Входила ли Литва в СССР?
Вновь обратиться к литовской теме меня заставила информация о том, что два прокурора Роландас Станкявичюс и Саулюс Версяцкас, представляющие Генпрокуратуру Литвы в деле российского гражданина Константина Михайлова, якобы причастного к расстрелу в июле 1991 г. литовских таможенников и полицейских на погранично-таможенном КПП «Медининкай», выступили в Апелляционном суде с завершающими речами, в которых потребовали переквалифицировать обвинение Михайлова, уже приговоренного в 2011 г. Вильнюсским окружным судом к пожизненному заключению, на совершение им преступления против человечности.Заявления, озвученные литовскими прокурорами в Апелляционном суде, для России представляют особый интерес. Дело в том, что в Литве готовится заочный уголовный процесс над 69 бывшими советскими, а ныне российскими гражданами, обвиняемыми в совершении преступлений против человечности у вильнюсской телебашни в январе 1991 г.
Этот процесс позиционируется в Литве как «Нюрнберг-2». Его главной целью будут не только россияне, но и Россия, которую Литва по итогам процесса попытается объявить правопреемником «преступного» СССР. 700 томов уголовного дела, по которому должны заочно осудить россиян, уже готовы. Прокурорам осталось сформировать 10-томное обвинительное заключение, которое должно обосновать обвинение в совершении преступлений против человечности.
Остроты ситуации добавляет то, что три недели назад, 4 июня, судейская коллегия Вильнюсского окружного суда оправдала руководителей Вильнюсского ОМОН Болеслава Макутыновича и Владимира Разводова, которых прокуратура также пыталась обвинить в совершении преступлений против человечности. Судейская коллегия, ссылаясь на серьезные недоработки в формулировках обвинительного обвинения, подготовленного прокурорами, приняла решение в пользу обвиняемых.
Естественно, заключительная речь представителей Генпрокуратуры в Апелляционном суде вызвала в Литве большой интерес. Чем же удивили прокуроры литовскую общественность?
Они на заседания Суда без тени смущения манипулировали псевдоправовыми понятиями и доказывали, что: «С точки зрения международного права в 1940–1990 гг. Литовская Республика была оккупированным государством. Согласно принципу общего права «ex injuria jus non oritur», что означает «право не может возникнуть из правонарушения» – СССР не мог приобрести суверенные права на захваченную территорию Литвы, поэтому Литва, с точки зрения международного права, никогда не была частью СССР».
По мнению прокуроров, «Литва, как субъект международного права, не исчезла, оккупация её территории не была признана международным сообществом, поэтому Литовская ССР считалась марионеточным изделием СССР, не способным иметь больше прав, чем её создатель государство-агрессор».
Силовую акцию по восстановлению на территории Литовской ССР действия Конституции СССР, предпринятую в январе 1991 г. по указанию Президента СССР М. Горбачева, прокуроры представили следующим образом: «В 1990–1991 гг. находившиеся в Литве силы бывшего Союза осуществляли военную операцию против Литовской Республики. Иначе говоря, такое пребывание вооруженных сил СССР в Литве было продолжением актом агрессии согласно пункту «е» статьи 3 Резолюции Ассамблеи Организации Объединенных Наций 1974 г., характеризующего понятие агрессии».
Характеризуя взаимоотношения Литвы и СССР в советский период, прокуроры договорились до абсурда.
Они утверждают, что «в период 1940–1990 гг. Литовская Республика и СССР были различными государствами и субъектами международного права». Этот период прокуроры охарактеризовали, как «продолжавшуюся во времени агрессию СССР против Литовской Республики».
Желаемое за действительное
Что можно сказать по поводу сказанного литовскими прокурорами? Аргументы, приведенные ими, за исключением нескольких аспектов, являются повторением официальной версии, которую вот уже четверть века отстаивают власти Литвы. В правовом плане они являются ничтожными, так как их не подтверждают исторические реалии событий 1940–1991 гг.
Начну с того, что в июне 1940 г. переход власти от бежавшего в Германию тогдашнего президента Литвы Антанаса Сметоны к Народному правительству журналиста Юстаса Палецкиса произошел в полном соответствии с Конституцией ЛР 1938 г. Дополнительный контингент советских войск 14 июня 1940 г. вошел в Литву без единого выстрела, дружески приветствуемый литовскими воинскими частями, что подтверждают многочисленные кино и фотодокументы.
Это разрушает довод о советской оккупации Литвы в 1940 г., так как оккупация наступает лишь вследствие военных действий. Литва же с СССР в 1940 г. не воевала. Прокурорам следовало бы более внимательно читать специальные международные соглашения, принятые на 4й Гаагской конференции в 1907 г., а также Женевские конвенции 1949 г. и протоколы к ним 1977 г. В них предельно четко определены режим и правовые нормы «оккупации».
Прокурорам также не мешало бы, используя те или иные термины, выяснить их трактовку в официальных документах. Например, в Договоре об основах межгосударственных отношений между РСФСР и ЛР от 29 июля 1991 г., которым часто козыряют литовские политики, речь также идет не об оккупации, а об аннексии Литвы.
То, что термин «оккупация» не может быть применен в отношении вхождения Литвы в состав СССР в 1940 г. доказано в ряде солидных исследованиях. Например, в фундаментальном историческом исследовании директора Института истории Таллинского университета Магнуса Ильмъярва «Тихое подчинение. Формирование внешней политики Латвии, Литвы и Эстонии с середины 1920х гг. до аннексии 1940 г.». О научной значимости этого исследования говорит то, что оно было издано при содействии Хельсинкского и Стокгольмского университетов (2004 г.).
Видимо, не случайно в апреле 2010 г. влиятельный английский еженедельник «The Economist» оценил факт вхождения Литвы в состав СССР не как «оккупацию», а как «инкорпорацию». Хотя, по мнению ряда исследователей, термины «оккупация», «аннексия» или «инкорпорация» не отражают сути тех политических событий, которые произошли в Литве летом 1940 г.
Не вызывает сомнений, что к 1940 г. власть фашиствующего президента Сметоны потерпела фиаско и значительная часть населения Литвы свои надежды на лучшую жизнь связывала с СССР. Это факт. Другое дело, что в 1940–1941 гг. советская власть не оправдала надежд многих литовцев. Но это к оккупации не имеет никакого отношения.
Фактом является также то, что Народный Сейм Литвы, 21 июля 1940 г. провозгласивший Литовскую Советскую Социалистическую Республику и обратившийся к советскому руководству с просьбой принять республику в состав Союза ССР, был избран в результате всенародного голосования. В ходе выборов не было зафиксировано антисоветских выступлений.
Если это был орган, навязанный, по утверждению современных литовских историков, советскими «оккупационными» властями, то почему в июне 1940 г. не было такого массового выступления против советской власти, как это случилось в июне 1941 г.?
Заявления о том, что выборы в Народный Сейм Литвы происходили на «штыках советских солдат» и поэтому не могут считаться легитимными, несостоятельны. Если исходить из этих заявлений, то следует поставить под сомнение лигитимность Верховного Совета Литвы, провозгласившего 11 марта 1990 г. восстановление независимого Литовского государства. Ведь выборы этого Верховного Совета в феврале–марте 1990 г. проходили в условиях нахождения на территории Литовской ССР более многочисленного и мощного, нежели в 1940 г., советского военного контингента.
Дополнительно напомню, что в 1940 г. в выборах Народного Сейма приняло участие 1.386.569 человек или 95,1% всех избирателей Литвы. Абсолютное большинство 1.375.349 избирателей или 99,19% проголосовали за кандидатов, поддерживающих вхождение Литвы в СССР. При этом отмечу, что за 116 депутатов, избранных в Верховный Совет Лит. ССР и принявших решение о выходе из СССР, голосовало всего 948.585 избирателей из 2.581.359, т.е. 36,7%. Эти данные легко проверяются.
Добавлю, что весь советский период в Литве действовали национальные органы власти, которые избирались всенародным голосованием. Почти полмиллиона литовских юношей прошли службу в Советской армии. Компартия Литвы насчитывала свыше 200 тысяч членов, Комсомол – около 500 тысяч. Если принять во внимание, что каждый коммунист или комсомолец жил в семье, то получается, что политически ориентированными на советскую власть в республике были свыше двух миллионов человек из 3,7 млн общего населения. Это неопровержимый факт.
Советский период был характерен не только созданием в республике мощной материально-технической базы, но расцветом науки, культуры и образования. Кто, где, когда в оккупированной стране создавал столь благоприятные условия для развития населения?
Не выдерживают критики утверждения прокуроров о том, что Литовское государство уже с 11 марта 1990 г. обладало «всей мощью государственного суверенитета» и тогдашнее мировое сообщество воспринимало Литву, как полноценного субъекта международного права.
Но ведь известно, что 19 ноября 1990 г. министр иностранных дел провозглашенной Литовской Республики А. Саударгас не был допущен к участию в Совещании по вопросам безопасности и сотрудничества глав 34 европейских государств, как представитель страны, не имеющей международного статуса.
Да и о каком полноценном суверенитете Литвы в 1990–1991 гг. могла идти речь, если литовские власти в этот период не контролировали ни территорию республики, ни её границы? Граждане Литвы вплоть до 1992 г. имели на руках паспорта граждан СССР. До 5 августа 1991 г. единственным средством денежного обращения в Литве являлся советский рубль. Регулярные вооружённые силы ЛР появились лишь осенью 1991 г. Членом ООН Литовская Республика стала 17 сентября 1991 г. Таковы факты.
Неопровержимым свидетельством того, что Литва после провозглашения в марте 1990 г. независимости была частью Союза ССР, является объявление Верховным Советом Литвы 29 июня 1990 г., по требованию союзных властей, 100дневного моратория на действие Акта о независимости.
Вышеизложенное позволяет утверждать, что заявления прокуроров Р. Станкявичюса и С. Версяцкаса на заседании Апелляционного суда об оккупированной Литве, подвергшейся советской военной агрессии, обосновывающие требование переквалифицировать обвинение К. Михайлова в совершении им преступлений против человечности, являются попыткой выдать желаемое за действительное.
Не вызывает сомнений, что такие же сомнительные аргументы, якобы подтверждающие право литовских судов применять статью о преступлениях против человечности, прокуроры изложат на заочных процессах, пытаясь обвинить 69 российских граждан в совершении таких преступлений.
Поэтому непонятно, почему Россия медлит с официальной оценкой псевдоправовых измышлений литовских прокуроров. Только это позволит обеспечить менее политизированный и предсказуемый ход запланированных в Литве заочных уголовных процессов.
По некоторым сведениям, поступившим из Литвы, после завершающих выступлений прокуроров Р. Станкявичюса и С. Версяцкаса по делу К. Михайлова на заседании Апелляционного суда, помощница судьи сразу же приступила к написанию приговора. Это явное свидетельство того что Суд не интересует мнение других участников процесса, прежде всего, адвокатов. Ведь заслушать их завершающие выступления намечено в сентябре 2015 г. Оказывается, в Литве приговор можно написать «досрочно»!
Все это позволяет утверждать, что Михайлов будет повторно осужден Апелляционным судом, уже как совершивший преступление против человечности. Не вызывает сомнений, что и будущие заочные уголовные процессы против 69 россиян станут очередной профанацией, имитирующей отправление «правосудия» в Литве.
Спекуляция на политических скелетах
Особо выскажусь по поводу заявления прокуроров о том, что первая Литовская Республика (1920–1940 гг.) весь советский период продолжала существовать, как субъект международного права. Это очередное псевдоправовое измышление литовских правоведов.
Известно, что так называемое правительство, а точнее, Дипломатическая служба Литвы в изгнании (в Риме), возглавляемая бывшим министром иностранных дел ЛР Стасисом Лозорайтисом, в послевоенный период не являлась участником ни одной международной конференции или переговоров, где рассматривались вопросы, связанные с Литвой. Это вызывает вопрос, в каком же правовом поле продолжала своё существование довоенная Литовская Республика? Ответа на этот вопрос нет и не может быть.
Провалились попытки литовских властей создать исторические конструкции, связывающие современную ЛР с довоенной. Так, в сентябре 2000 г. Сейму ЛР не удалось признать Временное правительство Литвы Юозаса Амбразявичюса правопреемником государственных структур довоенной Литовской Республики.
Это правительство, скомпрометировавшее себя организацией массовых расправ с еврейским населением, действовало в Литве с 23 июня по 5 августа 1941 г. Оно было и остается политическим скелетом в историческом шкафу Литвы. Доказывать, что правительство Ю. Амбразявичюса в период Второй мировой войны представляло «продолжавшуюся» Литовскую Республику, оказалось просто преступным.
Не изменил состоявшейся послевоенной исторической ситуации Закон № VIII1021, принятый Сеймом ЛР 12 января 1999 г. Согласно этому закону, партизанский «Совет Саюдиса Борьбы за Свободу Литвы», созданный 16 февраля 1949 г. в подпольных условиях, был признан «единственной законной властью на территории оккупированной Литвы».
Такое признание просто абсурдно. Ведь в 1949 г., по данным Центра исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы, литовские «партизаны» насчитывали всего 2–3 тысячи человек, их социальная база была крайне невелика, территориальная сфера влияния была ограничена.
О какой государственной деятельности партизанского «правительства», базирующегося в лесу, можно вести речь?
Материальных свидетельств государственной деятельности этого «правительства», помимо нескольких напыщенных деклараций, не существует. Разве что такими свидетельствами следует считать безжалостное уничтожение «партизанами» 25 108 мирных жителей Литвы, включая 993 ребенка до 10 лет и 52 – до 2 лет. Кстати, абсолютное большинство этих жертв были литовцами.
Также замечу, что необходимым следствием исполнения вышеназванного Закона должно было бы стать признание незаконными всех материальных атрибутов Советской власти, до сих пор имеющих хождение в Литовской Республике. Имеются в виду документы советского периода: свидетельства о браке, рождении, аттестаты, дипломы и т. п.
Но проделать такое практически невозможно. Это позволяет утверждать, что Закон № VIII1021 оказался не более чем пропагандистским заявлением, а партизанский «Совет Саюдиса Борьбы за Свободу Литвы» стал очередным политическим скелетом в историческом шкафу литовских властей.
Мина под Литву
Особое внимание хочу обратить на заявление литовских прокуроров о том, что «в период 1940–1990 гг. Литовская Республика и СССР были различными государствами и субъектами международного права». Не вызывает сомнений, что это утверждение является плодом коллективных размышлений литовских ученых-юристов, собравшихся в Генпрокуратуре Литвы на помощь прокурорам после вынесения знаменательного оправдательного приговора по делу Б. Макутыновича и В. Разводова.
Однако этим утверждением литовские правоведы заложили под территориальную целостность Литвы мину замедленного действия, которая рано или поздно взорвется. Что имеется в виду?
Известно, что Литва вышла из СССР с территорией на треть большей, нежели она обладала в 1939 г. (65,2 против 50,0 тыс. кв. км.) Причем прирост территорий произошел благодаря доброй воле руководства Союза ССР. О том, как по распоряжению И. Сталина Литва обрела Мемельский–Клайпедский край, я уже рассказал в статье «Литва претендует на Калининград».
Абсолютно ясно, что основная часть территорий была присоединена к Литовской ССР, как части Союза СССР.
Если же СССР и Литва в период 1940–1990 гг. были различными государствами, то какое право имеет современная Литовская Республика претендовать на территории, предоставленные Союзом ССР Литовской ССР?
Известно, что это Клайпедский край с городом Клайпеда, Вильнюсский край с городом Вильнюс и территории Белорусской ССР, переданные Литовской ССР при её вступлении в СССР.
Сегодня речь пойдет о Виленском крае и городе Вильно-Вильнюсе. Они были переданы Литовской Республике в октябре 1939 г., то есть в период, когда Литва не являлась частью Союза СССР. Однако эта передача имела ряд правовых нюансов, о которых следует напомнить забывчивым литовским властям.
Яблоко раздора: Вильнюс и Вильнюсский край
Город Вильно и Виленский край издавна являлись территорией Великого княжества Литовского. В XVII–XIX веках культурная и этническая польская экспансия превратили город и край в территорию с преимущественно польским населением.
После Первой мировой войны Вильно и Виленский край стали ареной польско-литовских конфликтов, в которые волею случая несколько раз вмешивалась РККА (Рабоче-крестьянская Красная армия). Так, в январе 1919 г. Красная армия выбила из Вильно польские войска самообороны, взявшие город под контроль после ухода немецких оккупационных войск. Но в апреле 1919 г. поляки вновь овладели городом.
В июле 1920 г. Красная армия отбила Вильно и передала его молодой Литовской Республике. В октябре 1920 г. Польша, подписав Сувалкский договор, признала суверенитет Литвы над Вильно и Виленским краем. Однако через два дня после подписания этого договора случился так называемый путч дивизии польского генерала Л. Желиговского, в результате которого Вильно и край оказались в составе Польши, где пребывали до сентября 1939 г.
В этот период у Литвы на Западе не оказалось защитников. 15 марта 1923 г. конференция послов Англии, Франции, Италии и Японии признала право Польши на Вильно и Виленский край. Лишь Советский Союз заявил о правах Литвы на Вильно. Напомню, что в период 1920–1938 гг. Литва не поддерживала дипотношений с Польшей, так как считала себя находящейся с ней в состоянии войны.
В марте 1938 г. на польско-литовской границе погиб польский солдат. Польша, воспользовавшись ситуацией, 17 марта предъявила Литве ультиматум с требованием установления в течение 48 часов дипломатических отношений и отмены параграфа литовской конституции, провозглашавшей Вильно столицей Литвы. Замечу, что восстановление дипотношений между Литвой и Польшей автоматически приводило бы к признанию де-факто существующей границы двух стран, то есть признанию Вильно польским городом.
19 марта Литовская Республика приняла условия польского ультиматума, признав тем самым право Польши на Вильно и Виленский край. Ситуацию спасло советское руководство. Москва заявила Варшаве, что Союз ССР заинтересован в сохранении независимости Литвы. В итоге Польша ограничила свой ультиматум одним пунктом – установлением дипломатических отношений.
1 сентября 1939 г. нацистский вермахт вторгся в Польшу. Через две недели ситуация стала предельно ясна. Польские войска терпели поражение. 16 сентября 1939 г. польское правительство покинуло пределы страны. Немцы неуклонно приближались к границам СССР. В этой связи советское руководство приняло решение взять под контроль территории Западной Белоруссии и Западной Украины, отторгнутые поляками от РСФСР в войне 1920 г.
17 сентября 1939 г. части РККА начали движение на Запад. 18 сентября они вошли в Вильно.
10 октября 1939 г. СССР, пытаясь остановить дрейф Литвы под германский протекторат, предложил литовским властям подписать «Договор о передаче Литовской Республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой». Литва согласилась. Так Вильно и Виленский край стали литовскими.
Помимо этого, напомню, что по дополнительному протоколу между СССР и ЛР от 27 октября 1939 г. Литве были переданы северо-западные территории Белорусской ССР. Общие размеры переданной Литве в октябре 1939 г. территории составили 6.655,5 кв. км. Эти действия советского руководства с большим удовлетворением встретил президент Литвы Антанас Сметона, не говоря уже о литовской общественности и армии.
Председатель Совнаркома СССР и нарком иностранных дел Вячеслав Молотов, выступая на 5й сессии Верховного Совета СССР, отмечал: «Литовское государство с его населением в 2,5 млн чел. значительно расширяет свою территорию, увеличивает на 550 тыс. чел. своё население и получает город Вильно, число жителей которого почти в 2 раза превышает население теперешней столицы Литовской Республики».
Для сведения сообщу, что в городе Вильно в 1939 г. литовцы составляли лишь 1,2% населения, поляки — 53,6%, евреи — 41,0%. В Виленском сельском округе польское население составляло 87,3%, литовское – 3,6%.
Особо отмечу, что по договору от 10 октября 1939 г. Советский Союз получал «право держать в установленных по взаимному соглашению пунктах Литовской Республики за свой счёт строго ограниченное количество советских наземных и воздушных вооружённых сил». Это было главным условием передачи Литве Вильно и края, так как советский воинский контингент должен был стать в случае начала военных действий передовым боевым заслоном против сил вермахта, развернутых в Клайпедском крае и Восточной Пруссии.
Известно, что договор 10 октября 1939 г. до сих пор не дезавуирован. В правовом плане получается, что пока Вильнюс и Вильнюсский край находятся в составе Литвы, а вышеназванный договор остается в силе, право держать на территории Литвы ограниченный воинский контингент остается за Россией, правопреемником СССР.
Также напомню, что договор о передаче Литве Вильно и Виленского края являлся прямым следствием реализации положений секретного протокола к пакту Молотова–Риббентропа, заключенного 23 августа 1939 г., в пункте 1-м которого сказано: «…При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами».
В Литве пакт Молотова–Риббентропа клянут на все лады, утверждая, что его подписание стало «спусковым крючком» для начала Второй мировой войны, а пакт послужил основанием для начала советской военной экспансии в Литву. Напомню, что именно этот пакт литовские сепаратисты в 1988–1990 гг. сделали главным инструментом для обоснования ультимативного выхода из СССР.
Что же касается роковой роли пакта Молотова–Риббентропа в развязывании Второй мировой войны, то утверждать это могут лишь дилетанты, не знакомые с историческими документами предвоенной поры. Как известно, Гитлер, после неудавшихся попыток решить с польскими властями проблему Данцигского коридора путем дипломатических переговоров, уже в апреле 1939 г. денонсировал германо-польский договор о ненападении, заключенный в 1934 г.
После этого фюрер приказал форсировать подготовку плана операции «Вайс» (нем. «Fall Weiß»), являвшимся планом войны с Польшей. 11 апреля 1939 г. он утвердил этот план, а в середине мая 1939 г. согласился с программой боевого развертывания вермахта на границе с Польшей.
Как видим, ещё за полгода до заключения пакта Молотова–Риббентропа, Гитлер принял окончательное решение о нападении на Польшу. Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что утверждение о роковом значении пакта в развязывании Второй мировой войны, равносильно попытке доказать, что библейское убийство Каином Авеля, предопределило все последующие войны человечества.
Что же касается советской военной экспансии в Литву, то она была обусловлена реальной угрозой перехода этой республики под протекторат Германии. Известно и документально подтверждено, что 20 сентября 1939 г. в Берлине, c участием посла ЛР полковника Казиса Шкирпы, выполнявшего указания президента А. Сметоны, был подготовлен проект германолитовского договора, согласно которому Литва становилась протекторатом Германии со всеми вытекающими последствиями, в том числе и размещением на её территории частей вермахта. Для СССР это означало, что нацисты, начиная военные действия против СССР, получали бы фору более чем в 300 км.
По поводу же многолетних причитаний литовских политиков о том, пакт Молотова–Риббентропа преступен и следует ликвидировать все его правовые последствия, должен сообщить им следующее. Если следовать букве закона, то ликвидация последствий пакта неизбежно приведет к возврату Вильнюса и Вильнюсского края Польше.
Таковы неопровержимые исторические факты. Поэтому властям и правоведам современной Литовской Республики, нещадно проклинающим пакт Молотова–Риббентропа и щедрость СССР, следует быть более осмотрительными в своих заявлениях. Ведь может настать время, когда эти заявления бумерангом вернутся к ним. Видимо, правду говорят люди, несколько переиначившие известную русскую поговорку: «дурная голова языку покоя не дает».
Не случайно известный литовский историк Людас Труска 7 марта 2011 г. в интервью информационному порталу «Delfi.lt» заявил: «как знать, может это снова возобновится, и Вильнюс, Клайпеда станут спорным вопросом? Мы на 100 % не можем сказать, что прежние территориальные проблемы не повторятся в будущем».
Информация