Война памятников: русско-чешский фронт
Вот уже без малого десять лет подряд представители Чехии никак не закончат свою долгоиграющую гастроль по городам и весям России, повторяя путь бесславного чехословацкого корпуса. С азартом профессиональных вымогателей господа требуют установки памятников своим соотечественникам по пути всего следования корпуса. Памятник в Екатеринбурге на Михайловском кладбище был одним из первых. Позже памятники стали расти как грибы после дождя: Нижний Тагил, Кунгур, Челябинск, Верхний Услон… Впрочем, мнение народа сильно отличается от мнения чинуш. В Челябинске, к примеру, памятник регулярно подвергается нападениям. Преемственность поколений, так сказать, потому как ещё во времена пребывания верных сынов чешского отечества на русской земле народ их не иначе как «чехособаками» не называл.
На фото — памятник легионерам в Челябинске.
В Верхнем Услоне же маразматический порыв чешских патриотов просто рассмешил местное население, из тех, кто знаком с историей. Дело в том, что памятник иностранным рыцарям без страха и упрёка поставлен в том месте, с которого эти самые рыцари впопыхах драпали — на горе Соколка. 7 сентября 1918 года в ходе ночного штурма десант моряков-балтийцев сбросил с горы оборонявшихся чехов, а через тря дня Красная Армия заняла всю Казань. На открытие храбрым воинам съехались не только местные чиновники, но и целая чешская делегация во главе с замминистра обороны Ленкой Мелихаровой и отрядом ряженых в форме чехословацкого корпуса.
Достойный отпор чешский ансамбль плача и печали получил в Миассе, где общественность единогласно высказалась против таких памятников. Более того, по информации Натальи Федорук, которая представляет коммунистов Миасса, директор миасского краеведческого музея А. Овчинникова сказала, что в фондах музея хранятся материалы, которые характеризуют чехословацких солдат только как карателей и мародёров.
Когда начинаются дебаты по поводу установки памятников легионерам, чешская делегация, как заправский фокусник, начинает жонглировать соглашением о захоронении, подписанным Россией и Чехией. Хотя из самого соглашения свидетельствует именно о захоронениях, т.е. могилах.
А как же «братья-славяне» берегут памятники нашим солдатам?
Попав под влияния Запада, Чехия автоматически обзавелась всеми атрибутами «великих» и «гордых», а соответственно была заражена всеми комплексами нации, которой «все должны». Для культивирования этого необходимо было подогревать зевающую общественность искусственно. И это у них получилось. То во время празднования 70-летия Великой Победы миниатюрный, но гордый чех выставляет претензии потому, как «неправильно» советские солдаты освобождали его родину, то пражский мятеж рисуют красками битвы 300 спартанцев.
Так, например, легендарный танк ИС-2, который первый ворвался в порабощённую фашистами Прагу, свергли с постамента и выкрасили в розовый цвет. Видимо, он напоминал «гордым», что тысячи их соотечественников безропотно служили фашистам, а потом также безропотно сдавались в советский плен.
В чешском Брно некий Рене Пелан в присутствии журналистов под аплодисменты отбил серп и молот с обелиска, установленного (внимание!) на братской могиле советских солдат. После этого Рене стал местным героем. Истинный потомок легионеров, как воин он, правда, не очень, но как вандал сойдёт.
В 2006-м году в городе Праскачка местные «герои» отрезали голову памятнику Советскому Солдату и залили его краской. В общем, все эти события повторяются с завидной регулярностью. При этом все эти действия в своей убогой логике почти закономерны. Ну, в самом деле, чем ещё чешские патриоты могут гордиться — пивом и бегством из организации Варшавского договора, после которого они дружно предоставили территорию для НАТО? Вот и продолжается «заочная борьба» за независимость теми способами, которые уже апробировали их легионеры-предшественники.
А вот какими мотивами руководствуются наши чиновники? Нет, я, конечно, не питаю иллюзий по поводу уровня их образования, но читать-то они должны уметь.
Чехословацкий корпус: история карателей и мародёров
Наиболее ярко и бескомпромиссно о действиях корпуса высказался сам народ в собственном фольклоре. Народная песня «Отец мой был природный пахарь…» имеет, наверное, десятки версий и распространена от Калуги и Брянска до Южного Урала и Приморья. В сети эта песня также фигурирует под названием «Песня алтайских партизан»:
Отец мой был природный пахарь,
А я работал вместе с ним.
На нас напали злые чехи,
Село родное подожгли.
Отца убили в первой схватке,
А мать живьем в костре сожгли.
Сестру родную в плен забрали,
А я остался сиротой.
Три дня три ноченьки старался,
Сестру из плена выручал.
И на четвертый постарался,
Сестру из плена я украл.
С сестрой мы в лодочку садились,
И тихо плыли по реке.
Но вдруг кусты зашевелились,
Раздался выстрел роковой.
Злодей пустил злодейску пулю,
Убил красавицу сестру.
Сестра из лодочки упала,
Остался я совсем один.
Взойду я на гору крутую,
И посмотрю на край родной —
Горит село, горит родное,
Горит вся родина моя!
Красноречиво, не правда ли? В Советском Союзе, видимо, дабы не давать повода обидчивым чехам снова надуть губки, в картине «Вот моя деревня…» (1985 год) эта песня была отредактирована только в одном пункте — «злые чехи» превратились в «злое племя».
Но всё по порядку. История Чехословацкого корпуса полна политических интриг и перипетий. Создан он был на основе дружины этнических чехов и словаков, проживающих на территории России. А пополнялся он из числа пленных и перебежчиков из австро-венгерской армии, где чехи и словаки были людьми второго сорта. Не стоит говорить, что наши офицеры и солдаты уже тогда во взглядах на этот корпус по большей части руководствовались правилом «предатель один раз — предатель всегда». Как в воду глядели.
После утверждения советской власти в России корпус решено было перебросить во Владивосток, а позже эвакуировать во Францию, легионом которой он должен был стать. Но, не без нажима Германии, большевики решили разоружить Россией же вооружённый корпус. Вспыхнуло восстание, которое дало новый толчок Гражданской войне. Находящиеся в пути во Владивосток чехи стали, по сути, хозяевами Транссиба. Почувствовав запах наживы, они быстро деградировали до уровня мародёров. Даже Колчак был возмущён бесчинствами корпуса, который блокировал работу всей железной дороги.
Бравые легионеры грабили всех подряд, но больше всего грезили русским золотом. Известны слова поручика Франтишека Шипа: «Добываем, и изрядно». Всё барахло, которое в официальной переписке именовалось «имущество легиона», вывезти не представлялось возможным. И чехи крали целые вагоны для награбленного. Из-за этого они остановили передвижение по Транссибу поездов с ранеными и беженцами, оставив их умирать в леденеющих вагонах. Наступающие части Красной Армии, от которой чехи бежали как от чумы, не раз натыкались на такие поезда-призраки, забитые заиндевевшими трупами солдат, женщин, детей и стариков.
На фото — чехословацкие легионеры во время карательной акции.
Примечательно, что даже белый генерал-лейтенант Константин Сахаров, который известен своими симпатиями к нацистам в эмиграции и которого тяжело заподозрить в любви к коммунистам или к собственному народу, с ненавистью и возмущением писал о чехословацком корпусе. «Зарвавшийся чех» — самый нежный эпитет в их сторону. А если суммировать его умозаключения, высказанные им в книге «Чешские легионы в Сибири», запрещённой в Чехии, то невольно приходишь к выводу, что мятеж корпуса был как и толчком «белого» движения, так и его реквиемом. Так как даже в тех местах Сибири, до которых не добрался призрак коммунизма, но доехали легионеры, возникало партизанское движение.
Косвенным доказательством масштабов мародёрства корпуса является тот факт, что по возвращении из «нищей варварской тюремной Сибири» бывшие легионеры основали свой собственный банк — один из самых мощных в Европе на тот момент.
Не стоит ли нам пересмотреть список «братьев» — для собственной же безопасности? И не стоит ли увековечить память тех, кто сел не в тот вагон или родился в «невезучей» деревне?
На фото — памятник легионерам в Челябинске.
В Верхнем Услоне же маразматический порыв чешских патриотов просто рассмешил местное население, из тех, кто знаком с историей. Дело в том, что памятник иностранным рыцарям без страха и упрёка поставлен в том месте, с которого эти самые рыцари впопыхах драпали — на горе Соколка. 7 сентября 1918 года в ходе ночного штурма десант моряков-балтийцев сбросил с горы оборонявшихся чехов, а через тря дня Красная Армия заняла всю Казань. На открытие храбрым воинам съехались не только местные чиновники, но и целая чешская делегация во главе с замминистра обороны Ленкой Мелихаровой и отрядом ряженых в форме чехословацкого корпуса.
Достойный отпор чешский ансамбль плача и печали получил в Миассе, где общественность единогласно высказалась против таких памятников. Более того, по информации Натальи Федорук, которая представляет коммунистов Миасса, директор миасского краеведческого музея А. Овчинникова сказала, что в фондах музея хранятся материалы, которые характеризуют чехословацких солдат только как карателей и мародёров.
Когда начинаются дебаты по поводу установки памятников легионерам, чешская делегация, как заправский фокусник, начинает жонглировать соглашением о захоронении, подписанным Россией и Чехией. Хотя из самого соглашения свидетельствует именно о захоронениях, т.е. могилах.
А как же «братья-славяне» берегут памятники нашим солдатам?
Попав под влияния Запада, Чехия автоматически обзавелась всеми атрибутами «великих» и «гордых», а соответственно была заражена всеми комплексами нации, которой «все должны». Для культивирования этого необходимо было подогревать зевающую общественность искусственно. И это у них получилось. То во время празднования 70-летия Великой Победы миниатюрный, но гордый чех выставляет претензии потому, как «неправильно» советские солдаты освобождали его родину, то пражский мятеж рисуют красками битвы 300 спартанцев.
Так, например, легендарный танк ИС-2, который первый ворвался в порабощённую фашистами Прагу, свергли с постамента и выкрасили в розовый цвет. Видимо, он напоминал «гордым», что тысячи их соотечественников безропотно служили фашистам, а потом также безропотно сдавались в советский плен.
В чешском Брно некий Рене Пелан в присутствии журналистов под аплодисменты отбил серп и молот с обелиска, установленного (внимание!) на братской могиле советских солдат. После этого Рене стал местным героем. Истинный потомок легионеров, как воин он, правда, не очень, но как вандал сойдёт.
В 2006-м году в городе Праскачка местные «герои» отрезали голову памятнику Советскому Солдату и залили его краской. В общем, все эти события повторяются с завидной регулярностью. При этом все эти действия в своей убогой логике почти закономерны. Ну, в самом деле, чем ещё чешские патриоты могут гордиться — пивом и бегством из организации Варшавского договора, после которого они дружно предоставили территорию для НАТО? Вот и продолжается «заочная борьба» за независимость теми способами, которые уже апробировали их легионеры-предшественники.
А вот какими мотивами руководствуются наши чиновники? Нет, я, конечно, не питаю иллюзий по поводу уровня их образования, но читать-то они должны уметь.
Чехословацкий корпус: история карателей и мародёров
Наиболее ярко и бескомпромиссно о действиях корпуса высказался сам народ в собственном фольклоре. Народная песня «Отец мой был природный пахарь…» имеет, наверное, десятки версий и распространена от Калуги и Брянска до Южного Урала и Приморья. В сети эта песня также фигурирует под названием «Песня алтайских партизан»:
Отец мой был природный пахарь,
А я работал вместе с ним.
На нас напали злые чехи,
Село родное подожгли.
Отца убили в первой схватке,
А мать живьем в костре сожгли.
Сестру родную в плен забрали,
А я остался сиротой.
Три дня три ноченьки старался,
Сестру из плена выручал.
И на четвертый постарался,
Сестру из плена я украл.
С сестрой мы в лодочку садились,
И тихо плыли по реке.
Но вдруг кусты зашевелились,
Раздался выстрел роковой.
Злодей пустил злодейску пулю,
Убил красавицу сестру.
Сестра из лодочки упала,
Остался я совсем один.
Взойду я на гору крутую,
И посмотрю на край родной —
Горит село, горит родное,
Горит вся родина моя!
Красноречиво, не правда ли? В Советском Союзе, видимо, дабы не давать повода обидчивым чехам снова надуть губки, в картине «Вот моя деревня…» (1985 год) эта песня была отредактирована только в одном пункте — «злые чехи» превратились в «злое племя».
Но всё по порядку. История Чехословацкого корпуса полна политических интриг и перипетий. Создан он был на основе дружины этнических чехов и словаков, проживающих на территории России. А пополнялся он из числа пленных и перебежчиков из австро-венгерской армии, где чехи и словаки были людьми второго сорта. Не стоит говорить, что наши офицеры и солдаты уже тогда во взглядах на этот корпус по большей части руководствовались правилом «предатель один раз — предатель всегда». Как в воду глядели.
После утверждения советской власти в России корпус решено было перебросить во Владивосток, а позже эвакуировать во Францию, легионом которой он должен был стать. Но, не без нажима Германии, большевики решили разоружить Россией же вооружённый корпус. Вспыхнуло восстание, которое дало новый толчок Гражданской войне. Находящиеся в пути во Владивосток чехи стали, по сути, хозяевами Транссиба. Почувствовав запах наживы, они быстро деградировали до уровня мародёров. Даже Колчак был возмущён бесчинствами корпуса, который блокировал работу всей железной дороги.
Бравые легионеры грабили всех подряд, но больше всего грезили русским золотом. Известны слова поручика Франтишека Шипа: «Добываем, и изрядно». Всё барахло, которое в официальной переписке именовалось «имущество легиона», вывезти не представлялось возможным. И чехи крали целые вагоны для награбленного. Из-за этого они остановили передвижение по Транссибу поездов с ранеными и беженцами, оставив их умирать в леденеющих вагонах. Наступающие части Красной Армии, от которой чехи бежали как от чумы, не раз натыкались на такие поезда-призраки, забитые заиндевевшими трупами солдат, женщин, детей и стариков.
На фото — чехословацкие легионеры во время карательной акции.
Примечательно, что даже белый генерал-лейтенант Константин Сахаров, который известен своими симпатиями к нацистам в эмиграции и которого тяжело заподозрить в любви к коммунистам или к собственному народу, с ненавистью и возмущением писал о чехословацком корпусе. «Зарвавшийся чех» — самый нежный эпитет в их сторону. А если суммировать его умозаключения, высказанные им в книге «Чешские легионы в Сибири», запрещённой в Чехии, то невольно приходишь к выводу, что мятеж корпуса был как и толчком «белого» движения, так и его реквиемом. Так как даже в тех местах Сибири, до которых не добрался призрак коммунизма, но доехали легионеры, возникало партизанское движение.
Косвенным доказательством масштабов мародёрства корпуса является тот факт, что по возвращении из «нищей варварской тюремной Сибири» бывшие легионеры основали свой собственный банк — один из самых мощных в Европе на тот момент.
Не стоит ли нам пересмотреть список «братьев» — для собственной же безопасности? И не стоит ли увековечить память тех, кто сел не в тот вагон или родился в «невезучей» деревне?
Информация