Помогает ли Ельцин Сталину, или Сталинский след в демографической катастрофе 90-х годов
Знал бы Борис Ельцин, что его имя будут использовать для оправдания самых душегубских деяний Сталина, наверное, удавился бы от отчаяния ещё не доезжая до захваченного им Кремля. Лихие бандитские 1990-е — очень удобное сравнение с эпохой всевластия тоталитарного государства. И действительно, как сторонники демократии могут в чём-то обвинять Сталина, если результатом их собственных реформ стало катастрофическое сокращение населения, разгул бандитизма и разрушение экономики, в то время как при «вожде народов» население росло, уголовники сидели в лагерях, а экономика развивалась невиданными за всю историю Земли темпами. Отсюда вывод: все действия Сталина были абсолютно правильными и единственно возможными. Они обеспечили не только дальнейшее быстрое развитие СССР, но и его победу в Великой Отечественной войне.
Однако при ближайшем рассмотрении даже сравнение с самым неблагополучным периодом в истории постсоветской России вовсе не добавляет очков сталинскому режиму, а наоборот, работает против него. Возьмём наиболее распространённое обвинение поклонников Сталина против ельцинских реформ — массовые людские жертвы уголовных преступлений в 90-е годы, которые якобы намного превосходили число расстрелянных при Сталине граждан СССР. Действительно, потери населения от уголовной преступности в годы рыночных реформ были очень велики. По некоторым данным, в отдельные годы они превышали 40 тысяч человек, а в среднем составляли около 30 тысяч в год. Но сравнения с количеством людей, уничтоженных сталинским режимом, они совершенно не выдерживают.
Для объективности анализа возьмём равные отрезки времени обеих эпох. Сопоставим ельцинские 90-е годы со сталинскими 30-ми. Согласно справке 1 спецотдела НКВД СССР о количестве арестованных и осуждённых за время с 1 октября 1936 г. по 1 ноября 1938 г., за это время было приговорено к высшей мере наказания 668305 человек (Источник: ЦА ФСБ РФ, ф. 8ос, Оп. 1. Д. 70. Л. 97 / Книга памяти жертв политических репрессий Амурской области. Женщины Приамурья: аресты, тюрьмы, расстрелы, спецпоселения (1920 — 1950-е годы). — Благовещенск: Приамурье, 2012. С. 36. Приложение 3). И это только за два года. А ведь расстреливали и в первой половине 30-х, и после 1938 года. В любом случае это в разы больше, чем 300000 погибших от рук уголовников в 90-е годы.
Однако люди гибнут не только от рук палачей, но и от тяжёлых условий в местах заключения. За десять лет (с 1930 по 1940), по данным В.Н. Земскова (одного из очень немногих историков, непосредственно работавших с архивами бывшего НКВД), только в лагерях умерло 403308 заключённых. Сколько таких жертв было в исправительно-трудовых колониях и спецпоселениях, история пока умалчивает. Согласно воспоминаниям выживших, смертность в спецпоселениях (особенно в начале 30-х годов) тоже была очень велика. Для сравнения: в 2012 году в местах заключения умерло 3907 человек. В 90-е их, конечно, могло быть больше, но никак не в десять раз.
Пытаясь затушевать гигантский рост числа заключённых в сталинском СССР защитники Сталина кивают на якобы ещё большее его повышение в расчёте на душу населения в демократической России 90-х годов. Ну что же, сравним числа: к началу 40-х годов (на 1 января 1941 года) в ИТЛ и колониях, по данным Земскова, сидело 1929729 заключённых. Ещё 462 тысячи — в тюрьмах (в декабре 1940 г.). Население СССР составляло тогда 196716000 человек. Итого: на каждые 100 тысяч граждан приходилось примерно 1215 заключённых. В 2002 же году в России было 877,4 тысячи заключённых на 145,6 миллиона населения, то есть примерно 603 «сидельца» на 100 тысяч обычных граждан.
Однако это ещё не совсем точная картина. В структуру ГУЛАГа входили также спецпоселения и БИРы (Бюро исправительных работ, куда на срок до 6 месяцев направлялись лица, прогулявшие работу или опоздавшие на неё более чем на 20 минут). Спецпереселенцы и «бировцы», лишённые свободы передвижения, существенно ограниченные в иных правах и обязанные работать на государство за более низкую плату, тоже являлись жертвами сталинской карательной системы (в демократической России таких неполноправных категорий населения не было и нет). Поскольку в БИРах к началу войны числилось 1264 тысячи человек, а в спецпоселениях — около 1 миллиона (936547 было к 1 октября 1941 г.), то всего лишено свободы либо значительно ограничено в ней по суду или внесудебными органами в СССР(не считая умерших в местах изоляции) было на тот момент более 4,6 миллиона человек, следовательно, на каждые 100 тысяч населения приходилось их около 2300.
Существенно разнится и общее число граждан, прошедших через карательную систему государства. Согласно докладу замначальника ГУЛага Лепилова, поданному на имя Берии и др. в марте 1940 года, центральная картотека ГУЛага отражала данные почти на 8 миллионов человек, как «прошедших через изоляцию за прошлые годы, так и содержащихся ныне в местах изоляции». Между тем за 15 лет «рыночных реформ» (с 1992 по 2007 гг.) было лишено свободы немногим более 5 миллионов человек. Как видим, и здесь число осуждённых на различные сроки при Сталине значительно превосходит их количество в наиболее криминальный период существования нынешней российской государственности, даже принимая во внимание разницу в численности населения (196,7 и 145,6 млн. чел.).
Ещё одна любимая тема фанатов Сталина — рассуждения об огромных демографических потерях России в 90-е — 2000-е годы в сравнении с постоянным ростом населения в сталинском СССР. В годы радикальных рыночных реформ естественная убыль населения нашей страны была действительно очень велика. По некоторым подсчётам, с 1992 по 2002 гг. из-за превышения смертности над рождаемостью Россия потеряла в целом около 8 миллионов человек. Численность россиян, однако, уменьшилась тогда не столь радикально — со 148 млн. в 1990 году, до 145,6 млн. в 2002, то есть всего на 2,4 млн. человек благодаря большой иммиграции из республик бывшего СССР, покрывшей большую часть потерь.
Тяжёлые демографические потери 90-х, несомненно, связаны с экономическим курсом и социальной политикой правительства Ельцина, но если поглубже вникнуть в суть дела, то в такой же, если не большей, степени их можно считать и отдалёнными последствиями катаклизмов сталинских времён. Первым из этих катаклизмов была сталинская коллективизация и спровоцированный ею массовый голод 1932-1933 годов.
Согласно официальной позиции современного российского государства, выраженной заявлением Госдумы от 2 апреля 2008 года, Советский Союз потерял тогда от голода почти 7 миллионов своих граждан. Статистика зафиксировала в 1933 году отрицательный прирост населения (убыль) в 5905 тысяч человек (Народы России. Энциклопедия. М., 1994. С. 20).
Параллельно с самого начала индустриализации сокращалась и рождаемость (с 46,3 на каждую тысячу населения в 1927 году она снизилась до 44,1 в 1929 г.)., однако с началом сплошной коллективизации она стала не просто снижаться, а стремительно падать (с 42,1 в 1930 г. до 30,4 в 1934 г.). Даже некоторый рост в последующие два года (до 34,6 в 1936 г.) не позволил ей дотянуть до уровня четырёхлетней давности (1932 года) (все показатели взяты из названного выше источника).
Не рождённая в те годы значительная часть поколения спустя 20 лет (срок вступления в детородный возраст) сильно ограничила и фактически свела на нет закономерный рост рождаемости в СССР после окончания ВОВ, несмотря на возвращение домой нескольких миллионов бывших солдат. Что же касается непосредственно России (в то время РСФСР), то именно волна демографических последствий коллективизации спровоцировала начало затяжного падения там рождаемости в 1950 году. Эхо коллективизации дополнилось эхом предвоенного и военного спада рождаемости, а также последствиями голода 1946-1947 гг. Своего дна это падение достигло только в 1968 году, когда статистика отметила лишь 14,1 рождения на каждую тысячу населения («Википедия»).
В дальнейшем благодаря принятым советскими властями мерам рождаемость в РСФСР стала медленно расти, но почти исключительно за счёт нерусского, в основном мусульманского населения (с 1959 по 1989 год количество русских увеличилось на 22,5%, а численность представителей различных мусульманских народов России возросла в 2-9 раз (Народы России. Энциклопедия. М., 1994. С.32)). Правда, на это соотношение повлиял и рост смертности среди россиян (преимущественно русских и украинцев), в основном за счёт увеличения смертности от алкоголизма и связанных с ним заболеваний, начиная с 1965 года, который удалось приостановить только в 1986 году (с началом антиалкогольной компании), но ненадолго (уже с 1987 года она снова начала расти).
Экономический и политический кризис, связанный с сильнейшим падением мировых цен на нефть и начавшимся распадом СССР, а затем и всей мировой системы социализма, спровоцировал в России новое снижение рождаемости и ускорение роста смертности. Вот на эти-то внешние и внутренние факторы в конце 80-х и «наложилась» очередная (третья по счёту) волна демографических последствий сталинской коллективизации, с начала которой прошло к тому времени ровно 60 лет. Конечно, такое сталинское «наследство» не могло не усилить падение рождаемости в стране.
Дополнительное ускорение придало этому процессу начало радикальных рыночных реформ в 1992 году. Так соединение последствий демографических катастроф сталинского периода с не менее драматической ломкой социально-экономических отношений в начале 90-х годов и привело сначала к прекращению общего воспроизводства населения, а затем и к самому глубокому падению его численности за последние несколько сот лет.
Однако при ближайшем рассмотрении даже сравнение с самым неблагополучным периодом в истории постсоветской России вовсе не добавляет очков сталинскому режиму, а наоборот, работает против него. Возьмём наиболее распространённое обвинение поклонников Сталина против ельцинских реформ — массовые людские жертвы уголовных преступлений в 90-е годы, которые якобы намного превосходили число расстрелянных при Сталине граждан СССР. Действительно, потери населения от уголовной преступности в годы рыночных реформ были очень велики. По некоторым данным, в отдельные годы они превышали 40 тысяч человек, а в среднем составляли около 30 тысяч в год. Но сравнения с количеством людей, уничтоженных сталинским режимом, они совершенно не выдерживают.
Для объективности анализа возьмём равные отрезки времени обеих эпох. Сопоставим ельцинские 90-е годы со сталинскими 30-ми. Согласно справке 1 спецотдела НКВД СССР о количестве арестованных и осуждённых за время с 1 октября 1936 г. по 1 ноября 1938 г., за это время было приговорено к высшей мере наказания 668305 человек (Источник: ЦА ФСБ РФ, ф. 8ос, Оп. 1. Д. 70. Л. 97 / Книга памяти жертв политических репрессий Амурской области. Женщины Приамурья: аресты, тюрьмы, расстрелы, спецпоселения (1920 — 1950-е годы). — Благовещенск: Приамурье, 2012. С. 36. Приложение 3). И это только за два года. А ведь расстреливали и в первой половине 30-х, и после 1938 года. В любом случае это в разы больше, чем 300000 погибших от рук уголовников в 90-е годы.
Однако люди гибнут не только от рук палачей, но и от тяжёлых условий в местах заключения. За десять лет (с 1930 по 1940), по данным В.Н. Земскова (одного из очень немногих историков, непосредственно работавших с архивами бывшего НКВД), только в лагерях умерло 403308 заключённых. Сколько таких жертв было в исправительно-трудовых колониях и спецпоселениях, история пока умалчивает. Согласно воспоминаниям выживших, смертность в спецпоселениях (особенно в начале 30-х годов) тоже была очень велика. Для сравнения: в 2012 году в местах заключения умерло 3907 человек. В 90-е их, конечно, могло быть больше, но никак не в десять раз.
Пытаясь затушевать гигантский рост числа заключённых в сталинском СССР защитники Сталина кивают на якобы ещё большее его повышение в расчёте на душу населения в демократической России 90-х годов. Ну что же, сравним числа: к началу 40-х годов (на 1 января 1941 года) в ИТЛ и колониях, по данным Земскова, сидело 1929729 заключённых. Ещё 462 тысячи — в тюрьмах (в декабре 1940 г.). Население СССР составляло тогда 196716000 человек. Итого: на каждые 100 тысяч граждан приходилось примерно 1215 заключённых. В 2002 же году в России было 877,4 тысячи заключённых на 145,6 миллиона населения, то есть примерно 603 «сидельца» на 100 тысяч обычных граждан.
Однако это ещё не совсем точная картина. В структуру ГУЛАГа входили также спецпоселения и БИРы (Бюро исправительных работ, куда на срок до 6 месяцев направлялись лица, прогулявшие работу или опоздавшие на неё более чем на 20 минут). Спецпереселенцы и «бировцы», лишённые свободы передвижения, существенно ограниченные в иных правах и обязанные работать на государство за более низкую плату, тоже являлись жертвами сталинской карательной системы (в демократической России таких неполноправных категорий населения не было и нет). Поскольку в БИРах к началу войны числилось 1264 тысячи человек, а в спецпоселениях — около 1 миллиона (936547 было к 1 октября 1941 г.), то всего лишено свободы либо значительно ограничено в ней по суду или внесудебными органами в СССР(не считая умерших в местах изоляции) было на тот момент более 4,6 миллиона человек, следовательно, на каждые 100 тысяч населения приходилось их около 2300.
Существенно разнится и общее число граждан, прошедших через карательную систему государства. Согласно докладу замначальника ГУЛага Лепилова, поданному на имя Берии и др. в марте 1940 года, центральная картотека ГУЛага отражала данные почти на 8 миллионов человек, как «прошедших через изоляцию за прошлые годы, так и содержащихся ныне в местах изоляции». Между тем за 15 лет «рыночных реформ» (с 1992 по 2007 гг.) было лишено свободы немногим более 5 миллионов человек. Как видим, и здесь число осуждённых на различные сроки при Сталине значительно превосходит их количество в наиболее криминальный период существования нынешней российской государственности, даже принимая во внимание разницу в численности населения (196,7 и 145,6 млн. чел.).
Ещё одна любимая тема фанатов Сталина — рассуждения об огромных демографических потерях России в 90-е — 2000-е годы в сравнении с постоянным ростом населения в сталинском СССР. В годы радикальных рыночных реформ естественная убыль населения нашей страны была действительно очень велика. По некоторым подсчётам, с 1992 по 2002 гг. из-за превышения смертности над рождаемостью Россия потеряла в целом около 8 миллионов человек. Численность россиян, однако, уменьшилась тогда не столь радикально — со 148 млн. в 1990 году, до 145,6 млн. в 2002, то есть всего на 2,4 млн. человек благодаря большой иммиграции из республик бывшего СССР, покрывшей большую часть потерь.
Тяжёлые демографические потери 90-х, несомненно, связаны с экономическим курсом и социальной политикой правительства Ельцина, но если поглубже вникнуть в суть дела, то в такой же, если не большей, степени их можно считать и отдалёнными последствиями катаклизмов сталинских времён. Первым из этих катаклизмов была сталинская коллективизация и спровоцированный ею массовый голод 1932-1933 годов.
Согласно официальной позиции современного российского государства, выраженной заявлением Госдумы от 2 апреля 2008 года, Советский Союз потерял тогда от голода почти 7 миллионов своих граждан. Статистика зафиксировала в 1933 году отрицательный прирост населения (убыль) в 5905 тысяч человек (Народы России. Энциклопедия. М., 1994. С. 20).
Параллельно с самого начала индустриализации сокращалась и рождаемость (с 46,3 на каждую тысячу населения в 1927 году она снизилась до 44,1 в 1929 г.)., однако с началом сплошной коллективизации она стала не просто снижаться, а стремительно падать (с 42,1 в 1930 г. до 30,4 в 1934 г.). Даже некоторый рост в последующие два года (до 34,6 в 1936 г.) не позволил ей дотянуть до уровня четырёхлетней давности (1932 года) (все показатели взяты из названного выше источника).
Не рождённая в те годы значительная часть поколения спустя 20 лет (срок вступления в детородный возраст) сильно ограничила и фактически свела на нет закономерный рост рождаемости в СССР после окончания ВОВ, несмотря на возвращение домой нескольких миллионов бывших солдат. Что же касается непосредственно России (в то время РСФСР), то именно волна демографических последствий коллективизации спровоцировала начало затяжного падения там рождаемости в 1950 году. Эхо коллективизации дополнилось эхом предвоенного и военного спада рождаемости, а также последствиями голода 1946-1947 гг. Своего дна это падение достигло только в 1968 году, когда статистика отметила лишь 14,1 рождения на каждую тысячу населения («Википедия»).
В дальнейшем благодаря принятым советскими властями мерам рождаемость в РСФСР стала медленно расти, но почти исключительно за счёт нерусского, в основном мусульманского населения (с 1959 по 1989 год количество русских увеличилось на 22,5%, а численность представителей различных мусульманских народов России возросла в 2-9 раз (Народы России. Энциклопедия. М., 1994. С.32)). Правда, на это соотношение повлиял и рост смертности среди россиян (преимущественно русских и украинцев), в основном за счёт увеличения смертности от алкоголизма и связанных с ним заболеваний, начиная с 1965 года, который удалось приостановить только в 1986 году (с началом антиалкогольной компании), но ненадолго (уже с 1987 года она снова начала расти).
Экономический и политический кризис, связанный с сильнейшим падением мировых цен на нефть и начавшимся распадом СССР, а затем и всей мировой системы социализма, спровоцировал в России новое снижение рождаемости и ускорение роста смертности. Вот на эти-то внешние и внутренние факторы в конце 80-х и «наложилась» очередная (третья по счёту) волна демографических последствий сталинской коллективизации, с начала которой прошло к тому времени ровно 60 лет. Конечно, такое сталинское «наследство» не могло не усилить падение рождаемости в стране.
Дополнительное ускорение придало этому процессу начало радикальных рыночных реформ в 1992 году. Так соединение последствий демографических катастроф сталинского периода с не менее драматической ломкой социально-экономических отношений в начале 90-х годов и привело сначала к прекращению общего воспроизводства населения, а затем и к самому глубокому падению его численности за последние несколько сот лет.
Информация