Какому всё-таки государству принадлежит МГУ? Часть 2. Невежество или образ мышления
Голова не для того, чтобы по ней бить
По традиции начну с комментариев к первой части. Комментирование было бурным, интересным, а местами интереснее, чем сам материал. Однако, во-первых, стоит отделить мух от котлет. Те господа, что упорно стараются заточить мою непокорную голову под фуражку ФСБ (ЦРУ, МИ6, Моссада и т.д.), вам не стоит тратить время на мои статьи — не хочу отвлекать вас от крайне важных исследований НЛО, йети и домовых (Кузю не трогайте — он мне нравится). Во-вторых, тонких ценителей литературных стилей и безымянных граждан с безымянными жёнами (сёстрами, тёщами, тестями и т.д.) в качестве надёжных источников также прошу не терять душевный покой, тратя его на прочтение моего материала.
В итоге остаётся подавляющая часть комментариев с различного рода предложениями, а чаще простой печалью по поводу такого положения дел в студенческой среде. Предложения же, прямо скажем, более чем неоднозначные, вплоть до воскрешения Лаврентия Павловича и физических замечаний. Именно в этом месте я почувствовал себя непонятым. Внимание, а главное управление настроениями студенческой братии, предотвращение их использования в интересах деструктивных сил не терпит репрессивных методов. Т.к. автоматически создаёт конъюнктурщиков, как один небезызвестный «соловей» нашей эстрады — комсомолец до 28 (!) лет. Существуют куда более эффективные методы. В начале необходим фильтрационный механизм для претендентов на посты в государственных (и только в государственных) вузах. Я говорю не о преследовании по политическим мотивам, а о недопущении к преподаванию граждан, состоящих в НКО с иностранным финансированием. Но это лишь пример. В крупнейших стратегических же вузах страны необходимо включённое и невключённое наблюдение (т.е. как внутри, так и вне системы), дабы глубже и шире осознавать студенческие течения. Это в итоге позволит вести не казённую пропаганду, а управлять внутренними потоками в студенчестве таким образом, что сами студенты в итоге придут к тем конструктивным суждениям и сами выскажут то, что хотели до них донести.
Более того, некоторые из этих нехитрых механизмом используются прямо сейчас в безумном количестве коммерческих компаний, бренды которых мелькают перед нами каждый день. Прямо в эту секунду где-то на нашей прекрасной планете очередной обыватель, ловко орудуя локтями и проклиная более расторопных граждан, ломится к магазинной полке, на которой выставлен очередной гаджет. И обыватель верит, что этот крайне необходимый гаджет создан для него, он его хотел ещё до его появления.
Невежество как точка отсчёта
Любой процесс имеет своё начало, точку отсчёта и соответственно точку невозврата. И если точку отсчёта определить трудно, то основу, ставшей катализатором, возможно. Этот катализатор притаился где-то между коллекционированием пивных банок иностранного производства и гордостью за посещения американского общепита. Разве не общее поклонение красивой этикетке привело к тому, что иконы меняли на колготки и прочий заграничный ширпотреб, а палех и финифть на презервативы? И вот атрибутами «широких современных взглядов» стали бутылки, сигареты, копеечные рекламные сувенирчики, ставшие флагманом сладкой иллюзии о достижении западного благополучия. А точкой невозврата, по моему скромному мнению, стала неприглядная картинка того, как самая читающая и образованная нация на планете, повинуясь стадному инстинкту, ломилась в первый заокеанский кабачок, открытый в центре Москвы.
В данной парадигме обратной стороной медали стало презрение и осмеяние собственной культуры за косность и патриархальность. По логике вещей, замена самобытной бесценной культуры с её архитектурой и живописью на грошовые шмотки несоизмерима, но бусы для индейцев и не должны быть дорогими. В итоге посеянное среди общества невежество и идолопоклонство стало чернозёмом для нового мышления. Именно тогда ковались характеры тех господ, которым сейчас по 40-50 лет. Их инерция мышления и сейчас даёт о себе знать, особенно при выходе на широкую аудиторию.
По сути, образовалась определённая прослойка общества, которая без всякой внешней подпитки будет самовоспроизводиться. Двигаемая комплексами неполноценности и болезненного самолюбия данная прослойка будет воспринимать все собственные неудачи как происки инакомыслящих, а, следовательно, реальной силой без хозяйской руки быть не сможет. Превосходный деструктивный механизм.
Воочию
Грызть гранит науки мне выпала честь в институте, который напоминал Академию наук, временно переехавшую в коммунальную квартиру. Идеи приобрести ЖК телевизор для изучения колористики чередовались с необходимостью погасить многомесячный долг за отопление. При этом важность первого снижалась с той же скоростью, с какой снижалась температура на кафедре. В общем, вполне стандартная атмосфера для того времени.
Но внимание же стоит уделить вещам мировоззренческим ментальным, а не бытовым. А главное в этом — человек. Указывать фамилии я не стану, потому что, во-первых, ни о каких правонарушениях речь не идёт. Невежество — это не преступление, увы или к счастью. Во-вторых, вести «заочную» войну с кем бы то ни было подло и не по-мужски. Оставим эту привилегию оппозиции. А, в-третьих, фамилии в данном случае не имеют значения, т.к. значительны именно проходящие внутренние процессы, свидетелями которых я стал.
Из разношёрстной преподавательской братии выделялась преподавательница, которая превратила свои пары в панибратские посиделки. Быстро был сколочен актив из, как я их называл, «кумушек». Небольшая женская часть моего курса с величайшим интересом выслушивала о шкафах-купе и сумочках, мобильниках и качестве мясных деликатесов. Преподавательница ловко играла роль успешной дамы, делая достоянием гласности все свои материальные приобретения. Горящие глаза сокурсниц говорили о том, что выковался новый лидер мнений. Марафон по посещению всяческих торговых коробок превратился в соцсоревнование. Но со временем тематика общения стала меняться.
После очередных каникул в Турции преподавательница огорошила наши молодые головы чудесным умозаключением: «И почему мы так гордимся победами в русско-турецких войнах, я была в Стамбуле, видела доспехи их воинов — они такие маленькие, как у детей». Госпожа преподавательница жонглировала фактами с заразительной неистовостью. Буквально на глазах константинопольский Собор Святой Софии (в данный момент музей) превращался в главную мечеть Турции, а надежды на адекватность таяли, как мороженое на жаре.
Каждый новый день она озвучивала очередной перл, наблюдая за реакцией публики. Точку в непрерывном потоке напряжённой работы мысли поставил я после очередного суждения о морально-нравственном облике Сталина, который (внимание!) «собственноручно сгноил в немецком концлагере своего сына Василия». Мои скромные попытки объяснить, что Василий Сталин пережил своего отца, хотя его судьба была не менее трагична, чем судьба Якова, были тщетны. Милая панибратская беседа сменилась железными нотками столь холодными, что и «кумушкам» стало не по себе.
Объяснять, что после сего момента мне удалось на себе испытать все «демократические» современные веяния, думаю, не стоит. При этом ничто в этой истории не выпадает из той мировоззренческой заряженности, которую данные господа получили при переориентировке на Запад. Их «правота» незыблема, т.к. основана на том, что можно потрогать, выпить или погрызть. Инакомыслящие же составляют угрозу их «демократии», зиждущейся на упаковке, а не на содержании, т.е. внутренней демократичности.
Информация