Русские солдаты на службе прусского короля
История о том, как российский император Петр I «подарил» потенциальному союзнику и будущему королю Пруссии Фридриху Вильгельму I целое подразделение гвардейцев высокого (или как тогда говорили «великанского») роста довольно часто упоминается в различных источниках и исторических исследованиях. Но судьба этого «подарка» во многом не менее туманна и загадочна, чем история Янтарной комнаты, в обмен на которую Петр якобы и отправил своих рекрутов на чужбину (по одной из самых нелепых версий). Наверное, это объясняется тем, что освещать данную тему историки не любили, ведь этот поступок плохо накладывался на господствующие в российской, а затем, в советской науке точки зрения на Великого кормчего. Безразличие Петра к судьбам отдельных людей и его самодержавное своеволие – не лучшие дополнения к тому образу царя-созидателя, который, в общем-то, вполне заслуженно за ним закрепился. Поэтому вся та информация об этих рекрутах, которая дошла до наших дней, так или иначе сводится к следующему объяснению: прежде всего, это был не совсем подарок и даже не плата за Янтарную комнату (как если бы помещик обменял своих крепостных на какую-нибудь безделушку). И вообще, речь шла скорее о своего рода обмене кадрами, и в большинстве случаев их отдавали не на всегда, а якобы с целью обучения и накопления ценного военного опыта.
Но как бы то ни было, это если и не самая значительная, но довольно своеобразная страница в очень прерывистой и непоследовательной истории военного сотрудничества двух великих держав.
Когда наследный принц и будущий король Пруссии Фридрих Вильгельм и победитель шведов Петр I познакомились в 1712 году, они сразу прониклись друг к другу симпатией и уважением. Для их последующей дружбы существовало более чем достаточно политических предпосылок (прежде всего, необходимость окончательно вытеснить шведов из Восточной Европы), но были, конечно и личностные, вполне субъективные причины. Волевой и твердый характер русского царя производил колоссальное впечатление на принца и его окружение. В свою очередь Петр сразу почувствовал в будущем монархе близкое и понятное стремление к преобразованиям и реформам в своем государстве (явление исключительное среди остальных германских князей того времени). Неудивительно, что впоследствии оба монарха были не только союзниками, но и друзьями.
Вскоре после коронации в 1713 году Фридрих Вильгельм получил негласное прозвище «король-солдат» (известна его фраза, которую он сказал по восшествии на трон: «Ни в чем на свете не нахожу я такого плезира, как в хорошем войске»). Действительно, при всей своей довольно мелочной бережливости он совершенно не скупился на создание и организацию передовой для своего времени армии. Для него это было не просто увлечением, а настоящей страстью и главным делом в жизни. Одной из его любимых «игрушек» стали так называемые «Потсдамские великаны» или «Синие пруссаки» – особый полк, численность которого достигала более 1200 человек, состоявший из двух батальонов по 600 солдат. В самой Пруссии они были известны как «Langer Kerle» («длинные парни») или «Riesengarde» – «великанская гвардия». Туда специально отбирали рекрутов ростом от шести с половиной – семи футов (то есть около двух метров) и более. Их вербовали или покупали практически по всей Европе, и нередко даже забирали силой (просто похищали). Потсдамский полк обходился королю очень дорого. Так,например, сохранились сведения, что один ирландец семи футов и двух дюймов ростом обошелся казне в сумму более 6000 фунтов – а в те времена стоимость отличных английских пушек из чугуна начиналась от нескольких сотен золотых соверенов. Неудивительно, что Фридрих Вильгельм попробовал даже заниматься селекцией гигантов. Высоких мужчин в королевстве принуждали жениться на высоких женщинах. Вербовшики «длинных парней», разумеется, представляли собой весьма своеобразный контингент, они пользовались дурной славой по всей Европе и их тоже приходилось поощрять всеми возможными способами, в частности закрывать глаза на различные преступления и нарушения.
Ну а а самым легким и выгодным способом пополнения полка были, конечно же, подарки иностранных государей. Послы в Берлине нередко советовали своим монархам, присылать королю великанов в дар. А желавших приобрести расположение Фридриха Вильгельма было немало. Российский император, как уже говорилось выше, и без того пользовался особым расположением короля, поэтому его мотивы вряд ли объясняются стремлением просто угодить ценному союзнику. Наверняка за этим даром скрывались какие-то далеко идущие политические планы Петра, но к сожалению, об этом сейчас можно только строить догадки. Во всяком случае молодая империя ежегодно снабжала столь же молодое королевство новыми рекрутами в количестве от 10 до 80 человек, начиная с 1714 года (в разгар так называемой Первой Померанской кампании). Изгнание шведов из Померании было едва ли не самой важной тогда задачей для российской внешней политики – это окончательно поставило бы точку в истории шведской экспансии в Восточную и Центральную Европу. В это время Петр поначалу даже собирался передать в распоряжение прусского короля целый полк, но на особых условиях (в частности, в нем должны были быть русские же офицеры). Но вскоре стало ясно, что прусская армия способна и без внешней помощи решать справиться с этой проблемой, поэтому дело ограничилось только поставкой отдельных рекрутов. Их разделяли на две категории: «дареные в презент» (то есть навсегда) и «отданные в услужение»(на время). Причем не всегда они были «великанами». Из 248 человек, «даренных в презент» (с 1714 по 1724 годы) и 152 «отданных в услужение» (с 1712–1722 гг.) примерно около 100 человек попали в Потсдамский полк (цифры спорные, но надежных источников нет). Остальные служили в других полках, главным образом, пехотных.
Служба в Потсдамском полку была, в общем-то не опасной – король вовсе не стремился рисковать драгоценными великанами. Их служба в основном, состояла из парадов, караульной службы в столице и участия в учебных маневрах. Когда король плохо себя чувствовал или находился в подавленном состоянии , оба батальона в полном составе маршировали под окнами его дворца. Во главе построения шли высокие мавры в тюрбанах, играющие на разных инструментах. Они и вели с собой талисман полка – большого медведя, обычно тоже из России. Известно, что однажды Петр отозвал несколько русских «длинных парней» из Пруссии и заменил их на рекрутов меньшего роста, чем сильно огорчил Фридриха Вильгельма. Однако определенно можно сказать, что замыслам Петра (и интересам России) рекруты обычного роста больше соответствовали – ведь они предназначались не для забавы короля, а для реальной помощи прусской армии в ее многолетней и упорной борьбе со шведами и их союзниками.
Первым же рекрутам, служившим в других полках прусской армии, довелось участвовать в боевых действиях в Померании (которые с перерывами продолжались до 1718 года). К сожалению достоверной информации об этом сейчас практически нет. Смогли ли они впоследствии принести какую-то пользу русской армии своим опытом и полученными знаниями – скорее всего, нет. Слишком мало их вернулось на родину и ничего не известно об использовании такого опыта. Помогли ли они покончить со шведским влиянием в восточно-германских землях и отвечало ли это интересам России – наверняка, да. В состав Прусского королевства вошли земли Шведской Померании в результате этой войны, но в тот момент интересы России и Пруссии совпадали. Достойны ли русские рекруты, служившие в прусской армии, забвения и невнимания к их судьбам – безусловно, нет.
Сейчас более или менее известно, что за неполные пятнадцать лет такого своеобразного сотрудничества Петр I подарил и одолжил Фридриху Вильгельму около четырех сотен человек, своих подданных. Срок службы не оговаривался ни устно, ни письменно. В России в бумагах полковых канцелярий оставались в лучшем случае записи об отправке того или иного человека в Пруссию (и имена не всегда указывались!). А там нередко их записывали в полки под новыми германизированными именами. Архивы того времени и там и здесь часто погибали и исчезали бесследно – не столько из-за боевых действий, сколько из-за случайных пожаров.
В конце царствования Петра в Петербург стали часто приходить челобитные царю с просьбой о перемене и возвращении домой. В них, кстати, часто упоминались семьи и дети, оставленные рекрутами в России. Если раньше отправка людей на службу прусскому королю воспринималась обычно как наказание (понятно, что так можно было избавляться от неугодных), то теперь об этом явлении стали говорить как о вопиющей несправедливости даже высокопоставленные лица. Однако возможность скорого возвращения домой для этих людей была создана не чьим-то возмущением, а объективными причинами: завершение Северной войны, окончательный отказ Шведского королевства от каких-либо притязаний на берегах Балтийского моря, а затем и смерть Петра (1721 год).
Разумеется, возвращение этих людей в Россию было непростым и здесь очень большую роль сыграл бывший посланник императора при прусском дворе граф Михаил Гаврилович Головкин. Благодаря его настойчивости и умению убеждать короля (характер которого с возрастом заметно испортился – он стал меланхоличным и очень упрямым) в 1724 году в Россию вернулись 95 человек, в том числе и два десятка «великанов». Существует легенда, что некоторые из них не дожили до долгожданного возвращения и их пришлось заменить прусскими рекрутами, но подтвердить это достоверно уже не представляется возможным.
Но как бы то ни было, это если и не самая значительная, но довольно своеобразная страница в очень прерывистой и непоследовательной истории военного сотрудничества двух великих держав.
Когда наследный принц и будущий король Пруссии Фридрих Вильгельм и победитель шведов Петр I познакомились в 1712 году, они сразу прониклись друг к другу симпатией и уважением. Для их последующей дружбы существовало более чем достаточно политических предпосылок (прежде всего, необходимость окончательно вытеснить шведов из Восточной Европы), но были, конечно и личностные, вполне субъективные причины. Волевой и твердый характер русского царя производил колоссальное впечатление на принца и его окружение. В свою очередь Петр сразу почувствовал в будущем монархе близкое и понятное стремление к преобразованиям и реформам в своем государстве (явление исключительное среди остальных германских князей того времени). Неудивительно, что впоследствии оба монарха были не только союзниками, но и друзьями.
Вскоре после коронации в 1713 году Фридрих Вильгельм получил негласное прозвище «король-солдат» (известна его фраза, которую он сказал по восшествии на трон: «Ни в чем на свете не нахожу я такого плезира, как в хорошем войске»). Действительно, при всей своей довольно мелочной бережливости он совершенно не скупился на создание и организацию передовой для своего времени армии. Для него это было не просто увлечением, а настоящей страстью и главным делом в жизни. Одной из его любимых «игрушек» стали так называемые «Потсдамские великаны» или «Синие пруссаки» – особый полк, численность которого достигала более 1200 человек, состоявший из двух батальонов по 600 солдат. В самой Пруссии они были известны как «Langer Kerle» («длинные парни») или «Riesengarde» – «великанская гвардия». Туда специально отбирали рекрутов ростом от шести с половиной – семи футов (то есть около двух метров) и более. Их вербовали или покупали практически по всей Европе, и нередко даже забирали силой (просто похищали). Потсдамский полк обходился королю очень дорого. Так,например, сохранились сведения, что один ирландец семи футов и двух дюймов ростом обошелся казне в сумму более 6000 фунтов – а в те времена стоимость отличных английских пушек из чугуна начиналась от нескольких сотен золотых соверенов. Неудивительно, что Фридрих Вильгельм попробовал даже заниматься селекцией гигантов. Высоких мужчин в королевстве принуждали жениться на высоких женщинах. Вербовшики «длинных парней», разумеется, представляли собой весьма своеобразный контингент, они пользовались дурной славой по всей Европе и их тоже приходилось поощрять всеми возможными способами, в частности закрывать глаза на различные преступления и нарушения.
Ну а а самым легким и выгодным способом пополнения полка были, конечно же, подарки иностранных государей. Послы в Берлине нередко советовали своим монархам, присылать королю великанов в дар. А желавших приобрести расположение Фридриха Вильгельма было немало. Российский император, как уже говорилось выше, и без того пользовался особым расположением короля, поэтому его мотивы вряд ли объясняются стремлением просто угодить ценному союзнику. Наверняка за этим даром скрывались какие-то далеко идущие политические планы Петра, но к сожалению, об этом сейчас можно только строить догадки. Во всяком случае молодая империя ежегодно снабжала столь же молодое королевство новыми рекрутами в количестве от 10 до 80 человек, начиная с 1714 года (в разгар так называемой Первой Померанской кампании). Изгнание шведов из Померании было едва ли не самой важной тогда задачей для российской внешней политики – это окончательно поставило бы точку в истории шведской экспансии в Восточную и Центральную Европу. В это время Петр поначалу даже собирался передать в распоряжение прусского короля целый полк, но на особых условиях (в частности, в нем должны были быть русские же офицеры). Но вскоре стало ясно, что прусская армия способна и без внешней помощи решать справиться с этой проблемой, поэтому дело ограничилось только поставкой отдельных рекрутов. Их разделяли на две категории: «дареные в презент» (то есть навсегда) и «отданные в услужение»(на время). Причем не всегда они были «великанами». Из 248 человек, «даренных в презент» (с 1714 по 1724 годы) и 152 «отданных в услужение» (с 1712–1722 гг.) примерно около 100 человек попали в Потсдамский полк (цифры спорные, но надежных источников нет). Остальные служили в других полках, главным образом, пехотных.
Служба в Потсдамском полку была, в общем-то не опасной – король вовсе не стремился рисковать драгоценными великанами. Их служба в основном, состояла из парадов, караульной службы в столице и участия в учебных маневрах. Когда король плохо себя чувствовал или находился в подавленном состоянии , оба батальона в полном составе маршировали под окнами его дворца. Во главе построения шли высокие мавры в тюрбанах, играющие на разных инструментах. Они и вели с собой талисман полка – большого медведя, обычно тоже из России. Известно, что однажды Петр отозвал несколько русских «длинных парней» из Пруссии и заменил их на рекрутов меньшего роста, чем сильно огорчил Фридриха Вильгельма. Однако определенно можно сказать, что замыслам Петра (и интересам России) рекруты обычного роста больше соответствовали – ведь они предназначались не для забавы короля, а для реальной помощи прусской армии в ее многолетней и упорной борьбе со шведами и их союзниками.
Первым же рекрутам, служившим в других полках прусской армии, довелось участвовать в боевых действиях в Померании (которые с перерывами продолжались до 1718 года). К сожалению достоверной информации об этом сейчас практически нет. Смогли ли они впоследствии принести какую-то пользу русской армии своим опытом и полученными знаниями – скорее всего, нет. Слишком мало их вернулось на родину и ничего не известно об использовании такого опыта. Помогли ли они покончить со шведским влиянием в восточно-германских землях и отвечало ли это интересам России – наверняка, да. В состав Прусского королевства вошли земли Шведской Померании в результате этой войны, но в тот момент интересы России и Пруссии совпадали. Достойны ли русские рекруты, служившие в прусской армии, забвения и невнимания к их судьбам – безусловно, нет.
Сейчас более или менее известно, что за неполные пятнадцать лет такого своеобразного сотрудничества Петр I подарил и одолжил Фридриху Вильгельму около четырех сотен человек, своих подданных. Срок службы не оговаривался ни устно, ни письменно. В России в бумагах полковых канцелярий оставались в лучшем случае записи об отправке того или иного человека в Пруссию (и имена не всегда указывались!). А там нередко их записывали в полки под новыми германизированными именами. Архивы того времени и там и здесь часто погибали и исчезали бесследно – не столько из-за боевых действий, сколько из-за случайных пожаров.
В конце царствования Петра в Петербург стали часто приходить челобитные царю с просьбой о перемене и возвращении домой. В них, кстати, часто упоминались семьи и дети, оставленные рекрутами в России. Если раньше отправка людей на службу прусскому королю воспринималась обычно как наказание (понятно, что так можно было избавляться от неугодных), то теперь об этом явлении стали говорить как о вопиющей несправедливости даже высокопоставленные лица. Однако возможность скорого возвращения домой для этих людей была создана не чьим-то возмущением, а объективными причинами: завершение Северной войны, окончательный отказ Шведского королевства от каких-либо притязаний на берегах Балтийского моря, а затем и смерть Петра (1721 год).
Разумеется, возвращение этих людей в Россию было непростым и здесь очень большую роль сыграл бывший посланник императора при прусском дворе граф Михаил Гаврилович Головкин. Благодаря его настойчивости и умению убеждать короля (характер которого с возрастом заметно испортился – он стал меланхоличным и очень упрямым) в 1724 году в Россию вернулись 95 человек, в том числе и два десятка «великанов». Существует легенда, что некоторые из них не дожили до долгожданного возвращения и их пришлось заменить прусскими рекрутами, но подтвердить это достоверно уже не представляется возможным.
Информация