ПТ-76 и БТР-50: великолепные и ненужные «поплавки»
Опыт Второй мировой войны со всей очевидностью показал, сколь нелегкая задача – преодоление водных преград. Пожалуй, в наибольшей степени трудности с ее разрешением испытывала Красная армия.Проблема переправы
Во-первых, в 1943–1945 годах по мере продвижения на запад нашим войскам пришлось переправляться через огромное количество рек, озер, проливов и лиманов. Дело осложнялось тем, что на территории как СССР, так и Восточной Европы реки по большей части текут или с севера на юг, или с юга на север. При этом из-за направления вращения Земли восточные берега низкие, а западные – высокие. Последнее обстоятельство создавало дополнительные проблемы при форсировании.
Во-вторых, оснащенность Красной армии переправочными средствами оставляла желать лучшего. К тому же все они имели низкую тактическую подвижность. Например, наиболее удачный и один из лучших в мире в тот период отечественный понтонно-мостовой парк Н2П перевозился на тележках, буксируемых тракторами С-65, реже – на автомобилях ЗИС-5. Самоходных переправочных средств, способных двигаться сразу за боевыми порядками наступающих войск и в одном с ними темпе, не было вообще.
Что же касается плавающих танков, строившихся в довоенные годы тысячами, то использовать их в качестве переправочных средств первого броска не представлялось возможным. С одной стороны, по причине малого количества таких машин, оставшихся в строю к 1943 году, а с другой – из-за слабости вооружения и низкой технической надежности. К тому же эти танки из-за невысоких характеристик плавучести могли только сами преодолевать водные преграды, ничего и никого не доставляя на противоположный берег.
Несколько улучшить ситуацию помогли появившиеся в советских войсках уже в ходе войны американские плавающие автомобили Ford GPA и GMC DUKW, поставлявшиеся по ленд-лизу. Они не обладали ни броней, ни вооружением, но благодаря только одному преимуществу – амфибийности сыграли существенную роль в форсировании таких крупных рек, как Дунай, Висла, Свирь, Даугава, Одер, и других. В этих случаях удавалось решать боевые задачи сравнительно быстро и с минимальными потерями.
Беспрецедентные требования
Вторая мировая завершилась. Однако проблема преодоления нашей армией значительных водных преград оставалась нерешенной. Между тем после знаменитой речи Черчилля в Фултоне началась холодная война, грозившая перерасти в войну вполне «горячую». Главным ТВД в этом случае становилась Центральная Европа, где реки и озера встречаются через каждые 40–50 километров. Чтобы сохранить высокую тактическую подвижность, войскам надлежало форсировать их с ходу, что требовало принятия на вооружение целого комплекса переправочных средств – и классических возимых, и высокомобильных самоходных.
В конце 40-х годов разработаны и в начале 50-х поступили в инженерные войска Советской армии понтонно-мостовые парки ТПП, ПВД-20 и ППС. Кроме того, в этот же период велось интенсивное проектирование новых переправочно-десантных средств, которых не имела РККА ни до Великой Отечественной, ни в пору противоборства с вермахтом.
В 1948 году в ОКБ инженерных войск под руководством А. Ф. Кравцова на базе артиллерийского тягача М-2 создали плавающий гусеничный транспортер К-61. Годом позже на вооружение был принят большой плавающий автомобиль БАВ, созданный на ЗИСе под руководством В. А. Грачева, а в 1952-м – МАВ (ГАЗ-46), спроектированный на Горьковском автозаводе под руководством главного конструктора А. А. Смолина. В конструкциях обеих амфибий использовались узлы и агрегаты грузовика повышенной проходимости ЗИС-151 (6х6) и знаменитого «козлика» ГАЗ-69 (4х4). Тактико-техническими заданиями к этим машинам предъявлялись весьма жесткие требования, которые удалось выполнить. В частности, осенью 1950 года два опытных образца плавающего автомобиля БАВ совершили большой испытательный пробег через Крым на Кавказ с преодолением вплавь Керченского пролива в условиях достаточно серьезного волнения и немалого расстояния по реке Кубань.
Особое место в этой обширной программе создания переправочно-десантной техники занимали плавающие бронированные машины. Техзаданием, подготовленным сразу после окончания Великой Отечественной, предусматривалась разработка плавающего легкого танка и бронетранспортера с максимально возможной степенью унификации. Тактико-технические требования, выдвинутые военными, были беспрецедентными: не только снабдить легкий танк 76-мм пушкой, но и наделить его способностью перевозить на плаву десант из 20 человек. Бронетранспортер в свою очередь должен был вмещать 25 пехотинцев с оружием или перебрасывать на себе (в полном смысле этого слова) вплавь все тяжелое вооружение стрелкового полка. Словом, речь шла о десантно-штурмовых бронированных машинах первого броска.
Создание танка и бронетранспортера поручили заводу № 112 «Красное Сормово», по-видимому, посчитав, что судостроительное предприятие, которое приобрело за годы войны опыт и в танкостроении, лучше других справится с этой задачей. Проектирование боевых машин, получивших индексы Р-39 и Р-40 соответственно, началось в 1946 году. В 1948-м опытный образец плавающего танка проходил испытания, но их не выдержал. После этого постановлением Совета министров СССР от 15 августа 1949 года разработку, изготовление и представление на государственные испытания плавающих танка и бронетранспортера возложили на ВНИИ транспортного машиностроения (ВНИИ-100), созданный в Ленинграде на базе филиала Опытного челябинского танкового завода № 100. Вся стендовая отработка узлов и механизмов была сосредоточена в городе на Неве, а подготовкой документации занималась объединенная конструкторская бригада, находившаяся в Челябинске. В нее включили также горьковских и сталинградских специалистов. Здесь следует отметить, что согласно постановлению правительства изготовителем будущего плавающего танка должен был стать Сталинградский тракторный завод.
В 1950 году выпущены опытные образцы машин и начались их заводские испытания по программе, согласованной с заказчиком. Эти апробации дали много интересного, даже неожиданного и, конечно, потребовали доработки конструкции, которая свелась в основном к усилению нижней части корпуса, улучшению герметичности узлов ходовой части и внесению ряда других незначительных изменений. К июню 1950 года танк был готов к государственным испытаниям.
«Амфибийные кулаки»
Успешное завершение испытаний послужило основанием для выхода постановления Совета министров СССР от 6 августа 1951 года, в соответствии с которым машину приняли на вооружение Советской армии как плавающий танк ПТ-76.
Герметичный корпус машины сваривался из броневых катаных листов толщиной 8–16 миллиметров, ему придали форму, обеспечивавшую минимальное сопротивление при движении на плаву. В сварной башне, имевшей вид усеченного конуса, устанавливалась 76-мм танковая пушка Д-56Т (боекомплект – 40 выстрелов) с дульным тормозом реактивного типа и спаренный с орудием 7,62-мм пулемет СГМТ (1000 патронов). В корме машины монтировался 6-цилиндровый рядный дизельный двигатель В-6 (мощность 240 л. с. при 1800 об/мин) с подогревателем, эжекционной системой охлаждения и механизмом защиты от попадания воды. Пятискоростная коробка передач была заимствована у танка Т-34. Находившиеся в ходовой части пустотелые опорные катки обеспечивали дополнительный запас плавучести. Движение на плаву осуществлялось при помощи гидрореактивного водометного движителя. Максимальная скорость движения по шоссе составляла 44 км/ч, на плаву – 10,2 км/ч. Запас хода по шоссе – 370 километров, на плаву – 120.
В течение 15 лет серийного производства ПТ-76 неоднократно подвергался модернизации, связанной в основном с улучшением вооружения, приборов наблюдения, средств связи, установкой дополнительного оборудования, изменением формы и размеров бронекорпуса.
Танки, выпущенные после 1959-го, получили обозначение ПТ-76Б. Их изготовление продолжалось по 1969 год. За это время было построено 4127 ПТ-76 и ПТ-76Б (941 поставили за рубеж).
Первые серийные ПТ-76 поступили в войска в 1952 году. Ими укомплектовывались роты плавающих танков гвардейских танковых полков танковых и механизированных дивизий. Полученные армией несколько позже бронетранспортеры БТР-50 пошли на комплектование мотострелковых батальонов тех же полков. Таким образом, в танковом полку Советской армии создавался своего рода «амфибийный кулак», способный обеспечить форсирование любой водной преграды с ходу или после кратковременной подготовки в условиях неядерной войны. Плавающим танкам и бронетранспортерам предписывалось принять на себя все мотострелковые подразделения танкового полка с тяжелым вооружением и в один-два приема перебросить их через водную преграду. Затем, поддерживая мотострелков огнем и маневром, способствовать захвату и удержанию плацдарма до переправы главных сил.
Однако такой подход к использованию ПТ-76 и БТР-50 сохранялся недолго. К середине 50-х годов развитие новых средств ведения войны, и в первую очередь ракетно-ядерного оружия, заставило по-новому взглянуть на тактическое использование традиционных видов вооружения и боевой техники. Возможность ведения неядерной войны, во всяком случае на центральноевропейском ТВД, всерьез уже никем не воспринималась. Тогда-то и были пересмотрены взгляды на применение плавающих танков и бронетранспортеров. Комплекс сил и средств «первого броска» через водные преграды стал не нужен.
Невостребованные ПТ-76 решили направить в разведывательные подразделения. По-видимому, сработал некий стереотип еще довоенных времен: если легкий и плавающий – значит, разведывательный. По штату 1962 года, просуществовавшему почти без изменений до конца 80-х, в танковой или мотострелковой дивизии насчитывалось до 19 ПТ-76. Они входили в состав отдельных разведывательных батальонов дивизионного подчинения, а также разведрот танковых полков.
Надо сказать, что в войсках переквалификацию ПТ-76 в разведывательный восприняли без особого энтузиазма: ничего себе разведчик, по габаритам превосходящий средний танк Т-54, наиболее массовый тогда в армии. Даже окоп для ПТ-76 нужно было рыть больший, чем для «пятьдесятчетверки». На марше из-за меньшей удельной мощности он попросту от нее отставал. К тому же для выполнения разведывательных функций ПТ-76 не оснастили никаким специальным оборудованием (дополнительные приборы наблюдения и средства связи). Каких только прозвищ не надавали ПТ-76 в войсках: катер с пушкой, плывун и совсем уж презрительное – поплавок.
Вместе с частями, в которых они находились в штате, ПТ-76 принимали участие в венгерских (1956) и чехословацких (1968) событиях. Не исключено, что какое-то количество ПТ-76 имелось и в составе 5, 108 и 201-й мотострелковых дивизий, вошедших в декабре 1979 года в Афганистан.
Но в целом крест на карьере в Сухопутных войсках как ПТ-76, так и БТР-50 поставило появление боевой машины пехоты БМП-1. Принятая на вооружение в 1966-м, она начала поступать в первую очередь в мотострелковые батальоны танковых полков и мотострелковые полки танковых дивизий, а заодно и в разведывательные подразделения этих частей и соединений, постепенно вытесняя из них ПТ-76 и БТР-50.
Следует подчеркнуть, что конструкция ПТ-76 полностью соответствовала задаче, ради решения которой он создавался, – форсирование водных преград с ходу, захват и удержание плацдарма до подхода главных сил. Вся история боевого применения ПТ-76 (главным образом в иностранных армиях) только подтверждает, что во всех случаях, когда эти машины использовались по назначению, им сопутствовал успех. Он обеспечивался исключительными водоходными качествами, в жертву которым принесли в первую очередь броневую защиту. По этому вопросу дискутировать не стоит: броню ПТ-76 можно было «проткнуть» из крупнокалиберного пулемета.
Что же касается вооружения, то для 50-х годов 76-мм орудие Д-56Т являлось весьма мощной артсистемой: ведь основу танковых парков большинства стран – вероятных противников СССР – составляли боевые машины периода Второй мировой войны, вполне доступные для его бронебойных снарядов. Да и впоследствии 76-мм пушке многие цели оказались «по зубам», особенно на близких дистанциях. Впрочем, основное назначение пушки ПТ-76 – не борьба с бронированными целями, а огневая поддержка переправляющихся мотострелковых подразделений или десанта морской пехоты. Танк был призван играть роль штурмового орудия, причем уже на стадии переправы или преодоления вплавь полосы прибоя. Отсюда и наличие в ТТЗ требования о возможности ведения огня на плаву, выполнение которого стало одной из причин разработки водоизмещающего корпуса большого размера. Устойчивая платформа с большим запасом плавучести необходима не только для стрельбы с воды, но и для перевозки десанта: ведь что ни говори, а 20 пехотинцев с оружием – это 2–2,5 тонны.
…Что нам негоже
Основной парадокс судьбы ПТ-76 заключается в том, что в большинстве случаев о нем приходится говорить в сослагательном наклонении: если бы использовался, если бы модернизировался... В Советской армии ни для ПТ-76, ни для БТР-50 применения по назначению не нашлось. Ну а для роли танка-разведчика ПТ-76 не подходил совершенно, как, впрочем, и БТР-50 не годился на роль тяжелого бронетранспортера в мотострелковых подразделениях танковых дивизий. Никакой необходимости в слабобронированном и плохо вооруженном, но зато плавающем БТР в частях, оснащенных неплавающими средними танками, не было. Тут-то как раз самым негативным образом проявлялись недостаточная удельная мощность, чрезмерные габариты и даже большая вместимость. Как известно, бронетранспортеры обычно рассчитаны на перевозку одного пехотного отделения. Попадание же снаряда в БТР-50 до спешивания десанта (весьма неудобного, кстати сказать, перевозчика) становилось фатальным сразу для двух отделений.
В итоге можно прийти к выводу, что эксплуатация ПТ-76 и БТР-50 была адекватной их ТТХ только в морской пехоте. Но для нее не стоило выпускать несколько тысяч танков и бронетранспортеров – хватило бы и нескольких сотен, учитывая, что численность данного рода сил ВМФ СССР в мирное время не превышала 12,5 тысячи. Уже с середины 60-х начались интенсивные поставки этих машин за рубеж. Особенно они выросли в следующем десятилетии, когда на экспорт пошли ПТ-76 и БТР-50 из наличия Вооруженных Сил. Армия просто избавлялась от того, что ей не подходило. Вероятность большой войны в Европе заметно снизилась, да и случись она, то была бы другая. Необходимость в форсировании с ходу большого количества водных преград в рамках пресловутого 72-часового броска к Ла-Маншу, равно как и преодоление Английского канала, отпала сама собой. ПТ-76 оказался ненужным.
Вот ведь как получилось: выдающаяся конструкция, созданная в рамках логически обоснованной концепции боевого применения (а это бывает редко), оказалась без надобности. Почему? Да потому, что необходимость в форсировании водных преград с ходу возникала только в условиях неядерной войны. Появление ядерного оружия просто похоронило эту концепцию.
Действительно, если даже допустить, что СССР нанес удар первым (а такая возможность, пусть даже теоретическая, категорически отрицалась советским руководством) и разом уничтожил весь потенциал ответного удара стран НАТО, пострадав при этом незначительно, то стремительное продвижение в глубь Западной Европы не имело уже никакого смысла. На зараженной радиацией территории, превращенной в зону сплошных разрушений, воевать было бы просто не с кем. Ну а при более реалистичном сценарии и некому. Создание в таких условиях боевых машин с амфибийными свойствами и уж тем более их массовое производство становились просто бессмысленными. Тем не менее в нашей стране за последние 50 лет с постоянством, достойным лучшего применения, разработано беспрецедентное количество плавающих боевых машин. Какая в этом была необходимость? Нужны ли нашей армии многочисленные плавающие БТР и БМП? И если да, то зачем? Поговорим об этом в следующих статьях.
Информация