейших достоинствах отечественного образования: первое – системность, второе – индивидуальный подход. Об этом и педагоги, и многие учащиеся, в том числе те, кто имел возможность сравнивать. Третье достоинство российского образования экстра-класса – бесплатность. Однако именно эти преимущества находятся под ударом. Кажется, еще немного – и фразы в духе «Развитию помогут многочисленные секции и кружки, причем совершенно бесплатно» будут невозможны, потому что утратят всякую связь с реальностью. И хотя пропаганда – всегда приукрашивание действительности, без весомых опорных точек в реальном мире она превращается в пустотелое чучело, которое пугает или смешит, но не внушает уважения.
Музей науки и промышленности. Лондон
Большой павильон космоса ярко рассказывает о высадке на Луну; от Гагарина – лишь фотография, которая шесть лет назад, когда я была в этом музее, даже не имела подписи. Зал радио знакомит с британскими радиолюбителями, которые внесли те или иные усовершенствования, но в нем не было Александра Попова. В зале военной хирургии – ни одного упоминания о русских врачах. Я спросила группу подростков из России, которые ужасались и ахали, глядя на выразительные реконструированные сцены, знают ли они о Николае Пирогове, – никто из них о Пирогове не слышал. В музее постоянно проходят экскурсии для британских школьников, и можно не сомневаться: их научат тому, кто является флагманом научно-технического прогресса человечества.
Пропаганда – часть бытия государства. От этого никуда не деться, никто особо и не пытается, и если ты не будешь слушать пропаганду свою – будешь слушать чужую. Все это не отменяет того, что слушать свою пропаганду должно быть как минимум не противно, иначе она остается действенной, но меняет знак. Лживая и легко разоблачаемая, безграмотная, смехотворная, топорная пропаганда – это оружие, которое оплачиваете вы, но служит оно вашему противнику. И упрекать в таком случае, кроме себя, совершенно некого.
Официальный отказ от формулирования российской идеологии и, соответственно, пропаганды был, по сути, согласием на неограниченное и неконтролируемое идеологическое воздействие со стороны. Сегодня, пытаясь выровнять ситуацию, государство вкладывает средства в пропагандистские проекты, один из которых мы рассмотрим.
ОФИЦИАЛЬНЫЙ ОТКАЗ ОТ ФОРМУЛИРОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ИДЕОЛОГИИ И, СООТВЕТСТВЕННО, ПРОПАГАНДЫ БЫЛ, ПО СУТИ, СОГЛАСИЕМ НА НЕОГРАНИЧЕННОЕ И НЕКОНТРОЛИРУЕМОЕ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ СО СТОРОНЫ
Речь идет о 20 фильмах, которые подготовил Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина в рамках Программы продвижения русского языка и образования на русском языке, инициированной Советом по русскому языку при Правительстве РФ и Министерством образования и науки. Фильмы посвящены славным традициям в различных направлениях отечественного образования и русским ремеслам. Предназначены они для показа на телеканале RTVi (Российское международное телевидение), а впоследствии будут переданы в фильмотеки российских вузов. Что тоже можно считать полезным: значение отечественных достижений зачастую неясно нам самим, его нужно разъяснять. Увы, так повелось, что собственные успехи мы вполне понимаем и ценим только тогда, когда они получают признание иностранцев.
Как же раскрывается замысел в документальных циклах «Русское образование в мире» и «Русский метод. Ремесло как искусство»? Необходимо сразу оговориться: само их появление – положительный шаг, да и сделаны некоторые фильмы совсем неплохо. Однако наша цель – критическое, даже придирчивое исследование, та ли это пропаганда, что нужна? Тонкая ли она? Умная ли?
Первый очевидный недостаток – малограмотность.
Просветители в композиции монумента в Новгороде Великом
На протяжении всего фильма «Русская иконопись» это слово настойчиво произносится с неправильным ударением – на второй слог. Притом что два мастера-иконописца в том же фильме говорят верно – с ударением на первый. Почему редактор не слышит, не обращает на это внимания? Эпизод «Кондитерское искусство. Русские сладости» позволяет усомниться, что у фильма вообще был редактор. В нем, к примеру, звучит следующее: «На самом деле изначально на Руси и знать не знали, что такое пряник. Делали обычный медовый хлеб. Лишь в конце XIX века в столицу из Индии стали завозить пряности и добавлять их в хлеб». Лишь в конце XIX века? А до этого на Руси знать не знали, что такое пряник? Неужели? Элементарный поиск за полминуты устанавливает: не XIX, а XII века! Возможно, простая оговорка, а возможно, что текст наговаривали по телефону и проверять никто не стал.
В фильме «Система музыкального образования» зачем-то употребляется режущее слух словечко «амбициозный»: «Сестры Гнесины поставили перед собой амбициозную цель построить школу, где обучение музыке будет доступно каждому желающему…» После чего рассказывается о теплой домашней атмосфере училища. «Крохотная школа сестер Гнесиных» – так ее характеризуют дальше. В чем же амбициозность?
Некоторые сцены свидетельствуют о вопиющем нежелании делать второй дубль и как-то скорректировать речь экспертов. Так, представитель МНТК «Микрохирургия глаза» имени академика С.Н. Федорова в фильме «Русский вклад в медицину. Подготовка врачей» говорит об операции следующее: «Ветерану была удостоена честь накануне Дня Победы». А в фильме «Воспитание по-русски» педагог выдает такое: «В игре дети расслабляются, и от них можно добиться больше, чем в тоталитарном методе». В каком-каком методе? Когда смотришь это выступление, видно, что педагогу трудно подобрать слово. Казалось бы, прямая обязанность редактора помочь, а уже потом снимать удачный дубль. Но был ли редактор?
АНТИСОВЕТСКАЯ НАПРАВЛЕННОСТЬ ПРОПАГАНДИСТСКИХ ФИЛЬМОВ РЕАЛИЗУЕТСЯ ОЧЕНЬ ПРОТИВОРЕЧИВО. ЧУТЬ ЛИ НЕ ВСЕ РЕМЕСЛА, КАК ЗАЯВЛЕНО, В ЭПОХУ СССР УМЕРЛИ ЛИБО ДЫШАЛИ НА ЛАДАН
Да если бы и был, захотел бы он менять слово? Вторая несомненная черта пропагандистских фильмов новой России – антисоветская направленность. Реализуется она очень противоречиво. Чуть ли не все ремесла, как заявлено, в эпоху СССР умерли либо дышали на ладан. «Впервые в атеистической стране официально разрешили отображать лики святых» – об открытии софринской иконописной мастерской.
«Большевики старались вымарать из российской истории все, что связано с царской Россией» – о стеклодувном производстве. «В советское время многие секреты были утеряны» – о ювелирном искусстве. О палехских художниках: «После Октябрьской революции они оказались не у дел, но решили сохранить традиции, в 1924 году в Палехе открылась артель…» Однако именно сейчас население Палеха неуклонно сокращается, закрываются местные предприятия, но об этом создатели фильма, разумеется, не упоминают.
Явственное желание негативно отметить советский строй в обозрении ремёсел вступает в противоречие с тем обстоятельством, что все традиции российского образования, о которых одобрительно рассказано в 10 эпизодах, закладывались в советское время. От этого никуда не деться, между струй проскользнуть не удается, а потому при смешанном просмотре эпизодов про ремесла и образование возникает недоумение.
Это чувство усугубляется неровностью интонации, то несколько заискивающей, то хвастливой.
С одной стороны, обыкновенны фразы вроде «Российские достижения в фигурном катании признаны даже в США», «Достижения наших спортсменов вызывают восхищение не только в России, но и за рубежом», что подразумевает статус США и вообще зарубежья как высшего арбитра. С другой стороны, по всем эпизодам рассыпаны сомнительные с точки зрения здравого смысла утверждения: «Софрино известно во всем мире»; «Лекарство, которое может конкурировать с любыми препаратами на мировом рынке»; «Это был далеко не первый случай, когда Запад во всем подражал России»… Или, к примеру, фильм «Система коррекционно-педагогического сопровождения» завершается фразой: «Российские методы коррекционной педагогики все шире используются в работе тысяч коррекционных школ нашей планеты». И дело тут даже не столько в хвастовстве, сколько в неправильно поставленном акценте: самое главное – не школы, где методы используются, а дети, которым они помогают.
Композиция фильмов – отдельная тема (рассматривать ее подробно мы не будем). Допустим, фильм, посвященный стеклодувному мастерству, начинается с упоминания о заказчике, который решил, что ему нужен стеклянный макет атомной бомбы. А вот еще зачин: «5 февраля 2004 года запомнилось настоящим ценителям искусства одним из самых грандиозных событий в российской и мировой культуре… Вексельберг выкупил яйца Фаберже». Через весь «ювелирный» фильм красной нитью проходит мысль не только об искусности мастеров фирмы Фаберже, но и о могуществе бизнесмена, который заплатил за яйца столько, что мы и знать-то не можем, а можем лишь предполагать – такой это большой секрет.
Наконец, вызывает вопросы отбор материала.
Понятно, что нельзя объять необъятное, но рассказывать про фарфоровое производство – и совсем не упомянуть о знаменитой «кобальтовой сетке», визитной карточке Императорского (Ломоносовского) фарфорового завода? Рассказывать о русской печи («У русской печки есть страшные секреты: чтобы печь держала тепло, ее поливали кровью») – и даже не упомянуть, что в ней можно было париться. Тем более что отдельного фильма о русской бане нет… Рассказывать о шахматах – и не упомянуть о детях, которые совсем недавно становились чемпионами Европы и мира, при этом уделить внимание частному центру, который славен тем, что самый сильный его ученик «готовится к участию в первенстве Москвы».
ЗА БОРТОМ ОСТАЛОСЬ НЕМАЛО ТЕМ. В ЧАСТНОСТИ, ЕДВА ЗАТРОНУТО УНИКАЛЬНОЕ МАТЕМАТИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ, СИСТЕМА ШКОЛ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ ЗНАВШАЯ АНАЛОГОВ В МИРЕ
В фильме о кондитерском искусстве минута экранного времени уходит на то, чтобы показать, как сворачивать кулек из бумаги. А потом студент-кавказец из кулинарного колледжа говорит на камеру буквально следующее: «Я вижу себя шеф-поваром ресторана с европейской, кавказской и итальянской кухней. В Москве сейчас эти кухни очень востребованы и популярны. Поэтому в этих категориях я себя рассматриваю». Фильм о русских сладостях! Зачем здесь косвенное признание, что русская кухня в Москве не востребована и непопулярна?
За бортом осталось немало тем. В частности, едва затронуто уникальное математическое образование, система школ, действительно не знавшая аналогов в мире.
Впрочем, по совокупности фильмов и впрямь можно сделать объективные выводы о важнейших достоинствах отечественного образования: первое – системность, второе – индивидуальный подход. Об этом и педагоги, и многие учащиеся, в том числе те, кто имел возможность сравнивать. Третье достоинство российского образования экстра-класса – бесплатность. Однако именно эти преимущества находятся под ударом. Кажется, еще немного – и фразы в духе «Развитию помогут многочисленные секции и кружки, причем совершенно бесплатно» будут невозможны, потому что утратят всякую связь с реальностью. И хотя пропаганда – всегда приукрашивание действительности, без весомых опорных точек в реальном мире она превращается в пустотелое чучело, которое пугает или смешит, но не внушает уважения.
Информация