Много нефти – плохая примета
В руководстве страны не замечают подготовки США к большой войне
В настоящее время человечество совершает, вероятно, самый крутой поворот в своей истории. На этом рубеже важно осознать все вызовы переживаемой нами эпохи, технологические императивы и сущность войн, в которых, возможно, придется участвовать России.
Создание ядерного оружия определило историю и геополитику нашего времени. Наличие этих средств сдерживания позволило человечеству более 70 лет обходиться без мировых военных потрясений.
Сегодня наука и технологии сдают карты будущего, меняя формат и сущность вооруженного противостояния.
Синдром Сидония
Одной из ключевых сфер стратегического анализа сейчас становятся технологии проектирования будущего, исследование изменений, которые могут кардинально поменять траекторию развития регионов, государств, отраслей оборонно-промышленного комплекса. Чтобы разработать научно обоснованную программу создания системы вооружений, надо заглянуть хотя бы на 30 лет вперед, понять, какие задачи и на каких театрах военных действий должны решать Вооруженные Силы, кто будет союзником или противником. Ведь между началом финансирования и временем поступления нового оружия в войска проходит почти десять лет. Еще два десятилетия оно должно стоять на вооружении и сдерживать существующие и перспективные системы неприятеля.
Не случайно одним из ключевых положений науки XXI века стало понятие бифуркации (от французского раздвоение, ветвление). Формально это изменение числа и (или) стабильности решений рассматриваемых уравнений при изменении параметра. В более широком смысле под бифуркацией понимается потеря устойчивости. Именно в точке бифуркации система определяет свое будущее, в ней малые воздействия могут задать сценарий дальнейшей эволюции (или революции) объекта.
Россия, как и ее система вооружений, находится сейчас в точке бифуркации, и будущее определяется тем, как она будет пройдена. В подобных ситуациях возникает множество неопределенностей, неожиданностей, а решения приходится принимать в условиях неполной информированности.
Обычный римский гражданин Сидоний Аполлинарий, живший около 1500 лет назад, не был ни сенатором, ни военачальником, ни ученым. Но имя его сохранилось в истории благодаря предвидению им войны, о которой тогда никто не думал. Об этой грядущей войне он написал ставшее широко известным письмо другу, а через несколько месяцев варвары захватили и разграбили Рим. Свойство человека не замечать нависшей над ним угрозы стали называть синдромом Сидония Аполлинария. В России ему подвержено не только либеральное экспертное сообщество, но и вся система принятия политических решений.
«Помни войну!» – этот лозунг украшал кабинет известного флотоводца Степана Макарова. Он засыпал руководство докладными о необходимости срочно укрепить Порт-Артур и готовить Тихоокеанский флот к войне, но начальство отмахивалось. Правоту адмирала подтвердило внезапное нападение японцев на русскую эскадру.
Сегодня нашу страну втягивают в большую войну, организатором которой выступает западный блок. Она рассматривается им в первую очередь как способ разрешения конфликтных противоречий, связанных с неравномерностью распределения ресурсов, сконцентрированных, как правило, на периферии мировой системы.
Россия обладает примерно 70 процентами планетарных запасов различных полезных ископаемых. Это не означает, что в день Х сразу же последует прямое крупномасштабное военное нападение на нашу страну. В соответствии с концепцией непрямых действий английского военного историка и теоретика Бэзила Лиддел Гарта в современных войнах пушкам полагается молчать до определенного момента Ч.
Навязываемая нам Западом, в первую очередь США, война носит имперский характер, поскольку направлена на сохранение сложившегося мирового порядка и своего положения в его ядре, позволяющего поддерживать жизненный уровень за счет других стран. Развязывание этого конфликта происходит сейчас на Ближнем Востоке и Украине.
О подготовке к войне косвенно говорят и действия США в энергетической сфере. К началу марта нефтехранилища в США, Европе и Японии достигли рекордного за 80 лет уровня наполнения. Черное золото по сути некуда девать. Значительная часть запасов приходится на различного рода государственные резервы.
В конце февраля 2015 года состоялась встреча руководства крупнейших американских банков, представителей казначейства с топ-менеджментом и ключевыми акционерами ведущих добытчиков сланцевой нефти. По ее результатам можно сделать однозначный вывод: завязанные на федеральную резервную систему финансисты будут кредитовать фактически на беспроцентной основе внутреннюю разработку углеводородов столь долго, сколько потребуется для реализации политико-экономических целей США. Коль скоро нефть остается жизненной силой войны, подобные действия США и Запада можно рассматривать как возможный признак форсированной подготовки к агрессии.
Может быть, в этом кроется объяснение отмечаемого аналитиками феномена не вполне рыночного поведения цены черного золота. При переизбытке предложения она лишь колеблется в некотором диапазоне. Не исключено, что причина – прогноз острой востребованности нефти в будущем.
Договоры побоку
Существуют и другие признаки подготовки к большой войне с Россией. Нельзя не обратить внимание на внезапное решение американского руководства нарастить в Европе потенциал тактического ядерного оружия (ТЯО). Предполагается оснастить истребители F-16 и Tornado ВВС пяти стран НАТО оборудованием, позволяющим применять бомбы B61-12. Показательно, что речь идет о ВВС Бельгии, Нидерландов, Турции, Германии, Италии – стран, предоставляющих свою территорию для размещения ядерного оружия. Переоборудование должно быть завершено к 2018 году.
Модель, под которую адаптируют авиацию, представляет собой «тактическую» бомбу переменной мощности в четырех вариантах: 0,3, 1,5, 10 и 45 килотонн. Это высокоточное ядерное оружие. Хвостовой отсек B61-12 оснащен управляемыми аэродинамическими поверхностями и системой наведения по GPS. Круговое вероятное отклонение (КВО) составляет менее одного метра.
Таким же оборудованием предполагается оснастить все поступающие на вооружение перспективные F-35.
Решение о радикальном усилении потенциала ТЯО в Европе – явный признак начавшейся подготовки США к войне с Россией. Больше в Европе тактическим ядерным оружием воевать не с кем.
Здесь важно понимать, что применительно к указанным системам вооружений ТЯО – вводящий в заблуждение термин. По возможности поражения целей на территории России оно является стратегическим. Но положения нового Договора о СНВ (ДСНВ) таким образом легко обходятся.
Говоря о других действиях США по фактическому несоблюдению ДСНВ, необходимо отметить, что американцев не очень-то волнуют имеющиеся в нем ограничения на число носителей.
Помимо систем ПРО к числу новых существенных дестабилизирующих факторов на предполагаемый период действия ДСНВ можно причислить следующее:
1. Разрабатываемые в США базовые технологии создания высокоскоростных сверх- и гиперзвуковых высокоточных ударных средств большой дальности в обычном оснащении. Они предназначены для размещения в тактической авиационной компоненте, а также на морских платформах, относящихся к четвертому (вроде кораблей класса «Орли Берк») и пятому поколениям (эсминец Zumwalt, который оснащен 20 установками вертикального пуска Mk-57, рассчитанными в том числе на использование 80 ударных ракет большой дальности).
2. Принимаемые на вооружение в США ударные БЛА различного типа (в том числе выполненные по технологии «Стелс»), включая платформы для противоракет.
Фактически в Соединенных Штатах создается принципиально новая ударная система вооружения, которую по дальности можно отнести к стратегическому наступательному и оборонительному оружию, не подпадающему под ограничения ДСНВ. Интеграция технологий высокоскоростных, сверх- и гиперзвуковых управляемых ракет «воздух-земля» с разрабатываемыми тактическими авиационными системами нового поколения, отличающимися универсальностью базирования (морское, наземное, в том числе на неподготовленных площадках), малой заметностью, большим радиусом действия и боевой нагрузкой, позволит США создать в тактическом звене своих ВС эффективную и главное – не подпадающую под договорные ограничения контр-силовую компоненту.
Что же касается технических характеристик разрабатываемых систем вооружения, то их анализ позволяет сделать вывод: они не только способны эффективно поражать объекты СЯС России в безъядерный период ведения боевых действий (на нижних ступенях эскалации военного конфликта), но и будут представлять собой тактическую группировку, способную к нанесению внезапного обезглавливающего удара по СЯС и органам управления.
Россия не имеет и в обозримом будущем не получит аналогичные по возможностям (включая приближенность к объектам США) тактические группировки ударных средств.
Так возникает все более увеличивающийся дисбаланс в боевых возможностях СЯС России и США, связанный с игнорированием влияния разрабатываемых базовых военных технологий на перспективу развития ударного авиационного и морского компонента сил общего назначения США. Это резко подрывает «кризисную стабильность».
В качестве еще одного настораживающего момента можно указать на усиление ударного потенциала США за счет «прифронтовых» государств – членов НАТО. Например, ВВС Польши планируют приобрести новые тактические крылатые ракеты JASSM-ER (AGM-158 JASSM) с увеличенной дальностью полета до 1300 километров и повышенным коэффициентом доставки (вероятностью преодоления ПРО/ПВО). Ракеты предназначены для оснащения истребителей F-16C/D, приобретенных Польшей в 2006 году.
И это происходит под вопли об угрозах, исходящих от ракетных комплексов «Искандер», которые имеют максимальную дальность стрельбы менее 500 километров.
Без права на ошибку
«Всякое здоровое и прочное государство, – писал русский общественный и политический деятель Петр Струве, – фактически самим собой держащееся, желает быть могущественным и непременно обладать внешней мощью». Мерилом всей политики как правительства, так и партий, по мнению Струве, должен служить ответ на вопрос: насколько она содействует внешнему могуществу государства? «Великий народ не может под угрозой упадка и вырождения сидеть смирно среди растущего в непрерывной борьбе мира».
Сегодня для выполнения стратегических задач России необходимо решить следующие базовые проблемы:
1. Овладеть четырьмя основными ресурсами действия:
«мягкой силой», адекватной современному состоянию международных конфликтных взаимоотношений как внешнеполитическим ресурсом и специфическим инструментом латентного управления;
«жесткой силой» (включающей ВС, экономику, обеспеченность ресурсами и др.), потенциал которой достаточен для обеспечения стратегической (и кризисной) стабильности, деэскалации всех типов военных конфликтов на границах России, обеспечения победы в локальном и региональном противоборстве;
деньгами – особым видом энергии, используемой для организации управления как в материально-вещественной, так и в ментальной сферах;
временем.
2. Сформировать новый модальный тип личности, адекватный задачам обеспечения безопасности и развития России и позволяющий в том числе гарантировать появление субъектов стратегического действия.
3. Провести радикальные институциональные решения, направленные на:
формирование концептуальной власти, а также создание элитарных команд нового типа;
крупномасштабную смену экономического менеджмента в государственном секторе, нацеленную на повышение личной преданности и отстранение от руководства оборонной промышленностью, энергетикой, транспортом, связью так называемых эффективных менеджеров;
совершенствование законодательной базы в направлении, адекватном особому периоду (например принятие закона о военном положении);
построение новой модели общества и системы хозяйствования (формирование экономики победы).
Понятно, что на бумаге почти все из предлагаемого списка выполнимо. За каждой задачей скрывается на самом деле сразу несколько, каждая из которых в свою очередь вырастает до гигантских размеров.
Всякая предлагаемая стратегия подготовки к войне (и ее ведения) связана с наличием феномена, который Карл фон Клаузевиц определил как «трение войны» (или «туман войны»). Речь о структурной нелинейности процессов, которые могут вызвать долгосрочную непредсказуемость результатов и неожиданное проявление различных феноменов, непредвиденных событий. Однако это не может служить обоснованием отказа от выработки рациональных поведенческих стратегий в условиях быстроменяющегося мира, тем более опирающихся, как уже было сказано, на объективные основания. «Стратегия без тактики, – наставлял Сунь Бин, автор трактата «Искусство войны», – это самый медленный путь к победе. Тактика без стратегии – просто суета перед поражением».
«Нельзя планировать, а потом подгонять обстоятельства под свой план, – писал один из главных генералов американского штаба, действовавшего в период Второй мировой войны, Джордж Смит Патон-младший. – Нужно планировать так, чтобы подстраиваться под обстоятельства. Я считаю, что успех или провал высшего командования зависит от наличия или отсутствия умения делать именно это». Иначе говоря, все стратегическое планирование должно быть адаптивным, а стратегическое управление – не «функциональным», а «терминальным», цель которого заключается в переводе объекта управления в заданное конечное состояние в нужный момент времени.
Определившись с тем, что делать, надо ответить и на вопрос: как? Для этого необходимо консолидировать усилия многих команд специалистов-профессионалов по частным вопросам. Разработка соответствующих предложений – прерогатива организации управления на тактическом и оперативном уровнях. Преимущества получит тот, кто сможет просчитать будущее лучше своих оппонентов. Важным фактором, меняющим это будущее, может стать предупреждение, доведенное до основных элементов системы принятия военно-политических решений или воспринятое массовым сознанием.
В истории сохранилось множество свидетельств о крахе государств и империй, которые осмелились игнорировать значение силы в мировой политике. После всех катастроф, приключившихся с Россией в ХХ веке, страна утратила право на стратегические ошибки. Любая из них станет для нас последней.
В настоящее время человечество совершает, вероятно, самый крутой поворот в своей истории. На этом рубеже важно осознать все вызовы переживаемой нами эпохи, технологические императивы и сущность войн, в которых, возможно, придется участвовать России.
Создание ядерного оружия определило историю и геополитику нашего времени. Наличие этих средств сдерживания позволило человечеству более 70 лет обходиться без мировых военных потрясений.
Сегодня наука и технологии сдают карты будущего, меняя формат и сущность вооруженного противостояния.
Синдром Сидония
Одной из ключевых сфер стратегического анализа сейчас становятся технологии проектирования будущего, исследование изменений, которые могут кардинально поменять траекторию развития регионов, государств, отраслей оборонно-промышленного комплекса. Чтобы разработать научно обоснованную программу создания системы вооружений, надо заглянуть хотя бы на 30 лет вперед, понять, какие задачи и на каких театрах военных действий должны решать Вооруженные Силы, кто будет союзником или противником. Ведь между началом финансирования и временем поступления нового оружия в войска проходит почти десять лет. Еще два десятилетия оно должно стоять на вооружении и сдерживать существующие и перспективные системы неприятеля.
Не случайно одним из ключевых положений науки XXI века стало понятие бифуркации (от французского раздвоение, ветвление). Формально это изменение числа и (или) стабильности решений рассматриваемых уравнений при изменении параметра. В более широком смысле под бифуркацией понимается потеря устойчивости. Именно в точке бифуркации система определяет свое будущее, в ней малые воздействия могут задать сценарий дальнейшей эволюции (или революции) объекта.
Россия, как и ее система вооружений, находится сейчас в точке бифуркации, и будущее определяется тем, как она будет пройдена. В подобных ситуациях возникает множество неопределенностей, неожиданностей, а решения приходится принимать в условиях неполной информированности.
Обычный римский гражданин Сидоний Аполлинарий, живший около 1500 лет назад, не был ни сенатором, ни военачальником, ни ученым. Но имя его сохранилось в истории благодаря предвидению им войны, о которой тогда никто не думал. Об этой грядущей войне он написал ставшее широко известным письмо другу, а через несколько месяцев варвары захватили и разграбили Рим. Свойство человека не замечать нависшей над ним угрозы стали называть синдромом Сидония Аполлинария. В России ему подвержено не только либеральное экспертное сообщество, но и вся система принятия политических решений.
«Помни войну!» – этот лозунг украшал кабинет известного флотоводца Степана Макарова. Он засыпал руководство докладными о необходимости срочно укрепить Порт-Артур и готовить Тихоокеанский флот к войне, но начальство отмахивалось. Правоту адмирала подтвердило внезапное нападение японцев на русскую эскадру.
Сегодня нашу страну втягивают в большую войну, организатором которой выступает западный блок. Она рассматривается им в первую очередь как способ разрешения конфликтных противоречий, связанных с неравномерностью распределения ресурсов, сконцентрированных, как правило, на периферии мировой системы.Россия обладает примерно 70 процентами планетарных запасов различных полезных ископаемых. Это не означает, что в день Х сразу же последует прямое крупномасштабное военное нападение на нашу страну. В соответствии с концепцией непрямых действий английского военного историка и теоретика Бэзила Лиддел Гарта в современных войнах пушкам полагается молчать до определенного момента Ч.
Навязываемая нам Западом, в первую очередь США, война носит имперский характер, поскольку направлена на сохранение сложившегося мирового порядка и своего положения в его ядре, позволяющего поддерживать жизненный уровень за счет других стран. Развязывание этого конфликта происходит сейчас на Ближнем Востоке и Украине.
О подготовке к войне косвенно говорят и действия США в энергетической сфере. К началу марта нефтехранилища в США, Европе и Японии достигли рекордного за 80 лет уровня наполнения. Черное золото по сути некуда девать. Значительная часть запасов приходится на различного рода государственные резервы.
В конце февраля 2015 года состоялась встреча руководства крупнейших американских банков, представителей казначейства с топ-менеджментом и ключевыми акционерами ведущих добытчиков сланцевой нефти. По ее результатам можно сделать однозначный вывод: завязанные на федеральную резервную систему финансисты будут кредитовать фактически на беспроцентной основе внутреннюю разработку углеводородов столь долго, сколько потребуется для реализации политико-экономических целей США. Коль скоро нефть остается жизненной силой войны, подобные действия США и Запада можно рассматривать как возможный признак форсированной подготовки к агрессии.
Может быть, в этом кроется объяснение отмечаемого аналитиками феномена не вполне рыночного поведения цены черного золота. При переизбытке предложения она лишь колеблется в некотором диапазоне. Не исключено, что причина – прогноз острой востребованности нефти в будущем.
Договоры побоку
Существуют и другие признаки подготовки к большой войне с Россией. Нельзя не обратить внимание на внезапное решение американского руководства нарастить в Европе потенциал тактического ядерного оружия (ТЯО). Предполагается оснастить истребители F-16 и Tornado ВВС пяти стран НАТО оборудованием, позволяющим применять бомбы B61-12. Показательно, что речь идет о ВВС Бельгии, Нидерландов, Турции, Германии, Италии – стран, предоставляющих свою территорию для размещения ядерного оружия. Переоборудование должно быть завершено к 2018 году.
Модель, под которую адаптируют авиацию, представляет собой «тактическую» бомбу переменной мощности в четырех вариантах: 0,3, 1,5, 10 и 45 килотонн. Это высокоточное ядерное оружие. Хвостовой отсек B61-12 оснащен управляемыми аэродинамическими поверхностями и системой наведения по GPS. Круговое вероятное отклонение (КВО) составляет менее одного метра.
Таким же оборудованием предполагается оснастить все поступающие на вооружение перспективные F-35.
Решение о радикальном усилении потенциала ТЯО в Европе – явный признак начавшейся подготовки США к войне с Россией. Больше в Европе тактическим ядерным оружием воевать не с кем.
Здесь важно понимать, что применительно к указанным системам вооружений ТЯО – вводящий в заблуждение термин. По возможности поражения целей на территории России оно является стратегическим. Но положения нового Договора о СНВ (ДСНВ) таким образом легко обходятся.
Говоря о других действиях США по фактическому несоблюдению ДСНВ, необходимо отметить, что американцев не очень-то волнуют имеющиеся в нем ограничения на число носителей.
Помимо систем ПРО к числу новых существенных дестабилизирующих факторов на предполагаемый период действия ДСНВ можно причислить следующее:
1. Разрабатываемые в США базовые технологии создания высокоскоростных сверх- и гиперзвуковых высокоточных ударных средств большой дальности в обычном оснащении. Они предназначены для размещения в тактической авиационной компоненте, а также на морских платформах, относящихся к четвертому (вроде кораблей класса «Орли Берк») и пятому поколениям (эсминец Zumwalt, который оснащен 20 установками вертикального пуска Mk-57, рассчитанными в том числе на использование 80 ударных ракет большой дальности).
2. Принимаемые на вооружение в США ударные БЛА различного типа (в том числе выполненные по технологии «Стелс»), включая платформы для противоракет.
Фактически в Соединенных Штатах создается принципиально новая ударная система вооружения, которую по дальности можно отнести к стратегическому наступательному и оборонительному оружию, не подпадающему под ограничения ДСНВ. Интеграция технологий высокоскоростных, сверх- и гиперзвуковых управляемых ракет «воздух-земля» с разрабатываемыми тактическими авиационными системами нового поколения, отличающимися универсальностью базирования (морское, наземное, в том числе на неподготовленных площадках), малой заметностью, большим радиусом действия и боевой нагрузкой, позволит США создать в тактическом звене своих ВС эффективную и главное – не подпадающую под договорные ограничения контр-силовую компоненту.
Что же касается технических характеристик разрабатываемых систем вооружения, то их анализ позволяет сделать вывод: они не только способны эффективно поражать объекты СЯС России в безъядерный период ведения боевых действий (на нижних ступенях эскалации военного конфликта), но и будут представлять собой тактическую группировку, способную к нанесению внезапного обезглавливающего удара по СЯС и органам управления.
Россия не имеет и в обозримом будущем не получит аналогичные по возможностям (включая приближенность к объектам США) тактические группировки ударных средств.
Так возникает все более увеличивающийся дисбаланс в боевых возможностях СЯС России и США, связанный с игнорированием влияния разрабатываемых базовых военных технологий на перспективу развития ударного авиационного и морского компонента сил общего назначения США. Это резко подрывает «кризисную стабильность».
В качестве еще одного настораживающего момента можно указать на усиление ударного потенциала США за счет «прифронтовых» государств – членов НАТО. Например, ВВС Польши планируют приобрести новые тактические крылатые ракеты JASSM-ER (AGM-158 JASSM) с увеличенной дальностью полета до 1300 километров и повышенным коэффициентом доставки (вероятностью преодоления ПРО/ПВО). Ракеты предназначены для оснащения истребителей F-16C/D, приобретенных Польшей в 2006 году.
И это происходит под вопли об угрозах, исходящих от ракетных комплексов «Искандер», которые имеют максимальную дальность стрельбы менее 500 километров.
Без права на ошибку
«Всякое здоровое и прочное государство, – писал русский общественный и политический деятель Петр Струве, – фактически самим собой держащееся, желает быть могущественным и непременно обладать внешней мощью». Мерилом всей политики как правительства, так и партий, по мнению Струве, должен служить ответ на вопрос: насколько она содействует внешнему могуществу государства? «Великий народ не может под угрозой упадка и вырождения сидеть смирно среди растущего в непрерывной борьбе мира».
Сегодня для выполнения стратегических задач России необходимо решить следующие базовые проблемы:
1. Овладеть четырьмя основными ресурсами действия:
«мягкой силой», адекватной современному состоянию международных конфликтных взаимоотношений как внешнеполитическим ресурсом и специфическим инструментом латентного управления;
«жесткой силой» (включающей ВС, экономику, обеспеченность ресурсами и др.), потенциал которой достаточен для обеспечения стратегической (и кризисной) стабильности, деэскалации всех типов военных конфликтов на границах России, обеспечения победы в локальном и региональном противоборстве;
деньгами – особым видом энергии, используемой для организации управления как в материально-вещественной, так и в ментальной сферах;
временем.
2. Сформировать новый модальный тип личности, адекватный задачам обеспечения безопасности и развития России и позволяющий в том числе гарантировать появление субъектов стратегического действия.
3. Провести радикальные институциональные решения, направленные на:
формирование концептуальной власти, а также создание элитарных команд нового типа;
крупномасштабную смену экономического менеджмента в государственном секторе, нацеленную на повышение личной преданности и отстранение от руководства оборонной промышленностью, энергетикой, транспортом, связью так называемых эффективных менеджеров;
совершенствование законодательной базы в направлении, адекватном особому периоду (например принятие закона о военном положении);
построение новой модели общества и системы хозяйствования (формирование экономики победы).
Понятно, что на бумаге почти все из предлагаемого списка выполнимо. За каждой задачей скрывается на самом деле сразу несколько, каждая из которых в свою очередь вырастает до гигантских размеров.
Всякая предлагаемая стратегия подготовки к войне (и ее ведения) связана с наличием феномена, который Карл фон Клаузевиц определил как «трение войны» (или «туман войны»). Речь о структурной нелинейности процессов, которые могут вызвать долгосрочную непредсказуемость результатов и неожиданное проявление различных феноменов, непредвиденных событий. Однако это не может служить обоснованием отказа от выработки рациональных поведенческих стратегий в условиях быстроменяющегося мира, тем более опирающихся, как уже было сказано, на объективные основания. «Стратегия без тактики, – наставлял Сунь Бин, автор трактата «Искусство войны», – это самый медленный путь к победе. Тактика без стратегии – просто суета перед поражением».
«Нельзя планировать, а потом подгонять обстоятельства под свой план, – писал один из главных генералов американского штаба, действовавшего в период Второй мировой войны, Джордж Смит Патон-младший. – Нужно планировать так, чтобы подстраиваться под обстоятельства. Я считаю, что успех или провал высшего командования зависит от наличия или отсутствия умения делать именно это». Иначе говоря, все стратегическое планирование должно быть адаптивным, а стратегическое управление – не «функциональным», а «терминальным», цель которого заключается в переводе объекта управления в заданное конечное состояние в нужный момент времени.
Определившись с тем, что делать, надо ответить и на вопрос: как? Для этого необходимо консолидировать усилия многих команд специалистов-профессионалов по частным вопросам. Разработка соответствующих предложений – прерогатива организации управления на тактическом и оперативном уровнях. Преимущества получит тот, кто сможет просчитать будущее лучше своих оппонентов. Важным фактором, меняющим это будущее, может стать предупреждение, доведенное до основных элементов системы принятия военно-политических решений или воспринятое массовым сознанием.
В истории сохранилось множество свидетельств о крахе государств и империй, которые осмелились игнорировать значение силы в мировой политике. После всех катастроф, приключившихся с Россией в ХХ веке, страна утратила право на стратегические ошибки. Любая из них станет для нас последней.
Информация